Флэшмоб личных вопросов

Анкорина осалила меня интересным флэшмобом.

Суть такая: есть длинный список вопросов, комментаторы могут задать человеку, который этот список у себя запостил, три вопроса на свой выбор, человек отвечает на вопросы за себя и делает предположение, что ответил бы тот, кто эти вопросы задал. А потом тот, кто, собственно, задал вопросы, у себя постит свои ответы на те вопросы, которые задал. И можно сравнить, насколько похожи ответы и насколько верным оказалось предположение.

Я выбрала вопросы:
Если бы ты оказался попаданцем, какие предметы ты бы взял с собой в другой мир?

Ответ Анкорина, ее предположение о моем ответе.

Вот тут предположение совсем не оправдалось, потому что, если бы я оказалась попаданцем в другой мир, я не взяла бы с собой ничего, то есть вообще абсолютно ничего. Осколки этого мира в другом вряд ли принесут мне пользу, в другом мире другие реалии, и кто знает, не окажутся ли наши местные лекарства там случайно ядом, и так далее. Да даже если что-то окажется реально полезным и там, все равно отсюда надолго не напасешься, поэтому лучше сразу привыкать к новым обстоятельствам. А книги я, конечно, очень люблю. Но если я окажусь попаданцем в другой мир, вряд ли у меня будет время и настроение перечитывать даже самую любимую книгу.

Что бы ты сделал, если бы узнал, что жить осталось месяц?

Ответ Анкорина, ее предположение о моем ответе.

Тут предположение дает почти 100% попадание. Я действительно попыталась бы закончить важные дела, какие возможно, а после уехала бы с семьей к морю, чтобы провести остаток жизни в месте, которое я люблю с людьми, которых я люблю.

Чем бы ты хотел прославиться?

На этот вопрос пока не было ответов, но свой я сразу напишу.
АПД. Появился ответ Анкорина.

Я на самом деле не хочу прославиться... В том плане, чтобы меня узнавали на улицах и все такое, это было бы скорее неприятно, но стать великим писателем, вроде Пушкина, только без бакенбардов, я была бы в общем-то не против)))

@темы: флэшмоб, рассуждения

---

Как поступил бы мой отец, фанфик, джен, АУ, драма, агнст, в процессе

АПД. Добавлена пятая глава. Она в 2,5 раза больше, чем любая из предыдущих глав этого фика. Давно я так не ошибалась в расчетах, какой фрагмент сюжета сколько текста займет.

Ранее

Добавлена четвертая глава.
Добавлена третья глава. И это последнее обновление на ближайшие недели две, наверное... Тут я должна извиниться, не думала, что так получится, но у меня некоторое время не будет доступа к интернету в реале.
Добавлена глава вторая. Кроме того, мне пришло в голову, что надо добавить ссылки на этот фик в комменты в темах "Заклятия безмерного ужаса" и в темах обсуждения Маэглина. Если вы вдруг на все эти треды подписаны, то на вас ссылки просто градом посыплются, простите!
То самое АУ, где Маэглин рассказывает Тургону, что выдал Гондолин, которое я давно грозилась начать писать. Вот, начала.

Название: Как поступил бы мой отец
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Маэглин, Тургон, Идриль, Туор, Эарендиль, Глорфиндейль, Эктелион, Рог и другие упоминаются Финголфин, Эол
Рейтинг: R (16+)
Жанр: драма, агнст, АУ
Размер: миди, ?
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Маэглин попал в плен к оркам. Побывал в Ангбанде. Видел Моргота и говорил с ним. И выдал ему Гондолин. А потом подручные Моргота вернули Маэглина обратно в город, и теперь ни одна живая душа, кроме самого Маэглина, не знает, какая беда нависла над Гондолином. Жители королевства обречены? Или Маэглин все же найдет в себе силы признаться во всем королю Тургону и разрушить планы Моргота?
Примечание автора: Фик АУ и к канону, и к моему фику про Маэглина "Заклятие безмерного ужаса", относительно фика АУ-развилка после двенадцатой главы, относительно канона, я думаю, понятно по саммари.
Примечание автора 2: Хинья в переводе с квенья означает "дитя мое". В моем фаноне, Тургон использует это как особое ласковое обращение к племяннику.

Глава первая

От Салганта Маэглин уходил слегка захмелевшим — но не от вина, хотя и вино там тоже было, — от музыки. Он шагал в одиночестве по улицам, а она все еще звучала у него в ушах, кружа голову, и все еще словно чудесный плащ скрывала его от взгляда Моргота. Но Маэглин уже знал, что это не продлится долго. С каждым мгновением музыка как будто слабела. Так что пока он доберется от площади Малого рынка, где жил Салгант, до своего дома, снова останется один на один со взглядом Моргота. Тот будет терзать его жаром и холодом. Сердце наполнится ужасом, а каждая тень начнет казаться похожей на огромную летучую мышь, которая явилась, чтобы забрать Маэглина обратно в Ангбанд.
От таких мыслей музыка истаяла даже раньше, чем это неминуемо должно было случиться. И вот уже Маэглин с трудом брел в кромешной тьме. А когда со ступенек лестницы его собственного дома ему на встречу кто-то поднялся, он слабо вскрикнул и шарахнулся в сторону. Прислужник Моргота все-таки вернулся за Маэглином. Но не в обличье летучей мыши. Нет, он принял вид эльфа, только с ростом откровенно перестарался.
— Хинья, что это с тобой?
От обеспокоенного оклика своего дяди и короля Маэглина вернулся к реальности в одно мгновение, словно вынырнул из ледяной воды. Не было ничего жуткого на ночной улице Гондолина — ни тьмы, ни теней. В небе ничто не заслоняло звезды, и они давали более чем достаточно света, чтобы узнать Тургона. А взгляд Моргота просто исчез, внезапно и полно, совсем как при прошлом разговоре с Тургоном. Так он не пропадал ни от одной самой чарующей мелодии — все время маячил где-то на границе сознания. А теперь его не стало совершенно.
Маэглин едва не закричал снова, на этот раз — от облегчения. Но сдержался, потому что прямо перед ним стоял Тургон, который так и застыл, протянув руку к Маэглину, но не решаясь дотронуться, и явно ждал, чтобы племянник сказал что-нибудь членораздельное.
— П-приветствую, дядя, — быстро проговорил Маэглин. — Я просто слегка запутался... Нет, задумался.
Объяснение прозвучало на редкость неуклюже даже для его собственных ушей. Никогда в жизни Маэглин не позволял себе запинаться, мямлить и тараторить, словно смертный мальчишка. Позор! Впрочем, об этом ли беспокоиться ему теперь?
Что вообще Тургон делал здесь в такой час? Он узнал обо всем? Но как?! Нет, Тургон не мог узнать. Да и по-другому заговорил бы он с Маэглином, если б правда была ему известна. Зачем же он все-таки явился сюда?
— Тебе что-то нужно от меня сегодня? — спросил Маэглин, стараясь, чтобы голос звучал как обычно, спокойно и почтительно, но с достоинством. То есть чтобы в нем совершенно не отражались думы и чувства, которые одолевали Маэглина сейчас.
— Да вот хотел спросить, как прошел вечер у Салганта, — ответил Тургон и усмехнулся.
Маэглин сам не знал, что ожидал услышать, но точно не это. Он едва удержался, чтобы не потрясти головой. Как прошел вечер у Салганта. В самом деле? С чего вдруг Тургону этим интересоваться? Да еще приходить к Маэглину посреди ночи? Тургон редко являлся куда-нибудь незваным. Особенно в последние годы, когда он частенько предпочитал компании одиночество, и, бывало, погружался в себя так глубоко и надолго, что, казалось, он видит нечно, недоступное остальным. Маэглин знал, что эти приступы задумчивости связаны с человеком — Хурином — который пришел и ушел, и оставил Тургона вечно мучиться сомнениями и виной. Маэглин не любил Хурина еще раньше, а уж после последнего появления и того сильнее. Никчемный человек, как он посмел пытаться вернуться в Гондолин? Тем более из Ангбанда.
Сейчас, впрочем, вместо привычного презрения и гнева, Маэглин, вспомнив об этом, почувствовал ужас: а куда бы он сам отправился, если бы из Ангбанда его не вернули в Гондолин, а просто бросили где-нибудь? Этот город — его единственный дом, больше ему некуда было бы идти. А теперь Моргот... Нет. Нельзя было думать об этом. Не сейчас. Не перед Тургоном.
— Уже вижу, что вино было хорошим, — продолжал тем временем Тургон, садясь обратно на ступеньку и делая приглашающий жест.
Маэглин обрадовался, поняв, что дядя списал его ночные странности на опьянение. Надо было подыграть ему.
— Не буду отрицать, — сказал Маэглин и заставил себя улыбнуться. — Хотя музыка понравилась мне больше.
Это, по крайней мере, была чистая правда. Но все-таки к чему идет разговор? К вину? К музыке? Или Тургону не понравилось, что Маэглин начал много бывать в доме Салганта? Но он сам раньше говорил, что Маэглину следовало бы чаще появляться в обществе, проводить время в кругу друзей за пределами мастерской. И к Салганту Тургон относился всегда хорошо. Намного лучше, чем тот, по мнению Маэглина, заслуживал. Тогда что могло быть Тургону не по душе?
На языке уже вертелись готовые сорваться извинения. Тем более, что Маэглин действительно был виноват. Так виноват, как Тургон и представить себе не мог. Но начинать просить прощения за вину, о которой Тургон даже не знал, явно было не лучшей идеей. Да и о каком прощении могла бы идти речь? За такое не прощают. Маэглин на мгновение стиснул кулаки, заставляя себя сосредоточиться на настоящем.
— Ты сердишься на меня за что-то, дядя? — спросил он вслух, опускаясь на ступеньку рядом с Тургоном.
Теперь они могли видеть друг друга только сбоку. Так Тургону должно стать труднее читать что-либо на лице Маэглина. Но, к сожалению, и обратное было так же верно.
Тургон покачал головой.
— Едва ли я могу сердиться, что общество искусных музыкантов тебе приятнее, чем мое. Но все-таки мне грустно, — сознался он под конец, смягчая, впрочем, свои слова улыбкой, определенно подлинной. — Ты обещал меня навестить, но так и не добрался ни разу за все дни, начиная с твоего возвращения в город.
Маэглин похолодел. После слов Тургона, он вспомнил, что во время встречи с дядей в трапезной дворца действительно обещал зайти "сегодня или завтра", то есть теперь уже, выходило, почти полную дюжину дней назад... Сказал и позволил себе забыть об этом. Вернее, понадеялся, что сам Тургон забудет, отвлеченный очередным приступом задумчивости. Но как видно, судьба была не на стороне Маэглина. Она вообще редко бывала на его стороне в последнее время, так что, наверное, не стоило и ожидать.
— О дядя, я со... — начал Маэглин.
Но Тургон только отмахнулся.
— Перестань, — сказал он. — Неужели, по-твоему, я явился сюда, чтобы смущать тебя и требовать извинений? Вовсе нет, я соскучился и хотел немного подшутить над тобой, хинья, вот и все. Ну и еще, я, конечно, хотел бы занять твой следующий вечер. Приходи ко мне, скоротаем время за беседой. Не обещаю, что ты не проиграешь в музыке, но вино точно будет не хуже, — тут Тургон подмигнул Маэглину.
Маэглин склонил голову, еще сильнее пряча от Тургона лицо. Дядя и раньше, бывало, зазывал его к себе в гости, в личные покои короля, куда большинству жителей города хода не было и где Тургон проводил время с самыми близкими: семьей и старыми друзьями. Маэглин всегда чувствовал себя польщенным и ни разу не отказывался.
А значит, и теперь он не мог отказаться, потому что тогда Тургон удивится и станет расспрашивать его о причинах. Маэглин не был уверен, что может тогда рассказать... Но сидеть в покоях Тургона и вести с ним задушевные беседы, в то время как Моргот уже, может быть, собрал войска, чтобы напасть на Гондолин, местонахождения которого ему теперь известно — из-за Маэглина... Немыслимо. Надо, непременно надо было предупредить Тургона. Но тогда он Маэглина возненавидит. А Моргот после такого уж точно заберет Маэглина обратно в Ангбанд... "Если ты попробуешь помешать мне или проболтаться — ты снова окажешься здесь", — прошептал в ушах голос, теперь, увы, знакомый слишком хорошо. Но он донесся будто очень издалека и без прежней силы. Ненависть и презрение во взгляде Тургона представлялись ярче и страшнее. Нет, Маэглин не мог сказать дяде правду. Должен был, но не мог. Только вот сумеет ли он удержаться, если будет говорить с Тургоном долго?
— Маэглин? — никаких ненависти и презрения в глазах Тургона не было и в помине, а вот беспокойство вернулось. — Ты уверен, что с тобой действительно все в порядке?
— Да, дядя. Разве что Дорога Грез сегодня манит меня чуть больше обычного, — ответил Маэглин, на этот раз ему повезло — никакие слова не перепутались. — И конечно, я с удовольствием приду к тебе завтра, вернее, — он посмотрел на звезды. — уже сегодня вечером.
Вот. Теперь, по крайней мере, он ничего не должен был объяснять немедленно, и у него есть еще день, чтобы... чтобы что?
— Вот и славно, — обрадовался Тургон. — Тогда до вечера. Не буду больше оттягивать твою явно необходимую прогулку по Дороге Грез.
С этими словами Тургон поднялся на ноги. Маэглин тоже хотел было встать, чтобы проститься, как принято, но Тургон жестом остановил его и вместо этого поцеловал в лоб и пожелал:
— Приятного путешествия, хинья.
Потом Тургон легко сбежал с лестницы и зашагал прочь. А Маэглин еще долго смотрел ему вслед. От непролитых слез силуэт удаляющегося эльфа казался нечетким.

Глава вторая

Все ночи Маэглина с момента возвращения из Ангбанда были ужасны. Но ночь, последовавшая за визитом Тургона, оказалась ужасной по-другому, не как остальные. Обычно Маэглин долгие часы до рассвета мучался виной и сомнениями, затем принимал решение во всем признаться дяде, и истощенный и успокоенный, забывался сном. Проснувшись, он никогда не выполнял задуманного, а следующей ночью все повторялось. Маэглин ясно видел порочный образец, но поделать ничего не мог, и, кажется, начинал уже привыкать.
Во всяком случае, он был уверен, что на этот раз его ждет все то же самое. Тем более, что стоило только Тургону скрыться из виду, как взгляд Моргота возвратился и, точно древко отравленного копья, уперся Маэглину куда-то между лопаток. Волны нестерпимого жара и нестерпимого же холода расходились от этого места, пока не пропитали все тело Маэглина.
В другие ночи эти ощущения часто становилось столь мучительны, что Маэглин наматывал круги по своей спальне, скрежеча зубами от боли. А перед глазами у него мелькали видения Ангбанда, и уши заполняли звуки Ангбанда — лязг и крики, звуки ударов и стоны, голоса Моргота и его приспешников.
Теперь же он видел лицо Тургона. Не такое, каким оно было, когда они недавно говорили, а затем прощались на лестнице. Иное. Суровое лицо короля, вершащего суд на высоком троне, сжимая в руках судебный жезл. Взгляд пронзительный и строгий. Никогда Тургон не смотрел так на Маэглина. Но если посмотрит, как Маэглин это выдержит? Теперь, когда душа его столь отягощена? Когда он так слаб? Дрожь, пробегавшая по его телу от этих мыслей, не была рождена заклятием Моргота.
Маэглин сел у очага и обхватил себя руками за плечи, но это мало помогло согреться. Мысленным взором он все еще видел Тургона, спрашивающего ответа за его дела. Чем он мог бы оправдать себя, даже если бы король и захотел выслушать его оправдания? Ничем. Абсолютно ничем.
Чем дольше Маэглин думал над этим, тем яснее понимал, что у него нет ни одного мало-мальски достойного объяснения, для чего он вообще тайком покинул пределы Окружных гор. А ведь началось все именно с этого.
Тургон в его воображении все ждал и ждал ответа. Пока, наконец, Маэглин не оказывался распростерт на полу ниц, как перед троном Моргота, извиваясь, словно червь и захлебываясь рыданиями — чего прежде не случалось, даже и перед троном Моргота. А поскольку все это происходило в воображении Маэглина, он мог одновременно и рыдать на полу, и смотреть прямо в лицо Тургону, поэтому ясно, в мельчайших подробностях, различал, как выражение сурового внимания на лице короля сменяется брезгливым отвращением.
Вообразить, что Тургон скажет или сделает затем, Маэглину уже вовсе не хватало сил, так что дальше фантазия менялась, и он больше не видел Тургона. Вместо этого перед ним проходили чередой лица всех жителей города, которых он когда-либо встречал, и на этих лицах Маэглин читал потрясение, ужас, гнев и снова ужас.
Некоторые быстро проходили и исчезали, как темноволосая девушка в венке из желтых полевых цветов, с которой Маэглин танцевал в своей первый праздник Разгара Лета в Гондолине. Другие смотрели на Маэглина долго, словно разглядывали диковинное существо, вовсе не похожее на эльфа, — его учителя и ученики, мастера из Дома Крота… мечники, сражавшиеся в битве, которую назвали Бессчетные Слезы, еще раньше, чем она закончилась, бок о бок с Маэглином и под его началом – выжившие и убитые, и те, о чьей судьбе с тех пор не приходило вестей.
Были и такие, кто, раз пройдя, появлялся снова: Рог, Элеммакиль, Эктелион, Салгант... Идриль, хотя ее лица Маэглин не увидел ни разу — она все время отворачивалась, и только блики света играли на ее волосах.
Эол, как ни странно, был там, в череде гондолинцев. Он тоже приходил не единожды, и, в отличие от остальных, каждый раз говорил что-нибудь сыну:
"Поклонился Морготу, значит? Что ж, сперва — Тургону, потом — Морготу. Только начни гнуть спину перед кем попало, уже не остановишься".
Маэглин хотел, очень хотел возразить отцу, что поклониться Тургону и поклониться Морготу — совсем разные вещи, но не успел. Эол, смерив его презрительным взглядом, исчез.
Скоро, впрочем, он явился снова, чтобы крикнуть в лицо Маэглину: "Здесь обратятся в прах все твои надежды, и ты погибнешь той же смертью, что и я!"
Это уже было знакомо. Эол и в самом деле говорил такие слова. Последние слова, которые Маэглин услышал от своего отца. Угроза, когда-то безмерно страшная, теперь была почти утешением. Упасть с уступа Карагдура и разбиться насмерть — если бы только Маэглин мог быть уверен, что для него все кончится так просто.
На этом месте воспоминания об Ангбанде властно напомнили о себе, и некоторое время Маэглин будто снова тащился за прислужником Моргота, который, намотав на руку веревки, опутывавшие Маэглина, показывал ему "примечательные экземпляры" — эльфов, столь истощенных и искалеченных так страшно, что они не должны были жить, но все еще жили. По крайней мере, все еще способны были страдать. Маэглин все ходил и смотрел, и не мог не смотреть. А потом его вернули в тронный зал Моргота, и там он... Он сказал Морготу, где Гондолин. А еще другие вещи, важные вещи об обороне города... всего не перечесть.
Но даже и это теперь, в памяти, не было самым позорным. И не то, как на вопрос, какой награды он желает больше всего на свете, он прошептал: "Идриль". Каждый из этих поступков был верхом бесчестья сам по себе, и, если бы стыд и вина могли убивать, Маэглин давно был бы мертв. Но всю глубину собственного ничтожества он постиг, когда назвал Моргота Повелителем, дрожа на полу у его ног. А ведь и об этом придется рассказать.
"О да, кайся во всем и моли о пощаде, давай, не сомневайся! Ты ведь уже распробовал, каково это. Не все ли равно у чьих ног дрожать? Сначала — Моргот, потом — Тургон", — это снова перед мысленным взором Маэглина возник Эол, на этот раз усмехающийся.
Маэглин сам не мог сказать, представляет он отца в тронном зале Ангбанда или Гондолина. Он хорошо знал, что для того разницы не было. Эол ненавидел Моргота всей душой, но так же сильно ненавидел и нолдор — и всякого, кто сколько-нибудь посягал на его свободу.
Эол не склонился бы перед Морготом. Ни за что. Но и перед Тургоном — ни за что. И никогда не признал бы никакую свою вину. А впрочем, почему "не признал бы"? Просто "не признал". Он ведь не рассказал о яде. Хотя мог бы этим облегчить свою участь, а главное — спасти жену, которую — уж в этом Маэглин был уверен — действительно любил, горячо и отчаянно. Но он промолчал и позволил ей умереть, чтобы только не признаваться перед ненавистными нолдор, которых считал не намного лучше орков, что сам по-орочьи смазал ядом острие.
И хотя каждое мгновение той ночи, которую провел у постели своей умирающей матери, Маэглин мысленно проклинал отца страшнее, чем отец когда-либо проклинал его, он все равно понимал Эола. Слишком хорошо понимал. Особенно теперь.
Как соблазнительно было ничего не говорить. Просто позволить событиям идти своим чередом. Моргот нападет на Гондолин и захватит его, и это будет ужасно. Но Маэглину не придется унизиться, признавая свою вину ни перед Тургоном, ни перед кем другим. Они, конечно, все тогда будут мертвы. Или еще хуже. И он, скорее всего, тоже. Но унизиться перед ними ему не придется.
Так зачем же самому идти навстречу новому унижению? Разве мало, в самом деле, он испытал перед Морготом?
Его отец точно выбрал бы молчание. Но мать бы такого выбора не одобрила. Арэдель, дочь Финголфина, была горда. По-своему, даже более горда, чем Эол. Но она любила этот город и этот народ, и своего брата. Она не пожелала бы им такой судьбы. Не оплатила бы их жизнью и свободой свою гордость.
Пора было, наконец, решить, собирается он быть сыном Эола или сыном Арэдели, потому что он, очевидно, не мог быть и тем и другим одновременно. Не после всего, что произошло.
И Маэглин выбрал.


Глава третья

Очередное решение рассказать обо всем Тургону Маэглин принял, уже по обычаю, как раз на рассвете. Но долгожданного и необходимого сна без сновидений оно ему не принесло. Вместо того, чтобы шагнуть на Дорогу Грез и забыть обо всем, Маэглин раз за разом смотрел в лицо восседающего на троне Тургона и отчаянно не мог объяснить ему ничего.
Взгляд Моргота ощущался едва-едва, как боль от раны, полученной много дней назад, слишком привычная, чтобы обращать на нее внимание, когда есть раны свежее. Даже жуткая перспектива снова вернуться в Ангбанд не оказывала на сознание Маэглина такого парализующего воздействия, как раньше, потому то казалась далекой и нереальной по сравнению с предстоящим разговором с Тургоном.
Разговором, где Маэглин обнажит всю свою мерзость и ни слова не сможет сказать в свою защиту.
Решимость Маэглина продержалась недолго. Она начала уменьшаться еще до полудня и испарилась совсем задолго до заката.
В какой-то момент Маэглин вдруг загорелся идеей уклониться от условленной встречи под благовидным предлогом. Но под каким? Какой предлог будет и благовидным, и достаточным? Да в добавок не приведет к тому, что Тургон станет еще пристальнее интересоваться жизнью Маэглина и совсем скоро повторит свое приглашение опять?
Перебирая возможности одну за одной, Маэглин пришел к выводу, что проще и убедительнее всего будет обжечь себе руку. После возвращения из Ангбанда он не работал ни в одной мастерской, избегал даже мыслей о работе, но вряд ли кто-то уже успел заметить эту странность, поэтому ничего удивительного в его ране не найдут.
Но чтобы Тургон, обеспокоившись, забыл о своем намерении побеседовать с Маэглином, требовалась серьезная рана. Такая, которая потом оставит руку действительно искалеченной, если не до конца вечности, то на очень, очень долгий срок. Маэглин больше не будет мастером. Больше никогда не будет мастером.
Мысль об этом внушала отвращение несмотря на то, что Маэглин потерял былую страсть к работе. Одно дело — не желать, другое — не быть способным. Стоит ли избавление от встречи с Тургоном — этого?
Раньше Маэглин никогда не тратил времени на сомнения. Теперь же, казалось, любой выбор, который он пытался сделать, становился нескончаемой чередой метаний между двумя противоположными ответами.
Вечерний час Маэглин встретил предельно измотанным и опустошенным. Все еще с двумя целыми руками. И с ясным осознанием, что он не может и не будет ничего рассказывать Тургону. Но пойти на встречу ему придется, потому что ему так или иначе не удастся не говорить с дядей вечно. А значит, лучше пройти через это сегодня, чем отложить на завтра или послезавтра, или даже еще на дюжину дней.
Так что Маэглин оделся как подобало случаю и отправился во дворец. Этого места он избегал все дни после возвращения в Гондолин, кроме самого первого, поэтому теперь, когда с трудом заставил себя переступить порог, Маэглин невольно ожидал каких-то огромных и неожиданных перемен. Но все было точно таким же, как раньше: и дворец, и эльдар в нем. Маэглина привычно приветствовали со всех сторон.
Сначала это поразило его, но потом успокоило. Именно во дворце оказалось почему-то очень легко представить, что всего, произошедшего после его последней вылазки за пределы Окружных гор, не было. Да и самой вылазки тоже. Ни этой, никакой другой. Он никогда не покидал долину Тумладен, как и повелел Тургон, его дядя и король. Ему не в чем признаваться. Нечего скрывать.
Эти мысли убаюкали страх Маэглина перед Тургоном, что было очень кстати, потому что дверь в личные покои короля уже маячила в конце коридора. Но только Маэглин успел обрадоваться этому, как его настиг, словно удар орочьего хлыста, взгляд Моргота, заставив Маэглина в очередной раз мысленно взвыть от боли и ужаса. Хотелось бежать прочь, вернуться домой, забиться в самый дальний и темный угол спальни и там пережидать свои муки.
Но Маэглин был в самом сердце королевского дворца. Он сойдет с ума быстрее, чем выберется оттуда. К тому же возникнут вопросы. Он не может едва ли не на пороге личных покоев Тургона развернуться и уйти…
Тургон совсем рядом, за ближайшей дверью. Эта мысль отозвалась в сознании Маэглина страхом и отчаянием. Но в то же время на память пришли последние встречи с дядей: тогда тоже были и страх, и отчаяние, но и облегчение, потому что пока он говорил с Тургоном, взгляда Моргота не чувствовал.
Маэглин сам не знал, хочется ли ему разрыдаться или рассмеяться. Похоже, его отец был прав, когда сказал, что он обречен дрожать или перед Морготом, или перед Тургоном. А весь сегодняшний день он и вовсе дрожал перед обоими сразу. Так уж точно не могло продолжаться дольше.
Остаток пути по коридору Маэглин преодолел едва ли не бегом. Еле дождался, пока эльда из Дома Короля — точнее Маэглин в своем нынешнем состоянии охарактеризовать его не мог, потому что не в силах был сосредоточиться, — объявит о его приходе. Наконец, Маэглин оказался в покоях Тургона. Там также, похоже, совершенно ничего не изменилось с прошлого посещения Маэглина, но он не был уверен, потому что все плыло перед глазами. Первая комната была пуста. Вторая — тоже. Маэглину стало страшно: вдруг Тургона здесь нет?
Но тут дядя окликнул его:
— О чем задумался, хинья?
Маэглин прошел на голос и оказался в самой маленькой комнате из тех, что занимал Тургон. Это значило, что сегодня они будут вдвоем, к ним не присоединится ни кто-то из друзей Тургона, ни Идриль. Впрочем, Идриль во время таких встреч с Тургоном Маэглин не встречал почти никогда. Она, несомненно, проводила с отцом немало времени, но не в те же вечера, когда у него бывал Маэглин.
Это часто огорчало и даже раздражало Маэглина прежде. Но не теперь. Сейчас он был так счастлив, что мир вокруг снова обрел четкость, а взгляд Моргота исчез, что больше ни о чем не мог думать. Всей его выдержки едва хватило, чтобы не броситься Тургону на шею, а приветствовать его как должно — тепло и почтительно.
Тургон, впрочем, сам обнял его, как это обычно и бывало.
— Ты выглядишь усталым, — заметил он, наконец, отстранив Маэглина от себя. — Только не говори мне, что после нашего прощания ночью ты заперся в мастерской и все это время работал.
В его тоне слышался мягкий укор пополам со смирением, дескать, все мастера такие: порой запираются в мастерской в самый неподходящий момент.
Соблазнительно было просто согласиться. Но подумалось вдруг, что эта отговорка может слишком легко рассыпаться. Так что Маэглин отрицательно покачал головой:
— Нет, я не пошел в мастерскую, но мастерская сама пришла в мои мысли и помешала ступить на Дорогу Грез.
Тургон понимающе кивнул. Он был мастером, притом одним из лучших, кого вообще видел мир, поэтому и успехи, и неудачи мастерства были ему близки и понятны. Маэглин с горечью подумал, как хорошо, что Тургон никогда не был ни предателем, ни трусом, а то раскусил бы его в мгновение ока.
Они расположились на удобных кушетках у огня и под обещанное Тургоном превосходное вино, поговорили о мнимых проблемах с несуществующим замыслом, которые якобы терзали Маэглина. От чего, к счастью, достаточно быстро перешли на настоящие проблемы других мастеров и иные дела Гондолина. Понемногу Маэглин по-настоящему увлекся беседой и расслабился.
Ему стало хорошо, как не бывало ни разу после Ангбанда. К тому же вино и тепло очага мягко окутали его, и Дорога Грез, которая ускользала от него весь этот день, развернулась перед ним сама собой, и он заскользил по ней, все дальше и дальше от голоса Тургона.

Глава четвертая

Маэглин был прикован к стене, точно как те несчастные, которых показывал ему прислужник Моргота. Горло сдавливал широкий железный ошейник, настолько тесный, что само дыхание превратилось в пытку: воздух проникал в легкие даже не по глотку – по капле. А цепь оказалась такой короткой — не шевельнуться. Даже если бы и нашлись силы. Впрочем, сил не было. Боль перебитых руках и ногах и в, похоже, разодранной груди отняла их все, затуманила разум и зрение.
Но и так Маэглин продолжал видеть, как над ним нависает всей своей жуткой махиной Моргот, угрожая вырвать ему глаза, если он немедленно не скажет, где Гондолин.
— Говори! Говори, — требовал Враг. — А не то…
Он протянул к лицу Маэглина руку с длинными изогнутыми стальными когтями, более острыми, чем любой кинжал, когда-либо созданный руками эльфов. Один коготь коснулся кожи прямо под правым глазом Маэглина. Половина лица тут же взорвалась новой болью.
В ужасе Маэглин уже готов был покориться, сказать все, все, что угодно, только чтобы Моргот оставил ему глаза, но внезапно понял, что не может сказать ни слова, потому что… потому что у него уже нет языка! Ведь язык вырвали раньше... От этого осознания ужас взметнулся на до сих пор неизведанную высоту. Маэглин закричал, оглушая сам себя, забился, пытаясь уйти от опасности, коготь Моргота впился глубже...
— Хинья, да что с тобой... Проснись! Маэглин! Проснись, Маэглин, сын Аредэли. Проснись, Маэглин, сын Эола. Проснись, я говорю тебе.
Повелительный голос развеял страшное видение. Вернул Маэглина из ангбандской темницы в ярко освещенные покои короля Тургона. К удобной кушетке, приветливому очагу, недопитому кубку… и к Тургону, который аккуратно придерживал его за плечи, должно быть, опасаясь, что иначе Маэглин упадет с кушетки и начнет биться на полу. Но перемена слишком ошеломляющей, чтобы осознать ее, и Маэглин продолжал кричать и вырываться, не в силах остановить себя.
— Ты в безопасности, в безопасности среди друзей, здесь с тобой ничего не случится...
Утешительные слова проникли в сознание Маэглина далеко не сразу. А когда это все же случилось, облегчения они не принесли. Наоборот, внутренности будто смяла та самая рука из сна. Ведь Маэглин не был в безопасности. Никто больше не был в безопасности в Гондолине. А Тургон… после такого его уже не удастся уверить, что все в порядке.
С трудом — ничто в жизни еще не давалось ему настолько тяжело — Маэглин поднял взгляд на дядю. Перед глазами все расплывалось от слез, и только тут Маэглин осознал, что все это время не только кричал и рвался, но еще и рыдал. Никогда в жизни он не позволял кому-то видеть себя настолько слабым и жалким... кроме как в Ангбанде.
Маэглин сморгнул слезы, и мир вокруг обрел четкость. Лицо Тургона тоже. Оно не было ни гневным, ни встревоженным, но выражало предельную сосредоточенность — лицо эльда, перед которым стоит сложная задача, нуждающаяся в немедленном решении. Очевидно, сейчас для Тургона такой задачей был Маэглин.
Теперь, конечно, не отговориться неудачами в мастерской. Сказать, что вспомнил о матери? Что ее смерть вновь увидел во сне? Эта мысль вызвала у Маэглина волну отвращения к самому себе. Она не заслужила, чтобы он прикрывался ее именем и памятью в таком деле. А сколько уже мать в самом деле ему не снилась... даже в кошмарах...
Тургон отпустил Маэглина и присел на край той же кушетки, где полулежал Маэглин, так что они оказались друг напротив друга. Со своего места Тургон продолжал наблюдать за Маэглином, как смотрят на нечто не только озадачивающее, но и могущее оказаться опасным. Тут Маэглин понял, что солгать, пожалуй, больше вовсе не получится.
Может, Тургон не разбирался в предателях и трусах, но тех, чьи сны отравил Ангбанд, он повидал достаточно. Бывших ангбандских пленников у него целая дружина. Действительно целая дружина. Правда, теперь ни в ком из них не было и следа того ужаса, который едва ли не каждую секунду после возвращения чувствовал в себе Маэглин. Но ведь Тургон знал их и раньше, когда они только пришли к нему. Были ли они такими же? Вгоняла ли их в трепет всякая тень? Одиночество? Собственные воспоминания, мысли и сны? Или это только его удел? Не беглеца, но предателя?
А солгать точно невозможно. Как и отвести взгляд. Но он ведь и не хотел лгать... Он собирался сказать правду... Или все-таки нет?
— Маэглин, — Тургон назвал его по имени, и сразу с тоской подумалось, что теперь дядя уже никогда больше не станет звать его "хинья".
С другой стороны, многие эльдар считали, что имя имеет власть над тем, кто его носит, и иногда может даже разрушить наведенные злые чары. Чары... чары Моргота, наверное, покрепче этого будут? Или нет? Впрочем, сейчас – как и всегда в присутствии Тургона — Маэглин взгляда Моргота не чувствовал, словно и не было никаких чар.
— Маэглин, — повторил Тургон. — Что на самом деле произошло, когда ты в последний раз отлучился из города?
Этого следовало ожидать, Тургон не глуп и теперь должен был догадаться. Но Маэглин задохнулся, словно его с размаху окатило ледяной водой. Вопрос, что же сказать, опять забился в его уме как перепуганная мышь.
Тургон, верно, заметив эти метания, продолжал:
— Сейчас скажи мне правду, всю правду. Маэглин.
Имя было произнесено таким тоном, как будто поставили точку в конце письма. И Маэглин странным образом почувствовал себя больше здесь, в покоях Тургона, рядом с Тургоном, а не в каком-то не имеющем очертаний месте, где обитали его суматошные мысли.
— Я, — попробовал заговорить Маэглин. Вышел неприятный скрежет, как будто он не говорил целую ейну. Он попробовал еще: — Я не знаю, смогу ли, — в этот раз получилось, по крайней мере, разборчиво. — Я хотел... — тут Маэглин запнулся. — Хочу... Я с самого начала собирался рассказать… Правда… Правду… Но Моргот, он... что… если... я...
Все это больше не имело смысла. Маэглин почувствовал, что задыхается. Но от ужаса, от унижения или от Морготовых чар, он не знал.
— Маэглин, — снова позвал Тургон.
Это опять помогло. По крайней мере, немного. Маэглин снова четко осознавал, кто он и где он, и мог дышать, и не лепетал ничего заплетающимся языком.
Тургон был теперь страшно бледен. Бледнее, чем Маэглин когда-либо его видел. Кроме, может быть, дня похорон матери Маэглина. Но смотрел он все еще без отвращения или гнева, с прежней сосредоточенностью. Он сидел недалеко от Маэглина и пока не сделал попытки отодвинуться, поэтому легко сумел протянуться и положить руки Маэглину на плечи. Руки были теплыми и не дрожали.
— Можешь, — твердо сказал он и добавил повелительно: — Рассказывай, смотри на меня и рассказывай. Ничего не бойся. Есть только ты и я, больше никого. Просто говори.
Маэглин так и поступил.

Глава пятая


Если бы Маэглин ожидал, что, когда он начнет рассказывать, станет легче и история польется сама собой, его постигло бы жестокое разочарование. Выталкивать из себя слова было как таскать огромные камни, и каждый следующий камень оказывался никак не меньше предыдущего. Впрочем, Маэглин был скорее удивлен, что ему вообще удалось заговорить. А еще что Тургон слушал его, не перебивая и все так же держа руки у него на плечах.
Совсем иначе Маэглин представлял себе это признание... Правда, когда он сказал, что вышел за пределы Окружных гор, прокравшись мимо дозорных, охраняющих Тумладен, сам, по собственной воле, взгляд Тургона полыхнул возмущением, а его правая рука дернулась, отчего и Маэглин тоже дернулся, ожидая, что щеку вот-вот обожжет пощечина. Но Тургон только сухо кивнул и продолжил слушать.
Пока Маэглин рассказывал о так некстати найденной богатой рудной жиле и о своей неосторожности, о том, как орки захватили его врасплох и как затем он решил, что пойдет с ними в Ангбанд, чтобы сбежать по дороге, Тургон оставался на вид абсолютно бесстрастен. Но когда Маэглин заговорил об Ангбанде, во взгляде Тургона все же затеплилось сострадание. Тургон даже слегка сжал плечи Маэглина, будто хотел ободрить... будто это еще могло помочь и изменить то, что уже произошло.
На деле так еще труднее стало рассказывать дальше. Признаваться уже не в нарушении королевской воли и в глупости, но в трусости, предательстве и в низости, столь огромной, что Маэглин прежде и представить в себе не мог такого. Тем более подобного не подозревал в нем Тургон.
Но Маэглину даже в голову не пришло, что теперь, когда он начал, не обязательно открывать абсолютно все. Правда могла быть только полной, иначе ни в чем не будет никакого смысла. Это Маэглин откуда-то знал твердо, как в детстве знал, что в родном лесу есть деревья, которые никогда не сбросят его, как бы высоко он ни забрался, а есть и такие, к которым лучше вовсе не подходить — и это чутье ни разу его не подводило, поэтому сейчас Маэглин рассказывал, не упуская ничего.
Свое пребывание в Ангбанде он описывал бесконечно долго, во всех врезавшихся в память деталях. Как предстал перед Морготом впервые и что затем увидел в ангбандских подземельях: всех этих эльдар, запертых в телах, слишком истерзанных и истощенных для жизни, но не имеющих никакой надежды на освобождение. Об этом Маэглин говорил не потому, что надеялся, будто Тургон, услышав об ужасах Вражьей крепости, простит все, что затем сделал Маэглин, а потому что воспоминаниям было тесно у него в голове, и временами они, казалось, пытались расколоть ее изнутри, так что он не мог упустить шанс — первый и почти наверняка последний в своей жизни — выпустить их наружу.
Тургон слушал, и лицо его каменело, а в глазах все ярче разгорался гнев. Но на этот раз Маэглину не было страшно, потому что гнев не был направлен на него, и прикосновение рук Тургона оставалось утешительным. Только когда Маэглин, рассказывая уже о второй встрече с Морготом, добрался до момента, где Моргот посулил ему за тайну Гондолина любую награду и спросил, какой награды он желает, а Маэглин ответил:
— Идриль. — Только тогда лицо Тургона исказилось судорогой отвращения, которого Маэглин ожидал с самого начала.
Показалось, что сейчас Тургон с силой отшвырнет племянника от себя или уж точно ударит, и Маэглин снова инстинктивно сжался, готовясь к этому. А Тургон только крепче стиснул его плечи. Пожалуй, от такой хватки могли бы остаться следы, если Маэглин проживет достаточно долго, чтобы они проступили, но Тургон едва ли вообще осознавал это, и Маэглин замолчал, выжидая, не последует ли теперь настоящая вспышка гнева, которой он, безусловно, заслуживал, и которая так или иначе была неизбежна.
Сейчас или несколькими мгновениями позже, когда он дойдет до того как… Столкновение с яростью Тургона неминуемо. Но это даже к лучшему, если Тургон убьет Маэглина первым, Моргот уже не сможет заставить его вернуться в Ангбанд, даже если сейчас он видит Маэглина и слышит каждое его слово… Ужас на мгновение сдавил горло Маэглина, как железный ошейник.
— Продолжай, — резко велел Тургон.
На этот раз он не назвал Маэглина по имени, а тот не посмел сказать, что не может.
Собрав остатки сил, Маэглин сделал очередной глоток воздуха и принялся рассказывать дальше. О том, как выдал Морготу Гондолин. Эту часть истории он помнил хуже всего. Конечно, он сказал, где город, наверняка. Но этим дело не кончилось. Он говорил еще... еще много... но что точно? И осталось ли что-нибудь, чего он не рассказал?
— Я сказал ему... наверное, все, что знаю о городе, — заключил Маэглин.
А кто знал больше, чем он? Разве что сам Тургон, да и то... Гондолин открыл Маэглину все свои секреты, точно также как Тургон открыл ему свое сердце. А Маэглин предал это доверие. Предал. Он понял все в тот миг, когда жуткое орочье пойло прояснило его разум, и с тех пор это понимание мучало его, но никогда еще оно не было так остро, как сейчас, когда он сам открывал Тургону свое предательство.
Крохи самообладания, которые Маэглину до сих пор удавалось сохранять благодаря Тургону, покинули его, и он разрыдался и обмяк так, что, если бы Тургон все еще его не держал, упал бы. На этот раз Тургон не пытался его утешать, но и рук не убрал — поддерживал Маэглина, пока слезы не иссякли.
А когда — кажется, спустя очень долгое время — это случилось, Тургон спросил:
— Что же произошло, после того как Моргот получил от тебя все, что хотел?
Маэглина поразило спокойствие голоса Тургона. Он ведь только что признался, что выдал Гондолин Врагу. Тургон не может, не должен быть так спокоен! Как будто он так ничего и не понял. Или как будто...
— Ты знал, да? — обреченно спросил Маэглин. — Знал прежде, чем я начал рассказывать.
Значит, все разговоры, и эта встреча... все было подстроено, чтобы вырвать у Маэглина признание. При этой мысли Маэглин почувствовал себя странно уязвленным, да к тому же совершенно сбитым с толку. Зачем? Чтобы казнить Маэглина, ему вовсе не нужно было…
Тургон после вопроса племянника издал короткий безрадостный смешок, совсем не похожий на его обычный смех. Маэглин отвлекся от своих сумбурных размышлений и поднял взгляд на дядю как раз вовремя, чтобы увидеть, как он отрицательно качает головой.
— Нет, не прежде, чем ты начал рассказывать. Но с тех пор, как ты начал, да, я знал, — Тургон тяжело вздохнул. — Надеялся, что все еще может оказаться не так, но мое орэ кричало и рыдало в унисон твоему рассказу. Сбывается все, что предрек мне Ульмо. Все, чего я так отчаянно старался избежать...
На лице Тургона появилось отсутствующее выражение, хорошо знакомое Маэглину и всем приближенным короля по его все более и более долгим периодам глубокой задумчивости. Он был как будто уже не здесь, и как будто даже забыл о Маэглине, хотя это было едва ли возможно посреди такого разговора.
Тургон потряс головой, словно отгоняя несвоевременные мысли, и повторил свой вопрос:
— Так что случилось потом?
И Маэглин покорно продолжил рассказывать: о своем исцелении — мучительнейшем из исцелений, об ужасе, когда он с полной ясностью осознал, что натворил. О новых планах обмануть Моргота. И о том, как легко Моргот разгадал эти планы. Об угрозах Моргота и о его чарах. И о том, как Маэглин... о том, как Маэглин...
— ... назвал Моргота Повелителем.
Маэглин разрыдался бы снова, если бы мог, но у него больше не осталось слез, поэтому из его груди вырвалось лишь раздирающее горло сухое рыдание. Он был уверен, что уж такого признания Тургон не стерпит, и, может быть, немедля убьет его своими руками, как должно убивать Морготовых тварей.
Но Тургон спросил, неожиданно деятельным тоном:
— Он заставил тебя принести клятву Тьмой?
После того, как история Берена и Лютиэн, которая также была историей гибели Финрода Фелагунда и его вернейших соратников, разошлась по Белерианду, свободные народы эльдар узнали, что Моргот требовал от своих слуг особых, кощунственных по отношению ко всему, сотворенному Эру и валар, клятв верности. Моргот и клятвы верности — это не укладывалось в голове. Так что Маэглин — хотя тоже успел услышать эту историю в то время, когда войско Тургона выходило из Гондолина на битву, позже названную Битвой Бессчетных Слез, — не особенно верил в их существование.
Мало ли, о чем поют в песнях. Особенно в песнях про людей. А Берен, сын Барахира, хоть Маэглин его и не встречал, определенно не просто был человеком, но и воплощал в себе все худшее, что свойственно этим странным и бессмысленным творениям Эру. Так что клятвы Морготовых приспешников, скорее всего не существующие, не занимали мыслей Маэглина. До плена. После он вспомнил о них только один раз, когда ему показалось, что лембас имеет вкус пепла. Но тогда он готов был цепляться за любое абсурдное утешение, чтобы только не сойти с ума от ужаса.
А теперь, когда о клятве Тьмой заговорил Тургон, ее существование вдруг стало гораздо больше похоже на правду, и в душе Маэглина птицей взметнулась отчаянная надежда. Неужели... неужели все-таки Моргот не стал на самом деле его повелителем? Не имеет над ним власти? Не может заставить его возвратиться? Не...
— Маэглин, — в очередной раз окликнул его Тургон, явно ожидая все же услышать ответ на своей вопрос.
— Нет, — почти прокричал Маэглин. — Я не давал там никаких клятв. Ты — единственный владыка, которому я когда-либо клялся в верности.
И которого предал. Радость в душе Маэглина угасла так же быстро, как появилась. Он сказал Морготу, где Гондолин, и этого уже ничто не изменит. И взгляд Моргота! Он почти все время чувствовал на себе взгляд Моргота. Этого ощущения ни с чем не перепутаешь, если хоть раз испытал его на себе.
Но все-таки он не давал клятвы Морготу. В этом Маэглин был полностью уверен. События своей третьей встречи с Врагом он прокручивал в голове множество раз: после того, как слепой животный ужас исторг из него тот страшный ответ: "Да, Повелитель", Маэглин не смог даже подняться на ноги. Орки выволокли его из тронного зала Моргота словно мешок и передали тому самому майя, который, обратившись в летучую мышь, вернул его снова на место, где несколькими днями раньше захватила в плен орочья банда.
За время полета Маэглин немного пришел в себя и после уже, по крайней мере, мог стоять сам и идти. Даже думать и действовать. Он вспомнил приказ Морготова прислужника — сжечь восстановленную темным колдовством одежду. И выполнил его: в самом деле спалил все в своей дальней мастерской, прежде чем вернуться в город.
А никаких клятв не было. Точно не было.
Сам Маэглин слышал в своем голосе настойчивость, которая говорила скорее о неуверенности, о желании услышать от Тургона подтверждение, что так все и было... вернее, не было. Что клятв, которых не помнил, Маэглин не давал. Возвращаться снова к мучительной неопределенности не хотелось смертельно. Пусть Тургон скажет, что Маэглин не стал рабом Моргота, и тогда Маэглин с радостью примет любую кару, любую смерть...
Тургон убрал руки с плеч Маэглина и впервые с начала разговора отвел взгляд. Это вызвало такую волну чувства потери и одиночества, что Маэглин всхлипнул вслух. Тургон, ничем не показывая, что услышал это, принялся растирать свои запястья, словно они болели.
— Что ты чувствуешь теперь? — спросил он у Маэглина.
Этот вопрос поставил Маэглина в тупик. Что он чувствует теперь? Ужас... вину... стыд... Что из этого имеет значение? Что желает услышать от него Тургон?
— Я знаю, что не заслуживаю ни прощения, ни милосердия, — наконец решился сказать он вслух.
Тургон поморщился, будто с досадой.
— Я имею в виду, желание побежать и вернуться в Ангбанд? Убить меня? А потом вернуться в Ангбанд? Поджечь город? Отравить колодец? После этого вернуться в Ангбанд?
Тургон, деловито перечисляющий ужасные деяния, о которых нормальному эльфу и помыслить отвратительно, потряс Маэглина так, что он попытался — правда, неудачно — вскочить с кушетки и завопил в голос:
— Нет, что ты! Конечно, нет!
Значит, вот чего Тургон — теперь — ожидает от Маэглина? Наверное, это было даже справедливо, но отчего-то очень, очень больно. Скорее бы все это закончилось. Да Маэглин с радостью сам шагнет с уступа Карагдура! Если он не раб Моргота...
— Это хорошо, — одобрил Тургон, продолжая растирать себе запястья.
Слова и действия Тургона не имели ни малейшего смысла! На миг Маэглин испугался, что никакого признания на самом деле не было, и он в очередной раз все вообразил, а скоро очнется у себя в спальне — и Тургон по-прежнему не будет знать, что Морготу уже известно, где Гондолин... Но нет. Ничего подобного он не воображал прежде, да и просто никогда не сумел бы придумать.
Тургон должен был быть разгневан. Должен б...
— Мне рассказывали об эльфах, дух которых Морготу действительно удалось сломить, а разум захватить, — продолжал Тургон. — Они выдавали себя за беглецов, а дождавшись момента, когда за ними переставали пристально следить, делали страшные вещи и пытались бежать обратно в Ангбанд, твердя, что истинный властелин мира призывает их.
Маэглин замер, даже мысль оборвалась на полуслове. Он весь превратился в слух. Кто и когда успел побеседовать с Тургоном об ангбандских пленниках? Маэглин при этом разговоре определенно не присутствовал.
— В Неврасте, пока я там жил, подобного ни разу не случалось. Да, говорят, и вообще не происходило до Дагор Браголлах, когда Моргот заполучил в свое распоряжение слишком многих эльфов, сломленных и отчаявшихся после страшного поражения. Мне сказали, нет не только никакого способа исцелить их, но и никакой надежды отличить от действительно совершивших побег, поэтому уже много лет беглецов нигде не принимают. Чтобы не впустить случайно марионеток Моргота, готовых выполнять его приказы.
Тургон встал и отошел к окну, словно пробовал разглядеть что-то в темном ночном небе.
Маэглин тоже взглянул в окно, но хотя его зрение всегда было острым, ничего не увидел.
— Мне Моргот не давал никаких приказов, — сказал он, наконец. — Только... — он помедлил, подбирая слово. — Предостерег от того, чтобы выдавать его планы тебе или еще кому-нибудь.
Внезапно ему захотелось рассмеяться — по-настоящему, впервые с тех пор, как он угодил в плен к оркам — настолько мало "предостерег" подходило речам Моргота, так долго — Маэглину казалось, целую вечность мира — наполнявшим душу Маэглина ужасом: "Я буду наблюдать за тобой. Каждое мгновение. Куда бы ты ни пошел, что бы ни сделал — я увижу это. Что бы ты ни сказал — я услышу это. Если ты попробуешь помешать мне или проболтаться — ты снова окажешься здесь, быстрее, чем можешь представить, и участь твоя будет страшнее, чем все, что ты недавно видел, взятое вместе. А если ты попытаешься умереть без моего на то позволения, я и это расценю, как попытку помешать. Сам ко мне прибежишь, а не сможешь бежать — приползешь, умолять станешь сделать с тобой все, что я пожелаю".
И вот Маэглин пришел к Тургону, рассказал ему все, и даже самые эти угрозы повторил в точности. Но ничего из обещанного Морготом не сбылось. Означало ли это, что его слова Врага — даже эти его слова — с самого начала были всего лишь ложью? А Маэглин просто очередным поверившим ему глупцом? Или Моргот все-таки уже знает, что он открыл Тургону правду, и готовится жестоко отомстить? А его взгляда Маэглин не чувствует на себе только из-за присутствия Тургона? Так ведь и раньше уже бывало. Как будто присутствие Тургона могло напугать самого Моргота, заставить его держаться подальше...
Маэглин и не заметил, что высказывает эти предположения вслух, пока Тургон не повернулся к нему и не сказал с горькой усмешкой:
— Если бы я мог напугать Моргота, смерти моего отца и братьев, и еще многих из нашего народа не остались бы неотомщенными. Как и мучения тех несчастных, которых ты видел в его подземельях. Нет, увы, я не сильнее Моргота, — Тургон покачал головой, словно пытаясь так придать своим словам еще больше веса. — В чем бы ни крылась разгадка, она уж точно не в этом.
Тургон бросил еще один взгляд в ночное небо. Там по-прежнему не было видно ничего, кроме нескольких самых отважных звезд.
— Подожди меня здесь, — вдруг велел Тургон Маэглину. — Я вернусь быстро, а ты постарайся никуда не уходить, даже если вдруг почувствуешь, что это абсолютно необходимо.
После этих слов он шагнул к двери. А Маэглин сразу же почувствовал, как на него накатывает волна животного ужаса — что бы ни говорил Тургон, его присутствие все равно было успокоительно, и меньше всего на свете Маэглин сейчас хотел остаться один, даже на несколько мгновений.
Ему пришлось до хруста сжать зубы, чтобы помешать себе закричать, умоляя Тургона остаться. Это было бы особенно унизительно и бесполезно, когда Тургон почти наверняка пошел кликнуть стражу, чтобы выдворить Маэглина из своих покоев в какую-нибудь башню повыше.

Продолжение следует...

запись создана: 28.07.2019 в 22:18

@темы: Тургон, Маэглин, Туор, Эол, Финголфин, Идриль, мои фанфики, Эарендиль, Как поступил бы..., лорды Гондолина, Сильмариллион, нолдор

---

Пять секунд статистики с Фикбука

Впервые от меня отписался читатель... или во всяком случае, впервые я это заметила.

До этого цифра вроде всегда росла, а тут - минус один. Наверное, кто-то из подписавшихся на волне "Кроме пыли и пепла" не выдержал второго подряд фанфика про Гондолин (я на прошлой неделе закончила туда выкладывать "Заклятие безмерного ужаса").

С другой стороны, может, конечно, кто-то просто поменял фандомные предпочтения, и с моими фиками это никак не связано.

Но вообще я поняла, что в норме я не автор, который собирает много плюсиков, потому что много плюсиков собирают только работы про Феанаро и Нолофинвэ. Остальные, по большей части, на уровне тридцати - плюс-минус еще десяток. Даже при том, что я не автор, о котором вообще никто не знает, спасибо "Кроме пыли и пепла", опять же.

@темы: рассуждения, Фикбук

---

О том, как от меня уходит старость

Нефандомное. Запишу коротко и быстро, а то потом передумаю писать.

Старость, я имею в виду, не в физическом смысле, конечно, тут у меня все как у всех... А в плане желания осуждать молодежь.

Вот сейчас зашла ненадолго в Дайри, прошла по ссылке на рецензию на фильм, который я не смотрела, думаю, ну, мало ли, вдруг что интересное... и влетела в дискуссию про молодежь, мол, молодые и того не знают, и этого, и поговорить с ними не о чем и не над чем посмеяться... и это ужасно, у них нет никакой культуры. И опыта никакого, и ах-ах-ах. Мы-то не такие, мы в их годы намного умнее были, и из наших ровесников со всеми есть о чем поговорить и посмеяться...

И это еще такая очень интеллигентная дискуссия люди говорят об этом, вежливо и доброжелательно, и кивают друг другу, мол, надо работать, наводить мосты, не сдаваться, протянуть руку дружбы папуасам (выражения оттуда)… и не понимают, что это не с молодежью что-то не так, а просто они сами попали в традиционный капкан свой - чужой, где отличающийся уже маркируется как чужой, и этим заведомо плох. И когда эта штуковина срабатывает на возраст, это особенно ужасно, потому что так и выглядит старость в худшем смысле этого слова.

Но для того, чтобы эта старость пришла, быть по-настоящему старым вообще не обязательно, я своими глазами видела, как это происходило с некоторыми моими однокурсниками уже в 20 лет (!). Тогда я и решила, что буду стараться, всю жизнь, если не впаду в маразм, чтобы этого не произошло со мной. Пока получается... хотя, конечно, большой вопрос, что будет еще лет через 50, если доживу.

---

Расставила метки на Фикбуке

Я уже некоторое время знала, что на Фикбуке появилась такая штука как метки, и думала, что надо бы их расставить на ранее выложенные фики. Но мне было лень, потому что я думала, что шапку каждого фика надо редактировать отдельно.

Сегодня я узнала, что если зайти в раздел "Все метки", там будут действительно все метки, существующие на сайте, и около каждой будет плюсик, если на этот плюсик нажать, откроется меню со списком всех фиков автора, и нужные можно будет просто пометить галочкой.

"Это значительно упрощает дело!" - подумала я. И пошла по всем меткам подряд. Кажется, чересчур увлеклась, потому что, во-первых, есть фики, которым досталось больше двух десятков меток. Во-вторых, ни одного фика с рейтингом выше 16+ у меня нет, а некоторые метки, которые я выбрала, помечены 18+... теперь даже не знаю, обязывает ли это меня повысить рейтинг или что?

При этом я не добавляла такие метки, которые по умолчанию подходят ко всем или почти ко всем фикам по Сильмариллиону: нечеловеческие персонажи, например, или вымышленная география. С ними меток на каждый фик было бы еще больше, конечно.

Но, кстати, есть и фики, которым досталось всего по парочке очень общих меток. Например, фик "Воинство Арафинвэ" подпал только под метки "Согласованность с каноном" и "Война". Как-то так.

@темы: рассуждения, мои фанфики, Фикбук, Сильмариллион

---

Новая запись про несуществующие или потерянные комменты

Некоторое время не заходила в Дайри, сейчас зашла, счетчик показывает несколько новых комментариев в моем дневнике, но, когда я щелкаю на цифру, меня переносит в старую тему, где последний комментарий аж 2015 года, при этом цифры со счетчика не исчезают, как они обычно делают, когда тема с новыми комментариями просмотрена.

Скорее всего, конечно, глюк и никаких комментариев нет, но если вдруг кто-то что-то писал в моем дневнике на этой неделе, лучше скажите мне об этом)

---

Визерион - неудачливый дракон

Да, снова пост по ПЛиО, но я не сменила фандом, просто немного отвлеклась, честно-честно... и это даже не серьезный пост, на самом деле)

Я вдруг заметила, что из трех драконов Визериону как-то больше других не везет. Ну, в сериале там им обоим с Раегалем не повезло, конечно, но все равно Визериону не повезло первому. А кроме этого еще в моем любимом фике Визериону ужасно не повезло

узнать, как именно

(он сошел с ума, и Дени пришлось его убить). Тут на днях я еще один фик прочитала, там ближе к сериальному варианту невезения, но тоже ему не повезло.

Интересно, есть какой-то намек в книгах на то, что с этим драконом что-то не так или что он слабее остальных, которого я просто не помню? Или это из-за имени не везет всегда именно ему? И не повезет ли ему в конце концов в книгах Мартина так же, как и везде?

И есть ли фанфики, в которых ему не не везет? Я имею в виду, что-нибудь о том, чтобы он получил своего всадника и не умер до конца фанфики… или хотя бы первое? Мне такого не попадалось.

Я, правда, вообще плохо знакома с русским фандомом ПЛиО, только на ФБ, бывало, читала кое-что, но там было мало. А в англофандоме очень много масштабных АУ и/или продолжений истории, на любой вкус практически... но при этом я уже выделила для себя несколько сюжетов, которые я хотела бы прочитать, но, которые, кажется, и там никто не писал. Что-то как-то, как бы богат и разнообразен не был фандом, всегда находится сюжет, которого не хватает(

@темы: рассуждения, ПЛиО, Игра престолов

---

Про финал "Игры престолов". Пост второй

Итак, я все-таки посмотрела две последние серии заключительного сезона. Здесь я писала мои впечатления до просмотра этих серий и обещала, что, если после просмотра что-то изменится, я напишу еще.

Так вот. Все не так плохо, как я предполагала. То есть все равно плохо, но не настолько. С другой стороны, есть моменты, которые хуже, чем я ожидала.

Про Дени и ее смерть. Я постоянно думала, как это все могло случиться, в смысле, чисто технически, когда же у нее поехала крыша, если до пятой серии финального сезона все было нормально. Это минус. Но, по крайней мере, разрушение Королевской гавани снято так, что уже на середине действа я не сомневалась, что ее, конечно, надо убивать.

При этом мне все еще было ее жаль, когда это собственно произошло. И особенно жаль, что это сделал Джон (ну, тут, конечно, больше из-за него, чем из-за нее). Теперь мне понятно, почему именно тогда этого не мог сделать Тирион. Но зато я думаю, что он мог сделать это раньше. Вместо того, чтобы кидать брошь десницы, мог бы достать кинжал и того. Он стоял прямо рядом с ней. Но чего нет, того нет.

Стало понятнее, почему не выдвинули Джона в короли. Если он во время совета в руках у Безупречных, и те только ждут повода его убить, короновать его, действительно, как-то несвоевременно. Но трудно отделаться от мысли, что, если бы он после такого оказался в руках у Безупречных, они убили бы его, не дожидаясь никаких советов.

Но, по крайней мере, его семья его все-таки не предавала, уже лучше. Хотя Сэм, конечно... как-то нехорошо, что про друга, без которого он был бы пустым местом, а скорее даже просто не выжил, он на финал не вспомнил, и у них нет хотя бы сцены прощания.

С одичалыми за Стеной Джону, конечно, будет лучше, чем было бы на троне, тут мое мнение не изменилось. Хотя появились непонятки по поводу Стены, она же вроде рухнула еще в финале седьмого сезона (эту серию я точно смотрела), а выходят они через какие-то ворота. Зачем выходить через ворота, если Стены нет и можно пройти так?

Финт Сансы на совете выглядит несколько странно, особенно в свете личности выбираемого короля. Но в целом мне отделение Севера скорее нравится, чем нет.

Выбрать королем Трехглазого ворона - все еще ужасная идея, ее просмотр нисколько не улучшил, даже наоборот. То есть вроде все говорят правильные слова, но стоит посмотреть на лицо выбираемого... может, просто актер переигрывает, конечно... Но его вид не согласуется со словами Тириона о том, что вот он стал калекой, но не сдался, а обрел мудрость и теперь достоин... Лицо там скорее "а если вы не живете, то вам и не умирать".

Королевский совет нового короля - абсолютно ужасен. То есть понятно, что пытались показать атмосферу дружеского сотрудничества и общей созидательности, но меня нереально сквиканули эти хиханьки и хаханьки вокруг кораблей и борделей.

Бриенна. Мне скорее понравилось, чем нет, что она стала главой королевской гвардии. Это, конечно, странно. Но на фоне остального не так уж и странно. И для разнообразия, хоть кто-то реально получил то, о чем мечтал и даже больше, и реально достоин этого. Но она не спасает совет, про который я уже сказала.

Арья. Ее внезапный исследовательский пыл после просмотра кажется еще более странным. Тем более Джон ведь практически позвал ее с собой, так что не то чтобы она была совсем никому не нужна на Севере.

@темы: рассуждения, ПЛиО, Игра престолов

---

Фандомные впечатления, позитивное

А то обычно я в основном жалуюсь)

Но сегодня хочу сказать, что мне на Фикбуке попался очень трогательный фик про Келебримбора и Гил-Галада. Не скажу, что прям в каноне так и было сто пудов))) Но в лично мой фанон об их дружбе попадает хорошо, и вообще приятная вещь, жалко, маленькая)

В общем, встреча Келебримбора и Гил-Галада, после того как Келебримбор узнал, кто такой Аннатар на самом деле:

"Последний разговор" Равенга

Собственно, я именно ради этого фика затеяла пост. Но еще хочу показать того же автора про Элронда и Элроса (это стихи, про Келебримбора и Гил-Галада - проза).

"К брату" Равенга

@темы: ссылки, Элрос, Гил-Галад, Келебримбор, руфандом, Сильмариллион, Элронд

---

Про финал "Игры престолов"

Сразу должна сказать, что я совершенно не фанат сериала. Я прочитала "Песнь льда и огня", мне понравилось, и я искренне надеюсь, что автор на самом деле уже все дописал и просто придерживал книги, чтобы не портить сериальщикам представление... э... отвлеклась. Так вот, сериал я смотреть даже не собиралась, но его внезапно посмотрела моя мама, которая вообще не любит фэнтези, и увлеклась. С ней за компанию, его частично посмотрела и я. Что-то я видела из всех сезонов, но далеко не все. Из-за такой отрывочности я, например, до сих пор не знаю, чем в сериальной версии кончилась биография Рикона. Но теперь это, наверное, уже не важно.

Так вот, из финального сезона я пока посмотрела серии с 1 по 4, и, честно говоря, испытываю желание на этом остановиться. Но, наверное, все-таки посмотрю - это ж самый финальный финал, и потом, я в любом случае, уже в курсе, что там. Даже обдумала кое-что из этого, и именно этими мыслями хочу поделиться. Если вдруг после просмотра двух последних эпизодов мое мнение сильно изменится, я напишу об этом отдельно) А пока...

Сначала про Дени. Дени безумно жалко. Она не была моей любимой героиней, но все-таки была мне симпатична, особенно в начале истории. И я просто на 1000% не сомневалась, что именно она станет в конечном итоге королевой Вестероса. И вот такое... И хочется сказать "Что за фигня!", но я честно, не знаю, сколько тут объективной фигни, а сколько моих обманутых ожиданий, поэтому ничего не буду говорить и перейду к тому моменту, который уж точно фигня.

Этот момент то, что Брандон Старк стал королем Вестероса. Это неожиданно и жутко. Больше жутко. И отдельно досадно от того, что это могло бы быть и круто и здорово, но для этого нужен другой расклад!

Вспомним первую книгу (потому что я не помню, был ли этот эпизод в сериале, а в книге точно был), там Нед и Арья, когда Бран уже лишился возможности ходить, обсуждают, что он теперь не сможет быть рыцарем. Нед говорит, что да, рыцарем не сможет, но может быть мейстером или септоном или еще кем-нибудь... королем Вестероса! Это было бы по-своему шикарно! Получите двести двадцать! Нате держите! Конечно, для этого все равно пришлось бы серьезно прогнуть средневековые представления о жизни, на которых держится Вестерос, но ради такого дела лично мне было бы не жалко. Я поапладировала бы и осыпала сценаристов цветами.

Но от того мальчика ничего не осталось. И не потому, что он вырос! Он вообще, по сути, исчез, а его место занял Трехглазый ворон (кажется, так его звали). А это уже совсем другая история. Кто он? Чего хочет? Вменяем ли он? Почему все решили, что сделать его королем, хорошая идея? Нет ответов на эти вопросы.

Но даже если он в итоге неплохой человек, хочет всем добра и при этом достаточно адекватен, чтобы творить добро, а не наносить... Так вот, даже в этом случае, он ведь провидец. А провидец не может одновременно быть хорошим королем, потому что в этом деле предвидение скорее мешает. Какое решение принять в том или ином случае - и так достаточно сложный вопрос, а какое решение принять, чтобы сложилось именно так, как предвидел, или, наоборот, как-нибудь не так, как предвидел, если намечается что-то плохое, а главное, не перепутать эти два варианта и не сделать наоборот, - это еще больше все усложняет. Не зря в том же Сильмариллионе вовсе не Намо возглавляет валар. А Бран теперь возглавляеть шесть королевств. Что-то не тянет осыпать сценаристов цветами(

А Север отделился. Вот тут не могу сказать, хорошо это, на мой взгляд, или нет. В моем представлении Север даже в составе Семи королевств был всегда достаточно автономен, потому что, как сказал Роберт в первой книге, одна из частей Семи королевств больше, чем все остальные вместе взятые. Так что не очень-то туда дотянешься из Королевской гавани, чтобы свои порядки наводить. Поэтому самостоятелен Север формально или нет, не так уж важно. Главное, чтобы в Винтерфелле всегда был Старк.

И я не сомневалась, что в итоге какой-то Старк там будет. Но на Сансу я бы не поставила) А впрочем, она получилась очень даже ничего, и после Серсеи и Дени, конечно, надо было показать где-то нормальную правящую королеву. Так что в целом ок. Хотя лучше бы в роли нормальной королевы была все-таки Дени, а Сансе бы выпало что-нибудь другое.

Ну, и наконец, Джон. То, что он не стал королем Вестероса, это даже хорошо. Хотя, конечно, лучше бы он, чем Трехглазый ворон, но для Джона это было бы тяжело - Старки на юге живут тяжело и недолго, а Джон все-таки Старк из Старков, что бы там ни говорили Бран и Сэм. По идее, лучше всего, конечно, было бы ему вернуться в Винтерфелл, но двигать Сансу, которая уже там, нехорошо. А Дозор - это странно, зачем он нужен, если Белых ходоков уже нет?

Так что, в общем, мне даже нравится, что Джон ушел к Одинчалым. С ними ему будет однозначно лучше, чем на юге. К тому же меня с самой первой книги сильно коробила всеобщая несправедливость по отношению к одичалым... с какой стати от них отделились стеной и считают их какими-то худшими, чем все? Конечно, Кастор (или как там звали старика, который жил с дочерьми и отдавал сыновей Белым ходокам?) омерзителен, но остальные вполне ничего, в целом не хуже, а местоми и получше прочих. Так что в этом плане, на мой взгляд, сериал восстановил справедливость. Плохо только, что это, скорее всего, случайно(

Отвлекаясь от конкретного сюжета "Игры престолов", хочу сказать, что мне крайне сложно понять, почему нельзя в проекте, который ждут миллионы людей по всему миру, сделать все, если не совсем идеально, то как можно лучше? Ведь возможностей полно? Денег тоже. И времени не то, чтоб совсем мало... и в таком проекте любой самый лучший профи будет рад поучаствовать... Казалось бы, суперусловия, бери и работай... Но почему-то в таких проектах лажи не меньше, а даже больше, чем в других. И это делается практически осознанно! Кто-то из команды поттерианы, я помню, сказанул: "Это потрясающе - знать, что, что бы мы ни сняли, люди все равно будут это смотреть!" Несколько лет прошло с тех пор, как я это прочитала, но до сих пор хочется заорать: "Да блин! Если вы знаете, что люди хотят посмотреть вашу работу, сделайте что-нибудь, что заслуживало бы такого внимания!" Но нет, как-то все тяп-ляп и готово... и в целом от финального сезона "Игры престолов" у меня такое впечатление, как будто его создатели словили то же самое "потрясающее" ощущение. 19 млн просмотров финальной серии за один раз... а в сценарий, по-моему, вложено меньше усилий, чем хороший фикрайтер вкладывает в свой фанфик.

Но хватит о грустном. Во всем можно найти позитивные моменты. Например, когда-то меня сквикала идея пейринга Джон/Дени - а теперь мне уже все равно) И когда-то я от души надеялась, что Джон не окажется все-таки сыном Лианны Старк и Рейегара Таргариена, а теперь мне опять же, все равно, бывают сюжетные повороты и похуже.

И теперь мой самый любимый фик по ПЛиО нравится мне еще больше))) Он, конечно, АУ по отношению к книгам, и то, что он лучше, чем книги, у меня все-таки не повернется язык сказать), но он точно лучше, чем сериал.

@темы: рассуждения, ПЛиО, Игра престолов

---

Потерялся фик

В ленте спросили фиков про Таргелион… я задумалась, и поняла, что хочу перечитать один фик про Карантира… но не смогла его найти. Печаль.

Как ни странно, фик с пейрингом Карантир/Халет, хотя я вообще в него не верю. Но там была очень яркая и занятная вещь, по сути ретейлинг истории про Василису Микулишну, с Халет в роли Василисы, и Карантиром в роли Ставра. То есть он поехал к вастакам (кажется, но, может, и не к ним), там его посадили в яму и хотели, кажется, совсем казнить, а Халет поехала его выручать, и выручила.

Фик вроде был на Фикбуке, но найти его там не могу.

Никто не помнит такого?

---

Об Аэгноре и Андрет, и внезапно о женах энтов)))

Бывает, что меня накрывает какой-то фандомной темой - и прямо сил нет, как хочется прочитать что-то конкретное на эту тему.

Вот тут меня внезапно накрыло пейрингом Аэгнора и Андрет, и захотелось почитать про них что-нибудь большое и хорошее. Чтобы все-таки он решился взять ее в жены. Или чтобы хотя бы где-то уже после Атрабет, но до Дагор Браголлах, он тайком приехал ее навестить.

Полезла я смотреть фики про них... и не нашла ничего подобного. Про них вообще в основном миники, и на темы либо как они полюбили друг друга, либо как они встретились уже после смерти в Мандосе ненадолго - я ничего не имею против таких сюжетов, но душа просила все-таки не этого. Эх.

Зато художники эту пару любят, и красивых артов много. Но хотелось бы все-таки текста, а текста не нашлось ни на русском, ни на английском.

Зато на английском попался огромный - 300 с лишним тысяч слов - текст, вроде как про поиски энтийских жен. Тоже классная тема, конечно, и попробуй что найди по ней, а тут вот кто-то написал, я прям очень удивилась, правда, читать пока не пробовала, поэтому не знаю, что там. Но сам факт. Ссылка на всякий случай: Nerwen the Green and the Search for the Entwives.

@темы: англофандом, Андрет, жены энтов, Сильмариллион, Аэгнор

---

Ассоциативный флэшмоб о персонажах

Правила:
- я даю вам отличительный признак ("родинка на щеке", "хромота", "близнецы");
- вы напрягаете память, и вспоминаете персонажа, таким признаком наделенного: из аниме, фильма, манги, сериала и т.п;
- постите у себя пару строк о нем<нравиться-не нравиться> и картинку.

Подхвачен от Анкорина. Мне достался признак "перешедший на противоположенную сторону".

У меня этот признак ассоциируется с персонажами, которые сменили сторону, но при этом не совершили предательства, а скорее сделали правильный выбор.

Ну, первым на ум приходит ГП и там все просто - Северус Снейп, который, не подумав головой, стал Пожирателем Смерти, навел отмороженного начальника на свою же безответную первую любовь, а потом раскаялся, стал работать на Дамблдора и внес существенный вклад в победу над отмороженным начальником. Нравится-не нравится? Ну, конечно, нравится, хотя и не самый любимый персонаж, и просто отвратительный учитель(((

Арты по ГП я никогда не собирала, но ДевиантАрт мне помог:


Snape by Ognivik on DeviantArt

В ЛоГГе с этой характеристикой ассоциируется Вилибальд Иоахим фон Меркатц - старый имперский адмирал редкого ума и порядочности, он был предан династии Гольденбаумов, не потому, что они были очень этого достойны, а потому что он считал неправильным отступиться от них. Из-за этого он не мог примкнуть к команде Райнхарда фон Лоэнграмма, и в результате оказался под началом герцога Брауншвейга - редкостного мерзавца и просто непроходимого идиота. Тем не менее перейти к Лоэнграмму Меркатц все еще не считал для себя возможным. И решил было застрелиться, но его адъютант вовремя уговорил его бежать в Альянс, к тамошнему командиру также редкого ума и порядочности, но молодому))) Яну Вэньли, и Меркатц был его верным соратником в те времена, когда Альянс пал, и последним очагом сопротивления империи оставался Изерлон... и оставался верным соратником до самой смерти. Конечно, он мне нравится, он замечательный, и очень классно вписался в мой любимый Изерлон)

Тут мне ДевиантАрт не помог, там только один арт этого персонажа. Поэтому кадр из анимэ:



И наконец, Сильмариллион. Тут со сторонами не густо - Моргот и все остальные. От Моргота не уходят, живыми, во всяком случае, а если наоборот, то это точно всегда предательство. Поэтому так и некого мне было бы назвать, если бы Первый Дом не устроил третье братоубийство. И вот были такие, увы, не названные по именам эльфы из войска феанорингов, которые "взбунтовались и погибли, защищая Эльвинг от своих же вождей". И вот именно они, в моем представлении, перешли на другую сторону, не совершая предательства. Я их очень люблю, каждый раз, когда читаю или размышляю о них, сердце кровью обливается.

С артами тут вообще не густо. Правда, один точно был. Я помню, он мне нравился. Но автор, увы, удалил все свои рисунки, насколько я могу понять.

От Тао2 мне достался признак "склонный к самобичеванию".

В ЛоГГе я таких, как ни странно, среди огромного количества персонажей, вообще не помню...

В ГП это Ремус Люпин - оборотень и замечательный человек, который всю жизнь, как мне кажется, чувствовал вину за то, что он оборотень. Хотя никакой его вины в этом не было, ликантропией он заболел еще маленьким мальчиком, когда его укусил другой оборотень.

Он мне, конечно, нравится. И ужасно жаль, что он погиб, только жизнь начала налаживаться: соратники, жена, ребенок - и вот(((

И снова ДевиантАрт мне помог:

R.J. Lupin by Muirin007 on DeviantArt

В Сильмариллионе... В моем личном фаноне персонаж, наиболее склонный к самобичеванию из всех - это Финвэ.

Я его люблю и жалею. И зря он так( Хотела найти рисунок, который наиболее полно отражал бы мое представление о Финвэ… внезапно нет такого рисунка, хотя рисуют его и немало.

Пусть будет вот этот, Финвэ со старшим сыном, если только я ничего не перепутала:

От Зелёный бамбуковый лес мне досталось качество - непоколебимый идеалист.

Я беру трактовку, идеалист - тот, кто привержен высоким нравственным идеалам, руководствуется ими в жизни и стремится к возвышенным целям.

Во всех моих фандомах таких персонажей довольно много, но если брать первые ассоциации, то...

В ГП - это собственно сам Гарри Поттер. Без комментариев. И он мне, конечно, нравится, иначе я и не стала бы читать книгу с неприятным главным героем, тем более не пришла бы в фандом.


Harry Potter by edarlein on DeviantArt

В ЛоГГ - это Ян Вэньли. Самый нормальный человек в галактике и гениальный полководец. Опять же, естественно, он мне нравится.


Yang Wenli by Eswaranma on DeviantArt

В Сильмариллионе, таких персонажей превеликое множество. Но есть двое, между которыми я просто вообще не могу выбрать. Это Манвэ и Индис. Они просто на 1000% подходят. И я их очень-очень люблю)))

Поэтому вот Манвэ:


От Тао2

А вот Индис:


Indis of the Vanyar by Filat on DeviantArt

Лето кончилось, и в связи с этим я вспомнила, что в первый день лета Анкорина загадала мне в этом флэшмобе еще один признак. И решила все-таки ответить.

За прошедшее время не только все забыли про этот моб, но и ДевиантАрт изменился практически до неузнаваемости, и оттуда исчезли коды для ЖЖ, которые хорошо вставлялись в Дайри и которые я всю дорогу в этом мобе использовала, поэтому этот ответ будет без картинок(((

Но, в общем, признак - психологическая травма.

В ГП - это Невилл Лонгботтом. У него таких травм - целый букет. Сначала, когда ему был всего год, его родители сошли с ума от того, что их пытали, и в итоге навечно переехали в магическую больницу, в отделение для тех, кого вылечить невозможно. Потом его старшие родственники переживали, что он может оказаться не волшебником, и устраивали ему всякие неожиданные сложные ситуации, чтобы его магия наконец проявилась... не знаю, считается ли это за одну травму, или каждый случай отдельно... тем более, что и неизвестно, сколько точно было таких случаев. В итоге Невилл все же оказался волшебником, только сильно нервным и неуверенным в себе. И так он приехал в Хогвартс. Где Северус Снейп, в число талантов которого, мягко говоря, не входил педагогический, принялся над ним со вкусом изгаляться и нанес ему еще одну травму (или, опять же, стоит считать каждое столкновение отдельно - трудно сказать), Снейп даже умудрился стать боггартом (воплощением самого большого страха) своего бедного ученика, а это надо постараться, учитывая, какая у этого ученика биография(

В итоге Невилл все преодолел все свои травмы и все внешние преграды и стал по-настоящему достойным, отважным и сильным человеком. И это прекрасно. Конечно, мне он нравится, а как же иначе. Я восхищаюсь им в финале его истории. А на других этапах, конечно, жалею.

ЛоГГ

Тут Оскар фон Ройенталь. Человек со множеством достоинств - красавец, умница, храбрец, адмирал флота и в дальнейшем один из членов триумвирата императора Райнхарда фон Лоэнграмма. Все в нем было так. Кроме одного - у него глаза разного цвета, один голубой, а второй - карий. А у его родителей у обоих голубые. Из-за этого его отец, который был намного старше его матери, посчитал, что она изменила ему с молодым любовником. Так довел ее этим, что она от отчаяния сначала попыталась выколоть ребенку "неправильный" глаз кинжалом, а потом покончила с собой. Мальчик остался с отцом, который все детство внушал ему гадости о матери, да и о самом мальчике. В итоге отношения с женщинами у повзрослевшего Оскара фон Ройенталя, мягко говоря, не складывались. Связей было много, он даже прозвище заработал "Ромео после шести" за то, что при всякой возможности ходил по бабам, что называется. А вот отношения не складывались. Правда, в конце концов, он нашел девушку во всем ему под стать - умница-красавица неробкого десятка, но с собственной психологической травмой (они познакомились, когда она пыталась его зарезать, чтобы отомстить за гибель своей семьи во время смены власти в империи)... с ней он, по крайней мере, был намного дольше, чем с любой другой, и она родила ему сына. Только воспитывать этого сына потом (когда Ройенталь умер, а Эльфрида - его дама - исчезла) стали его лучший друг и жена этого друга. У тех не было психологических травм, к счастью, но и детей тоже не было, к сожалению. Так что они были рады.
Оскар фон Ройенталь мне, конечно, нравится, думаю, это заметно))) И Эльфрида тоже. Грустно, что у них все так кончилось. Хотя, конечно, могло бы и еще хуже. Но все равно очень жаль их.

Ну, и наконец, Сильмариллион)

Здесь Феанаро, конечно. Его мать умерла, говоря современным языком, от послеродовой депрессии и не захотела больше возвращаться к жизни, хотя технически такая возможность была. А он прожил долгую жизнь, во многих других отношениях счастливую, но вот с этим так и не смог справиться. Причем, конечно, тут отказ возвращаться более травматичен, чем смерть. Феанаро так никогда и не смирился с тем, что его мать сама не захотела возвращаться, не осознал и не признал, что она имела на это право, и никто в этом не виноват, а другие также имеют право жить собственной жизнью, и это с их стороны тоже не вина. Он где-то там видел вину и упорно пытался возложить ее, на кого не жалко - на вторую жену отца, на ее с его отцом общих детей, на валар, которые старались разрешить эту ситуацию, как лучше для всех, но совсем хорошо для всех разрешить ее было в любом случае невозможно, увы( Из этой непроработанной травмы Феанаро во многом выросли затем и другие проблемы, как его, так и народа нолдор.
Феанаро, конечно, мне нравится. И хотя я считаю его во многом неправым, его поступки во многом неправильными, а его мачеха, которую он не любил, вообще один из любимейших моих персонажей все этой истории, и все ее дети в ходят в число любимых персонажей... так вот, не смотря на это все, я очень хорошо отношусь и к Феанаро, и в этой ситуации с потерей матери очень его жалею.

@темы: ГП, флэшмоб, Сильмариллион, ЛоГГ

---

Легенда о героях галактики. Новый сериал. Впечатления

"Легенда о героях галактики: Новый тезис" (хотя я все-таки думаю, что должно быть "новая тема")... Двенадцать серий с русской озвучкой были у меня заначены давно, еще несколько месяцев назад, но собраться посмотреть я все никак не могла. Честно говоря, боялась, что это будет разочарование. Но нет! На этой неделе я все-таки собралась и посмотрела. И мне понравилось. Я бы с удовольствием увидела весь сериал в этой версии, но до этого, кажется, еще очень далеко.

Пока поделюсь впечатлениями про то, что посмотрела.

Ну, как я уже сказала, мне понравилось. Гораздо больше, чем я ожидала и даже больше, чем первые серии старого сериала, там, я помню, первые серий восемь-десять первого сезона местами заставляла себя смотреть, потому что прочитала во впечатлениях других зрителей, что дальше будет интересно. Тут все как-то динамичнее, и мне с самого начала действительно было интересно, хотя это, конечно, может быть связано и с тем, что я просто уже всех героев знаю и большинство очень люблю... но все-таки и сам сериал, думаю, сыграл заметную роль

Новая рисовка понравилась, отдельно хочу сказать про корабли, в этой версии они реально безумно красивые. Приятно смотреть, как они летят, и еще жальче, когда они сгорают.

Вообще мир прорисован более современно, у имперцев нет повсеместных костюмов под девятнадцатый век, и это сразу снижает градус условности и повышает достоверность. И отдельное спасибо художникам за мятяж Кастропа, в старой версии, я помню, там была странная стилизация под античность - градус условности для меня лично на этом месте всегда зашкаливал. В новой этой условности не было, и я прямо вздохнула с облегчением.

Рисовка персонажей приятная, большинство достаточно похожи на себя прежних, чтобы можно было узнать, меня это порадовало.

По сюжету меня порадовала история детства Вальтера фон Шенкопфа, которой раньше или не было, или я почему-то не помню, а тут она прямо произвела впечатление.

Теперь расскажу еще о том, что несколько опечалило меня. В новой рисовке почти все персонажи выглядят моложе себя в предыдущей версии. И это несколько мешает мне воспринимать Ройенталя, Шенкопфа и Оберштайна. Больше всех, пожалуй, Шенкопфа. Хотя Оберштайн тоже... такой грустный юноша. А он, на минуточку, старше почти всех в команде Райнхарда, и, насколько я помню, должен быть не грустным, а бесстрастным, большую часть времени.

Потом жалко кое-каких сюжетных моментов, которые в старой версии произвели на меня впечатление настолько, что я их помню до сих пор, хотя уже несколько лет не пересматривала, а в новой их просто нет.

Во-первых, Ян не сказал: "Только живые могут пить хороший чай". Фраза, с которой лично у меня началась любовь к этому персонажу, и, я уверена, еще у многих тоже. Правда, не знаю, есть ли она в книге, но до текстов книг я так никогда и не добралась, так что канон для меня все-таки старый сериал, в котором эта фраза была.

Во-вторых, Оберштайн, улетая с Изерлона, не сказал: "Только живые могут отомстить" - эти две фразы очень красиво параллелись, а теперь обе провали( К тому же Оберштайн вообще летел один, а не со спутником, как в стором сериале, и, летя один, вслух переживал о том, что теперь для всех станет трусом и предателем... Понятно, что он переживал для зрителя, чтобы было понятно, что творится у него в душе... Но на меня от этого момента повеяло ООСом, потому что Оберштайн в высшей степени не стремится, чтобы кто бы то ни было понял, что творится у него в душе, как-то так)

Потом, когда Райнхард применял тактику выжженной земли и, перед вторжением Альянса, забирал у местных продовольствие, в старой версии один из адмиралов Райнхарда встретил на планете свою первую любовь с ребенком и свекром и предлагал забрать ее и мальчика, но она не поехала... в новой версии этой истории нет. А эалко. И позже, уже когда Альянс вторгся и продуктов не хватало и начался мятеж, была история молодого офицера Альянса и местной девушки по имени Тереза, а тут и этого не было, тоже жалко.

И вот сейчас думаю... в старой версии у Яна был кот, а в новой... то ли не нет кота, то ли я ухитрилась его не заметить. Но вот это, в отличие от всего остального, не резануло меня во время просмотра, в отличие от остального перечисленного, только сейчас в голову пришло.

Но несмотря на все это, я все равно хочу увидеть, что будет дальше, но вроде больше серий пока не было. Или я не нашла. Если кто-то знает, где есть серии дальше двенадцатой, я буду благодарна за ссылку.

Кстати! Отдельно надо отметить русскую озвучку. Это супер! Насколько все-таки приятнее смотреть с озвучкой, чем с субтитрами. Хотя в старой вервии я к субтитрам привыкла и даже вообще смотрела, не включая звук. Но тут прямо очень порадовалась. И, насколько я могу оценить, здорово сделали люди. Просто молодцы!

@темы: новый сериал, ЛоГГ

---

Музыкально-стихотворный флэшмоб

Анкорина осалила меня флэшмобом, вот этим:

Правила: Вы мне — фандом и/или персонажа (пейринг), а я называю ассоциацию песней или стихотворением.

Фандомы, как обычно, Сильмариллион, ГП, ЛоГГ, хотя не обещаю, что у меня найдутся ассоциации ко всем персонажам без исключения.

@темы: ГП, флэшмоб, Сильмариллион, ЛоГГ

---

Поездка Феанаро к Тинголу (в АУ-ветке "Кроме пыли и пепла")

Кто читал "Кроме пыли и пепла", те, может быть, помнят, что в конце герои обсуждают, как договариваться о союзе с Тинголом… по идее, конечно, про это должен быть отдельный фик, того же формата, что "Кроме пыли и пепла" и, боюсь, того же размера... но вообще-то я писать продолжение изначально не планировала и вряд ли когда-нибудь соберусь. А читатели спрашивают про Дориат. И с самого начала спрашивали, и сегодня опять появился в комментах на Фикбуке этот вопрос.

А несколько дней назад Маленькое_солнышко спрашивала об этом в рамках флэшмоба "Вопрос персонажу".

Ответ получился относительно подробным (около 2000 слов), по форме является монологом Феанаро на соответствующую тему. Выношу его отдельным постом, для всех, кому интересно.

Феанаро из "Кроме пыли и пепла" и вопрос - "Как прошла твоя поездка к Тинголу? Мне за тебя очень тревожно!"

- Тревожно? За меня? (на миг у него делается странное выражение лица, как будто он изумлен и тронут одновременно, потом он смеется, а отсмеявшись, говорит весело) Как видите, я пережил эту поездку. (становится серьезным) На самом деле, это шло в значительной мере так, как я ожидал. И одновременно не так. И ни то, ни другое не означает "легко". Сначала я потратил, кажется, две вечности мира, на то чтобы убедить моих сыновей, моего брата, и, как ни удивительно, детей Арафинвэ, что никто из них не должен отправляться в Дориат вместе со мной или, тем более, вместо меня. В конце концов, мне удалось это сделать (на его лице мелькает выражение, которое, пожалуй, можно истолковать как "кто бы сомневался", но он не говорит ничего подобного вслух), и я уехал один. Разумеется, не совершенно один, в то время никто не мог путешествовать по землям Белерианда в одиночку, если только не был готов закончить свой путь в крепости Моринготто. А я, конечно, не хотел оказаться там. Снова. (на несколько мгновений замолкает, явно уйдя в тяжелые воспоминания, но быстро возвращается к настоящему), так что я взял с собой вооруженный отряд, но они должны были сопроводить меня только до границы Сокрытого королевства, а затем ждать моего возвращения в условленном месте. И ни в коем случае не пытаться войти в Дориат. Я не хотел, чтобы кто-то, кроме меня, пострадал в случае, если все сложится наихудшим образом.
Я один приблизился к границе Дориата, и меня тут же, будто ждали, встретили местные стражи. Я сказал им, что я сын Финвэ и прибыл из Амана, и тот, кто был старшим у них, вызвался проводить меня к королю и королеве. Это оказался Белег Куталион, он с самого начала отнесся ко мне как друг и много рассказал об Эндорэ, пока мы добирались до Менегрота. Я в ответ рассказывал ему об Амане, о моих путешествиях в тех землях, но всей правды не говорил. Берег ее - и свою решимость ее открыть - до встречи с Тинголом.
И вот встреча произошла. Признаюсь, я был поражен. Тингол... (делает глубокий вдох) я был готов к тому, что он напомнит мне Ольвэ - в конце концов они братья - но не к тому, что он напомнит мне моего отца. Не внешне, конечно. Но было что-то явно подобное в их духе. И я смотрел на него, забыв, зачем пришел, и почти забыв, как дышать. А он улыбнулся мне и спросил об отце, и больше не было никакого выбора, с чего начать мой рассказ. А то что ни разу прежде я не говорил об этом с кем-то, кто не знал бы, что произошло, так же хорошо, как я, конечно, не облегчило дела. Я не мог сдержать слез. Он тоже.
Когда я закончил говорить об отце, я рассказал о краже Сильмариллей и о Древах, и он сказал, что мне, вероятно, нужен отдых. Но я не мог отдыхать под его крышей, зная, что завтра должен буду рассказать ему правду, после которой, он, возможно, навеки проклянет минуту, когда дал мне ночлег под своим кровом и пищу. Я должен был покончить с этим, поэтому настоял, что хочу окончить свою историю за один раз. Тогда Тингол отослал всех эльфов его двора, которые слушали мой рассказ сначала. Остались только он и я. И его королева, конечно. Но она была так тиха и молчалива в тот вечер, что легко было забыть о ее присутствии, и я почти забыл.
Я рассказал Тинголу многое об Исходе нолдор, что в другое время счел бы неловким или даже постыдным, но на этот раз все было ничтожно перед тем, что мне еще предстояло сообщить ему. И как ни долог был мой рассказ, наконец, я добрался до Альквалондэ. Тингол... Его гнев был так ощутим, что еще чуть-чуть и можно было бы потрогать руками. Впрочем, точно также ощутимо было и его сочувствие, с которым он прежде слушал мою историю, хотя временами оно и смешивалось с неодобрением. А вот теперь был гнев. Я знал, что он будет. Что как бы ни сложилось все между нами потом, сначала я должен буду столкнуться с его гневом. Я думал об этом прежде, и думал, что я могу с этим справиться. Гнев владыки Белерианда, что ж, я видел многих владык. И в гневе в том числе (его губы кривит ироническая усмешка, но на кого она направлена, сказать нельзя). И все же в какой-то миг я был твердо уверен, что моя жизнь окончится в пустом и сумрачном зале Мегенрота, и я должен буду отправиться в Чертоги Мандоса, не успев сделать ничего, вообще ничего больше для победы над Моринготто, не увижу ни свою семью, ни свой народ. И об этой возможности я тоже думал прежде, даже был к ней готов, насколько возможно быть готовым к смерти. Но все-таки надеялся, что так не будет... (голос его сходит на нет, и следуют несколько мгновений молчания, после чего он продолжает опять бодро) Этого действительно не случилось. Вместо того, чтобы попытаться убить меня, Тингол сквозь стиснутые зубы выговорил:
- За дверью этого зала ждет слуга, чтобы проводить тебя в приготовленные покои. Иди с ним. И следующие двенадцать дней делай что хочешь, но не попадайся мне на глаза. На мое милосердие ты можешь сейчас рассчитывать не больше, чем мог бы Моргот.
С этим напутствием я вышел из зала, наполовину ожидая, что слуга, который действительно ждал меня за дверью, отведет меня в какую-нибудь тесную сырую пещеру, где я окажусь заперт без света, воды и пищи, один Эру знает на сколько времени. Но и этого не случилось.
Отведенные мне покои оказались покоями для высокого гостя. И на следующий день и во все другие дни я мог беспрепятственно покидать их и возвращаться, и окружающие эльфы смотрели на меня с сочувствием и любопытством, а не с ужасом или гневом, из чего я заключил, что Тингол пока не разделил с ними мою историю. Не попадаться же на глаза Тинголу было очень просто, он и сам, кажется, никому не показывался. А я проводил дни, осматривая доступные помещения дворца и окрестности, изучая гномий металл и местный язык. И стараясь не думать о том, что произойдет далее. Это было трудно. Не думать, я имею в виду, труднее чем когда-то (на этот раз самоирония в его усмешке видна безошибочно).
Наконец двенадцать дней истекли, и на рассвете мне сообщили, что король желает видеть меня. Я пришел к нему в тот же зал. Тингол и Мелиан снова ждали меня вдвоем, и она выглядела точно так же, как в нашу первую встречу, а он так, будто с тех пор прожил сотню лет Древ, и очень несчастливо.
Тингол спросил, пережил ли его брат, то, что случилось в Альквалондэ. К счастью, у меня был ответ на этот вопрос, и ответ этот был утвердительным. Я видел его с палубы корабля, уже далеко отошедшего от берега. Ольвэ стоял на прибрежных скалах, окровавленный, но живой, он смотрел нам вслед и воздевал руки, как будто призывая кого-то или, может быть, посылая нам вслед проклятие. Я не знал, и в то время меня это не волновало. Теперь я сказал Тинголу просто да, и ничего больше.
Он кивнул, и лицо его чуть просветлело. Но этот вопрос был только первым из бесконечной череды. Правда, после ни один из них не касался Альквалондэ, все были о том, что произошло с нолдор и лично со мной после этого. Я рассказывал без утайки все, что он желал услышать. Наши беседы в то время не длились долго, как будто ему трудно было выдержать мое присутствие, иногда он задавал только один какой-нибудь вопрос, и мы прощались до следующего дня. Не помню точно, сколько это длилось. Помню, что я устал волноваться об этом и в конце концов сделался совсем спокоен.
Помню, когда я сказал, что отдал корону нолдор младшему брату и верю, что он будет лучшим королем, чем я, более осторожным и мудрым, Тингол улыбнулся странно и прошептал что-то весьма похожее на "Совсем как у нас"... Я не понял, имел ли он в виду себя и Ольвэ, и не стал спрашивать, потому что, если бы он сказал да, я не мог бы, пожалуй, от сердца согласиться с ним, но и спорить с ним об этом было бы неуместно.
Не знаю, что он хотел понять во мне, найти или увидеть, и что в итоге понял, нашел и увидел, но в конце концов мы договорились о том, что он не станет мстить ни мне, никому другому из бывших в Альквалондэ, и его народ и наш будут жить в мире и дружбе, и будут вместе оборонять от зла земли Белерианда. (еще раз вздыхает) Это не было так уж просто. Были условия, довольно много условий, но ничего такого с чем я не мог бы согласиться.
Что касается атаки на Ангбанд, ради которой я и желал союза с Тинголом, то он прямо сказал, что не верит в возможность победить Моринготто без помощи валар и не заставит свой народ гибнуть в бессмысленной попытке. Признаюсь, это возмутило меня. Еще и потому, что некоторые их условий, которые он выдвинул, подразумевали, что мы все же победим Моринготто, потому что иначе их невозможно выполнить. Что? Сильмарилль? (пораженно смотрит на собеседника и отрицательно качает головой). Нет, конечно, он не попросил у меня Сильмарилль. С чего бы ему делать это? (впервые за все время в его голосе звучит нетерпение).
У меня кровь закипала в жилах от его рассуждений в духе "мы будем осторожны и останемся за Завесой, подождем, не решат ли валар все же выступить против Моргота, и вот если решат, то их мы поддержим". Но я понимал, что никак не могу заставить Тингола поддержать меня, зато легко могу потерять все то, чего уже достиг, поэтому я сдерживал свой гнев и старался убедить его снова и снова, что все-таки может быть шанс победить Моринготто и без валар, если собрать всех, кто способен выступить против него. Я даже говорил о людях, хотя признаюсь, не был о них высокого мнения, поскольку еще не видел ни одного. Тингол тоже. И может быть, именно поэтому в итоге он сказал, что если я действительно соберу под одними знаменами всех эльфов этих земель, а также наугрим и людей, Дориат тоже присоединится к войску, чтобы попробовать победить Моринготто. Только для одной попытки и только на таких условиях. С этим я уехал из Менегрота.
Мой отряд встретил меня так, словно уже не чаял увидеть. И также встретили меня мои сыновья, когда я вернулся к Митриму. Они были возмущены тем, что какой-то темный эльф смеет выдвигать мне условия (улыбается), только Майтимо сказал, что могло быть и хуже. Я был с ним согласен. И Нолофинвэ думал также. Что не мешало ему быть все же расстроенным. Помню, он сказал: "Я могу его понять. И понимаю, но... мы должны найти наугрим, которых никто из нас пока даже не видел, и людей, которых пока не видел вообще никто, и всех эльфов, до каких сможем добраться, и собрать их под нашими знаменами... Похоже, Тингол просто хотел отделаться от тебя - и от перспективы идти с нами на Ангамандо - навечно?" А я ответил: "Может, и так. Но он не попросил ничего, что я и без него не планировал бы сделать, и если он думает, что мне это не удастся, его еще ожидает большое удивление", и я рассмеялся, и брат рассмеялся вместе со мной (улыбается) Конечно, претворять эти планы в жизнь было не так уж весело, (его улыбка гаснет, но потом он вспоминает о чем-то и снова улыбается, на этот раз лукаво) хотя чего только я не повидал, и не только я.

@темы: Тингол, Феанор, Финголфин, мои фанфики, Кроме пыли и пепла, Сильмариллион

---

Флэшмоб Вопрос персонажу

АПД. Завела у себя этот флэшмоб в октябре 2017 года, но первые вопросы и ответы появились только сейчас, в феврале 2019))) В честь этого поднимаю пост, может, кому-то будет интересно взглянуть. Ответы в комментах.

Подсмотрен у Narwen Elenrel.

Я так понимаю, он больше для ролевиков, но фикрайтерам тоже можно)))

В комментариях можно задать вопрос любому персонажу любого моего фика.

запись создана: 24.10.2017 в 20:24

@темы: флэшмоб, Сильмариллион

---

Дайри-магия и ее срок действия

Летом у меня ломался комп, и после починки была неслабая вероятность, что он может сломаться еще раз. Я тогда просила читателей пожелать мне, чтоб он доработал хотя бы до субботы. Мне пожелали... и он доработал до субботы. До прошлой субботы, однако))) А в прошлую субботу он сломался, и пришлось сдать его в ремонт, и вот сегодня вечером мне его вернули, в честь чего я решила написать эту запись.

Вижу некоторое количество новых комментариев в моем дневнике, накопившееся внезапно, пока меня не было, но сегодня просматривать нет сил, увы... потом обязательно посмотрю.

---

Еще один пост на заезженную тему

В смысле, на тему того, что негативное отношение автора текста к герою очень заметно в тексте, даже если автор и не стремится этого показать. Почему-то особенно в фанфиках, возможно, потому, что в оригинальном тексте как бы само собой разумеется, что автор больше всего любит главного героя, а остальные все потом, и это воспринимается нормально, или потому, что все-таки всех героев, которых автор придумал сам, он любит хотя бы отчасти именно потому, что придумал их сам, а вот в фанфиках дело другое.

Пример, на этот раз не по Сильмариллиону

Я тут решила не просто тряхнуть стариной, а окунуться в совсем уж седую древность и почитать что-нибудь по ГП. Наткнулась на рекомендацию фика: джен, постХогвартс, Гарри/Джинни, Рон/Гермиона, автор пишет хорошо... и все вроде бы действительно нормально, все герои, положительные по канону, остаются такими и в фике, некоторые неположительные тоже такими становятся, но это не такой сквик, как когда наоборот... в общем, прочитала я, мне даже понравилось. Но меня не покидало ощущение, что с Джинни в начале и середине фика было что-то не то, и вроде это самое не то отчасти обусловлено сюжетом, а потом выправляется, но все равно остается не тем.

И вот уже после прочтения я заглянула в комменты, а там автор пишет, мол, так сложно писать Джинни и зачем Ролинг свела их с Гарри, лучше бы Гарри был с Гермионой, но канон есть канон. И все сразу стало понятно.

---

Еще порция фандомных впечатлений

Да, наверное, лучше б я сама что-нибудь новое написала, чем делиться странными впечатлениями, но я все еще заболеваю, на что-то более осмысленное, чем серфинг по Фикбуку сил просто нет.

Именно поэтому я неожиданно для себя самой прочитала фик про Лютиен в Нарготронде, от автора, с которым у нас взгляды на историю Лютиен расходятся на 100% (честно говоря, не обратила внимания сразу, а то не стала бы читать), в общем, технически фик оказался сильным, а по сюжету, в общем, кончилось все тем, что Лютиен решила не спасать Берена, а выйти замуж за Келегорма, хотя она его не любила, да и он ее тоже.

Ну, разные бывают сюжеты, ок.

Но я еще и в комментарии заглянула, а там автор писала, что, мол, нельзя же было Келегорму дуру в жены, пришлось сделать Лютиен умной, а ее поведение более разумным, чем в каноне.

После этого я, конечно, не удержалась и спросила, почему автор считает, что в его фике Лютиен умнее, а ее поведение более разумно. А еще привела причины, почему, на мой взгляд, дело обстоит ровно наоборот. Из этого предсказуемо выросла большая дискуссия.

В ходе этой дискуссии автор фика обвинила меня в том, что я цепляюсь к ней, требуя, чтобы она писала так, как я хочу, а не как она хочет. Хотя я ни слова не говорила о том, как надо писать. Но вот цитата обиженного автора: "А вот теперь главное: вся суть Ваших претензий в сухом остатке сводится к "почему в вашем тексте персонажи не такие, как я считаю". Потому что мне чхать на то, кем Вы их считаете и какими их видите. И кем их считает/видит кто-либо другой. Я пишу свою работу, и в моей работе персонажи такие, какими их вижу я".

Про автора и работу все верно, спору нет. Я даже почувствовала себя немного неловко, что явно вывела человека из душевного равновесия, хотя не стремилась, и суть моих претензий, на самом деле, была не в этом. Но, в общем, какой-то осадок остался, типа, может, я в чем-то и не права.

И тут... сегодня я опять решила посерфирить, зашла случайно в один фик вообще на другую тему, а там в комментах этот самый человек, который вчера так вдохновенно вещанул о том, что в своей работе автор может все что угодно, другому автору пишет: "Автор внезапно не царь и бог в своем тексте, и "раз автор написал, значит, так и было" - это ни разу не работающий аргумент. Что применительно к Вам, что применительно к Профессору, что применительно к кому угодно еще.
И по крайней мере, мы сидим и обсуждаем Вашу (а не чью-нибудь) работу и мотивацию Ваших (а не чьих-нибудь) персонажей - а Вы недовольны. К Вам пришел человек, который не только Вашу работу прочел, но еще и подумал над ней - а Вам не нравится".

Я посмеялась от души.