Химрингский список, фанфик, джен

Нельзя было увидеть эту заявку и не попытаться ее как-то обыграть. В итоге ни Келегорма, ни Лютиен, ни Хуана, зато парочка новых персонажей и текстология, не в фандомном, а в общефилологическом смысле.

Название: Химрингский список
Автор: vinyawende
Категория: джен
Герои: два НМП из нолдор
Рейтинг: G (0+)
Жанр: драма
Размер: мини, 489 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: фик написан на Дж.Р.Р.Толкин: фан-фест по заявке: "К13.9 Келегорм/Лютиэн, что-нибудь про предательство Хуана"

– Амрундир, подойди сюда!
Амрундир был уже взрослым эльда, еще очень молодым, но уже взрослым. Он даже был воином. И хорошим воином. Кто не верит, может спросить у тех орков и волколаков, которых он разрубал в бою своим мечом. Но несмотря на это, когда почтенный Кветтамир, его наставник в деле изготовления манускриптов, звал его таким тоном, он чувствовал себя непослушным мальчишкой, отправляющимся получать очередной заслуженный нагоняй.
И, по крайней мере, по части нагоняя Амрундир обычно не ошибался.
Вот и сейчас Кветтамир, поглядев сурово, протянул ему пергаментовую тетрадь, в которой Амрундир сразу же узнал им самим недавно оконченный список части Лейтиан. Той части, где говорилось о событиях в Нарготронде.
– Что это? – спросил Кветтамир.
– Рукопись, – растеряно ответил Амрундир, он понимал, что наставник недоволен чем-то, но пока не мог понять чем.
– Это! – резко сказал Кветтамир, указывая на заглавие.
Амрундир почувствовал, как кровь бросилась в лицо. Заглавие гласило: "О предательстве Хуана". Он помнил, конечно, как написал это, приступая к работе над самой тяжелой для себя частью Лейтиан. Впрочем, для каждого нолдо, особенно здесь, в Химринге, она была тяжела и унизительна. И Амрундир нашел выход своей досаде. Хороший, как ему тогда подумалось. Вот только поменять потом заглавие на правильное он забыл.
А теперь не знал, что сказать. Но Кветтамир, казалось, и не ждал от ученика вразумительного ответа.
– Неужели после стольких лет учебы я должен снова, как в первый раз, рассказывать тебе, что делая списки, переписчик не имеет права по собственному желанию изменить ни слова, ни знака? – вздохнул он. – Что наше дело сохранять тексты в неизменном, первозданном виде? Ведь меняться они могут и сами, мы для этого не нужны.
Амрундир слушал, опустив голову.
– Так должен? Отвечай, – требовательно обратился к нему Кветтамир.
– Нет, – ответил, не глядя на наставника, Амрундир. – Я знаю. Это была просто... случайность.
– Тогда, видимо, я должен напомнить, что в нашей работе нет места случайностям, – строго сказал Кветтамир. – Мы не можем знать, какая судьба ждет созданные нами книги, где они окажутся, в чьи руки однажды попадут. И поэтому мы должны позаботиться о том, чтобы все они были безукоризненны. Безупречны. Любая сгоряча написанная фраза может в будущем принести позор не только тебе или мне, но всему нашему народу и нашим лордам.
– А разве сама эта история не позорит наших лордов?! – не выдержал Амрундир.
– Конечно, – ответил Кветтамир. – Но нет такого позора, который нельзя было бы усугубить. Понимаешь?
–Да, – сказал Амрундир. – Я сейчас же все исправлю.
С этими словами он выхватил тетрадь из рук наставника, резко повернулся и бросился прочь.
– Амрундир! – окликнул его Кветтамир, и голос звучал намного мягче, чем во все время этого разговора.
Но Амрундир не остановился. Он устремился вглубь мастерской к своему рабочему месту, положил рукопись на стол, достал инструменты и принялся соскребать с пергамента написанные слова, чтобы потом заменить их другими.
Рука переписчика дрогнула, и лист оказался прорезан насквозь. Да что же это такое! Из глаз Амрундира побежали слезы, и, прежде чем он мог их стереть, несколько слезинок упало прямо на листы перед ним, заставляя ровные чернильные строчки расплываться.
Теперь придется все это переписать.

@темы: мои фанфики, новые персонажи, Сильмариллион, нолдор

---

Кошки владыки Лориэна, фанфик, джен

В мире животных Давно хотела написать про кошек в Валиноре вообще и конкретно в Лориэне, но не могла собраться, а тут попалась подходящая заявка))) Ура!

Название: Кошки владыки Лориэна
Автор: vinyawende
Категория: джен
Герои: Финрод, кошки, упоминаются Амариэ, Ирмо, Эстэ
Рейтинг: G (0+)
Жанр: общий
Размер: мини, 663 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: фик написан на Дж.Р.Р.Толкин: фан-фест по заявке: "К13.20 Финрода очень любят кошки. Любой жанр."

Почти каждый, кто покидал Чертоги Ожидания, отправлялся на некоторое время в Сады Лориэна. Это не было законом или правилом, но вновь воплотившиеся обычно чувствовали жизнь очень остро и ярко: каждый вдох был радостью, каждый шаг приносил какое-нибудь маленькое прекрасное открытие, цвета ошеломляли, ароматы опьяняли, птичьи трели трогали до слез. Мысль о воссоединении с родными, от которых умершие так долго были отделены, вызывала волнение такое сильное, что с ним едва можно было совладать. Не говоря уже о самой встрече.
Поэтому многие Рожденные Заново искали покоя, чтобы свыкнуться с новой жизнью. И Сады Лориэна влекли их. А владыка Лориэн и леди Эстэ вовсе против этого не возражали, каждому они готовы были дать приют и отдых в своем прекрасном и безмятежном жилище. Среди сладководных источников, звонкоголосых птиц, благовонных трав и... кошек. Да-да, не удивляйтесь, именно кошек. Самых обычных и очень разных, так что даже эльдар – большие мастера слова – не подобрали для них никакого общего постоянного эпитета.
Да и в летописи и песни лориенские кошки не попали. Вы спросите почему? Да потому что они кошки и делают только то, что хотят. А попробуйте-ка найти кошку, которая мечтала бы стать героем исторической хроники.
Но каждый, кому довелось хоть раз побывать в Лориэне, точно знал, что кошки там есть, ведь они усердно и с большим успехом помогали хозяевам в нелегком деле исцеления гостей. Причем они были еще необыкновенно сообразительны, и большая часть посетителей из числа эльдар пребывала в уверенности, что это не совсем кошки, а вернее, совсем не кошки, а майар валы Лориэна, которые лишь на время приняли такой облик. Их так и звали "кошки владыки Лориэна", интонацией подчеркивая особый смысл этого названия.
На самом же деле кошки помогали и Ирмо, и Эстэ и были просто кошками. А лучшим тому доказательством может служить эта история.
В середине третьего столетия Второй Эпохи, когда наплыв пострадавших в Первой Эпохе вообще и в Войне Гнева в частности уже остался позади, а наплыв пострадавших в Эрегионской войне, к счастью, был еще далеко впереди, в Садах Лориена находились в основном как раз Рожденные Заново, а поскольку вала Мандос и вала Манвэ обычно не возрождали их сразу большими группами, у лориенских владык, лориенских майяр и лориенских кошек было не особенно много хлопот.
Но все же исчезновение кошек заметили почти сразу, ведь не дело это, когда никто не дремлет тут и там в тени и на солнышке, не гоняется за бабочками, не точит когти об деревья, не прибегает, если позвать: "Кис-кис-кис", не трется, мурча, о руки эльдар и одетых в плоть айнур, не запрыгивает на колени, позволяя чесать себя под подбородком и гладить между ушами... Словом, Сады Лорина просто осиротели без своих всегдашних пушистых хранителей.
Сам вала Лориен, узнав об этом, опечалился, и в Садах вдруг повеяло нехарактерным для них унынием. Но владыка быстро взял себя в руки и стал выяснять, в чем дело. И ответ отыскался скоро. На просторной поляне сидел недавно вернувшийся к жизни Финдорато, сын Арафинвэ, которого в Эндорэ звали Финродом Фелагундом, сидел себе да и играл на арфе. А вокруг него на траве и на ветках окрестных деревьев сидели все-все-все лориенские кошки и мурлыкали в такт.
Премного удивился владыка Лориен этой картине, а Финрод улыбнулся чуть виновато и сказал:
– Меня и раньше кошки любили, а после Возрождения, это, кажется, еще сильнее стало. Как увидели меня ваши кошки, так прямо сами не свои сделались, что ни день, так штук двадцать их около меня трется, не меньше. А уж оттого, что я попробовал на арфе заиграть, сбежалось их сюда видимо-невидимо. Вот и играю теперь для них, а они слушают и подпевают.
Тут Финрод тихонько рассмеялся. Ведь и сам он, говоря откровенно, весьма любил кошек.
Так играл он весь день до заката, а как кончил играть, так понемногу разошлись все кошки, к обязанностям своим вернулись. Кроме одной трехцветной, которая так с Финродом и осталась. А когда он из Лориена уходить собрался, то и кошку эту с собой забрал. И стала она жить-поживать в доме Финрода и Амариэ. А Финрод и Амариэ стали котят раздавать, и блаженство Валинора умножилось. Но это уже другая история.

@темы: мои фанфики, валар, Сильмариллион, Финрод, нолдор

---

Может быть, фанфик, джен

Название: Может быть
Автор: vinyawende
Категория: джен
Герои: Маэдрос, Элронд, Маглор
Рейтинг: G (0+)
Жанр: драма
Размер: мини, 787 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: фик написан на Дж.Р.Р.Толкин: фан-фест по заявке: "К13.23 Элронд очарован волосами Маэдроса. Попытки ухаживания за рыжей косой, мнения семьи."

Волосы у Маэдроса были длинные, тяжелые и очень густые. Не так-то просто справиться с такими, заставить лежать ровно, волосок к волоску, и все же Элронду это как-то удавалось. Стоило ему один раз расчесать их, и они не путались несколько дней. Но не это главное. Главное, голова потом не болела целую неделю.
А позже боль возвращалась, и все повторялось как обычно: Маэдрос пытался скрыть ее, Маглор бросал на него обеспокоенные взгляды, стараясь угадать, началось ли опять или, может, все-таки нет? Эти боли сильно выматывали, поэтому, в конце концов, Маэдрос как-нибудь выдавал себя, и к нему снова приходил Элронд с гребнем в руках.
Но пока до всего этого было далеко. Мальчик еще не перестал его причесывать, и можно расслабиться, закрыть глаза. Впереди ждала целая неделя без навязчивой боли. Правда, со временем боль, вроде бы, становилась терпимей, и Маэдрос мог дольше выдержать без того, чтобы прибегать к чужой помощи. А когда эти боли только появились, они были просто невыносимы. Пожалуй, если б не Элронд, они свели бы Маэдроса с ума.
Было трудно осознавать, что это ребенок, странный, более уязвимый по сравнению с обычными эльфийскими детьми, обладал целительским даром, таким ярким и сильным, какой редко можно было встретить даже среди эльфов, рожденных в Валиноре. Но дар действительно был, и мальчик даже умел им пользоваться, немного, как раз по его молодым годам, но все равно это впечатляло.
Маэдрос не спрашивал, кто учил его, потому что знал, каким будет ответ. Мама. Маэдрос помнил, что первое время на Амон Ареб это слово было ответом почти на каждый вопрос, касавшийся прошлого детей. Так что они с Маглором очень скоро научились ни о чем не спрашивать. По правде говоря, Маглор научился скорее, и, возможно, поэтому близнецы лучше воспринимали его.
– Лорд Маэдрос. – Голос Элронда вывел Маэдроса из задумчивости. – Я закончил.
– Спасибо, Элронд, – сказал Маэдрос, не поворачиваясь к нему лицом. Он всегда чувствовал себя ужасно неудобно в такие моменты. И Элронд, видимо, тоже, потому что обычно он торопился уйти.
Но сейчас мальчик продолжал стоять рядом, казалось, в нерешительности.
– Что такое? – спросил Маэдрос, все-таки повернувшись к Элронду. Впрочем, вряд ли это могло помочь. Скорее, наоборот.
Элронд сделал движение, как будто все же собирался уйти, но остановился.
– Я могу делать это чаще, – сказал он, решившись. – Каждый день, если хотите. Мне не тяжело.
Это было большое искушение. Но Маэдрос понимал, что он не может пользоваться добротой мальчика бесконечно.
– Нет, Элронд. Не нужно, ты и так много для меня делаешь.
На несколько мгновений повисло неловкое молчание. Потом Элронд собрался, наконец, уходить.
– До свидания, лорд Маэдрос, – пробормотал он напоследок.
Когда Элронд уже взялся за ручку двери, Маэдрос неожиданно для самого себя окликнул его.
– Элронд!
Мальчик замер, вопросительно глядя на него.
– Скажи, а тогда, в самый первый раз, как ты понял, что у меня есть эти боли и что расчесывание может помочь?
– Никак, – ответил Элронд. – Я не знал. Просто... – он явно смутился, но продолжал: – Ваши волосы вдруг показались мне такими невозможно красивыми. Ужасно хотелось их коснуться, погладить. И я не удержался, попросил разрешения вас причесать.
Такого ответа Маэдрос точно не ожидал.
– И как, – ошарашено спросил он. – Они все еще кажутся тебе красивыми?
– Нет, – ответил Элронд и смутился еще больше. – То есть, они красивые, конечно. Но не так, как в тот день. Тогда они были... – он остановился, стараясь подобрать подходящее объяснение. – Таких волос не бывает.
– Понятно. Спасибо за честный ответ, – сказал Маэдрос.
По лицу Элронда легко было прочесть, что он совсем не уверен, было ли разумно с его стороны рассказать Маэдросу все это.
– Так я пойду, – сказал он и поспешно вышел.
Но в одиночестве Маэдрос оставался недолго. Скоро в дверях показался Маглор.
– Тебе лучше? – спросил он.
Маэдрос знал, что брат не сомневается в ответе, но все равно желает услышать подтверждение от него.
– Да, намного, – ответил он. – Когда-нибудь Элронд станет великим целителем.
– Станет, – просто согласился Маглор.
Братья на некоторое время замолчали. Думая каждый о своем или, быть может, об одном и том же.
– Знаешь, я сегодня спросил его, как он догадался причесать меня в первый раз, – заметил Маэдрос.
– И как же? – заинтересовался Маглор. Он сам давно хотел задать этот вопрос, но все забывал.
Маэдрос пересказал Маглору ответ, услышанный от Элронда.
– Случайность, – заключил он. – Игра детского воображения и случайность. Хотя, – он горько усмехнулся. – Весьма благоприятная для меня.
– Случайность, – повторил Маглор. – Или, может быть, милость Илуватара. Без этой случайности ты навряд ли мог тогда обойтись.
Маэдрос не стал возражать. Они поговорили еще немного о мелких повседневных делах, и Маглор, заметив, что брат выглядит утомленным, ушел. Это было очень любезно с его стороны, потому что, как всегда бывало после очередного сеанса этого лечения, Маэдрос чувствовал, что его неудержимо тянет на дорогу видений.
Обычно он уступал этому стремлению с легким сердцем, потому что в такие моменты кошмары ему не снились. Но в этот раз Маэдросу все вспоминались слова Маглора. Они не отпускали, тревожили.
– Милость Илуватара? Для нас... едва ли.

@темы: Маэдрос, Маглор, мои фанфики, Сильмариллион, Элронд, нолдор

---

Все короли такие, фанфик, джен

На Дж.Р.Р.Толкин: фан-фесте завершился тринадцатый круг. В этот раз у меня много исполнений, так что буду выкладывать в несколько приемов, по две штучки за раз.

Начну с того исполнения, которое написала первым. Спасибо  Б.Сокрова за заявку и за то, что я теперь знаю, вернее, помню, кто такой наместник Мардил)))

Название: Все короли такие
Автор: vinyawende
Категория: джен
Герои: Мардил Воронвэ, эльф Воронвэ
Рейтинг: PG (6+)
Жанр: юмор, драма
Размер: драббл, 350 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: фик написан на Дж.Р.Р.Толкин: фан-фест по заявке: "К13.16 У наместника Мардила Воронвэ раздвоение личности. Первая личность - сам наместник Мардил, вторая - эльф Воронвэ из Гондолина."

– Хватит меня утешать! Я не дитя! – в сердцах крикнул Мардил Воронвэ, наместник, которому предстояло править Гондором "до возвращения короля".
Только вот вернется ли теперь король? Эарнур отважный. Эарнур сильный. Эарнур безрассудный. Как Мардил старался его отговорить! Все время с тех пор как пришел тот проклятый вызов! До самого последнего момента! Чего только ни делал, чтобы остановить его. Но все было напрасно!
От отчаяния и бессилия почтенный наместник и так уж был готов рыдать, как ребенок, а тут еще этот со своими утешениями.
Голос эльфа по имени Воронвэ Мардил начал слышать у себя в голове давно, еще в молодости, и временами это было даже полезно. Тот умел давать дельные советы и помогал сохранять хладнокровие в трудных ситуациях. Но некоторые ситуации были просто слишком трудными, тогда спокойный, даже ласковый, голос жутко раздражал. И Мардил срывался, кричал, осыпал бранью своего незаметного для других собеседника.
К счастью, ему всегда хватало выдержки уединиться перед очередной вспышкой. Нетрудно представить, какие слухи могли бы поползти по городу, если б кто-нибудь увидел, господина наместника, вопящего, глядя в пустое пространство перед собой, что-то вроде:
– А ну, живо убирайся из моей головы, несносный эльф!
Впрочем, такого он уже давно не кричал. Воронвэ объяснил ему, что на самом деле, является не настоящим духом Воронвэ из Гондолина, а только тем представлением о нем, которое есть у Мардила. И поэтому избавиться от него никак не получится.
Мардил смирился и ограничивался тем, что приказывал Воронвэ заткнуться. Хотя и на этом поприще особого успеха он не достиг. Эльф говорил когда вздумается и что вздумается. Сейчас, например, он считал, что Мардилу очень нужно дружеское участие, и поэтому говорил успокоительным томом:
– Ничего не поделаешь! Все короли такие, не только человеческие. Я-то знаю. Когда им говорят оставаться на месте, они собираются и идут куда-то, а когда говорят собираться и идти, они остаются на месте. И уж если что втемяшится в голову, так никто их в жизни не переубедит, пока не станет поздно...
– Слушай, я уже сказал тебе, – опять заговорил Мардил, теперь больше утомленно, чем яростно.
– Ладно, ладно, – вдруг непривычно покладисто сдался эльф. – Не буду ничего говорить. Давай лучше выпьем.
– Разумная мысль, – согласился Мардил и наполнил кубок вином.

@темы: люди, мои фанфики, Сильмариллион, нолдор

---

11 историй о Нолофинвэ, цикл фанфиков, часть третья (продолжение), джен

Обзорам

vinyawende <a href="http://vinyawende.diary.ru/p198387740.htm">выкладывает</a> седьмой фик из цикла "11 историй о Нолофинвэ" PG-13 (12+), джен, изгнание Феанаро

Часть третья 1490-1495 годы Предначальной Эпохи

Название: Все благополучно
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Нолофинвэ, Финвэ, Феанаро, Намо, Манвэ, Турукано, Итарильдэ, Арэльдэ, упоминается Индис, Арафинвэ
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: общий, драма
Размер: мини, 3378 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Валинор, 1490-1495 год Предначальной Эпохи. Феанаро приставил меч к груди Нолофинвэ, и жизнь королевской семьи, а с ней и всего народа нолдор изменилась. На время. Или навсегда?
Примечание: 1. В тексте присутствуют прямые цитаты из "Сильмариллиона": приговор валар Феанору, две реплики Финголфина, одна реплика Финвэ и одна Феанора (главы 7 и 8, цитаты приводятся по переводу Н.Эстель). 2. Реплики, переданные по осанвэ, в тексте оформлены кавычками. 3. Год рождения Итарильдэ – 1493 год Древ (дата не канонная, просто принятая в фике).

"Всякий, кому ведомо хоть что-то об источнике непокоя в Тирионе, должен явиться и говорить без утайки, во славу правды. Таково слово валар". На деле это обернулось тем, что у врат Валмара собрались едва ли не все жители Тириона. В Кольце Судьбы, перед тронами валар, стоял Феанаро, на несколько шагов позади тронов широким кругом встали члены королевской семьи, включая самого короля, а так же те, кто был на злополучном Совете, и те, кто позже видел ссору у входа во дворец. Потом шли друзья и доверенные лица принцев Дома Финвэ, а дальше – остальные нолдор, кто пожелал высказаться во славу правды. Огромная толпа, занявшая все пространство вокруг, сколько хватало глаз.
Впрочем, очень скоро выяснилось, что "чистая правда" у всех этих эльдар вовсе не одна и та же. И разные правды самым возмутительным образом противоречат друг другу. Тут же в толпе кто-то затеял ссору, кто-то собрался уйти, не желая "участвовать в этой нелепице", а некоторые, и среди них Феанаро, заявили, что не произнесут больше ни слова.
Тогда поднялся вала Мандос и голосом холоднее самой холодной горной реки напомнил всем, почему они оказались здесь.
– С тех пор, как пробудились Первые Дети Илуватара, не бывало случая, чтобы кто-то из них по доброй воле поднял оружие на подобного себе. Но теперь это произошло, и ныне мы собрались, чтобы узнать, как такое стало возможным. До тех пор, пока все не разъяснится, никто не уйдет отсюда, и каждый, – тут, в самом деле, каждому показалось, что Мандос посмотрел именно на него, в душу ему заглянул. – Станет отвечать на вопросы, когда они будут заданы ему, и хранить молчание во все остальное время.
Эта речь остудила страсти, и Совет пошел, как сказал Мандос. Нолдор отвечали на вопросы, если кто-то, отвечая, ссылался на чужие слова, вызывали этого эльда и спрашивали его. У Нолофинвэ мелькнула мысль: "Что будет, когда выкликнут имя того, кого нет здесь?". Но такого не случалось, эльдар выходили, говорили, снова скрывались в толпе. Нолофинвэ тоже говорил, если Мандос обращался к нему. Так же поступал Феанаро.
Сначала рассказы, довольно связные по отдельности, вместе, казалось, теряли всякий смысл. Так что делалось страшно. Безумие. Целый город безумцев. И все ополчились друг на друга. Но понемногу выделились главные версии, в рамки которых пусть и с некоторыми расхождениями укладывалось все остальное: "Феанаро задумал избавиться младших братьев и их семей", и наоборот, "Младшие сыновья короля (а иногда и прямо один Нолофинвэ) замыслили избавиться от принца Феанаро и его семьи". Королю Финвэ в том и другом случае отводились попеременно роли невольного соучастника и невинной жертвы. Король выслушивал все это с совершенно бесстрастным лицом.
Выбор методов избавления от неугодных предполагался самый широкий: от изгнания до жестокого убийства, включая и совсем странные. Идея заточить одного из принцев с семейством в Миндон Эльдалиэва вызвала в толпе нервный смех. Но когда выяснилось, что кто-то всерьез верил, будто Нолофинвэ, чтобы прибрать к рукам корону, способен оставить своего отца на растерзание диким зверям, Нолофинвэ почувствовал себя по-настоящему отвратительно.
Впрочем, не он один. К тому времени уже все ощущали себя примерно равной мере возмущенными, оскорбленными, обманутыми и не понимающими, что происходит. Одно было ясно: две эти истории слишком похожи, чтобы не иметь общего корня. И в ходе дальнейших разбирательств корень был обнаружен – Мелькор.
Вала Тулкас покинул Совет, чтобы найти и схватить Мелькора, а толпа совсем притихла. Выходит Мелькор, которого они не считали опасным, у кого многие из них учились, кому доверяли, посмеялся над ними, сделал орудием своей лжи. А они легко попались ему! Сердца нолдор жгло гневом, унижением и стыдом.
Нолофинвэ был ужасно зол на себя. Вот она – его хваленая мудрость, заодно с проницательностью нолдор – умение попадаться на приманку и только. Он должен был знать лучше. Должен был удержать других от заблуждений, а не сам поддаваться им.
Мелькор. Как странно. Накануне того Совета у отца Нолофинвэ очень старался в деталях вспомнить, как все было, и ни разу ему не пришел на ум Мелькор. Они с прощенным валой встречались редко. Не то чтобы Нолофинвэ остерегался, но беседовать с Мелькором ему не хотелось, а узнавать было нечего. Не выспрашивать же, в самом деле, у того, кто был когда-то Черным Всадником, подробности и так уже жутких историй, из которых составлен Ламбулоантаон.
И все-таки Мелькор приходил к нему в дом. Раза два или три. Всегда по своему желанию, всегда неожиданно. Нолофинвэ вежливо выносил эти визиты, а к темам разговоров, по большей части, оказывался безразличен, и они не оставляли заметного следа в его душе. Только теперь Нолофинвэ видел, что эти разговоры были полны намеков, которые должны были побудить его к действию. Однако не побудили – он все их пропустил. Даже оружие его в ту пору ничуть не заинтересовало.
Верно, Мелькор считал Нолофинвэ неописуемым глупцом. И глупцом он был, в самом деле, потому что вместо того, чтобы заметить и разгадать ловушки, все время проходил мимо, прежде чем, наконец, свалиться в одну из них.
Больше всего Нолофинвэ сейчас хотелось скрыться от посторонних глаз, но не было возможности даже мгновение побыть наедине с собой: вокруг – многотысячная толпа, впереди – троны валар, перед ними Феанаро.
Вала Мандос поднялся со своего места во второй раз, и, глядя на это, Нолофинвэ вспомнил, что изначально Совет собрался вовсе не за тем, чтобы обсудить ложь Мелькора. Внутри все похолодело, и он словно опять почувствовал, как кончик клинка Феанаро коснулся его груди.
Мандос заговорил и признал Феанаро невиновным в разжигании смуты среди нолдор, но виновным в том, что он по своей воле поднял оружие на другого эльда и угрожал ему смертью.
– Ты говорил о рабстве, – сказал Мандос, обращаясь к Феанаро. – Если б то было рабство, ты не смог бы избегнуть его, ибо Манвэ – владыка всей Арды, не одного Амана. А это дело беззаконно, в Амане свершилось оно или нет. И посему приговор таков: на двенадцать лет должен ты оставить Тирион, где грозил брату. За это время посоветуйся с собой и вспомни, кто ты и что ты. А после этих лет деянье твое должно быть забыто и не помянуто более – если другие простят тебя.
Слыша эти слова, Нолофинвэ не мог не ужаснуться. Двенадцать лет! Двенадцать лет не по собственной воле оставаться оторванным от дома, от привычной жизни, от своего народа. И каждый миг этого времени – напоминание о совершенной ошибке. Немыслимо! Ведь это всего только ссора. Слова, и не больше. Холод в груди напомнил, что было и кое-что, кроме слов. Не важно! Не было! Ничего не было! Он прощает Феанаро все, прямо сейчас! И пусть все сейчас же закончится! Пусть не будет никакого изгнания!
Нолофинвэ уже сделал шаг вперед, собираясь войти в Круг Судеб и высказать эти мысли в более подобающей случаю форме, как вдруг его разума очень мягко и осторожно коснулся другой разум, открывая канал осанвэ. Нолофинвэ услышал тихий и печальный голос владыки Манвэ.
"Подумай хорошо над тем, что собираешься сделать, Нолофинвэ. Я знаю, тобой движет милосердие, но нет пользы давать прощение тому, кто не чувствует ни вины, ни раскаяния. Сегодня я как никогда горько убедился в этом".
"Мой брат не Мелькор," – ответил Нолофинвэ.
Манвэ умолк, но послышался другой голос, спокойный, бесстрастный. Голос владыки Мандоса.
"Не один только Мелькор может творить злые дела. Жизнь эрухини – дар самого Эру, и пытаться отнять ее – величайшее из возможных зол, которое нельзя оставить без воздаяния. Это дело не между тобой и твоим братом, оно касается всех в Арде."
"Но брат мой не пытался отнять у меня жизнь, он лишь сказал об этом, " – возразил Нолофинвэ.
"Даже помыслить о таком – уже дурно. И Феанаро должен понять это, а иначе зло может повториться и зайти дальше".
"Нет! А если и так, мне все равно," – отозвался Нолофинвэ уже с отчаянием.
"Но что если в следующий раз это будешь не ты?"
Нолофинвэ замолчал, не в силах ответить.
"Твоему брату нужно подумать, и мы дали ему время. А это наказание для Феанаро не так ужасно, как было бы для тебя, окажись ты на его месте".
Под конец в голосе Намо послышалось нотки какой-то интонации. Утешительной? Нет, должно быть, показалось.
Нолофинвэ вздохнул, сдаваясь. А вслух сказал:
– Я прощу моего брата.
По крайней мере, пусть станет ясно, что через двенадцать лет все точно останется позади.
Но Феанаро, похоже, вовсе не слышал слов Нолофинвэ. Он продолжал безмолвно стоять перед валар. В лице его, во всей фигуре читалась смесь потрясения и вызова. Так что он был неуловимо похож на загнанного в угол хищника, но больше – на несчастного маленького мальчика. Больно было смотреть на него. Хотелось немедленно прервать его одиночество, взять за руку и не отпускать.
Над Кольцом Судьбы разнесся голос Финвэ:
– Покуда сын мой Феанаро в изгнании и не может войти в Тирион, я считаю себя лишенным трона и не стану встречаться с моим народом.

***

Нолофинвэ так и не решил, что скажет отцу, прежде чем они расстанутся на двенадцать лет Древ. Но не молчать же все время.
– Было бы очень глупо сейчас просить тебя остаться, правда? – выговорил он наконец.
– Я сказал, – ответил Финвэ.
– Я помню, – Нолофинвэ горько усмехнулся. – Этого никто никогда не забудет.
Финвэ посмотрел на сына виновато, и тому стало неловко. Он предпочел бы не видеть этого выражения на лице своего отца.
– Я просто не мог в тот миг поступить по-другому, – сказал Финвэ. – Я не жду, что ты меня поймешь.
– Нет, я понимаю, – честно ответил Нолофинвэ. – Но другие поймут иначе. А народу нолдор будет не хватать их короля.
– Короля, в котором никто давно не подозревает ни ума, ни сил, достаточных, чтобы защитить даже себя самого, не говоря уже о ком-то еще.
– Они не со зла, – вздохнул Нолофинвэ.
– Знаю, – ответил Финвэ. – К тому же, быть может, они правы. – Он поднял руку, не давая Нолофинвэ запротестовать. – Сейчас ты будешь для них лучшим королем, чем я.
– Ты навсегда их король, а я желал и желаю только помочь тебе и ничего другого, – возразил Нолофинвэ.
– И теперь ты поможешь мне тем, что станешь править нолдор вместо меня, – сказал Финвэ.
– Но только до твоего возвращения, – настойчиво произнес Нолофинвэ. – А потом все пойдет, как прежде.
Говоря "как прежде", он подразумевал не недавнее смутное время, а другое, то, когда все еще, в самом деле, было хорошо.
– Конечно, – Финвэ улыбнулся ласково и печально.
– О чем ты подумал сейчас, отец? – спросил Нолофинвэ.
– Не все, что меняется, можно после вернуть обратно, – ответил Финвэ. – Но ты не тревожься об этом, не изводи себя зря.
– Между прочим, один этот ответ мог бы заставить меня волноваться все двенадцать лет без перерыва, – заметил Нолофинвэ со слабой улыбкой.
Финвэ только развел руками.
– Прошу, в мое отсутствие позаботься о своей матери, – сказал он негромко. – И передай ей... Нет, ничего не надо передавать.
– Ты сам еще можешь сказать ей что-нибудь до отъезда, – сказал Нолофинвэ.
– Я уже простился со всеми. И с ней раньше всех. Довольно.
Отец и сын обнялись напоследок, и Финвэ покинул дворец, а потом и Тирион. Потянулось время изгнания для одних и ожидания для других.
Нолофинвэ стал владыкой нолдор Тириона. Но жизнь его, если говорить о делах, не слишком изменилась: обязанности, которые были теперь его, ему и раньше случалось исполнять, а добровольных помощников было больше, чем когда-либо, даже Арафинвэ стал много чаще наведываться в Тирион, чтобы поддержать брата. Однако Нолофинвэ все равно ужасно недоставало отца. Возможности увидеть его, побыть с ним хоть немного, просто знания, что он рядом.
Конечно, оставалось еще осанвэ. Но это было не то же самое, да и пользовались они им редко. Что Нолофинвэ мог сказать отцу? "Наш народ охотно назвал меня своим королем, а тех, кто никогда не пожелал бы этого сделать, ты сам можешь видеть, там, на севере"? "Тирион теперь спокоен, как бывает спокоен эльда, который избегает слишком резких и быстрых движений, чтобы не потревожить недавнюю рану"? Или, может, "Я не могу исполнить твою просьбу позаботиться о маме, потому что она полна решимости сама позаботиться обо всех"? "Нам так безумно, безумно тебя не хватает"?
Ничего этого Нолофинвэ не говорил. А Финвэ не распространялся о своей теперешней жизни. Особенно о том, что новое поселение, выстроенное Феанаро и его спутниками, похоже на крепость, которая способна выдержать долгую осаду. Что там, по-прежнему, куют оружие. А Феанаро воспринимает изгнание из Тириона все с той же горечью и открыто винит в своем унижении валар и Нолофинвэ.
При этом каждый из них догадывался, о чем молчит другой. Ведь связи между Тирионом и Форменоссе были, и не так уж мало. Вот только не в семье короля. И от этого делалось еще тяжелее, а разговоры становились еще короче. Часто они обрывались всего после трех или четырех фраз. Раньше Нолофинвэ не подозревал, что слова "Все благополучно" могут быть одновременно настолько бесцветными и такими неизбежными.
Все благополучно. Все благополучно. Все благополучно.
"Мелькор приходил в Форменоссе".
"Что?!"
"Мелькор приходил в Форменоссе. Уговаривал твоего брата бежать в Эндорэ в тайне от валар. Я послал весть владыке Манвэ, но Мелькор тогда был уже далеко, и едва ли получится на этот раз изловить его. Будьте очень осторожны!"
"Мы будем, конечно... Но как там ты? Как... Феанаро?"
"Обо мне не волнуйся, Мелькора я даже не видел. Феанаро говорил с ним за воротами крепости, а потом велел ему убираться и захлопнул эти самые ворота у него перед носом. Так что теперь Мелькор, наверняка, обозлился больше прежнего. Кто знает, что он измыслит в следующий раз. Вы должны..."
"...быть очень осторожны. Да, отец, я понял. Но, по-моему, вам следует остерегаться куда больше. Вы одни на севере, далеко от родичей, которые могли бы прийти к вам на помощь, и от взора валар".
"Ничего. Мы усилили стражу. Стены крепки, врат Мелькору больше никто не откроет. Да и не думаю, что он скоро захочет явиться сюда еще раз".
"Но ты все равно беспокоишься".
"За вас".
"Но не только".
"Феанаро... едва отдав распоряжения об усилении стражи, затворился в сокровищнице со своими Сильмариллями. Ну да ладно, выйдет, когда проголодается".
Финвэ оказался прав в том, что схватить Мелькора снова не удалось. Но ни в Тирионе, ни в других областях Валинора он больше не объявлялся, и постепенно эльдар, встревоженные вестью о нем, успокоились.
В семье Нолофинвэ как раз тогда случилось первое за долгое время по-настоящему радостное событие: у Турукано и Эленвэ родилась дочь – златоволосая и ясноглазая малютка Итарильдэ. Турукано был сам не свой от счастья, и Арэльдэ, поглядев на него, сказала:
– Она будет из отца веревки вить, а мне придется придумать новую фразу, чтобы запрещать Турьо командовать мной.
– Может, теперь он перестанет, – предположил Нолофинвэ.
Но Арэльдэ только рассмеялась:
– Турьо перестанет? Что ты, конечно нет.
По правде говоря, сам Нолофинвэ был опьянен рождением Итарильдэ никак не меньше, чем ее родители. Ему хотелось от счастья кричать на весь Аман. Но он ограничился тем, что крикнул по осанвэ:
"Отец! Я стал дедом! Это так прекрасно!!!"
"Я знаю!!!" – послышалось в ответ.
Нолофинвэ был уверен, что отец сейчас смеется.
"Мне казалось, что не будет уже счастья неожиданней и огромней, чем то, которое я испытал, когда в мир вошли мои дети, что никогда мое сердце не переполнится нежностью сильнее, но я смотрю на свою внучку, и..."
Не хватало слов, мучительно не хватало слов, чтобы выразить, что это для него значит.
"Покажи мне ее," – попросил Финвэ.
Нолофинвэ постарался вызвать в своем воображении как можно более яркий образ малютки, которую он совсем недавно увидел в мягком свете только начинающего разгораться золота Лаурелин.
"Она, в самом деле, прекрасна! Моя правнучка. Подумать только..."
Нолофинвэ чуть было не послал отцу мысль: "Жаль, что ты не можешь взять ее на руки", но вовремя сдержался. Им обоим сделалось бы только хуже. Итарильдэ успеет стать совсем взрослой девушкой, может, даже невестой, прежде чем изгнание Феанаро окончится, и Финвэ сможет вернуться в Тирион. Осознавать это было почти жутко.

***

Все же срок, назначенный валар, хоть медленно, но проходил. Минуло пять полных лет Древ со дня оглашения приговора, и потек шестой. Скоро позади окажется половина времени изгнания, а потом годы побегут быстрее. Так бывает всегда, так будет и на этот раз. По крайней мере, Нолофинвэ на это очень надеялся, потому что наказание Феанаро оказалось тяжким бременем для многих.
По пути на праздник Сбора Плодов, куда он направлялся со своей семьей и народом по приглашению валы Манвэ, Нолофинвэ думал, что изгнание Феанаро вышло совсем не таким, как представляли его валар. Мандос сказал, они дают Феанаро время, чтобы подумать. Но, конечно, никто не ждал, что вслед за Феанаро из Тириона уйдет столько нолдор, которых приговор не затрагивал, да и не должен был затрагивать. Однако нолдор ушли, и Феанаро, который раньше мало вникал в дела управления, стал вождем народа.
Нолофинвэ сомневался, что у Феанаро нашлось бы много времени для размышлений о чем-то, не касающемся строительства, урожая и прочих хозяйственных забот, даже если бы он, в самом деле, этого желал. А слухи, доходившие из Форменоссе, не оставляли сомнений, что Феанаро вовсе ничего такого не хочет.
Кстати, слухи говорили еще, что и нолдор, живущих на севере, Манвэ призвал на этот праздник. Но, вроде бы, там это кому-то показалось оскорбительным, или они, наоборот, решили оскорбить его, и потому не собирались являться... Впрочем, многие надеялись, что они все же придут, и можно будет хоть ненадолго увидеть родичей и давних знакомцев, по которым в Тирионе тосковали, хоть и считали их твердолобыми упрямцами.
Нолофинвэ знал, что отца точно не увидит – верный своему слову Финвэ не станет сейчас встречаться с народом нолдор. А Феанаро... Что будет, если они с Феанаро увидятся? Новая ссора? Нет, этого Нолофинвэ допустить не мог. Раздор между ними мучителен для отца, для их семей, для всех нолдор. Его нужно прекратить. Они братья и должны, наконец, научиться жить как братья. И, поскольку Феанаро не станет первым сделать шаг навстречу, как не делал и раньше, Нолофинвэ придется взять это на себя.
Он предложит Феанаро то, что младший брат может предложить старшему, – доверие и готовность быть на его стороне, и станет надеяться, что взамен Феанаро согласиться дать ему то, что старший брат дает младшему, – доверие и заботу. Или хотя бы только доверие, которое сможет стать залогом мира среди нолдор. Доверие. Это так тяжело. Но нужно попытаться. И он, Нолофинвэ, попытается, как только ему представится случай.
Такое решение принял Нолофинвэ, поднимаясь на гору Таникветиль. Но там не оказалось Феанаро, как и никого другого из нолдор Форменоссе. Это было грустно, и в то же время успокоительно. Не будет никакой встречи. Ни шагов, ни решений. Ничего.
Валар запели хвалу Эру, с которой всегда начинался праздник Сбора Плодов, к ним присоединились майар, потом эльдар народа Ингвэ, за ними и нолдор, и вот уже все пели в едином хоре, и все сердца были полны радостной благодарностью за жизнь и ее дары. Ритм праздника захватил всех, заботы и тревоги были на время позабыты ради песни и танца.
Но вот среди эльдар, облачившихся для праздника в свои лучшие одежды и надевших любимейшие украшения, появился один, одетый слишком скромно даже для обычного дня. Все взгляды сразу же обратились к нему, рассматривая платье из простого полотна без вышивки и отмечая, что даже украшения, которые носил всегда, ныне он снял и не увенчал голову свою Сильмариллями, как обыкновенно делал в дни празднований, с тех пор как создал эти великолепные камни.
Безмолвным упреком чужой радости стоял перед айнур и эльдар Феанаро. Нолофинвэ вдруг очень ясно увидел лицо Нерданель, которое стало бело, как снег на горных вершинах. Даже губы ее побледнели. На мгновение звуки смолкли, казалось, все перестали даже дышать. Поэтому слова, произнесенные шепотом в толпе, разнеслись далеко:
– По крайней мере, и меча на этот раз нет.
Странность момента была разрушена. Нолофинвэ выдохнул и решил, что сделает вид, будто не слышал этих слов. Феанаро тоже ничем не показал, что они достигли его слуха.
Он кивнул Нолофинвэ и улыбнулся. В улыбке можно было заметить след насмешки и тень горечи. Нолофинвэ без труда их увидел, но все же эта улыбка была более дружелюбной, чем он привык получать от Феанаро.
Зазвучали слова приветствия, и Нолофинвэ подумал, что, возможно, обращаясь к нему прежде валар, Феанаро желает этим оскорбить владык. Но они не оскорбились. Скорее, были рады, что братья, наконец, говорят друг с другом. Отвечая, Нолофинвэ боковым зрением видел, как просияло лицо Манвэ.
Не без любопытства он на миг задался вопросом, считают ли валар, что Феанаро уже достаточно раскаялся? Или, наоборот, пришли к выводу, что он нисколько не приблизился к раскаянию, а ссору среди нолдор нужно закончить? В любом случае, они с Феанаро говорят, а значит, пора исполнить решение, принятое до начала празднества. А вернее, еще раньше, пять с лишним лет назад.
– Что я обещал – то и делаю. Я прощаю тебя и не помню обид, – сказал Нолофинвэ и протянул руку Феанаро.
Феанаро откликнулся на этот жест и пожал руку Нолофинвэ, пусть без слов, но спокойно и крепко.
Может быть, на этот раз все получится.
– Полубрат по крови, истинным братом по духу буду я, – продолжал Нолофинвэ. – Ты станешь вести, а я следовать. И да не разделят нас впредь никакие печали!
– Я слышал твое Слово, – ответил Феанаро. – Быть по сему.
Только он успел выговорить это, как свет Древ угас, и тьма пала на Валинор. И, еще не зная, что случилось, Нолофинвэ почувствовал, как ужасный холод коснулся его сердца, и понял, что ни мир, ни его жизнь уже никогда не станут прежними.

Продолжение следует...

Часть первая здесь, Часть вторая здесь и здесь, Часть третья (начало) здесь

@темы: Манвэ, Тургон, Феанор, Намо, Финголфин, Идриль, Арэдель, Финвэ, мои фанфики, ваниар, валар, 11 историй о Нолофинвэ, Сильмариллион, нолдор

---

Флэшмоб 11 вопросов

Поймала от  Б.Сокрова флэшмоб.

Правила:

1: Всегда постить правила.
2: Ответьте на вопросы, которыми вас осалили, и задайте 11 своих.
3: Отметьте 11 человек.

мои ответы

1. Вы бы хотели жить вечно? И что делать?

Если бы только я одна из всех людей на свете жила вечно, то однозначно нет... и скучно, и грустно, и некому руку... ну, понятно, в общем.

Если бы бессмертием обладала только одна какая-то группа в обществе и за счет других - тоже нет, даже если бы я принадлежала к этой группе, все равно такой мир был бы не очень приятным местом, а если бы не принадлежала, то он точно не стоил бы того, чтобы бороться за право застрять в нем навечно.

Вот если бы жить вечно могли все, и при этом была бы как-то решена проблема перенаселения, то можно было бы и мне жить вечно... или, скорее, пока не надоест, ведь в конечном итоге все равно надоест, я же не толкиновский эльф. А пока не надоело, я бы изучала все, что мне интересно, научилась бы делать кучу вещей, которых не умею и которым в реальной жизни уже не научусь, объездила бы весь мир, прочитала все интересные книги, посмотрела все интересные фильмы, переслушала всю хорошую музыку... словом, делала бы все, что хочется, не боясь чего-то не успеть.

2. Вы сентиментальны? Плачете или плакали когда-нибудь из-за книги, фильма, музыки?

Не могу сказать, что по жизни очень сентиментальна, но, хотя и редко, я, действительно, бывает, плачу над книгами и фильмами, могу и над песней заплакать, хотя еще реже. А вот над музыкой, просто над музыкой, нет, такого не бывало и вряд ли случится.

3. Если прямо сейчас пойти учить один иностранный язык, какой бы вы выбрали?

Английский. Было бы здорово, наконец, взять и доучить его до состояния полного совершенства. Но это невозможно, кажется. Мне было за 20, когда я поняла, что вот теперь,да, владею русским достаточно хорошо, чтобы писать (художественные тексты, в смысле), а в России я родилась и живу всю свою жизнь.

4. Вам нравится ваша работа/учеба? Что бы вы поменяли?

Выбор профессии - очень нравится, одна из немногих вещей в моей жизни, о которых я никогда не жалела. То, что делаю сейчас... ну, иногда все отлично, иногда поменяла бы все ... вообще все и все равно на что, но это редко.

5. Чем прекрасен город, где вы родились и/или живете?

Это небольшой город недалеко от Москвы, настолько недалеко, что почти уже Москва, особенных достопримечательностей в нем нет, но вообще он хороший. Мне все нравится.

6. У вас есть братья/сестры? В каких вы с ними отношениях?

К сожалению, никого нет.

7. От какой повседневной еды вы бы не моргнув глазом отказались?

Добровольно ни от какой не стала бы отказываться. Ну, а если надо... от любой, надо так надо.

8. В какую эпоху и в какой местности вы бы прижились?

Когда-то мне нравилась Франция 17 века (в детстве я зачитывалась Дюма и все такое), но потом я поняла, что если жить где-то, то это Европа или Россия второй половины ХХ века или позже. Так что, в принципе, мой нынешний хронотоп меня вполне устраивает)))

9. А в книге? В мире какой книги вы бы смогли жить?

Ну, опять же... надо так надо... ))) На самом деле, важно в качестве кого... попаданкой я бы никуда не хотела, а если, вроде, кем-то из местных, но на время, то я бы во многих книгах не отказалась побывать, только не во время местных военных действий.

10. В детстве вы верили в Деда Мороза?

Недолго, быстро разоблачила взрослых и очень этому радовалась. Я вообще была рациональным ребенком, по сказке в жизни не тосковала.

11. Что вас прямо сейчас раздражает?

Прямо сейчас ворона каркает за окном.



Я разошлась и решила ответить еще на вопросы от  Jedith


1) Какой фильм вы бы посмотрели вот прямо сейчас, если бы вдруг оказались в роскошном кинотеатре с уймой свободного времени в запасе?

Не новый, а какой-нибудь уже виденный и понравившийся, не знаю какой точно...

2) Вы любите сладкое?

Да, очень люблю и самое разное

3) Вам снятся сны? А черно-белые снятся или цветные? Себя со стороны видно или "своими глазами" смотрите?

Снятся. Всегда цветные, яркие, динамичные, как кино. Обычно смотрю "своими глазами", но бывает и от третьего лица.

4) Какой бы предмет вы категорически исключили из школьной программы и/или обязательно внесли бы туда?

Исключить бы точно никакой не хотела. Добавить... пожалуй, тоже. Добавила бы часов на изучение литературы.

5) Сколько вам лет?

24 года

6) Вы любите дождь?

Люблю. Люблю в дождь сидеть дома и слушать, как он шумит за окном. Или идти под дождем без зонтика. С зонтиком не люблю.

7) Когда говорят "дом", "быть дома" - что вы представляете, что первым приходит на ум?

То место, которое называю домом я сама. Потом само понятие: жилище, свое место, безопасное личное пространство.

8) Вы умеете "читать" звездное небо, созвездия? А ориентироваться по звездам? А телескоп у вас есть? ))))

Нет, нет и нет))) К сожалению,(

9) Что такое патриотизм?

Любовь к Родине, готовность защищать ее в минуту опасности.

10) Когда в транспорте выдают билет, вы проверяете, счастливый ли он? )))

Сейчас нет, когда училась в школе преверяла)))

11) Какой подарок бы вам больше всего хотелось бы получить - из сугубо вещного-материального?


Из материального лучший подарок - деньги, чтобы можно было потом купить точно то, что хочется.


Вопросы от  naurtinniell:

мои ответы

1. Вы когда-нибудь писали стихи? А хотели бы?

В детстве, до школы, когда писать еще не умела, я сочиняла стихи, и у меня хорошо получалось Когда стала постарше, стихи прекратились, потом в подростковом возрасте я немного возвращалась к этому, но именно немного. До сих пор иногда бывает, но очень редко: за последние семь лет случаи можно пересчитать по пальцам одной руки. На самом деле, я не умею писать стихи, они у меня только иногда получаются. Вот прозу умею, более-менее.

2. Почему выбрали именно свою профессию? В каком возрасте это случилось, кто повлиял или что повлияло?

Литературу я любила всегда, русский... почти всегда, но делать своей профессией филологию не собиралась, готовилась осваивать другую область, а потом... пять минут размышлений в коридоре, документы, экзамен, пятерка... судьба.

3. Если бы у вас была возможность встретиться с кем-то из известных людей (можно умерших) и поговорить, кто бы это был? А почему?

Даже не знаю, кого выбрать... серьезно... не знаю...

4. Какой полученный подарок вам сильнее всего запомнился?

В детстве бабушка подарила мне куклу, которая потом всегда была моей самой любимой игрушкой. Сережки, которые родители подарили на восемнадцать лет и которые я с тех пор ношу практически не переставая.

5. Вы любите риск, экстрим? Хотели бы прыгнуть с парашютом, сплавиться по водопаду или выкинуть еще что-нибудь эдакое?

Безумно хотела бы, но здоровье и уровень физподготовки не позволяют(((

6. Есть что-либо, от чего вы зависимы? Отказаться от чего было бы очень-очень трудно?

Еда и книги. Или книги и еда. Еще сон. Но ради книг я могу отказаться от сна.

7. Вы бы хотели полететь в космос?

Нет. Вот это меня как-то не очень привлекает.

8. Были ли в вашей жизни книги или фильмы, которые вас сильно изменили? Если да, то какие, почему?

Опять не знаю... наверное, многое, что я читала или смотрела, повлияло на меня, но чтобы сильно изменили, такого не назову.

9. Вы носите часы? Внимательно следите за временем?

Да, ношу часы и часто на них смотрю, даже если никуда не спешу, мне так спокойнее. Кстати, часы, которые я сейчас ношу, тоже памятный подарок

10. Предпочтете холод или жару? Дождь или ветер?

Однозначно, жару. Жара это хорошо, холод - плохо. Холод со снегом и льдом - еще хуже. Из второй пары люблю и дождь, и ветер, но лучше не одновременно.

11. Что бы вы хотели сделать прямо сейчас?

Съесть конфетку.





Вопросы от  Gildoriel:

Мои ответы

1. Есть ли у вас вредные привычки? Какие?

Вредных привычек, связанных с употреблением чего бы то ни было, у меня нет. Но у меня есть, например, привычка откладывать работу до последнего - очень вредная.

2. Любите ли вы перечитывать книги? Сколько раз вы перечитывали любимую книгу, есть ли рекорд?

Да, люблю, но перечитываю далеко не все, даже понравившиеся, а те, которые очень сильно зацепили. Разы не считаю.

3. Какой вы предпочитаете чай?

Кофе. С разными вкусными добавками. Или без добавок, но с молоком и сахаром.

4. В какую страну, где вы еще не бывали, вы бы отправились прямо сейчас и что вы хотите там увидеть?

В Англию, обзорный тур по стране.

5. В последний месяц или полгода сделали ли вы что-нибудь в первый раз в жизни, и что это было?

Сделала, но ничего интересного.

6. Вы умеете ездить верхом? А хотели бы?

Не умею. Хотела бы, я люблю лошадей, но каталась в последний раз в детстве, лет в девять.

7. Умеете ли играть на музыкальном инструменте? На каком? Если нет, то хотели бы научиться?

Нет. Не играю. Хотела бы, но не так, как ездить верхом В смысле, ездить я, может, еще и правда поучусь, если представиться возможность, а вот играть вряд ли. Но вообще играть хотела бы на гитаре или на пианино.

8. Какие исторические личности вызывают у вас антипатию?

Те, которые вошли в историю всякими зверствами.

9. А какие симпатию?

Полководцы, которые смогли защитить свою страну от вторжений (в основном, наши, естественно ), государственные деятели, которые смогли заметно улучшить жизнь в своей стране.

10. К чему вы стремитесь?

К счастью.

11. Проголосовали ли вы уже на Толкин-фесте? )))

Да)))

Вопросы от  f-lempi:

Мои ответы

1. У вас есть кумир?

Нет, и не было никогда, даже в подростковом возрасте.

2. Почему вы занимаетесь тем, чем занимаетесь? Почему выбрали свою профессию?

Потому что мне это нравится. Всегда нравилось. Но делать это своей профессией я долго не собиралась. Это было то самое спонтанное решение.

3. В чем вы считаете себя асом?

Пока ни в чем. Это было бы нескромно.

4. Что вы делаете с раздражающими вас людьми?

Ничего не делаю. Если могу свести общение к минимуму - хорошо, если нет - не страшно, потерплю. Людей, которые по-настоящему меня раздражают, вообще мало, так что слишком много терпеть не приходится.

5. Что бы вам хотелось изменить в жизни прямо сейчас?

Сегодня вечером - ничего. А так, ну... быстрее, выше, сильнее... хотелось бы больше успевать, больше дел доводить до конца.

6. Что вы мечтаете научиться делать?

Рисовать, свободно говорить по-английски... много чего, на самом деле.

7. Ваша самая большая ошибка?

На то она и самая большая, чтобы о ней не рассказывать.

8. Случалось ли вам отчаиваться?

Да.

9. Что у вас ассоциируется со словом "любовь"?

Понимание, поддержка, нежность.

10. Любите ли вы Воннегута?

Эээ, ну... не могу сказать, что люблю, но и что не люблю - тоже. Ровное отношение.

11. Легко ли вы заводите новых друзей?

Я легко завожу приятельские отношения с людьми, когда знакомлюсь с ними, но друзьями приятели становятся редко, так что именно друзей мне заводить не легко.



АПД №5 Вопросы от  Зелёный бамбуковый лес:

Мои ответы

1) Что для вас самое трудное в повседневной жизни?

Рано вставать.

2) Ваша любимая одежда, какая она?

Разная. На самом деле, когда мне очень нравится какая-то вещь, я очень интенсивно ее ношу, пока не надоест или не испортится, или пока не появится другая, которая понравится еще больше.

3) Была ли в вашей жизни книга, которую вы «не смогли» прочесть (не потому, что её у вас нет/времени не было и т.д., а именно вы «не смогли»)?

Если уж я решила прочитать книгу, я ее прочитаю до конца без особых проблем, какой бы она ни была. Раньше вообще считала, что надо дочитывать любую книгу, которую начала, но теперь иногда, если сразу вижу, что текст не стоит усилий, могу и бросить, а скорее, даже не начинать.

4) Кем мечтали стать в детстве?

Помню, были у меня какие-то варианты, а какие - уже путем не помню.

5) Есть у вас любимые игры (теннис/шахматы/компьютер/словески/что-то ещё)?

В детстве любила домино и всякие игры с фишками и кубиком, где надо ходить по полю на столько ходов, сколько покажет кубик.
Потом появился компьютер и Симс - одна из немногих компьютерных игр, в которые я играла, и самая любимая))), еще мне до сих пор нравятся совсем простые игры, вроде Паука, Маджонга или игр, где нужно искать одинаковые элементы и щелкать по ним мышкой (вот есть же какое-то название у этого типа игр, но я его не помню...).

6) Семь слов, которые лучше всего вас опишут?

Не знаю.

7) Вы любите плавать?

Да.

8) Солёное или сладкое?

То и другое.

9) Что вызывает у вас ощущение счастья?

Встречи и задушевные разговоры с родными и друзьями, книги, кошки, теплая погода... на самом деле, много вещей.

10) Если бы была возможность одним своим желанием изменить какое-то историческое событие, какое бы изменили Вы?

Не знаю. Возможно, ничего, чтобы не было хуже... В любом случае, сначала следовало бы все изучить и прикинуть последствия.

11) «Вещь с историей» — предмет, как-то связанный с близким человеком, может быть, доставшийся по наследству, вызывающий воспоминания — есть у вас такое?

У меня хорошая память на такие вещи, поэтому у многих окружающих меня/принадлежащих мне предметов есть история)))



Мои вопросы:



1. Какой праздник вы любите больше всего и почему?
2. Вы когда-нибудь принимали спонтанно важные решения, которые круто меняли вашу жизнь? Если да, то какие?
3. Каких животных вы держите у себя дома? Или держали раньше? Или хотите завести в будущем?
4. Вы хорошо помните себя в детстве? События или ощущения, или то и другое?
5. Вы любите книги? Читать? Собирать? Писать? Какие книги вы любите больше всего?
6. Как вы относитесь к людям, которые не разделяют ваше мнение по важному для вас вопросу?
7. Жить надо так, чтобы... чтобы что?
8. Когда вы в первый раз в жизни надолго уехали из дома без родителей и куда?
9. Ваше любимое блюдо и/или то, которое вы больше всего любите готовить?
10. В вашей жизни есть занятие, которое не было бы связано с вашей профессией, но которому вы регулярно и добровольно посвящали бы большое количество времени?
11. Вам удавалось совершить невозможное? (невозможное с точки зрения окружающих или с вашей)


Кому отвечать... как обычно, к тому моменту. как я добираюсь до флэшмоба, практически все мои знакомые уже кем-то отмечены... да и вообще... в общем, если не лень:  Б.Сокрова,  f-lempi,  Gildoriel,  naurtinniell,  Alasse_Day,  Berthelien,  Snow_berry,  Jedith,  Ilwen,  Narwen Elenrel,  NikaDimm

@темы: флэшмоб

---

11 историй о Нолофинвэ, цикл фанфиков, часть третья (начало), джен

Обзорам

vinyawende <a href="http://vinyawende.diary.ru/p198243307.htm">выкладывает</a> новый фик из цикла "11 историй о Нолофинвэ" PG-13(12+), джен, Непокой нолдор

Непокой нолдор, как и было сказано!

Часть третья 1490-1495 годы Предначальной Эпохи

Название: Тревожный блеск
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Нолофинвэ, Анайрэ, Финвэ, Индис, Арафинвэ, Иримэ, Финдекано, Турукано, Аракано, Арэльдэ, Финдарато, Артаресто, Ангарато, Айканаро, Артанис, Нерданель, упоминается Майтимо, другие сыновья Феанаро, Феанаро
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма, агнст
Размер: мини, 5255 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Валинор, 1490 год Предначальной Эпохи. Непокой нолдор приближается к критической точке, а Нолофинвэ пытается понять, когда все успело стать так серьезно.
Примечание: 1. Турукано отличался высоким ростом, он был даже выше Майтимо, прозванного Высокий. 2. Инголдо – материнское имя Финдарато (Финрода), которым его называют близкие. 3. Материнское имя Иримэ – Лалвендэ, в тексте упомянуто сокращение от него. 4. Спойлерное примечание перенесено в конец текста.

Нолофинвэ не помнил точно, когда впервые заметил, что атмосфера в Тирионе неявно, но ощутимо изменилась. Казалось, это случилось давно... или, наоборот, совсем недавно. События накладывались одно на другое, смешивались, менялись местами, и даже крепкая память эльда не могла восстановить ясной и четкой последовательности.
Когда же он почувствовал неладное? Когда он должен был почувствовать неладное? Нолофинвэ подозревал, что ответы на эти вопросы окажутся разными, и это уже было плохо. Но куда хуже, что он, даже стараясь специально, все еще не мог их отыскать.
Наверное, странные слухи долго бродили по городу, прежде чем впервые коснулись его ушей. Теперь, мысленно обращаясь к прошлому, он замечал мелочи, которые раньше ускользали от него: взгляды, сочувственные и, наоборот, настороженные, разговоры, которые с его появлением прекращались, и разговоры, становившиеся чуточку слишком оживленными, приметы, по которым можно догадаться, что эльдар рядом с тобой обмениваются мыслями по осанвэ, и другие приметы, которые с большой вероятностью указывают, что думают они сейчас о тебе...
Ничего этого Нолофинвэ не видел или, вернее, не придавал значения. Но примерно в то же время стали происходить вещи, не замечать которые было трудно даже при желании. Феанаро умел привлечь к себе внимание, когда хотел. А он очень хотел. Иначе не стал бы произносить пылкие речи о валар, опека которых не дает талантам нолдор развернуться во всю мощь, и бескрайних просторах Эндорэ, которые лежат во тьме под звездами и ждут, когда, наконец, явятся эльдар, чтобы зажить там счастливо по своей воле, избавившись от золотой клетки.
Все это Феанаро кричал буквально на каждом углу, раз даже на углу той улицы, где стоял дом Нолофинвэ. Тогда еще можно было считать это просто причудой. Хотя и с некоторой натяжкой.
Нолофинвэ хорошо помнил этот день, потому что Турукано, который давно почти все свое время проводил рядом с Эленвэ, как раз решил наведаться домой. И они обедали вчетвером: сам Нолофинвэ, Анайрэ, Турукано и Финдекано. Младших не было – Аракано незадолго перед тем уехал зачем-то в Альквалондэ, а Арэльдэ в очередной раз отправилась на охоту с сыновьями Феанаро.
О Феанаро и пошла речь у них за обедом. Завел ее, вроде бы, Турукано. Да, точно, Турукано.
– Сегодня подходил к нашему дому и вдруг увидел толпу народу, – сказал он. – Оказалось, в центре небольшого круга стоит Феанаро и вещает что-то об уходе в Эндорэ. Что это за новости?
– Да, брат, давно ты не был в Тирионе, – усмехнулся Финдекано. – Я даже не знаю, чему больше удивлен: тому, что ты ничего не слышал о его идее, тому, что ты смог сам разыскать наш дом, или тому, что я все же в состоянии тебя узнать.
– О, бедный брат мой, – в тон ответил Турукано. – За свою память я ручаюсь, а для тебя перед следующим отъездом попрошу тетю Фаниэль нарисовать мой портрет.
– В рост? – оживился Финдекано.
– Конечно, – подчеркнуто серьезно отозвался Турукано.
– Много краски пойдет, – тут же откликнулся Финдекано.
– Ничего, уверен, для меня ей не жалко, – сказал Турукано, тоже усмехаясь, и чуть нетерпеливо добавил: – Так что с Феанаро?
– Он загорелся мыслью переселиться обратно в Эндорэ, – ответил Финдекано между очередными двумя ложками салата.
– Неужто готовится? – заинтересовался Турукано.
– Ходит по городу и произносит речи, – ответил опять Финдекано.
Никто другой в разговор не вмешивался. Надо признать, что Нолофинвэ эта тема не казалась особенно приятной и развивать ее он не спешил. А Анайрэ чувствовала это и успокаивающе улыбалась ему.
– В основном, всякие глупости, – продолжал Финдекано.
– Это заметно, – сказал Турукано. – По правде говоря, я слишком устал, чтобы вникать в его речи, поэтому быстро ушел, но у меня окно выходит на ту сторону, и кое-что я все равно слышал. А потом мне снились странные сны. Словно я упал не то в холодную яму, не то в холодную воду, – он поморщился. – Надеюсь, Феанаро не заведет привычку ораторствовать здесь регулярно.
– Говорят, он сегодня сжег мою книгу и называл ее сборником страшилок для глупцов, – сказал Нолофинвэ, все же вступая в разговор.
– Нет, отец, ничего он не жег, – сразу ответил Финдекано. – Я там был, уже под конец, и ни книги, ни пепла не видел, так что это неправда.
– Я так и думал, – кивнул Нолофинвэ. – Но называть называл, – он вздохнул.
– Говорю же, было много глупостей, как всегда, – сказал Финдекано.
– Но ты все равно остановился послушать, – заметил Нолофинвэ без упрека, однако с горьковатой усмешкой.
– Интересно, – признался Финдекано. – Я иногда думаю, какое оно на самом деле, это Эндорэ? Не такое, конечно, как в речах Феанаро, я знаю, – добавил он, глядя на отца. – Там есть и чудовища из твоей книги, и квэнди, которые отказались следовать за Оромэ, ничто там не знает света Древ, но звезды видны отовсюду беспрестанно, и, в самом деле, огромные земли раскинулись под этими звездами. Те самые земли, по которым дедушка Финвэ и все, кто участвовал в Великом Переходе, шли когда-то, и еще другие, которых даже они не успели увидеть...
Финдекано говорил, не замечая, как все больше сбивается на то, что услышал именно от Феанаро.
– Финьо, – окликнула его Анайрэ, продолжая при этом смотреть на Нолофинвэ.
– Да, мама, – встрепенулся Финдекано.
– Ты еще здесь не видел и тысячной доли всего, зачем тебе в Эндорэ? – улыбнулась она, переводя взгляд на сына.
– Да я не собираюсь, честно, – улыбнулся он в ответ.
Феанаро в своих речах и после этого частенько поминал то Ламбулоантаон, то Нолофинвэ, в основном, как автора этой книги. Правда, в лицо Нолофинвэ Феанаро никогда ничего не говорил, поэтому тот только с чужих слов узнавал, что он малодушный сказочник, не сумевший даже сочинить свои историйки достаточно хорошо, чтобы потом обзавестись учениками, и некоторые другие, не менее любопытные вещи.
Нолофинвэ знал, что в этих обвинениях нет правды, ведь, к примеру, учеников он не брал только потому, что не чувствовал в себе особой склонности к учительству и считал, что в других делах будет более полезен. Но раздражение его росло, и понемногу Нолофинвэ стал отвечать Феанаро. Тоже не лично, а отпуская при большом числе свидетелей реплики в том духе, что он, по крайней мере, никому не забивает голову чепухой и не учит эльдар хулить валар вместо того ремесла, за которым к нему пришли. Нолофинвэ не сомневался, что его слова дойдут до ушей Феанаро, и даже желал этого. И слова доходили. И на них следовал ответ.
Так Нолофинвэ с братом обменивались колкостями, не встречаясь друг с другом. Это было удобно, потому что позволяло избежать открытой ссоры, которая расстроила бы отца. Чего ни один из них не хотел. Конечно, Нолофинвэ понимал, что, на самом деле, ссора все равно очевидна, и становится только хуже от того, что они втягивают в нее множество посредников. Но раз ввязавшись, он уже не мог заставить себя остановиться.
А потом к нему стали приходить нолдор и говорить... говорить разное и странное. Из их довольно сумбурных речей, полных неловких пауз, недомолвок и намеков, Нолофинвэ с некоторым трудом мог уяснить, что они, по каким-то причинам, убеждены, будто ему грозит опасность со стороны его брата Феанаро, и хотят, чтобы он, Нолофинвэ, знал об этом, а еще о том, что они, нолдор, глубоко возмущены, и, если что-то случится, будут на его стороне.
Слушать такое Нолофинвэ было попросту дико. Да, он знал, что Феанаро никогда не питал к нему любви, и сам уже очень давно не искал дружбы с ним, а из сильных чувств испытывал теперь, пожалуй, только раздражение, да и то временами. Но он твердо знал и то, что брат не может сделать ему ничего плохого, так же как он никогда не сделает ничего плохого брату. Потому что для отца это было бы страшным ударом, потому что они все же родичи, потому что это просто немыслимо.
Так что всех своих посетителей Нолофинвэ старался успокоить и убедить, что, он им, конечно, очень благодарен, но тревожиться о нем нет причины. Ему это, вроде бы, неплохо удавалось. И, пока приходили малознакомые и даже совсем не знакомые эльдар, Нолофинвэ испытывал, по большей части, удивление и несильное беспокойство. Но потом стали являться старые знакомцы и друзья, и наконец, пришел Митьятулвэ – друг, с которым в детстве они делили игры и ребячьи секреты, а во взрослом возрасте любовь к математике и путешествиям – и сказал, что Нолофинвэ не должен волноваться, потому что те нолдор, кто любит Нолофинвэ, сумеют за него постоять и разрушить любые козни. Ведь их много и они сильны, и они стали ковать мечи и в тайне учатся владеть ими, так что теперь ни они сами, ни он и его семья не будут беззащитны.
Тогда Нолофинвэ ужаснулся и с гневом ответил:
– Мне не нужны мечи, чтобы защитить себя и своих родных от опасности, которая никогда нам не угрожала, а нолдор, если они, в самом деле, любят меня, лучше позабыть об этих выдумках и не тревожить понапрасну ни себя, ни других. Так и передай всем тем, с кем ты готовишься "в тайне разрушать козни", потому что мое слово, видно, ничего для них не значит. Удивительно, как же я заслужил их любовь, если даже не заслужил доверия к моему мнению.
– Дело не в недоверии, – ответил Митьятулвэ. – Мы все знаем, как ты благороден и добр, и потому...
– Я все сказал, – прервал его Нолофинвэ.
Митьятулвэ тогда быстро попрощался с ним и ушел расстроенный, но Нолофинвэ не чувствовал сожаления по этому поводу, у него в душе все кипело, и, как часто бывало в таких случаях, если Арафинвэ был поблизости, Нолофинвэ отправился к нему.
– У Феанаро нелегкий характер, но зла он не сделает, – сказал Арафинвэ, а потом добавил: – Хотя, признаюсь, и ко мне приходили нолдор с теми же речами. Я отослал их всех, но не уверен, что смог переубедить. Так что теперь я стараюсь бывать в Тирионе еще реже, в надежде, что эти эльдар все же поймут: чрезвычайно трудно изгнать из города того, кто и так в нем не живет. К тому же, в Альквалондэ очень спокойно, – продолжал он. – И всегда-то мне там дышалось вольнее, чем здесь. А теперь разница стала еще заметней.
Так кончился их разговор. И, с одной стороны, Нолофинвэ отрадно было знать, что Арафинвэ согласен с его мнением, но, с другой стороны, он не мог не заметить, что в словах самого Арафинвэ сквозят тревога и усталость, обычно ему не свойственные.
А однажды, когда Арафинвэ с Эарвен как раз снова были в Альквалондэ, а Анайрэ отправилась навестить самого младшего из своих старших братьев, жена которого должна была вскоре привести в этот мир дитя, произошло событие, которое заставило Нолофинвэ взглянуть на все по-другому.
В тот день он почувствовал внезапное беспокойство, которое только усилилось, от того, что в доме Нолофинвэ был один: его жена уехала, Эленвэ, жена Турукано, ушла навестить одну из своих подруг, а остальные, как Нолофинвэ после некоторого замешательства вспомнил, снова собрались в королевском дворце. Эти сходы у внуков Финвэ все еще случались, хотя намного реже, чем раньше.
Нолофинвэ занялся было делами, надеясь, что, погрузившись в работу, сможет избавиться от тягостного настроения, но настроение победило. Он вышел из кабинета в гостиную и развел в очаге огонь. Пока Нолофинвэ делал это, за окнами быстро потемнело, и разразилась гроза. Пахнуло влагой и свежестью. Но легче не стало. Наоборот, беспокойство еще возросло, так что, когда стукнула с силой открытая входная дверь, он вздрогнул.
В гостиную влетел Финдекано, с мокрыми волосами и в пропитанном влагой плаще. Не глядя на отца, он подошел к шкафу, где хранились винные бутылки и кубки, налил себе полный кубок вина и выпил его залпом. Потом, не снимая плаща, опустился в кресло у очага и закрыл лицо руками.
В комнату вошли сразу Турукано, Аракано и Арэдэль. Они оставили свои плащи в прихожей, но все равно по ним было ясно видно, что они шли под дождем, и что случилось что-то... что-то от чего их лица до сих пор так бледны, а глаза так тревожно блестят.
Они уселись втроем на большую кушетку: посередине Турукано, справа от него Аракано, слева – Арэльдэ. Турукано обнял младшего брата и сестру, и теперь смотрел на Финдекано так, как будто с удовольствием обнял бы и его тоже, если бы мог. Нолофинвэ собирался уже спросить, что все-таки случилось, но поймал взгляд Арэльдэ, усталый и умоляющий.
"Не спрашивай ни о чем, папа, пожалуйста, сейчас не спрашивай ни о чем".
– По-моему, вам нужно согреться, – громко сказал Нолофинвэ, чтобы нарушить тишину.
Он поднялся на ноги, подошел к шкафу с вином, дверцы которого все еще оставались открытыми, достал кубки по числу эльдар в гостиной и наполнил их. Ему пришлось потрясти Финдекано за плечо, чтобы тот принял кубок. Вино все пили в молчании.
– Мы больше не пойдем туда, – сказал Финдекано, когда его кубок опустел.
– Конечно, – откликнулись Турукано и Арэльдэ.
– Деда это совсем не обрадует, – вздохнул Аракано, но спорить не стал.
Послышался стук в дверь, и Нолофинвэ пошел открывать. На пороге он увидел всех пятерых детей своего брата Арафинвэ. Они стояли, растянув над головами положенные один на другой плащи, так что получалось что-то вроде матерчатого тента, который с разных концов удерживали Инголдо и Ангарато.
– Приютишь нас, дядя? – улыбнулся Айканаро.
– Конечно, проходите, – ответил Нолофинвэ и посторонился, пропуская их в дом.
Все вместе они прошли в гостиную, Нолофинвэ достал еще кубки, налил еще вина, и бутылки, которые хранились в гостиной, опустели. Он решил, что было бы не лишним принести еще, и отправился в погреб.
Поступая так, Нолофинвэ отчасти надеялся, что в его отсутствие дети и племянники немного отогреются и начнут, наконец, говорить. И в самом деле, возвращаясь, он услышал голоса, хотя доносились они не из гостиной, а из коридора.
– Не переживай так, Финьо, – говорил Ангарото. – Поверь, он еще пожалеет обо всех глупостях, которые наговорил тебе сегодня. Еще станет просить у тебя прощение, и не он один.
– Ну, тогда уж и не у меня одного, – заметил Финдекано.
– Остальные в долгу не остались, – ответил Айканаро.
– И мы, в том числе, – Ангарато фыркнул. – Я бы сказал, что мы особенно не остались в долгу, после того как вы ушли. Тебе тоже надо было высказать, что ты обо всем этом думаешь. Стало бы легче.
– Или не стало бы, – возразил ему Айканаро.
– Может, и нет, – легко согласился Ангарато.
Финдекано молчал. Когда он заговорил, голос его был непривычно холоден.
– Единственное, что я сегодня мог сказать Майтимо – не у него одного есть семья, которую он любит. У меня тоже, и я буду ее защищать любой ценой и от кого угодно. Даже от родичей, хотя, возможно, я должен был бы сказать "особенно от родичей". Потому что они, очевидно, лишились рассудка.
– А мы всегда тебя поддержим, – заверил его Ангарато.
– Спасибо, – тихо ответил Финдекано.
– И другие тоже, – сказал Айканаро. – Кстати, о других, не пора ли нам обратно в гостиную, пока нас не отправились искать?
– Да, к тому же дядя Нольо, наверняка, скоро вернется, а я, честно говоря, не горю желанием сегодня что-то ему рассказывать, – поддержал брата Ангарато.
– Правда, идемте, – ответил Финдекано.
Они ушли. Нолофинвэ выждал немного времени, чтобы не было ясно, что он стал невольным свидетелем их разговора, и тоже вошел в гостиную.
Тепло или вино, а скорее, то и другое одновременно, подействовали благотворно, и вскоре общее настроение улучшилось. Ни о чем важном не говорили, зато много смеялись и даже спели несколько песен.
А на следующий день встревоженный Нолофинвэ отправился к отцу в надежде узнать что-нибудь от него. Ему показалось, что отец с их последней встречи стал будто бы тоньше и бледнее, и взгляд у него был не то растерянный, не то утомленный, так сразу и не понять. Подумалось, что они с отцом видятся в последнее время реже, чем раньше. Да и говорят меньше. А от сестер Нолофинвэ слышал, что отец все чаще ищет уединения, и, бывает, избегает даже общества матушки.
Беседа пошла как-то неловко. Нолофинвэ пытался осторожно выяснить, что известно отцу о вчерашнем происшествии, при этом не перекладывая на него свои тревоги. А Финвэ, вроде бы, ничего не знал, и вообще, казалось, мыслями был обращен к чему-то другому.
– Ты в последнее время не видел Феанаро? – спросил он вдруг.
– Нет, не видел, – ответил Нолофинвэ.
– И я что-то давно его не видел, – сказал Финвэ с некоторым беспокойством. – Если встретишь, скажи, что я прошу зайти.
– Хорошо, – согласился Нолофинвэ. – Но вряд ли я увижусь с ним раньше, чем ты.
Из дворца Нолофинвэ ушел еще больше встревоженным, чем прежде. Ничего не прояснилось, да и отец что-то сам не свой. Обычно он не спрашивал у Нолофинвэ о Феанаро и, уж тем более, не просил ничего передать, зная, что за пределами его дома они встречаются редко, а общаются и того реже.
Иримэ когда-то, посмеиваясь, сказала, что Нолофинвэ и Феанаро живут в двух параллельных Аманах. А теперь Аман, похоже, вывернулся наизнанку, и стало непонятно, кто где.
Иримэ. По возвращении домой, увидев ее в своей гостиной, Нолофинвэ моргнул, почти уверенный, что она ему померещилась, потому что он думал о ней. Но она подбежала к нему, обняла и расцеловала в обе щеки.
– Здравствуй, братец!
– Здравствуй, сестренка, – улыбнулся он. – Решила навестить меня?
Ее глаза как будто чуть потухли.
– Пришла сказать, что отец ничего не знает о вчерашней ссоре во дворце. Он сам не слышал, и едва ли кто-то стал бы ему рассказывать. Я тоже слышала немного: только возбужденные голоса, а потом все мои племянники разбежались кто куда.
– Понятно, – со вздохом сказал Нолофинвэ. – Отец переживает, что Феанаро давно его не навещал.
– Ну, еще бы, – невесело усмехнулась Иримэ. – Теперь боится показаться.
Нолофинвэ удивленно посмотрел на сестру, а она отошла к окну и некоторое время стояла там молча, постукивая костяшками пальцев по подоконнику. Иримэ, или Лалья, как ласково называли ее в семье, обычно со всеми была дружелюбной и веселой, готовой поддержать любую шутку и перевести в шутку любую неловкость, но когда дело касалось Феанаро, она легко раздражалась и бывала резкой в словах и суждениях. Этим Иримэ была похожа на самого Нолофинвэ, и он смутно подозревал, что сам в этом виноват.
Давно, в юности, Нолофинвэ пообещал себе, что, если у отца с матерью будут еще дети, он станет для них самым лучшим старшим братом, таким, чтобы больше никто им не был нужен. Чтобы Феанаро не был им нужен, и его отвержение не ранило бы их, как когда-то Нолофинвэ.
С Фаниэль его замысел увенчался успехом, да и с Арафинвэ, кажется, тоже, хотя тут нельзя было точно сказать, насколько сыграли роль усилия Нолофинвэ, а насколько характер самого Арафинвэ, и почему тот иногда вел себя так, будто, в свою очередь, стремился заменить Нолофинвэ старшего брата. А вот с Иримэ Нолофинвэ, похоже, что-то упустил, был слишком занят своей жизнью и проблемами, и она успела-таки обжечься, пока он не смотрел. Он был в этом почти уверен, хотя она никогда не жаловалась, только любила его будто бы за двоих.
– С чего вдруг? – спросил Нолофинвэ, заметив, что сестра не собирается продолжать сама.
– Он как-то приходил, когда отца не было дома, и поссорился с матушкой, – сказала Иримэ.
– Что?! – Нолофинвэ не смог сдержать возгласа удивления.
Весь Тирион, а может, и весь Аман знал, что Феанаро не любит вторую жену своего отца, но никогда он не позволял себе поссориться с ней. Кроме того, говоря по правде, с ней вообще трудно было поссориться.
– Сказал, что она воспользовалась слабостью отца и еще больше разрушила его жизнь, – ответила Иримэ. – Что всегда стремилась настроить его против Феанаро, но ей никогда это не удавалось и впредь не удастся, что он позаботится об этом... Может, он и еще что-то говорил, но я слышала только это.
– И что же мама? – спросил Нолофинвэ.
– Она молчала. Молчала так долго, что мне показалось, будто воздух становится слишком горячим. Молчала до тех пор, пока даже Феанаро уже не мог выдержать этого. Так что он вылетел наружу как ошпаренный. Меня вообще не заметил, хотя я едва успела убраться с его дороги. Вряд ли теперь ему хотелось бы говорить обо всем этом с отцом. Но только напрасно он беспокоиться, отец ни о чем не подозревает. Ты знаешь маму.
Нолофинвэ только кивнул в ответ. Конечно, матушка ничего не стала говорить отцу, чтобы не расстраивать его. Не стала бы и в обычное время, а уж теперь... она наверняка лучше всех видела, что с ним творится.
– Она плакала? – спросил Нолофинвэ, уже догадываясь, каким будет ответ.
– При мне? Нет. Ты знаешь маму.
Пожалуй, после этого разговора Нолофинвэ всерьез испугался. Когда-то давно отец рассказывал ему, как начинался их с матерью брак, а Феанаро видел все это своими глазами, и если теперь он забыл правду и с ложью, заменившей ее, явился зачем-то к Индис... Феанаро воистину потерял разум, а раз так... Разве что за отца можно было не беспокоиться, ему Феанаро не навредит ни в коем случае. Но остальным грозила опасность.
И Нолофинвэ остро почувствовал свое одиночество перед лицом этой опасности. Что он был в силах сделать один? Как защитить всех? К кому пойти за помощью? Раньше он всегда мог положиться на родных или друзей. Но теперь родные попросту не поймут, как еще недавно не понимал и он, а друзьям, почуявшим угрозу раньше него, он сам сказал, что никакой опасности нет и предпринимать ничего не нужно. Вправе ли он после этого обратиться к ним?
Нолофинвэ вспомнилось, как когда-то в юности он прыгнул в глубокую яму, чтобы освободить оленя. Тогда яма напугала его глубиной, темнотой и сыростью, но ему удалось подавить эти страхи и заняться делом. Теперь Нолофинвэ чувствовал себя так, словно опять оказался в яме, только на этот раз он был оленем и не мог выбраться оттуда.
Ощущение это со временем усиливалось, и Нолофинвэ чувствовал себя все более подавленным, а выход никак не желал находиться. Но неожиданно Турукано, который давно выбрал главным для себя делом работу с металлом, попросил отца зайти к нему в кузницу. Явившись в условленный час, Нолофинвэ обнаружил там всех трех своих сыновей.
– Отец, мы хотим показать тебе вещь, над которой мы все работали, – сказал Турукано.
– Работал, в основном, он, – сказал Аракано, кивнув на Турукано.
– Но виноват во всем я, – вмешался Финдекано.
– Нет, я, – возразил Турукано.
– Стойте, о чем вы?! – попытался прервать их странный спор Нолофинвэ.
Они как-то разом растеряли всю свою словоохотливость и теперь стояли перед ним, молча переглядываясь. Вид у них был такой, словно "вещь" могла ему сильно не понравиться. Но что такое они сотворили?
– Раз хотите, может, все-таки покажете? – предложил он.
– Видно, придется, – вздохнул Турукано. Не совсем всерьез, но и, определенно, не совсем в шутку.
Нолофинвэ сразу узнал этот предмет. Об оружии, которое Оромэ когда-то подарил квэнди, чтобы они могли защитить себя во время дороги к Валинору, он слышал много, да и видеть приходилось. Меч. Длинный, очень острый клинок. Он способен сохранить жизнь своего владельца от многих опасностей, если тот умеет хорошо обращаться с ним.
Это оружие не было предназначено для животных, жизни которых эльдар забирают ради мяса, шкур, рогов, а иногда зубов или костей. Оно для чудовищ, для порождений зла, ужасных и свирепых, которых убивают только затем, чтобы спастись самим, и никогда ничего не берут от них. Но нет чудовищ в Валиноре. Чью же жизнь может забрать здесь меч?
Мысль была холодной и тревожной, как блеск клинка. Нолофинвэ, стараясь отогнать ее прочь, принялся внимательно рассматривать творение сыновей. Руку каждого из них он узнавал безошибочно. Ножны и перевязь из кожи, искусно выделанные, тонкие и мягкие, но, несомненно, прочные, так что, скорее, истлеет сам клинок, чем они вытрутся и придут в негодность, – работа Аракано. Меч смотрелся необыкновенно изящным и легким, как все вещи, сделанные Турукано. И, конечно, именно он украсил сапфирами рукоять. А вот вязь слов на лезвии, наверняка, дело Финдекано, из всех детей Нолофинвэ он имел самую большую склонность к тому, что называлось Песнями Силы, и по-настоящему глубоко занимался ими.
Клинок вызывал в памяти блеск звезд в темном небе над Альквалондэ и блеск льда на горных вершинах в час сияния Тельпериона. Звезды и лед. Холодная звезда. Нолофинвэ покачал головой, и что только лезет в голову.
Тишина, между тем, начинала становиться неестественной, и Нолофинвэ сообразил, что сыновья все еще ждут его реакции и опасаются, что это окажется возмущение или гнев. Пожалуй, так оно и было бы. Раньше. Но теперь он чувствовал только, как опостылевшие беспомощность и бессилие покидает душу, а взамен ее переполняют облегчение и благодарность.
А еще гордость. Его мальчики. Какими же взрослыми, умелыми, сильными они стали. Как он счастлив, что они у него есть. Нолофинвэ незаметно сморгнул навернувшиеся на глаза слезы, и, по очереди, крепко обнял каждого из них.
С того времени Нолофинвэ стал ежедневно по несколько часов упражняться во владении мечом вместе с сыновьями. И во время одной из тренировок они открыли ему секрет, о котором, в общем, он и так уже догадывался. Митьятулвэ и другие, кто когда-то приходил к нему с предостережениями, не бросили своих тайных занятий. Наоборот, еще больше нолдор за это время присоединились к ним, и они по-прежнему куют оружие и учатся владеть им. С ними учились этому и дети Нолофинвэ, не только сыновья, но и Арэльдэ. Правда, она все равно считала меч оружием неуклюжим, предпочитая лук и кинжал. Сестрица Иримэ, как оказалось, тоже не осталась в стороне от воинского искусства, и Нолофинвэ, хотя делал быстрые успехи, нескоро сумел пересилить ее в поединке.
Он не мог сказать, радует его или огорчает участие во всем этом сестры и дочери. С одной стороны, было бы счастьем, если бы все это никогда их не коснулось, но с другой, теперь, по крайней мере, они смогут при случае постоять за себя.
Он сам выковал кинжал для Анайрэ и показал ей, как следует пользоваться им.
Она без споров согласилась на его просьбу всегда носить кинжал с собой, только вздохнула:
– Я не верю, что это нужно, но сделаю, как ты просишь.
Не воспротивилась она, и когда он принес меч в их спальню, объявив, что хочет иметь его по близости во время путешествий по Дороге Грез, на всякий случай.
– Если тебе так спокойнее, – ответила Анайрэ.
И погладила его волосы с какой-то особенной, едва ли не материнской, нежностью. От этого у Нолофинвэ почему-то сжалось сердце, и на Дорогу Грез в тот раз он ступил с мыслью, что, может быть, что-то все-таки делает не так.
Однако во время бодрствования сомнения теперь почти не посещали его. Почти. Тот день, когда он решился было поговорить обо всем этом с матерью и заодно отдать ей кинжал, который сделал и для нее тоже, Нолофинвэ даже наедине с собой не мог вспоминать без неловкости.
Он явился во дворец, дошел почти до самого входа в матушкину музыкальную комнату, как вдруг дверь открылась, и оттуда вышла его мать в компании Нерданель. Когда-то, а по правде говоря, всегда, с тех самых пор как познакомились, они хорошо ладили, но в последнее время Нолофинвэ почти не встречал Нерданель и давно уже не говорил с ней. Случалось, если они все же сталкивались, она отводила взгляд и торопилась уйти.
И вот он видел ее рядом со своей матерью. Конечно, они ведь дружат. И она жена Феанаро. Она Нерданель, он знает ее вот уже несколько сотен лет. Все изменилось. Что он знает о ней? Она жена Феанаро. Что, если она... Нет, она не стала бы помогать мужу ни в чем бесчестном. Разумеется, не стала бы. Но его-то Анайрэ поддерживает во всем. Даже если не согласна с ним. Нет, она не поступала бы так, замысли он навредить кому-нибудь. Но Анайрэ – его жена, а Нерданель – жена Феанаро.
Мысли вихрем проносились в голове Нолофинвэ, а женщины, не замечая его, продолжали разговор:
– Я так благодарна тебе, Индис, – сказала Нерданель. – Всегда, стоит только поговорить с тобой, и сразу на сердце легче, и тени не так длинны. Жаль, что я не могу так же помочь тебе взамен.
– Перестань, – ласково ответила Индис. – Видеть тебя для меня радость. Приходи, когда пожелаешь.
Она притянула младшую женщину к себе и сердечно обняла.
Нолофинвэ, чувствуя некоторое смущение, сделал еще несколько шагов вперед, и его заметили.
– Здравствуй, Нолофинвэ, – сказала Нерданель.
На этот раз она посмотрела прямо на него, и он мог хорошо разглядеть ее лицо: бледное, чуть не до прозрачности, с огромными серыми глазами. Но взгляд ясный и спокойный. Нолофинвэ первым опустил глаза. Не глядя, поздоровался:
– Приветствую тебя, Нерданель.
Почти сразу после этого она распрощалась и ушла, а они с матерью остались стоять в коридоре вдвоем.
– Что с тобой, дорогой мой? – спросила Индис, посмотрев на Нолофинвэ. – Тебя что-то тревожит?
Нолофинвэ в ответ промолчал, с языка ничего не шло. Индис посмотрела на него еще внимательнее, но не стала настаивать.
– Хочешь, я сыграю для тебя что-нибудь, – предложила она и кивнула на дверь в музыкальную комнату, приглашая его войти.
– Нет, мне нужно найти отца, – сказал Нолофинвэ и быстро зашагал прочь.
Наверное, она была очень изумлена, а может быть, и расстроена. Обычно Нолофинвэ не сбегал от нее подобным образом. И никогда не отказывался послушать ее музыку, наоборот, часто сам просил сыграть для него. Но он просто не мог сидеть там с кинжалом, который принес для нее, слушать, как она играет на арфе, улыбаться и делать вид, что все хорошо.
Но и сказать ей в лицо, что собирался, Нолофинвэ тоже был не в силах. Слишком жутко и противоестественно все это звучало. Рядом с матерью, под светом ее глаз, поневоле думалось, что это не может быть правдой. А он, должно быть, где-то жестоко ошибся, раз верит в такое.
Чувствуя себя совершенно разбитым и вконец запутавшимся, Нолофинвэ даже не подумал хоть для виду зайти к отцу, а сразу покинул дворец и вернулся домой. Там, на просторе, он еще раз обо всем поразмыслил и пришел к выводу, что посвящать мать в то, что происходит, не обязательно. Пределы дворца она, как и отец, покидала нечасто и обычно не в одиночестве, а эльдар, которые служили во дворце, любили королеву Индис и не позволили бы, чтобы с ней что-то случилось. Для надежности Нолофинвэ сам еще раз попросил их быть начеку и успокоился.
Правда, в глубине души он знал, что это спокойствие не результат найденного решения, а облегчение от возможности избежать тяжелого разговора, и был собой не доволен. Да к тому же всякий раз при встрече с матерью у него стало возникать чувство, что он в чем-то виноват перед ней, словно бы подвел ее или обманул.
Нолофинвэ уговаривал себя, что иначе нельзя, что она ваниа, а ваниар воспринимают мир не так, как нолдор, и некоторые вещи ей будет просто невозможно понять. Она слишком добра и благородна. Дойдя до этого места в цепочке рассуждений, Нолофинвэ обыкновенно морщился, припоминая, как когда-то сам был сильно оскорблен таким ответом. Но тут же вспоминал, что тогда он заблуждался, а теперь сделался намного проницательней. И намного несчастней. А для мамы будет лучше ничего этого не знать.
Его собственные доводы неплохо на него действовали, но только когда он не видел матери, а стоило им встретиться, и неизбежно начинались колебания. Так что Нолофинвэ приноровился избегать встреч с ней. Хотя было тяжело, и особенно тяжело, потому что он понимал: она, должно быть, скучает по нему. Но это все для ее же блага.
С отцом он тоже почти не виделся, хоть и по другой причине. Постепенно отдаляясь друг от друга, они дошли до того, что им просто не о чем стало говорить. Даже дела не спасали. Если Нолофинвэ спрашивал совета, Финвэ отвечал:
– Поступай по своему усмотрению.
Казалось, он утомился делами и все меньше старался постичь их суть, занятый, видимо, какими-то иными сокровенными мыслями. Так что почти все вопросы, требующие внимания короля, обходились в итоге вниманием одного Нолофинвэ.
А Феанаро тем временем продолжал произносить свои речи на улицах, и речи эти становились все более безумны. Теперь уже он прямо называл валар поработителями, задумавшими отобрать у Перворожденных право владеть Ардой, которое даровал им Илуватар, и призывал едва ли не завтра бежать от их жесткого гнета в Эндорэ.
Нолофинвэ про себя давно считал, что это невыносимо, но заставить Феанаро прекратить, разумеется, не мог. Отец, возможно, еще сумел бы. Но к отцу Нолофинвэ с этим не ходил. Поэтому для него стало большой неожиданностью, когда вестники объявили по городу, что король созывает большой Совет по поводу "смутных настроений в Тирионе". Должно быть, кто-то другой все же обратился к нему. Или одна из речей Феанаро оказалась достаточно пылкой и достаточно громкой, чтобы достичь слуха Финвэ, короля нолдор, и заставить его вспомнить, что именно он вел этот народ из Эндорэ в Валинор и не может сидеть сложа руки и смотреть как кто-то, пусть даже Феанаро, пытается увести нолдор обратно.
Нолофинвэ горячо надеялся, что Финвэ сможет разобраться, наконец, в этом и во всем остальном тоже, и вернуть утраченный покой народу. И самому Нолофинвэ. Чего тут было больше: доверия к мудрости короля или вдруг вернувшейся детской веры во всесилие отца, Нолофинвэ не знал. Новый вопрос без ответа. Их у него набралось уже столько, что одним больше или меньше – не имело значения. И то, что воспоминания опять обрушились на него лавиной и только хуже все запутали, тоже не важно.
Главное, завтра состоится Совет, и Нолофинвэ не было нужды заранее готовить для него речь. Он и так знал, что хочет сказать. От самого сердца. И пусть не все это он может облечь в слова, тем более, на Совете. Но если отец, в самом деле, готов слушать, он поймет. Он всегда прекрасно умел понимать. Его отец.


Примечание 4.
Меч, сделанный сыновьями для Нолофинвэ, тот самый "льдисто сверкавший Рингил", которым он потом ранил Моргота. Я намекнула на это в тексте, но не написала прямо, потому что, кажется, имя мечу дается не сразу после создания, а позже.


Продолжение следует...

Часть первая здесь, Часть вторая здесь и здесь

@темы: Фингон, Тургон, Феанор, Финголфин, Арэдель, Аракано, мои фанфики, Финарфин, Иримэ, 11 историй о Нолофинвэ, Сильмариллион, нолдор

---

Подарок, фанфик, джен, крипи-история

А это второе исполнение, оно писалось просто так, на заявку, в смысле, раньше у меня никаких таких задумок не было. Но получилось неплохо, по-моему.

Название: Подарок
Автор: vinyawende
Категория: джен
Герои: Финвэ, Феанаро
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма
Размер: мини, 1073 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Фик написан на Драббл-фест в Арде по заявке:"Т14-15. Доисходный светлый Аман. Дом Финвэ. Крипи-история. Не юмор." Феанаро решает приподнести отцу подарок.

– Отец, у меня для тебя подарок, – объявил Феанаро, едва успев войти в кабинет.
Финвэ улыбнулся. Феанаро давно уже был сам и отцом, и дедом, и гением, прославленным среди всех народов эльдар, но кое в чем до сих пор оставался мальчишка мальчишкой: все с тем же загадочным видом готовился показать свое новое творение и так же ждал похвалы. Странно, что в этот раз он, прежде чем начать говорить, закрыл дверь, обычно ведь начинает еще с порога, если не из коридора. Должно быть, в самом деле, что-то особенное и секретное.
Финвэ посмотрел на сына, показывая, что он весь внимание. Феанаро быстро развернул и отбросил прочь кусок материи, и у него в руках остался меч. Длинный блестящий с идеально отточенным лезвием и с затейливо украшенной сапфирами и топазами рукоятью. Таналаменэл. Путеводная Звезда. Верный спутник времен Великого Перехода.
Наверное, то ошеломленное изумление, которое почувствовал Финвэ, увидев меч, отразилось на его лице, потому что Феанаро начал объяснять:
– Я знаю, когда-то ты расплавил клинок, подаренный тебе Оромэ, в знак того, что в Блаженном краю он больше не будет нужен, но мне всегда было жаль такой прекрасной и славной вещи, и теперь я создал точную его копию по воспоминаниям тех, кто участвовал в Переходе.
Финвэ продолжал молча смотреть на меч в руках своего сына.
– Отец! Отец, ты... не рад? – спросил Феанаро, в его голосе послышалась растерянность.
– Нет, что ты, – поспешил успокоить сына Финвэ.
Он собирался добавить, что все хорошо, но слова никак не давались, вместо этого Финвэ спросил:
– А ты разве не помнишь, как был расплавлен Таналаменэл?
– В знак вечного мира, – ответил Феанаро. – Я же сказал. Но ты не волнуйся, этот меч миру не помешает, – Феанаро усмехнулся. – Он просто будет висеть на стене у тебя в кабинете. Вот и место для него есть, – он кивнул на свободный участок стены, как будто и впрямь специально предназначенный для меча.
– Да, здесь он и висел, – сказал Финвэ и вдруг обеспокоенно спросил: – Но ты, правда, не помнишь?
– Что я должен помнить? – со вздохом откликнулся Феанаро.
– Меч был расплавлен не по той причине, которая указана в хрониках. Я уничтожил его потому, что ты попросил меня об этом, – ответил Финвэ. – Тебе было тогда всего полгода по счету Древ... – Финвэ заговорил медленнее, вспоминая. – Я работал здесь за столом, и ты был тут же, со мной, а потом уснул на кушетке. Она стояла на месте вон того шкафа, и как раз напротив висел меч. Должно быть, он оказался последним, что ты видел, прежде чем ступил на Дорогу Грез. А потом ты заплакал во сне... Я сразу же разбудил тебя, но ты не успокоился, а наоборот, разрыдался еще горше. Я долго пытался узнать, что с тобой, но ничего не мог добиться, пока, наконец, ты не сказал: "Меч шепчет... он говорит... кровь... кровь... кровь... кровь на моих руках". На силу мне удалось тебя утешить, – Финвэ усмехнулся невесело. – По правде говоря, я и сам был напуган, не мог понять, откуда пришла к тебе такая странная фантазия. Я очень надеялся, что ты скоро ее позабудешь, но не тут-то было. Твое беспокойство только росло: ты стал бояться заходить в мой кабинет и даже в соседних комнатах отказывался быть, почти не спал, то и дело принимался рыдать без причины, и все время просил меня сделать так, чтобы этого меча не было. У меня сердце разрывалось смотреть на тебя, и, в конце концов, я расплавил свой меч, а камни, что были вделаны в рукоять, бросил на берегу моря. С тех пор ты успокоился, словно ничего и не было. Но я представить не мог, что ты совершенно забыл об этом.
Феанаро некоторое время пораженно смотрел на отца. Никакого следа того, о чем он только что услышал, его память не хранила.
– Хм, – сказал он. – И из-за моих детских страхов ты уничтожил реликвию нашего народа?
– Ну, – Финвэ чуть улыбнулся. – Это был мой меч, и я мог сделать с ним что угодно. А народ не остался в обиде, они придумали для всего этого хорошую причину. Ты не находишь?
– Да, пожалуй, – согласился Феанаро. – Но что за причина была у тебя? Почему ты просто не убрал его куда-нибудь на время?
– Честно говоря, мне и в голову не пришло, – признался Финвэ. – Ради твоего спокойствия нужно было, чтобы я избавился от него, и я сделал это. Да и потом, летописи не врут, в Амане он действительно больше не нужен, а украшений на стенах и без того хватает.
– Теперь будет еще одно, – сказал Феанаро странно легким тоном.
– Если честно, – начал Финвэ. – Я не думаю, что это такая уж хорошая идея. Мой меч исчез много лет назад, и едва ли ему стоит теперь возвращаться из небытия.
– Но я уже сделал его! – воскликнул Феанаро.
– Я вижу, – ответил Финвэ.
Он явно хотел добавить что-то еще, но сын не дал ему времени.
– Отец, возьми его. Для моего спокойствия, – на этот раз намного настойчивее произнес Феанаро.
– О чем ты говоришь, Феанаро? – удивился Финвэ. – Что тревожит тебя? Ты думаешь, он еще может мне понадобиться? Здесь? Зачем?
Феанаро молчал и даже не смотрел на отца.
– Сынок, ответь мне, – мягко попросил Финвэ.
– Да просто повесь его на стену и все! – вдруг взвился Феанаро.
Они оба застыли, глядя друг на друга, почти одинаково пораженные этой вспышкой.
– Прости, отец, я...
Не договорив, Феанаро положил меч на стол и вышел из комнаты, прежде чем Финвэ успел даже попытаться его остановить.
В кабинете воцарилась тягостная тишина.
– Что же мне с тобой делать? – пробормотал, наконец, Финвэ, обращаясь не то к мечу, не то к отсутствующему теперь сыну.
Никто ему не ответил.
Финвэ посмотрел на свободное пространство на стене. Он сам не мог сказать, почему все эти годы так и оставлял его незанятым. Просто рука не поднималась повесить туда что-то еще. Но теперь и видеть там меч ему странным образом не хотелось. Хотя почему нет? Ничего страшного не случится, да и Феанаро будет доволен.
Финвэ поднялся со своего места, взял со стола меч, и, с помощью лесенки, которой обычно пользовался, если надо было доставать книги с самых верхних полок шкафов, поместил меч на свободное место. Через несколько секунд все выглядело так, как будто меч никуда и не девался оттуда.
Но стоило Финвэ повернуться к стене спиной, как ему послышался тревожный шепот. "Кровь... кровь... кровь...". Финвэ обернулся резко, но, конечно, никого не увидел, ведь никого, кроме него самого, в комнате не было.
– Должно быть, ветер, – выдохнул он.
Ветер за стенами дворца и впрямь разошелся не на шутку. Ведь не без причины эта пора года называлась Сулимо. Время ветров. И предчувствий.
Финвэ решительным шагом направился обратно к столу, и тут же снова услышал: "Кровь... так много крови на его руках...".
Нет. Никаких предчувствий. Просто ветер. Тревожный ветер 1490 года Древ.

@темы: Феанор, Финвэ, мои фанфики, Сильмариллион, нолдор

---

И море станет красным, фанфик, джен

На Драббл-Фесте в Арде закрылся Четырнадцатый Круг. Исполнений на этот раз получилось немного, но зато моих среди них два. И одно заняло первое место в читательском голосовании. Приятно

С него и начну. Тем более, что про Феанаро, Шибболет и альтернативную чисто лингвистическую точку зрения на проблему я давно хотела написать.

Название: И море станет красным
Автор: vinyawende
Категория: джен
Герои: Феанаро, НМП из ваниар
Рейтинг: PG (6+)
Жанр: общий
Размер: мини, 627 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: фик написан на Драббл-фест в Арде по заявке: "Т14-26. Феанор и языки. Спор с кем-то из Ваньяр о теории лингвистики". Ваниарский ученый, Феанаро и его шибболет, беседа о языке, изменениях в языке и вообще изменениях.

Феанаро старался уверить себя, что ваниар вообще понимают в лингвистике очень немного и даже лучшие из их Мудрых никогда не сравнятся ни с одним из его учеников, а тем более, с ним самим, но все равно нежелание почтенного Сэндвэ признать его точку зрения верной задевало гордость принца нолдор.
Поэтому Феанаро просто не мог отказаться от очередной попытки переубедить ваниарского ученого. Впрочем, особого успеха он и на этот раз не достиг.
– Но ваш язык сохранил звук th, так почему же ты утверждаешь, что не должно пытаться вернуть его в язык нолдор? – спросил, наконец, Феанаро, уже чувствуя раздражение.
– Вот именно, – оживился Сэндвэ. – Язык сохранил, – он сделал явный акцент на слове "язык". – Не я или какой-то другой книжник, не Ингвэ своей королевской волей, а сам язык – живая система, которая развивается по собственным законам. И отменить эти законы или обратить их вспять не легче, чем сделать море красным.
– Звучит так, будто язык существует отдельно от тех, кто говорит на нем и они не могут на него повлиять, – усмехнулся Феанаро.
– Нет, – возразил Сэндвэ. – Язык живет, только пока кто-то говорит на нем, а без речи он умирает, и тогда уже его звуки, слова и весь его строй принадлежат памяти, но не жизни. Однако и в живых языках всегда что-то со временем становится достоянием прошлого, и незачем пытаться это прошлое притянуть в настоящее.
– То есть нужно позволить невеждам коверкать язык как им вздумается, – говоря это, Феанаро недоверчиво покачал головой. Раздражение его росло, хотя пока он еще мог поддерживать спокойный тон беседы.
– Нельзя исковеркать язык, – решительно ответил Сэндвэ. – Как бы он ни менялся, итогом изменений всегда будет обновление и красота. Таков естественный ход вещей, установленный самим Илуватаром еще до начала Мира. И в Арде Искаженной именно в языке – чудеснейшем из даров, который Эру дал нам, его Детям, – это проявляется и проще, и яснее всего. Да, бывает грустно, когда в прошлое уходит что-то особенно дорогое твоему сердцу, но нужно помнить, что на смену ему придет новое, и оно будет по-своему красиво и достойно любви не меньше, чем прежнее.
Феанаро слегка поморщился, разговор тяготил его все больше и больше, он уже жалел, что вообще завел его. Сэндвэ заметил реакцию своего молодого собеседника и почти потянулся, чтобы положить руку на плечо Феанаро – привычное движение, Сэндвэ обыкновенно делал так, когда его юные ученики принимали лингвистические проблемы слишком уж близко к сердцу – но Феанаро не был особенно юн и к тому же никогда не был учеником Сэндвэ, так что он едва ли оценил бы такой умиротворяющий жест. Поэтому Сэндвэ сдержал себя.
– Принять это бывает трудно, иногда даже больно, однако это всегда к лучшему. Я видел такое не раз. Со времен Пробуждения я пережил много звуков и слов. Поэтому сейчас я согласен с Румилом, а не с тобой, Феанаро. Румил тоже пережил многое, даже один собственноручно созданный алфавит, это, думаю, ты должен помнить, – тут Сэндвэ улыбнулся.
Но Феанаро не принял шутки, на его лице не появилось и тени улыбки.
– Я не верю, что можно перекроить язык по своему желанию, и, главное, я не верю, что нужно пытаться это делать, – продолжал Сэндвэ, возвращаясь к серьезному тону.
Раздражение Феанаро все продолжало расти, и теперь ему хотелось крикнуть: "Я все равно это сделаю! Я верну в наш язык межзубный звук, и море станет красным, если мне потребуется!". Все же это звучало слишком эмоционально даже для него, поэтому вслух он сказал:
– Я понял тебе, Сэндвэ, ты полагаешь начатое мной и невозможным, и ненужным. Я же уверен, что это необходимо и принесет только пользу языку нолдор, а невозможное перестанет быть невозможным, как только я сумею его достичь.
Мгновение Сэндвэ смотрел на Феанаро так, будто мог услышать не только его речь, но и то, что осталось невысказанным, хотя разум Феанаро был надежно закрыт.
– Не всякое невозможное стоит того, чтобы его совершать.
С этими словами Сэндвэ вежливо кивнул на прощание и отошел, оставляя Феанаро наедине с его мыслями.

@темы: Феанор, мои фанфики, ваниар, новые персонажи, Сильмариллион, нолдор

---

11 историй о Нолофинвэ, цикл фанфиков, часть вторая (продолжение), джен, гет

Обзорам

vinyawende <a href="http://http://vinyawende.diary.ru/p197980539.htm" target=_blank>выкладывает</a> пятый фик из цикла "11 историй о Нолофинвэ" (окончание второй части цикла), PG-13 (12+) джен, немного гета

Второй фик второй части получился небольшим, но таким он и задумывался.

Часть вторая 1267-1368 годы Предначальной Эпохи

Название: Мальчишки
Автор: vinyawende
Категория: джен, немного гета
Персонажи: Нолофинвэ, Финвэ, Индис, Анайрэ, Финдекано, Турукано, Аракано, Арэльдэ, Тьелькормо, Куруфинвэ, Карнистир, другие внуки Финвэ, упоминается пейринг Финвэ/Индис, Нолофинвэ/Анайрэ
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: общий, драма
Размер: мини, 1854 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Валинор, 1368 год Предначальной Эпохи. По традиции и общему желанию, все внуки Финвэ время от времени собираются вместе в его дворце, и за годы этих "сборищ" не только родство, но и крепкая дружба связала многих из них. Финвэ счастлив, а его сыновья стараются лишний раз не вмешиваться, чтобы не испортить что-нибудь. Однако Нолофинвэ, случайно зашедшему в дом отца по делам, выпадает возможность понаблюдать за детьми и племянниками. Хотя, быть может, ему было бы спокойнее без этого.

Все требующие внимания вопросы были уже обсуждены, и Нолофинвэ отошел от отцовского стола к окну, чтобы полной грудью вдохнуть воздух, напоенный ароматом цветов, высаженных под окнами. Сразу же он увидел, как у входа во дворец собирается, словно ожидая чего-то, небольшая толпа. Узнать этих эльдар ему не составило труда: пять золотистых голов – дети Арафинвэ, три рыжих – сыновья Феанаро, и четыре темных, в которых Нолофинвэ мигом определил всех троих своих сыновей и Макалаурэ. Ах да, сегодня день их обычного схода в доме деда. Нолофинвэ умудрился почти забыть об этом. Интересно, чего ради они все высыпали наружу? И где Арэльдэ? И...
Не успел Нолофинвэ додумать свою мысль, как в его поле зрения появились четыре всадника, одетые для охоты, и еще одна лошадь, нагруженная, по-видимому, свежей добычей. Крупный взрослый кабан, клыкастый и, должно быть, при жизни свирепый. Хороший трофей. Но опасный. Сердце Нолофинвэ пропустило удар, когда среди охотников он разглядел деву. Арэльдэ.
– О! Мальчики вернулись с охоты, – заметил Финвэ, который теперь тоже смотрел в окно.
– По-моему, я вижу среди них мою дочь, – мрачновато ответил Нолофинвэ.
– Да, конечно, – улыбнулся Финвэ. – Но после стольких мальчишек мне все еще трудно привыкнуть к тому, что у меня есть внучки. Да и они дают мне хороший повод запутаться.
Нолофинвэ рассеянно кивнул. Арэльдэ и Артанис действительно с самого детства чаще вели себя как сорванцы-мальчишки. Да и теперь это не прошло. Артанис любила состязания в силе и ловкости больше, чем многие мужчины, и часто побеждала в них. Арэльдэ... Нолофинвэ вздохнул. Он не знал, откуда в его дочери такая страсть к охоте. Сам Нолофинвэ охотиться умел, но не слишком любил, Анайрэ, кажется, вообще никогда этим не интересовалась. У Арэльдэ же при одной мысли об охоте загорались глаза.
С тех пор как она научилась сидеть на лошади, лучшим и любимым приключением для нее было поехать в лес, став чуть постарше, она принялась упрашивать братьев брать ее с собой на ловлю, но в последнее время разлюбила ездить с ними, ей казалось, что они слишком ее опекают. И вот. Арэльдэ нашла себе товарищей по нраву. А они не придумали ничего лучше, чем взять ее охотиться на кабана.
– Мальчики не допустят, чтобы с ней случилось что-то действительно плохое, – угадав его мысли, сказал Финвэ.
Нолофинвэ захотелось сказать в ответ что-нибудь резкое, но он сдержал себя. Разумеется, отец прав. Как бы безрассудны ни были средние сыновья Феанаро, они все же могут защитить Арэльдэ от настоящей опасности. И лучше, если она будет с ними, чем с кем-то, кто никогда и слова ей поперек сказать не посмеет, или, тем более, совсем одна. Ей ведь и такое может прийти в голову.
– Она даже не предупредила меня, – расстроенно сказал он.
– Ты стал бы запрещать? – спросил Финвэ.
– Нет, конечно, – вздохнул Нолофинвэ. – Но я бы знал и, – он замолчал.
– И? – поторопил Финвэ.
– Волновался бы, – признал Нолофинвэ.
– Ну, вот, – сказал Финвэ. – Может, поэтому она не стала ничего говорить.
– А ты разве не волновался за своих детей? – спросил Нолофинвэ.
– Волновался и до сих пор волнуюсь по тысяче причин, – ответил Финвэ. – За дочерей всегда немного больше, чем за сыновей. Тебе я могу это сказать, ты меня поймешь, – Финвэ чуть усмехнулся. – И если жизнь научила меня чему-нибудь, так это тому, что сыновьям, даже взрослым, еще можно иногда показывать свое беспокойство, но взрослым дочерям никогда. Они тотчас почувствуют себя уязвленными или виноватыми, а вернее всего, то и другое сразу. И дела пойдут только хуже. Такие они – женщины нашей семьи.
– Почему же они такие? – спросил Нолофинвэ.
– А это, сынок, великая тайна нашего рода, – сказал Финвэ загадочным шепотом, а затем продолжал обычным тоном: – Тайна, которой я пока что не разгадал.
Нолофинвэ улыбнулся отцу, потом шагнул к выходу из кабинета.
– Ты ведь не собираешься сейчас портить ей удовольствие, правда? – спросил Финвэ голосом, в котором явно слышалось "Дело твое, но...".
– Нет, – успокоил его Нолофинвэ. – Пойду, прогуляюсь по саду.
Он, в самом деле, вышел в сад и отправился в ту часть, куда редко наведывались домочадцы, гости и садовники. Даже Финдис, которая неустанно меняла и дополняла что-то в дворцовом саду, там ничего не переделывала, зная, что отец с матерью любят это место таким, как есть.
Здесь не было строгой гармонии и порядка, присущих садовому искусству нолдор, все росло почти на воле, и могучие кроны высоких старых деревьев давали густую тень, а зеленые стены прихотливо высаженной живой изгороди – единственное заметное свидетельство работы эльдар – делили этот укромный уголок на несколько уголков, еще более укромных.
Садовые скамьи и небольшая беседка, казалось, играли в прятки среди окружающей растительности, их трудно было увидеть, если не обращать внимания специально. Впрочем, Нолофинвэ не нуждался в них. Он с удовольствием растянулся прямо на траве, так что в головах у него высились заросли колючего боярышника, а над ним шатром раскинулись ветви большого каштана, за листьями которого синева неба была едва видна.
Перед мысленным взором Нолофинвэ снова и снова в подробностях проходила сцена, которую он только что наблюдал из окна кабинета. По сияющей улице подъехали ко дворцу гордые собой охотники, лицо Арэльдэ сияло особенным торжеством, Тьелькормо, улыбаясь, сказал что-то и кивнул на нее, все замерли в явном изумлении. Первым ожил Аракано, широко улыбнулся, подошел к сестре, и она, не сходя с лошади, наклонилась, чтобы он мог обнять ее и похлопать по плечу. Аракано шепнул что-то ей на ухо, она рассмеялась. Финдекано, глядя на них, тоже улыбнулся, как обычно ярко и ясно, нужно было знать его так, как знал Нолофинвэ, чтобы заметить легкую, почти неуловимую тень тревоги на лице. Другое дело – Турукано, чье напряжение видно сразу: в осанке, во взгляде, в том, как сжаты губы. Если бы Финдекано не держал его крепко за локоть он, быть может, подошел бы к Арэльдэ и потряс ее за плечи или развернулся и ушел бы.
Странная шутка судьбы: Турукано, который, чуть не с тех пор как научился говорить, превыше всего дорожил своей независимостью и не признавал никакого авторитета, кроме родителей, сам стал невероятно заботливым и беспокойным старшим братом. А ведь в свое время он и мягкую, ненавязчивую заботу Финдекано, случалось, воспринимал как посягательство на свою свободу. Потому-то чуткий старший всегда старался вести себя с ним как с равным, а когда Турукано окончательно повзрослел, равенство в их отношениях, в самом деле, стало полным.
Ту же манеру отношений Финдекано потом с успехом перенес на других младших. А вот у Турукано так не получалось. И если Аракано, несмотря на горячий нрав, по сей день довольно добродушно сносил попытки Турукано опекать его, то Арэльдэ, у которой характер был во многом такой же, как у Турукано, частенько теряла терпение, и окна в доме Нолофинвэ много раз за последнюю пару лет Древ дрожали от ее возмущенного:
– Турьо! Я твоя сестра, а не дочь! С какой стати мне тебя слушаться? Займись своими делами!!!
После таких вспышек Турукано честно держался, сколько мог, но рано или поздно все повторялось опять. Удивительно, что в промежутках между этими досадными случаями Арэльдэ часто – и всегда ни с того, ни с сего – говорила ему:
– Турьо, ты мой любимый старший брат!
Если Финдекано слышал это, он обыкновенно принимал преувеличенно скорбный вид и заявлял:
– А вот я возьму и обижусь!
– Не надо! Ты зато мой любимый старший брат! – утешал его Турукано.
– Да, и главное, единственный, – усмехался Финдекано.
У Аракано была своя особенная позиция:
– А я никогда не хотел быть старшим братом, так что, Арэльдэ, я твой нестарший брат.
Как-то он признался Нолофинвэ:
– Знаешь, пап, быть таким старшим братом, как Финьо, я бы, наверное, не смог, а два Турьо было бы слишком много для одной Арэльдэ.
Нолофинвэ тогда только понимающе улыбнулся сыну, в ту пору ему иногда казалось, что и один Турукано это многовато для Арэльдэ.
– Младшая сестра всегда сумеет справиться со старшими братьями, – сказала мужу Анайрэ. – Я знаю, о чем говорю, в конце концов, у меня их четверо.
– А у меня две младшие сестры, – ответил Нолофинвэ. – Но я ничего такого не замечал.
– Ты и не должен замечать, – рассмеялась Анайрэ. – Не волнуйся. У нашей девочки сильный характер.
Сильный характер, который требует охоты на кабанов, что уж тут поделаешь. Нолофинвэ вздохнул, отвлекаясь от воспоминаний. За стеной боярышника слышались шаги. Очень знакомые шаги. И голоса.
– Я честно поделился с ним единственным ответом, который у меня есть: "не знаю". Я не знаю, почему в нашей семье у женщин такой нрав, – сказал Финвэ.
– Если ты о наших дочерях, то открою тебе секрет: они все похожи на тебя не меньше сыновей, просто в них тебе труднее это заметить, – ответила Индис. – А вот наши внучки, диковинным образом миновав своих родителей, оказались похожи прямо на меня. Обе. Хотя, на первый взгляд, у них не так много общего, я смотрю на них и вижу себя в юности, после пробуждения у вод Куинен.
Шаги остановились, зашуршала ткань, должно быть, одна из скамеек притаилась как раз по ту сторону живой изгороди, рядом с которой лежал Нолофинвэ.
– Илуватар одарил меня быстротой, – продолжала Индис. – Но не только. Я была ловкой и сильной как телом, так и духом. И мне часто приходилось использовать эти качества. Многие трудные и опасные дела не обходились без меня. Правда, я получала от этого мало радости. Может быть, потому, что и выбора у меня было мало. А когда выбор появился, здесь, в Валиноре, я стала избегать и охот, и состязаний. Полюбила музыку и простор царства Йаванны. Теперь мне самой почти странно вспоминать о прошлом. А Нольо, если даже он слышал, что мне приходилось когда-то выходить против кабана с рогатиной, едва ли много раздумывал над тем, что это значит. Ты так на меня смотришь, неужели я поразила и тебя, супруг мой?
– Нет, – мягко ответил Финвэ. – Я могу это представить. Но странно думать, что в то время мы совсем не знали друг друга.
Воцарилось молчание. Тишина будто набирала вес с каждым уходящим мгновением, Нолофинвэ явно чувствовал это. И знал причину. "Странно думать, что в то время мы совсем не знали друг друга", после этого так естественно было бы сказать: "Жаль, что я не встретился с тобой раньше". Нолофинвэ и Анайрэ тоже иногда вели такие разговоры и говорили друг другу именно это. Хотя, когда они познакомились, она была совсем юной девушкой, и если бы это случилось скорее, то, вполне возможно, лучшее, что он мог бы сделать в знак глубокой любви к ней – изобразить лошадку. Да и то, едва ли это оказалось бы так уж необходимо, ведь у нее были для этого отец и четверо братьев, не говоря о целом табуне настоящих лошадей. И все-таки они оба говорили искренне, потому что для любящих каждое мгновение, когда они не знали друг друга – потерянное сокровище. Так что слова сами просятся быть произнесенными, и нет ничего проще.
Для кого угодно. Но не для отца Нолофинвэ. Ведь если бы Финвэ сказал это, то пожалел бы не просто о времени, но и о том, что случилось в его жизни до Индис. О Мириэль, своей первой жене, и о Феанаро, сыне, которого они вместе привели в этот мир. Никогда Финвэ не мог бы пожалеть об этом. Никогда Индис не ждала такого. Но невысказанные, невозможные слова тяжестью повисли в воздухе.
А потом вдруг стало легко, словно прошла гроза и очистила все вокруг. Нолофинвэ скорее догадался, чем услышал, что происходит там, за стеной зелени, и почувствовал, как краснеет. Невероятно, насколько смущенным может сделать взрослого эльда, отца четверых детей, знание, что в паре шагов от него его родители целуют друг друга.
Нолофинвэ осторожно поднялся и так же осторожно, совсем не слышно, пошел ко дворцу. Пожалуй, раз уж он здесь, стоит поздравить дочь и племянников с удачной охотой и удостовериться, что все его сыновья благополучно пережили сегодняшнее приключение своей дорогой младшей сестренки.

Продолжение следует...

Дальше уже Непокой Нолдор...

Часть первая здесь, Часть вторая (начало) здесь

@темы: Фингон, Тургон, Индис, Финголфин, Арэдель, Аракано, Финвэ, мои фанфики, 11 историй о Нолофинвэ, Финвэ/Индис, Сильмариллион, нолдор

---

11 историй о Нолофинвэ, цикл фанфиков, часть вторая (начало), гет

Обзорам

vinyawende <a href="http://vinyawende.diary.ru/p197922695.htm">выкладывает</a> еще один фик из цикла "11 историй о Нолофинвэ" PG-13(12+), джен, гет Нолофинвэ/Анайрэ 

Вообще-то во второй части два фанфика, но я выкладываю сейчас только один из них, потому что он получился большим и самостоятельным. К тому же в этой части между двумя фиками огромный временной разрыв. Так что будет еще "часть вторая продолжение" (оно же и окончание), а пока начало.


Часть вторая 1267-1368 годы Предначальной Эпохи

Название: Одинокий принц
Автор: vinyawende
Категория: джен, гет
Персонажи: Нолофинвэ/Анайрэ, Финвэ, Арафинвэ, Финдис, Фаниэль, упоминается пейринг Финвэ/Индис, Арафинвэ/Эарвен, Феанаро/Нерданель
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма, романс
Размер: мини, 6538 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Валинор, 1267 год Предначальной Эпохи. Принц Нолофинвэ добился выдающихся успехов во многих делах и снискал себе уважение и любовь многих эльдар, вот только той, кого мог бы назвать своей любимой, он так и не сумел найти. День ото дня одиночество все больше подтачивает его силы.
Примечание: 1. Пословица Можно привести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить, насколько я знаю, чешская, но она очень подходила по контексту, поэтому теперь она и эльфийская тоже. 2. Коня Нолофинвэ зовут Рамайнен, на квенья ramainen означает "крылатый", но это не пегас, обычный конь, только очень резвый. 3. Парма Лумбулоантаон - название книги Нолофинвэ (кв. parma - книга, lumbule - тьма, anta - лицо). 4. Год рождение Анайрэ - 1261 год Предначальной Эпохи (фикрайтерским произволом).

Дом Нолофинвэ, красивый, просторный и светлый, был всем хорош, вот только сам Нолофинвэ с каждым годом все меньше чувствовал, что это его дом. А когда возвращался из долгих разъездов по Валинору, которые чем дальше, тем чаще предпринимал по поручениям отца, то первое время не мог отделаться от ощущения, что место это давно покинутое или вовсе не обжитое, хотя в его отсутствие за домом, садом и конюшней исправно следили.
Но как бы ухожено ни было все вокруг, звук собственных шагов в пустых комнатах наводил тоску, а мысль о песне исчезала прежде, чем первый звук успевал сорваться с губ. Каждый раз, приближаясь к дому, Нолофинвэ надеялся, что получится иначе, но становилось все хуже.
В этот раз он и часу выдержать не смог, только смыл с себя следы путешествия, переоделся и сбежал скорее во дворец, надеясь, что встреча с родными поможет ему развеять тягостное настроение. Это всегда помогало: мама, отец, сестры, Арфьо, если, по чистой случайности, он дома, а не улизнул в очередной раз в Альквалондэ к своей Эарвен... разговоры, музыка, смех... И вот уже он чувствует себя полным жизни и счастливым. По крайней мере, до тех пор, пока не шагнет снова за отцовский порог, чтобы вернуться к себе.
И зачем вообще ему понадобился отдельный дом? Со смесью досады и сожаления, Нолофинвэ вспоминал теперь, как когда-то, еще совсем юнцом, полным предчувствий грядущего счастья, решил, что скоро встретит свою возлюбленную. А раз так, то ему нужен дом, куда он мог бы ее привести.
Дом Нолофинвэ построил, вот только ожидание любви, которое вело его в ту пору, так и осталось не больше, чем ожиданием. Многих дев из разных народов эльдар встречал он за свою жизнь: они были прекрасны, добры сердцем, умны и достойны восхищения. Но ни одна не разбудила в душе Нолофинвэ того дивного сочетания восторга и родства, что зовется любовью. И со временем он сделался почти уверен, что женщины, с которой ему суждено было бы разделить вечность, нет на свете. Оставалось только смириться с предначертанным одиночеством.
Нолофинвэ ненавидел одиночество и потому всеми силами старался лишний раз не думать о нем. До предела заполнял свои дни науками и делами: история, математика, физика, искусство исцеления, строительство, прокладка дорог и любые обязанности, которые отец, занятый младшими детьми или иными трудами, сочтет нужным поручить ему – за все Нолофинвэ брался охотно, даже с радостью. Однако со временем радость его стала блекнуть, и все чаще бывало, что ни ученые диспуты, ни трепет открывающегося знания, ни удовлетворение завершенной работы, ни путешествия, ни встречи со старыми друзьями или новыми знакомцами уже не могли развеять его тоски. Только родные да матушкина музыка еще ни разу его не подводили.
Завидев королевский дворец, Нолофинвэ прибавил шагу и почти вбежал внутрь. Но жилые комнаты встретили его странной пустотой. Не такой давящей, как в его собственном доме, но непривычной и потому тревожной. Нолофинвэ собирался уже найти хоть кого-нибудь и как следует расспросить, когда услышал знакомые шаги.
– Нольо! – обрадовался Финвэ. – Когда ты вернулся?
Не дожидаясь ответа, король крепко обнял сына.
– Здравствуй, отец, – с улыбкой ответил Нолофинвэ через мгновение, когда они отстранились друг от друга. – Только что. А где все?
– Арфьо все пропадает в Альквалондэ, того гляди совсем туда переберется, – начал перечислять Финвэ. – Мама с Иримэ отправились навестить Ингвэ... это было чуть больше недели назад... потом и Фаниэль куда-то подевалась, прихватив с собой мольберт, краски, и, я буду надеяться, хотя бы какую-то провизию, но за это ручаться уже нельзя...
Отец с сыном обменялись понимающими улыбками. Фаниэль могла иногда целые дни напролет рисовать, поддерживая силы только родниковой водой да своим вдохновением.
– А позавчера, – продолжал Финвэ. – Финдис прослышала, что в двух днях пути к северу нашлись какие-то ужасно редкие цветы, которые она, оказывается, давно мечтала развести в нашем саду, и тоже исчезла. Вот так все разбрелись и бросили меня одного, – заключил он.
Это было сказано легко, без грусти, но для Нолофинвэ слова все равно прозвучали неожиданно печально, сердце дернуло болью. И чувство, видимо, нечаянно отразилось на его лице, потому что Финвэ вдруг спросил с беспокойством:
– Что это с тобой?
– Ничего, – выдохнул Нолофинвэ и, тут же противореча сам себе, спросил: – Скажи, у тебя бывала такая тоска, когда смотришь вокруг, и кажется, что тени с каждым днем становятся все длиннее, даже в часы полного сияния Лаурелин?
Он ожидал, что отец удивится, скажет, что все пустое, нерадостная игра воображения и только. Но вместо этого Финвэ сказал:
– И тени становятся длиннее, и краски выцветают, и воздух горчит на вкус. Дурное одиночество, которое трудно побороть, особенно когда знаешь, что оно будет с тобой всегда, на протяжении вечности. Я все гадал, как ужиться с ним...
Финвэ замолчал, словно глядя на что-то бесконечно далекое и видимое только ему.
– И как же? – спросил Нолофинвэ, возвращая отца к настоящему.
– Не знаю, – ответил Финвэ. – Я встретил твою маму, и с тех пор Лаурелин сияет для меня ярче прежнего.
Конечно, можно было догадаться.
– А если бы этого не случилось, что тогда?
Этот вопрос, пожалуй, стоило оставить незаданным, тем не менее, он прозвучал.
– Такого мне не довелось испытать, и за это я навечно благодарен судьбе, – отозвался Финвэ.
"Возможно, я окажусь тем, кто испытает" – подумал Нолофинвэ, но уж этой мысли он не дал выскользнуть наружу из своего разума. Все-таки отец, казалось, что-то понял. Во всяком случае, он сказал:
– Ты еще молод, Нолофинвэ, ты не будешь один всегда. Для этого нет никакой причины.
– Быть может, это случится просто так, безо всяких причин, – заметил Нолофинвэ.
– Разве мало в Амане прекрасных дев? – спросил отец, и, явно желая подбодрить его, добавил с усмешкой: – Говорят, не меньше дюжины красавиц признавались тебе в любви.
– К счастью, это случалось только дважды, – без улыбки ответил Нолофинвэ и отвернулся.
Усмешка Финвэ растаяла, и видно было: он не знает, что сказать. Не часто такое выражение появлялось на лице короля нолдор. Но сейчас рядом не находилось никого, способного оценить столь редкий момент.
– Что же ты им отвечал? – наконец спросил Финвэ.
– Правду, – сказал Нолофинвэ. – Обе были достойны любви, самой глубокой и сильной, какая может быть, но я не питал таких чувств ни к одной из них. И я не хотел, чтобы ради меня они пожертвовали возможностью когда-нибудь узнать взаимную любовь с другим эльда. Я боялся встать между ними и истинным счастьем, – сказал он, а потом добавил странно напряженным голосом, словно преодолевая боль: – Они после благодарили меня. На двух свадьбах был я почетным гостем, и, глядя на жениха и невесту, видел, как сияют их лица, как истинное чудо связывает их прочнее кровных уз. А значит, я поступил правильно. Эта мысль поддерживает меня в моменты слабости, когда я думаю, что, может быть, должен был попытаться, – Нолофинвэ вздохнул. – Ведь и мама полюбила тебя раньше, чем...
Финвэ вдруг положил руку на плечо сыну и резко развернул его к себе, так что они снова оказались лицом к лицу.
– Да, твоя мать любила меня раньше, чем я ее. Но я полюбил ее всем сердцем задолго до того, как она согласилась стать моей женой, и любовь моя к ней, не меньше ее любви ко мне, – чеканя каждое слово, выговорил Финвэ и уже мягче продолжал: – Когда мы были помолвлены, я с трудом мог быть вдали от нее, а когда стали женаты, для меня сделалась невыносима сама мысль о разлуке с ней. Если ее долго не было рядом, начинало казаться, что она словно и не появлялась в моей жизни. В эти моменты мне хотелось рыдать от ужаса и горя, я едва мог заставить себя казаться спокойным. Такая связь была почти мучительна для нас обоих. Только когда родилась Финдис, я, в самом деле, успокоился и смог дать немного покоя вашей маме. Теперь, как видишь, я даже способен отпускать ее одну навещать родных, но все равно считаю дни до ее возвращения. Она – моя жизнь.
Нолофинвэ слушал слова отца очень внимательно, и в свете этих слов ясными становились многие вещи, которых Нолофинвэ до этого не понимал. Он давно задавался вопросом, почему Феанаро в свое время не противился новой женитьбе отца. Не могло быть сомнений, что Финвэ не пошел бы на такой шаг, если бы Феанаро потребовал его не делать. Это даже не было обидно. Уже. В конце концов, будучи взрослым эльда, Нолофинвэ прекрасно понимал, как спокойствие одного живущего сына могло оказаться для отца дороже, чем собственное счастье, и тем более, чем дети, которые еще только могли бы появиться. Так что все они должны были быть благодарны Феанаро, что он приберег свою неприязнь к этой идее на потом, а не высказал ее сразу же. Лишь одного Нолофинвэ никак не мог взять в толк – почему так вышло. Теперь, однако, все, наконец, встало на свои места. Если отцу было настолько плохо, то ясно, что между продолжением его страданий и новым браком Феанаро выбрал второе.
– Не сомневайся, ты поступил правильно, – говорил тем временем Финвэ. – А твое собственное чудо еще ждет тебя впереди. Не сомневайся, – повторил он. – И не теряй надежды.
– Хорошо, не буду, – согласился Нолофинвэ, на этот раз улыбаясь.
– Обещаешь? – спросил Финвэ, в точности тем же тоном, которым задавал этот вопрос сам Нолофинвэ, когда еще был маленьким мальчиком.
– Обещаю, – ответил Нолофинвэ.
– Вот и славно, – сказал Финвэ. – Теперь давай-ка ты расскажешь мне, как прошла твоя поездка.
Говоря это, Финвэ уже сделал шаг к выходу из комнаты, и Нолофинвэ последовал за ним, готовясь рассказывать.

***

За обсуждением дел они засиделись надолго, потом Финвэ убедил сына остаться сперва на ужин, а после того и до завтра. Наговорились вдоволь за все недели, что не виделись. Печальных тем больше не касались, так что к тому времени, как засиял Тельперион, отмечая начало нового дня, Нолофинвэ чувствовал себя много бодрее, чем накануне, хотя со времени своей последней остановки на пути в Тирион не провел на Дороге Грез ни мгновения.
Во время пика сияния Тельпериона во дворец явились мастера гильдии каменщиков, и Нолофинвэ обсудил результаты поездки и с ними тоже. Так что в свой дом он возвратился только к новому Смешению Света. И на этот раз в собственной гостиной его ожидал весьма приятный сюрприз.
– Арфьо!
Сдержать удивленный возглас было трудно да и незачем.
– Вот и хозяин явился! – обрадовался Арафинвэ. – Вовремя, а то гость уж собирался уходить!
Братья, смеясь, обнялись.
– Как ты здесь очутился? – спросил Нолофинвэ.
– Только вошел в город – сразу же услышал, что и ты вчера возвратился, – ответил Арафинвэ. – Решил сперва наведаться к тебе. А тебя-то нет!
– Так я еще вчера пошел навестить отца да и остался у него. Он был рад компании, а то все куда-то запропастились...
– Особенно я, – с покаянным вздохом заключил Арафинвэ.
– По правде говоря, да, – сказал Нолофинвэ. – Отец уже начал беспокоиться.
– Вот каждый раз обещаю себе, что буду бывать дома чаще, но только доберусь до Альквалондэ и пропадаю.
– Альквалондэ... Альквалондэ... – рассеянно протянул Нолофинвэ. – И как там?
– Замечательно, – просиял Арафинвэ. – Но ты сказал бы "как обычно". И я, как всегда, пообещал всем твоим знакомым, что передам тебе их приветствия.
– Спасибо!
– А еще я привез тебе подарок, – продолжал Арафинвэ и махнул рукой в сторону маленького столика, на котором выстроилась в два ряда полдюжины бутылок.
– Альквалондское – вино для тех, кто хочет потерять голову сразу и память потом, – усмехнулся Нолофинвэ.
– Ерунда, – Арафинвэ махнул рукой. – Надо только не забывать, что оно пьется легче нашего, а крепость у него выше, да и бутылка больше. Ну и, конечно, знать меру, – Арафинвэ назидательно поднял палец, хотя глаза его смеялись. – Думаю, одну бутылку в честь радостной встречи мы с тобой вполне можем себе позволить.
– Согласен, – ответил Нолофинвэ и отправился за кубками.
Арафинвэ в это время занялся извлечением пробки из ближайшей к нему бутылки. Потом он же разлил вино, а Нолофинвэ разрезал на ломтики несколько груш, которые лежали в вазе, скорее, для украшения комнаты, но вообще были вполне съедобны.
Братья осушили кубки за встречу, и Арафинвэ наполнил их опять.
– О чем говорили с отцом? Я имею в виду, кроме меня? – спросил он.
– О том, как идут дела на новом месте добычи белого мрамора, и что дорогу туда надо проложить пошире, и так, обо все понемногу.
– Понятно, но все-таки? Должно быть что-то важное, точно должно, я же вижу по тебе, – настаивал Арафинвэ.
– О нем и о маме, и почему я все никак не найду себе жену, – коротко перечислил Нолофинвэ между двумя глотками. Пересказывать брату вчерашний разговор не хотелось, тем более, он уже чувствовал, что вино начало отдавать в голову.
– Это как-то связано? – спросил Арафинвэ.
Нолофинвэ вместо ответа еще отпил из кубка.
– Ты меня слышишь? – чуть повысил голос Арафинвэ, привлекая его внимание.
– Да, – ответил Нолофинвэ. – Нет, не связано. Хотя я раньше подозревал, что да. Пока ты не встретил Эарвен.
– Так, а я здесь причем? – удивился Арафинвэ.
– Ну, ведь до этого... – сказал Нолофинвэ, потом остановился и начал заново: – Смотри, из всех детей нашего отца свою семью завел только Феанаро. Вот я и подумал, может, это не случайно. Может, никому из нас...
– И за что только тебя называют мудрым, – вздохнул Арафинвэ, не дав ему договорить.
– Да я понял, что болван, когда увидел тебя с Эарвен, – признался Нолофинвэ. – По вам сразу было ясно, что вы созданы друг для друга. Тогда я стал думать, что все дело во мне одном.
– Ты слишком много думаешь, брат, – сказал Арафинвэ. – И слишком мало смотришь вокруг. Если бы смотрел, понял бы, что ни Финдис, ни Фаниэль не тяготятся своим одиночеством, как не тяготился им и я до встречи с Эарвен. И многие другие эльдар тоже... Вспомни, ведь есть даже те, кто пробудился на берегах Куинэн, но до сих пор не нашел себе пары. Однако они не страдают из-за этого, потому что не думают, что это будет длиться вечно. Они знают – все может измениться в каждый из дней. И не тревожатся, что дело в них одних, потому что никакого такого дела попросту нет, – Арафинвэ говорил уверенно, даже с некоторым жаром, но потом добавил почти умоляюще: – Ты сам себя изводишь такими мыслями, Нольо. Пожалуйста, не надо. Ради тебя самого и ради всех нас. Каково было бы отцу узнать, что ты...
– Нет! – воскликнул Нолофинвэ. – Отец не узнает. Этих страниц моей души он не прочтет. Их никто никогда не должен был прочесть.
Слова Нолофинвэ звучали чуть медленнее, чем он говорил обычно, словно их надлежащее произнесение требовало каких-то дополнительных усилий. Нолофинвэ заметил это и замолчал, осмысливая новый факт.
– Больше не буду заедать альквалондское грушами, – решил он наконец. – От них никакого толку.
– Правильно, не надо груш, – одобрил Арафинвэ и потянулся за второй бутылкой.
А потом... Что ж, в тот день они все-таки выпили все шесть бутылок альквалондского в один присест.

***

Доводы отца и Арафинвэ подействовали, или, возможно, Нолофинвэ просто давно нужно было выговориться. Во всяком случае, он действительно испытал облегчение и вдруг почувствовал, что мир стал живей и ярче, чем бывал в последнее время.
Нолофинвэ решил не разбираться в этом загадочном явлении слишком глубоко, а просто насладиться им, раз уж выпала такая возможность. Исполняя это намерение, он завел привычку в часы Тельпериона совершать долгие конные прогулки. Выезжал из Тириона и направлялся куда вздумается, иногда позволяя Рамайнену, своему коню, самому выбирать дорогу.
Так и случилось однажды, что Нолофинвэ вдруг оказался на просторном пастбище близ Тириона, где жевали траву и просто гуляли на свободе красавцы кони, многие из которых мастью, статью и еще чем-то трудноуловимым напоминали Рамайнена.
– О, друг, да ты привел меня поздороваться со своими родичами, – усмехнулся Нолофинвэ.
Конь фыркнул в ответ вполне утвердительно. Однако Нолофинвэ уже заметил нечто такое, отчего у него на время пропала не только охота беседовать с конем, но и вообще дар речи. Казалось, его глазам предстала сама Элентари, неспешно идущая по лугу в обличье девы с дивно гибким станом и долгими темными волосами, в которых отражается блеск звезд, даже здесь, где сами звезды не были видны в сиянии Древ.
Нолофинвэ замер, ошеломленный, но Рамайнен вдруг радостно заржал, тут же несколько лошадей заржали ему в ответ. Дева обернулась, и стало окончательно ясно, что это вовсе не валиэ, а эллет, и притом еще совсем юная. Она, в самом деле, была очень красива, но кроме красоты, было в ней что-то еще совершенно особенное, чему Нолофинвэ не знал названия.
Он не сводил с нее глаз, а она вдруг вскрикнула радостно и бросилась ему навстречу:
– Рамайнен! Раминке, какой же ты красавец!
Девушка потянулась погладить голову коня, и гордый жеребец легко ей это позволил, а потом и вовсе начал напрашиваться на ласку. Нолофинвэ наблюдал, как незнакомка перебирает пальцами гриву Рамайнена, и чувствовал сразу замешательство, интерес, внезапное веселье, а еще... то ощущение, какое возникает в груди, когда вдруг слышишь музыку, от которой так и тянет пуститься в пляс.
Пока Нолофинвэ пытался совладать со всем этим богатством эмоций, девушка нашептывала Рамайнену что-то нежное, как будто забыв обо всем. А может, и вправду забыв.
Словно в подтверждение догадки Нолофинвэ, она вдруг подняла взгляд и явно смутилась, увидев всадника. Ахнула и отступила на шаг, но потом улыбнулась и сказала:
– Ярок свет в час нашей встречи, господин! Прости, что не приветствовала тебя раньше, но твоего коня я знала, еще когда он был маленьким жеребенком, и давно уже не видела его, а теперь от радости забыла учтивость.
– Ярок свет в час нашей встречи, госпожа! – отозвался Нолофинвэ. Давно это традиционное приветствие не звучало для него так свежо и искренне, как теперь. – Не извиняйся, я должен был спешиться.
С этими словами он спрыгнул с коня на землю и вежливо поклонился.
Теперь Нолофинвэ мог смотреть девушке прямо в глаза, она оказалась только чуть меньше него ростом. А взгляд у нее был спокойный и веселый одновременно, и, пожалуй, более яркий, чем это бывало обычно даже среди эльдар Амана. Хотя, быть может, Нолофинвэ это только почудилось, потому что все вокруг него в этот момент сияло. Сияло, как никогда.
Но он не мог просто стоять и смотреть на нее до конца Мира, нужно было сказать что-нибудь. Вот только о чем? Мысли не желали облекаться в слова. Она опьянила его сильнее и скорее любого вина. Что делают эльдар, когда впервые видят друг друга... Знакомятся... Как-то... Ведь и он делал это множество раз...
– Ты ученица почтенного Нортвэ? – наконец спросил Нолофинвэ.
– Не совсем, – девушка с улыбкой покачала головой. – Я его дочь.
Дочь. У Нортвэ было четверо сыновей, и Нолофинвэ знал их всех, а вот дочь лишь одна, и ее Нолофинвэ никогда не видел, только слышал о ней.
– Так ты та самая Анайрэ! – воскликнул он.
Воскликнул и тут же пожалел об этом. Наверняка, ей эта фраза успела уже страшно надоесть. Ведь едва ли не весь Тирион знал историю Анайрэ, той, что еще прежде, чем минул третий со дня ее рождения год Древ, пожелала учиться у валы Манвэ и осталась жить среди его учеников на Таникветиль.
Немногие из нолдор учились у Манвэ, и не в обычае этого народа было становиться учениками владык, не поучившись прежде у Мудрых из эльдар и не подготовившись. Но Манвэ согласился – и с радостью – учить маленькую Анайрэ, а она была полна решимости учиться, и, хотя плакала, расставаясь с родными, но твердо отказалась, когда они предложили ей вернуться с ними домой. С тех пор ее история бродила по Тириону, и, быстро обрастая подробностями, стала почти легендой.
До Нолофинвэ даже доходили слухи, будто Анайрэ дала обет, что не будет видеться с родными, пока не достигнет вершины мастерства в музыке. Слышать такое было и странно, и смешно. В своих поездках Нолофинвэ частенько встречал ее мать, отца или кого-то из братьев, когда они отправлялись навестить Анайрэ или, наоборот, повидав ее, возвращались домой.
Девушка молчала, и Нолофинвэ уже решил, что она раздосадована его словами. Признаться, он на ее месте, пожалуй, мог бы рассердиться. Но она ответила спокойно, без тени раздражения или вызова:
– Да.
Не рассердилась.
– А ты Нолофинвэ, тот самый Нолофинвэ... – прибавила она и остановилась.
Или рассердилась, и теперь выбирает колкость. Что ж, он заслужил. Нолофинвэ честно не мог вспомнить, когда еще при знакомстве с кем-то был таким неловким. Последние семьдесят пять лет Древ, во всяком случае.
– ... который написал Парма Лумбулоантаон – книгу о деяниях Тьмы, – закончила девушка, и в ее голосе и во взгляде легко было прочесть неподдельное уважение.
Лумбулоантаон – замысел его первого, не считая родителей, наставника и плод долгих и кропотливых трудов самого Нолофинвэ. Рассказы о том, что претерпели когда-то квэнди по вине Черного Всадника и его слуг. Истории Рожденных Заново, и истории, рассказанные Рожденными Заново о тех, от кого ныне осталась только память. Среди всех трех народов эльдар Валинора работал Нолофинвэ, по крупицам собирая знание, и труд его был известен всем трем народам, но редко кто-то заговаривал о нем с Нолофинвэ. И тем более, он не ожидал такого от столь юной девы, которая, к тому же, только что чуть ли не расцеловала его коня.
– Ты слышала об этой книге? – спросил он.
– Я прочла ее, – ответила Анайрэ.
– Зачем? – изумился Нолофинвэ.
Не самый уместный вопрос для того, кто эту книгу и написал, но Нолофинвэ так привык слышать его даже от тех, кто славился своей мудростью, что просто не мог сам не спросить теперь.
– Чтобы знать, – ответила она. – И потом, кто-то ведь должен помнить о них. Обо всех, кто не пришел в Чертоги Мандоса, и теперь уже никогда не сможет вернуться. Помнить, что они были.
– Ты правда так думаешь? – спросил Нолофинвэ.
– Конечно, – отозвалась Анайрэ, глядя на него чуть удивленно.
– Просто мне часто говорили, что это ни к чему, – объяснил он.
– Но ведь сам ты знаешь, что это нужно, – сказала она. – Иначе не мог бы написать.
– Я знаю и написал, – со вздохом сказал Нолофинвэ. – Но в Тирионе немногие прочли эту книгу, хотя о ней и известно всем. Когда я работал над Лумбулуантаоном, я старался, как мог, облегчить дело для тех, кто после станет его читать. И все же иногда эльдар признавались мне, что это оказалось для них слишком тяжело, и даже для меня они не могли осилить книгу. Я отвечал, что они и не должны делать этого для меня, – Нолофинвэ опять вздохнул. – А ведь другие мои книги, написанные о тех же временах, но на более светлые темы, они читали и хвалили по собственному своему желанию, несмотря на то, что книги эти куда менее совершенны, чем Лумбулоантаон. Я и писал их затем, чтобы отточить мастерство, которое старался передать мне мой учитель, прежде чем приступать к главному делу. Но Лумбулоантаону это не помогло.
– Мой отец говорит, что можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить, – сказала Анайрэ. – Я думаю, он прав. Чтобы пить, нужно испытывать жажду. А никто не может жаждать за другого. И знаний, как воды, каждый эльда может пожелать для себя только сам. А тот, кто указал родник, и так уже сделал много, – убежденно заключила она.
– Спасибо, – благодарно улыбнулся Нолофинвэ. – Твой отец мудр, и ты тоже.
Рамайнен, недовольный тем, что Анайрэ больше не обращает на него внимания, ткнул ее носом в плечо, и Анайрэ рассмеялась.
– Ничего, если я расчешу твоему коню гриву? – спросила она у Нолофинвэ, доставая из сумки на поясе небольшую щетку с длинной щетиной.
– Я думаю, он будет очень счастлив, – ответил Нолофинвэ, про себя радуясь возможности остаться рядом с ней подольше.

***

К тому времени, как Нолофинвэ и Анайрэ попрощались в первую свою встречу, он успел уже смириться с тем, что отныне ему, как воздух, необходима эта девушка. Девушка, о которой ему почти ничего неизвестно и которая по времени рождения куда ближе к малютке Иримэ, чем к нему.
Впрочем, ни разница в возрасте, ни краткость их знакомства совсем не ощущались. Наоборот, рядом с Анайрэ Нолофинвэ чувствовал себя так, словно они знали друг друга всегда. Он был бы счастлив тут же признаться ей в любви, подхватить ее на руки и умчаться прочь, куда-нибудь, где никто не потревожит их в ближайшую тысячу лет. Но рассудок, еще не до конца утративший над ним власть, предостерегал его от подобных шагов.
Сердце Анайрэ было свободно, Нолофинвэ ясно видел это в ее глазах. Однако он хорошо понимал: ее свобода еще не значит, что она ответит на его чувство. Быть может, на этот раз ему придется испытать на вкус горькое снадобье отвержения? Или, еще хуже, она сжалится над ним и из сострадания согласится. Где тогда он найдет силы отказаться от столь огромной жертвы?
Ответов на эти вопросы Нолофинвэ не знал, а потому решил до времени молчать и видеться с Анайрэ, когда позволит случай. Но, правду сказать, слишком много выбора случаю Нолофинвэ не оставлял, каждый свой день он устраивал так, чтобы хоть ненадолго увидеть Анайрэ. А если это не удавалось, чувствовал себя ужасно обделенным и потерянным. Но, к его счастью, такое случалось крайне редко. Обычно все словно бы само складывалось наилучшим образом. Нолофинвэ не знал, судьба ли благосклонна к нему или Анайрэ желает этих встреч не меньше, чем он. Слишком смелых догадок о ее чувствах он старался себе не позволять.
Однако их встречи все больше походили на свидания влюбленных. Они проводили вдвоем многие часы, говорили обо всем на свете, обошли все его и все ее любимые места близ Тириона, и каждый миг он любовался ею, упивался ее присутствием, звуками ее голоса и смеха, прикосновениями ее руки к его руке... Все это медленно, но верно укрепляло решимость Нолофинвэ, как вода из источника, благословленного Йаванной, укрепляет молодое дерево. Он чувствовал, что однажды, уже скоро, выкует серебряные кольца, какие принято носить в знак помолвки, и спросит Анайрэ, согласна ли она стать его женой. И когда Анайрэ ответит "да", они сначала объявят об этом своим родителям, как говорит обычай, потом... Что будет, если она скажет "нет", Нолофинвэ сперва не желал думать, а со временем эти мысли сами перестали приходить ему на ум.
Скоро, уже скоро, все должно было, наконец, проясниться. Как оказалось, даже скорее, чем предполагал сам Нолофинвэ. Однажды они с Анайрэ встретились снова на том пастбище, где он впервые увидел ее. В этот раз она принесла с собой маленькую арфу и сыграла для него. Нолофинвэ слушал, равно очарованный музыкой и той, что ее создала. Когда Анайрэ прекратила играть и посмотрела на него, он выдохнул:
– Ты играешь, как моя мать!
Сразу же подумал, что Анайрэ может и не понять, что значат для него эти слова. Но мимолетное опасение было напрасным. Анайрэ рассмеялась счастливо.
– Воистину высокая оценка от благосклонного слушателя, – сказала она, отсмеявшись, и добавила с легким вздохом: – Так, как играет Индис Ясная, мне никогда не играть. Что? – спросила она, заметив изумленный взгляд Нолофинвэ.
– Просто... ты это сказала... словно мама – величайший мастер. Редко кто говорит о ней в этом тоне, и обычно это я сам или...
– Ты шутишь! – почти возмущенно перебила Анайрэ. – Индис – легенда среди мастеров музыки. Да если бы завтра она объявила, что согласна брать учеников, улицы Тириона заполнились бы так, что негде стало б пройти.
Нолофинвэ покачал головой, почти недоверчиво. В Валиноре он знал многих и слышал о многом, но мама была для него, прежде всего, мамой, и он часто забывал, что когда-то она жила иначе, чем сейчас. Вплоть до того, что, хотя, собирая для своих книг истории о жизни квенди на берегах Куинен, Нолофинвэ записал и несколько историй, в которых говорилось об Индис, с ней лично он очень мало их связывал и ни разу не пытался расспросить ее о подробностях. Жизнь матери до прихода в Валинор была непредставима. Да и годы в Валиноре, до того как она вышла за отца, представлялись не очень внятно. Нолофинвэ знал, конечно, что она была одной из первых учениц Манвэ, слышал и что она была одной из самых лучших за все время, но эти похвалы сливались для него в один хор с тем, что он с детства слышал в Тирионе: как играет наша королева, как легки и совершенны ее мелодии, как радуют они сердце... Сейчас Нолофинвэ внезапно остро понял, что слова Анайрэ означают другое.
– Она учила нас с братом и сестрами, – сказал он.
– Должно быть, вы научились многому! – воскликнула Анайрэ.
– Не очень, – ответил Нолофинвэ. – Все мы учились только в детстве, а когда вырастали, другие дела отвлекали нас.
Всю жизнь, сколько себя помнил, он обожал слушать, как играет мать, ребенком и сам мечтал играть, и у него многое получалось, уроки с матерью Нолофинвэ любил не меньше, чем уроки с отцом, но со временем его интерес угас. Иные знания влекли его больше, должно быть, потому, что в натуре его было больше от народа нолдор. Мать не упрекала его, когда он захотел прервать их занятия, не старалась переубедить, но он понимал, конечно, что мало радости принесло ей это решение. Впрочем, до него она уже прошла это с Финдис, а потом то же повторилось с Фаниэль и Арафинвэ. Теперь мама учила музыке маленькую Иримэ...
– Теперь вся надежда на Иримэ, – сказал Нолофинвэ вслух. – Но мы говорили о тебе. Это замечательно, правда! И со временем ты научишься еще большему.
– Не научусь, – ответила Анайрэ. – Я больше не буду учиться музыке.
– Как?! – удивился Нолофинвэ. – Ты ведь так хотела этого!
– Да, весь город знает, что хотела. А я знаю, что научилась всему, чему могла. Владыка Манвэ меня уже отпустил, хотя и сказал, что ему будет меня не хватать. Мне тоже будет не хватать его. И всех остальных там, – Анайрэ немного помолчала. – Но теперь я чувствую, как другая судьба зовет меня.
– Ты вернешься домой? – спросил Нолофинвэ.
Надежда переполняла его. Если Анайрэ не уедет, если останется здесь...
– Когда-нибудь, – ответила Анайрэ. – Но не сейчас. Сейчас я буду учиться у валиэ Йаванны. Я хочу узнать все секреты изготовления лембаса, от того момента, как зерно падает в землю и до того, как хлеб вынимают из печи. Леди Йаванна говорит, я узнаю все это и больше, чем это. Я стану одной из йаванильди, – Анайрэ радостно улыбнулась.
Ученицы Йаванны жили в сердце Валинора, постигая премудрости природы, среди полей и садов Кементари.
– Значит, ты скоро уедешь? – спросил Нолофинвэ.
– Да, – ответила Анайрэ. – Через две недели.
Она посмотрела на Нолофинвэ так, словно то ли ждала, что он что-то скажет, то ли сама желала что-то сказать. Смотрела и молчала.
– Анайрэ, ты хочешь спросить меня о чем-то?
– Да, – сказала Анайрэ и замолчала, глядя на свои руки, на арфу у себя на коленях. – Ты... – И снова замолчала. – Сыграешь для меня? Может, не сегодня, но до моего отъезда? Сыграешь? – спросила она с какой-то особенной настойчивостью.
– Хорошо, – ответил Нолофинвэ, он не ожидал такой просьбы и вообще редко брался за арфу, но сейчас и не подумал отказаться.
До отъезда Анайрэ он сыграет для нее. И сделает кое-что еще. Но сначала он сделает пару серебряных колец.

***

Пара серебряных колец. Это только звучало просто, а на деле Нолофинвэ за несколько последующих дней сковал чуть не дюжину разных колец, но ни одно из них не казалось ему достаточно хорошим, чтобы быть кольцом помолвки для Анайрэ. Надеясь, что так дело пойдет удачнее, он пришел в мастерскую отца и впервые за много лет сработал одно кольцо там. Но оно вышло так же, как предыдущие: недостаточно плохо, чтобы сожалеть о потраченном времени, но недостаточно хорошо, чтобы остановить, наконец, выбор на нем, сделать еще одно в пару и идти к Анайрэ.
Нолофинвэ собирался уже уходить из дворца, когда его остановил Арафинвэ.
– Привет, брат! Давно тебя не видел, – сказал он.
Нолофинвэ почувствовал себя немного виноватым. Арфьо, похоже, все-таки взялся выполнять свой замысел почаще бывать в Тирионе, но в этот новый его приезд они ни разу толком не говорили.
– Привет, – ответил Нолофинвэ. И тут ему в голову пришла мысль. – Знаешь, мне нужен твой совет.
– Отлично, – обрадовался Арафинвэ. – Идем ко мне.
Он привел Нолофинвэ в свои покои, закрыл дверь и махнул рукой:
– Советуйся!
Нолофинвэ не мог не улыбнуться.
– Спасибо, мне уже легче, – честно сказал он и приступил к делу: – В общем, я решил... обручиться с одной девушкой... – тут Нолофинвэ остановился, раздумывая, как бы перейти еще ближе к сути.
Но долго думать ему не пришлось.
– С Анайрэ Нортвиэн, – сказал Арафинвэ.
– Ты знаешь? – удивился Нолофинвэ.
– Весь город знает, – ответил Арафинвэ и, полюбовавшись выражением лица брата, сказал: – Ладно, может, не весь, я знаю от Фаниэль.
– И поэтому ты приехал? – уточнил Нолофинвэ.
– Конечно, – усмехаясь, ответил Арафинвэ. – Мало ли какие глупости ты возьмешься творить от любви. Кто-то должен присмотреть за тобой.
– Что-то за тобой никто не присматривал, когда ты встретил Эарвен, – заметил Нолофинвэ.
– Как никто? А ты? – удивился Арафинвэ.
– Но ты не творил никаких глупостей и, к тому же, я твой старший брат, – заметил Нолофинвэ, сделав заметное ударение на слове "старший".
– Это все равно, – ответил Арафинвэ. – Кстати, ты тоже пока не творишь глупостей, наоборот, все дни сидишь в мастерской, я уж думал, Фаниэль ошиблась или я опоздал.
– Вот, поэтому мне и нужен твой совет, – ухватился за нужную тему Нолофинвэ. – Кольцо!
– Ты делаешь кольцо? – догадался Арафинвэ. – Но чем же я могу тебе помочь? То есть, я, конечно, могу сделать кольцо и совет дать могу, но вряд ли ты разбираешься в этом хуже.
– Смотри, – сказал Нолофинвэ.
С этими словами он вынул из кармана сделанные за последнее время кольца, все разом, потому что они были нанизаны на леску.
Арафинвэ сперва прыснул, а потом и рассмеялся в голос.
– В Альквалондэ так нанизывают рыбу для сушки, – с трудом выговорил он.
– О да, это именно то, что мне сейчас нужно услышать. Спасибо, – саркастически ответил Нолофинвэ.
– Извини, – сказал Арафинвэ, тут же становясь серьезным. – Так что не так со всеми этими кольцами?
– Они не подходят, – сказал Нолофинвэ, сформулировать точнее он ни за что бы не мог.
– Тогда расплавь их, – ответил Арафинвэ. – Расплавь их все и сделай другое.
Нолофинвэ мог с ходу привести пару дюжин причин, почему этого не стоит делать и почему это все равно не поможет. Но советы Арафинвэ частенько бывали странными. Однако они обычно работали, и это с лихвой искупало всю их странность. Поэтому Нолофинвэ сказал:
– Хорошо, я попробую, спасибо.
Прежде чем Арафинвэ успел что-нибудь ответить, дверь открылась, и вошли Финдис и Фаниэль.
– Нольо, ты наконец сделал это?! – с порога воскликнула Фаниэль.
– Сделал что? – спросил Нолофинвэ.
– Предложение Анайрэ, конечно, – ответила она, как будто это было делом давно решенным и много раз обсуждавшимся.
Между тем, Нолофинвэ точно помнил, что до сегодняшнего дня не говорил об Анайрэ ни с кем, никогда.
– Нет еще, – ответил он.
– Смотри не тяни, а то она, чего доброго, пригласит тебя на свадьбу.
– Фаниэль! – укоризненно воскликнула Финдис.
– На какую свадьбу? – непонимающе спросил Арафинвэ.
– Ни на какую, – ответила ему Финдис и мягко сказала Нолофинвэ: – Ни на какую свадьбу она тебя не пригласит, не переживай.
– Ну, конечно! – горячо поддержала Фаниэль. – И незачем так бледнеть, Нольо. Я же просто поддразнить тебя хотела. Прости.
– Ничего, – ответил Нолофинвэ, радуясь, что к нему возвращается способность дышать.
– По вам сразу видно, что вы любите друг друга, – продолжала Фаниэль. – Вот мне и не терпится, чтоб вы перестали мучиться. А то ведь ты гадаешь, и она гадает. Хоть объяснись с ней, чтоб вам было спокойней. Правда, Финдис считает, что ты, скорее всего, сразу подаришь Анайрэ кольцо помолвки. Да и я тоже склоняюсь к этому.
Нолофинвэ пытался осмыслить весь этот поток слов.
– Значит, вы думаете, что Анайрэ меня любит, – сказал, наконец, он.
Фаниэль рассмеялась, а Финдис улыбнулась и ответила:
– Она тебя, а ты ее. Это сразу заметно, когда вы рядом.
– Мы даже уже подумывали предупредить папу, чтобы он начинал готовить свадебный дар, – добавила Фаниэль. – А то не успеет, как в прошлый раз.
Фаниэль очень веселила история женитьбы Феанаро, хотя самой ее тогда еще не было и помнить все это она, в отличие от Финдис и Нолофинвэ, не могла.
– Он успел, – справедливости ради заметила Финдис. – Правда, только потому, что мама взяла на себя последние приготовления к обряду. К счастью, Феанаро об этом не узнал. Ведь они с Нерданель на церемонию опоздали.
– Да, девушки в Тирионе до сих пор, бывает, строят предположения, почему так вышло, – сказала Фаниэль. – Есть весьма романтичные версии.
Она картинно возвела глаза к потолку.
– Наверняка, любая из них куда романтичнее реальности, – ответила Финдис. – Просто Феанаро всегда думает, будто без него ничего важного не начнут.
– В тот раз он точно был прав, его же свадьба, – заметил Арафинвэ, и все рассмеялись.
– А Нольо сейчас думает, что уж он-то женится совершенно нормально, и о свадьбе не будут болтать в Тирионе следующую сотню лет Древ, – сказала Финдис, поглядев на Нолофинвэ.
– А вот и нет, – запротестовал он. – Если я женюсь на Анайрэ, то пусть себе судачат, хоть целую тысячу лет.
– И правильно, – одобрила Финдис.
– Вообще, с чего вы взяли, что следующей будет моя свадьба? – продолжал Нолофинвэ. – Может, Арфьо меня опередит.
– Нет, – уверено ответил Арафинвэ. – Мы с Эарвен оба знаем, что будем вместе всегда, но объявлять помолвку не торопимся, нам пока и так хорошо. Просто быть рядом.
– А это значит, что следующие лет десять вы будете гулять по берегу под звездами, – вздохнула Фаниэль, блеснув глазами.
– Мы не только гуляем по берегу, иногда выходим в море, – в тон ей ответил Арафинвэ.
Дальше Нолофинвэ эту болтовню не слушал, потому что вдруг понял, какими они должны быть. Их с Анайрэ помолвочные кольца.

***

Тонкую серебряную полосу украшали семь звезд, тоже серебряных, и в каждую был вделан камень: три сапфира и четыре бриллианта в кольце Анайрэ, четыре сапфира и три бриллианта в том, что на руке Нолофинвэ. Сейчас пальцы жениха и невесты сплетались, и на гранях всех четырнадцати камней играл золотисто-серебряный свет часа Смешения.
Нолофинвэ сидел, опираясь спиной о ствол дерева, а Анайрэ опиралась спиной о его грудь, так что ее голова была у него прямо под подбородком. Покой нарушал только легкий душистый ветерок, да щебет птиц где-то высоко в ветвях. Казалось, само время милостиво замедлило свой ход, чтобы дать влюбленным насладиться каждым мгновением этой встречи, их последней встречи наедине перед долгой разлукой.
– Я уже скучаю, – сказал Нолофинвэ.
– Я уже жалею, что собралась уезжать, – ответила Анайрэ. – Но все равно завтра я уеду. Ты сердишься?
– Нет, – сразу отозвался Нолофинвэ. – Ты будешь несчастна, если не сделаешь этого, а я желаю тебе только счастья.
– И я желаю тебе счастья, – вздохнула Анайрэ.
– Я счастлив, – улыбнулся Нолофинвэ. – Поверь мне, теперь я гораздо счастливее, чем был совсем недавно, когда не знал тебя. Да, я стану еще счастливее, когда ты вернешься домой навсегда, и мы поженимся. Но уже сейчас я счастлив, и я знаю, что впереди нас обоих ждет еще большее счастье.
Нолофинвэ был очень рад, что может по-настоящему искренне сказать это. Он немного тревожился, не сделают ли узы помолвки разлуку просто невыносимой, но вышло наоборот: он почувствовал небывалое спокойствие и увидел перед собой безбрежный океан времени, которое всегда будет принадлежать им двоим. Анайрэ подарила ему ощущение благодатной вечности, которого раньше недоставало его душе.
– Полное ученичество длится десять лет Древ, – сказала Анайрэ. – Мне кажется, это долго.
– Нет, не очень, – заверил Нолофинвэ, чуть наклоняясь и целуя ее волосы. – К тому же, я стану часто тебя навещать.
– А я стану приезжать, когда смогу, – откликнулась Анайрэ. – Теперь я буду тосковать по Тириону сильнее, чем прежде, – вздохнула она. – Ведь здесь остаются не только мои родные, но и ты.
– А разве по самому городу ты не скучаешь? – удивился Нолофинвэ.
Он очень любил Тирион и покидал его хоть и часто, но никогда надолго, и не представлял, как мог бы жить вдали от города на холме.
– Тирион – красивый город, и здесь прошло мое детство, – сказала Анайрэ. – Миндон Эльдалиэва до сих пор приводит меня в восторг. Все же, наверное, я могла бы жить, никогда больше не видя Тириона. Но жутко даже представить, что я могла бы никогда больше не увидеть тех, кто мне дорог. Когда я думаю о Тирионе, для меня это, прежде всего, наш дом, мои родители и братья, а теперь и ты.
– А я люблю Тирион, – сказал Нолофинвэ. – Все его улицы и дома, каждый фонтан, каждый камень мостовых и стен. Хотя, наверное, это звучит странно.
– Нет, – ответила Анайрэ. – Мой отец любит Тирион так же. Много раз ему говорили, что было бы удобнее и проще разводить лошадей, если б он уехал из Тириона и поселился среди равнин Валинора. Но он не может, в этом городе его сердце.
Она замолчала, и некоторое время они с Нолофинвэ сидели в уютной тишине, а потом Анайрэ вспомнила:
– Ты ведь обещал сыграть для меня до отъезда.
– Да, я принес с собой арфу, – ответил Нолофинвэ. – И если ты позволишь мне взять ее в руки...
Анайрэ с тихим вздохом сожаления отстранилась и села на траве напротив Нолофинвэ, а он достал из дорожной сумки маленькую походную арфу и заиграл. Это была первая мелодия, которую он сложил за многие десятки лет Древ. В ней звездный свет танцевал в лучах Тельпериона, и это чудо казалось одновременно невозможным и естественным, и вечным.
Когда Нолофинвэ закончил играть, он посмотрел на Анайрэ и увидел в ее глазах слезы.
– До чего же прекрасно, – сказала она. – Какое имя дал ты этой мелодии?
– У мелодии уже было имя, до того, как я написал ее, – ответил Нолофинвэ. – Это имя – Анайрэ.
Анайрэ счастливо улыбнулась и в то же время по-настоящему заплакала, слезы побежали по щекам.
– А мне показалось, немного похоже на леди Варду, – сказала она.
Нолофинвэ тоже улыбнулся.
– Когда я в первый раз увидел тебя, то принял за Элентари, – признался он. – Ты – моя Возжигательница Звезд.
Нолофинвэ потянулся было, чтобы стереть слезы Анайрэ, но она потянулась к нему проворней, их губы встретились в поцелуе, и в этот миг огни их феар сияли ярче ярчайших творений Варды.

Продолжение следует...

Часть первая здесь

@темы: Индис, Финголфин, Финвэ, мои фанфики, ваниар, Анайрэ, Финарфин, Финдис, 11 историй о Нолофинвэ, Финвэ/Индис, Фаниэль, Сильмариллион, нолдор

---

Флэшмоб: вопросы о персонажах

Старый-престарый флэшмоб, который я много раз видела у других, но никогда не делала сама. Суть его такова: вы называете мне персонажа, а я расписываю про него по пунктам. Вопросы скопировала у  Б.Сокрова.

Фандомы как обычно: Сильмариллион, ЛоГГ, ГП.

1. Чем он мне нравится
2. Чем не нравится
3. Любимый эпизод с персонажем
4. Любимая фраза персонажа
5. ОТП (мой любимый и для меня самый подходящий герою пейринг)
6. BroTP (броманс - то есть любимый "дженовый пейринг", "пейринг-дружба")
7. Личный фанонный факт про персонажа
8. Непопулярное мнение, связанное с персонажем (насколько я поняла, мое мнение, которое в фандоме не популярно)
9. Что бы хотелось совершить с персонажем, будь он моим
10. Мой страх, связанный с персонажем
11. 5 слов, которые его лучше всего опишут.


Для  Б.Сокрова

Альбус Дамблдор

1. Альбус Дамблдор мне вообще нравится... но больше всего, пожалуй, тем, что, несмотря на долгую трудную жизнь и многочисленные регалии, он до старости сохранил чувство юмора. И еще тем, что при нем Хогвартс такой, какой есть... чуточку странный, невероятный и волшебный.
2. Не нравится, что он не сказал Гарри правды о пророчестве в начале пятого курса, это могло бы спасти жизнь Сириусу, имхо.
3. В конце первой книги, когда Дамблдор навещает Гарри в больничном крыле, и они говорят о жизни, смерти и всевкусных драже Берти Ботс.
4. Из той самой сцены: "Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью." Хотя, как я уже сказала, временами Дамблдор проявлял в этом плане слишком много осторожности. А из забавных то, как он в четверной книге говорит Рите Скитер: "Особенно меня потешил мой собственный образ выжившего из ума болтуна".
5. ОТП Дамблдор/МакГонагалл (я знаю, что между ними ничего не было, и, по словам автора, быть не могло, но все равно мне долго казалось, что что-то такое возможно)
6. BroTP Гриндевальд (чисто дружба, что-то другое мне сложно представить, разве что совсем платонически), Грюм, Элфиас Додж.
7. Вроде были у меня про него какие-то фанонные факты, ага... не вспоминается ничего особенного... В зрелом возрасте он очень уважал своего брата Аберфорда, гораздо больше, чем кто-либо мог подумать.
8. Я верю, что Дамблдор на самом деле хороший, а не старый манипулятор и дамбигад.
9. Если бы он был моим... даже не знаю... наверное, сделала бы так, чтобы он точно знал, по крайней мере, что Ариану убил не он. И чтобы ему дарили по праздникам не только книги.
10. Страх потерять своих близких. И страх перед чувством вины, которую никак не искупить.
11. Великий, старый, мудрый, добрый, одинокий.

Тхурингветиль

1. Чем мне нравится Тхурингветиль... никогда раньше об этом не задумывалась... наверное, тем что она единственная женщина среди прислужников Моргота, о которой нам известно - хоть какое-то разнообразие. Ну, и еще, вроде как Толкин где-то писал, что, возможно, Лютиен выдумала ее, когда рассказывала их с Береном историю... интересный поворот, ничего не скажешь (я прочла об этом в одной интернет энциклопедии).
2. Чем не нравится... злая она... наверное.
3. А с ней есть какая-то сцена... не припомню.
4. Фразу тоже не припомню.
5. ОТП Какой-нибудь майя из тех, что были на стороне Моргота, но не Саурон и не Готмог, словом, НМП.
6. БроТР ... эээ... Готмог? Просто так. Хотя, учитывая, что барлоги, возможно, не разговаривают... пусть это будет Готмог из фиков С. Кралова
7. Нет фанонных фактов.
8. И мнений тоже нету.
9. Если бы была моей... отмыла, отчистила... сделала бы так, чтобы после ВГ она раскаялась, вернулась к Валар и потом жила бы счастливо.
10. Страх летучих мышей, наверное. Не то чтоб я прям их так сильно боялась, но...
11. Очень большая черная летучая мышь.


Для  NikaDimm

Райнхард

1. Смелый, гениальный, умеет подбирать команду для работы. Любит свою сестру.
2. Вестерландом. И тем, как все в итоге сложилось с Ройенталем. И еще тем, что он жаждал довести войну до конца, вместо того, чтобы заключить мир на приемлимых условиях.
3. Как-то я теряюсь... пусть будет эпизод из флэшбэков, когда он в военной форме делает стойку на руках перед Аннерозе, а Кирхайс над ним прикалывается.
4. Любимая фраза персонажа... опять я теряюсь... наверное... когда он приказал снести памятник Але Хейнесену, потому что ненавидел гигантские памятники, а потом сказал, что, мол, если Хейнесен был так хорош, как о нем говорят, он бы меня понял.
5. ОТП Хильда, тут как-то и нет вариантов
6. BroTP Кирхайс, с вариантами не густо опять же
7. Даже не знаю... ничего не приходит в голову.
8. Не знаю, какие сейчас мнения популярны... и чего бы такого написать... Если бы он спас Вестерланд, то все равно пришел бы к власти, ничего ужасного не случилось бы.
9. Если бы персонаж был моим, я написала бы ему более долгую жизнь, чтобы он мог увидеть как растет его сын. И умение жить в мире тоже написала бы, а то без этого только мучиться.
10. Страх ожесточиться и перестать быть самим собой (я не к тому, что с ним это случилось, а просто ассоциация именно такая)
11. Император, гений, воин; молодой, одинокий.

НОВОЕ от 1.06.2014

Хильда

1. Умная девушка, деятельная и красивая
2. Не нравится, что она не доверяла Ройенталю и из-за этого не разгадала фокус с его якобы мятежом.
3. Любимая сцена: Хильда с графом Мариендорфом говорят о судьбах страны, и он дает ей добро присоединиться к Лоэнграмму.
4. Фраза: "Спасибо, папа, что я живу в такое интересное время".
5. ОТП Райнхард, я бы не сказала, что это такая великая любовь, но не могу представить ее ни с кем другим
6. БроТП Кажется, у нее такого нет...
7. Не знаю... наверное, что после смерти Райнхарда у нее больше никого не было, отчасти чтобы не ставить себя в неудобное положиние, отчасти потому, что ей это и не было нужно.
8. Мне не кажется, что ей подходит Оберштайн.
9.Что сделала бы... дала бы им с Райнхардом побольше времени.
10. Страх перед политикой, страх потерять любимого человека
11. Умная, сильная, сдержанная, дальновидная, одинокая.

Фредерика

1. Почти как в предыдущем пункте: умница, красавица, но, мне кажется, она добрее, поэтому отдельно отмечу доброту.
2. Такого нет.
3. Мне нравится та сцена, где она впервые появляется перед Яном как его адъютант. И та, где он зовет ее замуж тоже.
4. А вот фразы, пожалуй, не припомню.
5. ОТП Ян, и вот тут однозначно великая любовь)))
6. Вот с друзьями сложнее... Кассельны, Дасти, Юлиан, наверное.
7. Несмотря на то, что она по-настоящему любила Яна, мне кажется, в постканоне она могла бы еще выйти замуж, иметь семью, детей. Ян точно одобрил бы.
8. Не знаю... может, предыдущий пункт... А может... может... в Баалатской автономии она и не занималась политикой, сошла с арены, так сказать.
9. Что сделала бы... опять то же самое, подарила бы время рядом с Яном... или хотя бы возможность иметь его ребенка.
10. Страхи опять те же, что с Хильдой... хотя нет, политика у меня, как ни странно, с Федерикой практически не ассоциируется, а вот страх потерять любимого человека, пожалуй, наоборот, больше ассоциируется с ней... хотя, вроде, в ситуациях мало разницы.
11. Молодая, смелая, умная, сильная, красивая.

Для  N.F.Edennil

Карантир

1. Нравится тем, что ему присуще благородство (он предлагал помощь народу Халет), и тем, что он, судя по всему, был хорошим воином.
2. Не нравится, что он повздорил с Ангродом на Совете и попрекнул его происхождением. И участие в двух братоубийствах это нехорошо.
3. Ну... сцен с ним не особо много... вот что бы было интересно посмотреть, так это Карантир в спокойной обстановке и хорошем расположении духа, в Дор Карантир или в Валиноре.
4. Фраза... из того, что вспоминается, ни одна не нравится.
5. ОТП... по одной из версий, у него была жена... вот она. Про нее ничего неизвестно. Но я думаю, что женился он еще в до Исхода в Амане на эльфийке из нолдор, в Исход она за ним не пошла, но они сильно любили друг друга и были счастливы до Исхода и, возможно, после его возрождения в Амане.
6. БроТр Келегорм, Куруфин и еще какие-нибудь НМП, его ровесники, с которыми он вместе рос и все такое.
7. Один фанонный факт, про жену, я уже написала. Еще... как все сыновья Феанора, он был искусным мастером. Вообще-то это в Сильме есть, но в фандоме почему-то принято считать, что мастерство отца унаследовал только Куруфин, а остальным не повезло. А я вот помню и включаю в свой фанон.
8. Я думаю, что, несмотря на вспыльчивый нрав, он не был нелюдимым, а был в целом нормальным эльфом, приятным в общении с теми, кто не неприятен ему.
9. Ну, если бы любой из сыновей Феанора был моим, я сделала бы так, чтобы он отказался от Клятвы, всем бы легче стало.
10. Не знаю даже... Страх обидеть кого-то неосторожным словом, наверное.
11. Морифинвэ Карнистир, четвертый сын Феанаро

Для [J]Snow_berry[/J]

Намо

1. Намо... нравится тем, что он умный, справедливый и добрый.
2. Такого нет, наверное... хотя, если бы он яснее сформулировал Рок Нолдор, многих фандомных споров можно было бы избежать.
3. Мне он нравится на том Совете валар, где обсуждали Статут Финвэ и Мириэли, а если из Сильма, то, наверное, с Лютиен.
4. Фраза... не знаю, вот фраз таких, чтоб с ходу назвать, кажется, нет.
5. ОТП Вайрэ, конечно
6. БроТП Ирмо, Ниенна, Эстэ - такой семейно-дружеский круг. И еще Манвэ.
7. Трудно сказать... с одной стороны, почти все факты про него фанонные, потому что приходится много додумывать, с другой ничего особенно выдающегося я, вроде, не придумала... не знаю, в общем.
8. Говорю же, добрый он и справедливый. Очень непопулярное мнение)))
9. Если б он был моим... отправила бы его на время куда-нибудь отдохнуть. С Вайрэ, конечно. Это и было у меня уже в одном фике, да.
10. Никаких страхов. Даже страх смерти у меня с ним совершенно не ассоциируется, хотя это было бы даже в какой-то степени логично.
11. Вала, аратар, владыка Чертогов Ожидания.

Манвэ

1. Нравится тем, что он добрый, благородный, ответственный, любит музыку и поэзию. Стихия у него хорошая очень.
2. В характере ничего такого нет. Но по одному из текстов он со временем очень утомился и с тех пор сидел на вершине Таниквэтиль скорбно и безмолвно. Утомился - это понятно, но зачем же так... я против.
3. Не знаю, было бы здорово посмотреть на него с учениками из эльдар.
4. И опять не знаю.
5. ОТП Варда, Варда, только Варда
6. БроТП Ульмо, Намо, Тулкас
7. В Первую эпоху он не мог видеть, что происходит в Ангбанде и рядом с ним, то есть, на той территории, которую контролирует Мелькор. Обычно не мог. Но если кто-то называл его имя, тогда частично мог. А поскольку имя его пленные эльфы обычно называли в самые тяжелые и ужасные моменты, то он видел много тяжелого и ужасного.
8. Манвэ и другие валар откладывали Войну Гнева до прихода Эарендиля не из злобы или мести за неповиновение нолдор, а потому что иначе нельзя было бы сохранить Арду.
9. Что-нибудь приятное бы ему сделала... так сразу не соображу)))
10. Страх испытать предательство близкого человека.
11. Вала, Старший король, владыка воздуха.


Для  Элерика

Андромеда Тонкс

1. Нравится тем, что не побоялась ради любви пойти против фамильных предрассудков.
2. Ничего такого нет.
3. Ну, сцена с ней ровно одна... будем считать, она и нравится.
4. С фразами тоже не особо... "Тед, они упали в пруд!" )))
5. ОТП Тед Тонкс
6. Вероятно, какие-то НЖП, не думаю, что она дружила с кем-то из известных нам персонажей. А вот в детстве с сестрами, мне кажется, дружила. Но именно в детстве.
7. Ну, я уже сказала, что, по-моему, она могла в детстве дружить с сестрами.
8. Не знаю... я думаю, она никогда не сожалела о своем выборе, но это, скорее, популярное мнение, кажется.
9. Сделала бы так, чтобы ее муж и дочь не погибли. Ну, или хоть кто-то из них.
10. Страх потерять родных, в смысле, их смерти. И страх разрыва отношений с близкими людьми из-за каких-то непреодолимых разногласий.
11. Красивая, сильная, умная, добрая, печальная.

Аргон

1. Аргон, нравится, в первую очередь, тем, что вообще существует, а то маловато как-то во Втором Доме народу. Ну, и еще тем, что он смелый.
2. Вроде, ни в чем таком не замечен.
3. Сцен с ним хотелось бы больше. вообще хотелось бы сцен с ним. Любых.
4. И чтобы он что-нибудь сказал.
5. ОТП Думаю, он не успел найти себе возлюбленную до своей смерти. Может, наверстает после возрождения.
6. БроТП братья, Ангрод.
7. Я думаю, что он погиб во время перехода Хэлкараксэ, а не в битве с орками, потому что это предположение позволяет встроить его в Сильмариллион и при этом не портить версию, согласно которой войско Нолофинвэ без препятствий дошло до Митрима, и цветы расцветали под их ногами. К тому же, в одной энциклопедии я встречала информацию, что Толкин на полях заметки о нем сам писал, что будет лучше. если он погибнет во Льдах.
8. Я думаю, что он был, кажется, это мнение не очень популярно.
9. Сдалала бы, чтобы он прожил подольше, или хотя бы, чтоб о нем было известно побольше.
10. Страх... даже не знаю... возможно, страх умереть молодым.
11. Аракано Нолофинвион, молодой и смелый.


Для  Gildoriel

Ингвион

1. Смелостью и благородством. Уверена, они у него были.
2. Такого нет.
3. И такого нет, а жаль.
4. И этого тоже нет.
5. ОТП. Думаю, у него была жена. НЖП из ваниар, ученица Манвэ.
6. БроТП Думаю, он дружил с детьми Индис, но не очень близко, их разделял и возраст (думаю, он намного старше), и расстояние (думаю, дети Индис приезжали в Валмар не так часто), и менталитет (они все были в большей степени нолдор), близко дружил со своими родными братьями и сестрами (думаю, у Ингвэ было немало детей, в смысле, не меньше четырех точно) и с какими-нибудь НП из ваниар. Из майяр мог с кем-то дружить. С тем же Эонвэ.
7. Про него все факты, кроме имени, фанонные.
8. Думаю, он повел войско в ВГ не ради славы или чего-то такого, а из чувства долга и сострадания к тем эльфам, которые живут в Эндорэ.
9. Написала бы о нем всего побольше.
10 Такого нет, наверное... Хотя, возможно, страх перед общественным мнением, в том смысле, что все нормально сделаешь и даже хорошо, а все равно ничто не помешает всем или многим подумать про тебя гадость какую-нибудь. Но это не с самим Ингвионом связано, а, скорее, с восприятием его и вообще ваниар в фандоме.
11. Ингвион, сын Ингвэ, принц и полководец. Да, я вижу, что это не пять слов)))

Для [J]Berthelien[/J]

Кирдан

1. Мудрый, спокойный, благородный... и вообще он прожил в Эндорэ все время от Вод Пробуждения и сохранил здравый рассудок и добрый нрав, это практически невероятно!
2. Нет ничено такого.
3. Из тех, что есть в Сильме, как он неожиданно явился с флотом на помощь Фингону. А так, вообще, было бы здорово посмотреть на его обычную жизнь в его владениях (в любом из них) в спокойное или хотя бы относительно спокойное время.
4. Фразы какой-то особой не помню.
5. ОТП Честно, даже не знаю. Была ли у него возлюбленная... Жена... В принципе, наверное, скорее всего, была и жена, и вообще семья, почему нет...но вот именно с Кирданом мне легко представить вариант "одинокий, но не несчастный эльф".
6. БроТП Ольвэ, позже (после того как Ольвэ уже отбыл в Валинор) Тингол, еще какие-то НП эльфы из числа фалатрим, древние и не особенно, потом из числа нолдор-изгнанников тоже и из других племен, вообще, думаю, он дружил со многими. Из именных нолдор Финрод, Фингон, Финголфин.
7. Я очень долго думала, что Кирдан уплыл из Средиземья на том же корабле, что Гэндальф и хранители колец, в смысле, думала, что это канон. Потом внезапно выяснилось, что нет. Но я до сих пор не привыкла, так что пусть будет фанон.
8. Непопулярное мнение... даже не знаю... Его обычно и так не упрекают (возможно, просто не помнят), но я все равно скажу, что он правильно поступил, рассказав Тинголу о странных слухах, которые ходили о прошлом нолдор-изгнанников. Если распространялась ложь, которая еще хуже правды, надо было разобраться, как там все на самом деле. К тому же, Тингол его старый друг и (возможно) родич, и король, не мог Кирдан с чистой совестью скрыть от него важную информацию, имхо.
9. Ой, с ним что-то делать только портить, наверное. Хотя я бы не прочь организовать ему что-нибудь приятное. Например, в Валиноре найти ему жену, если допустить, что в Эндорэ ее у него столько времени не было)
10. С ним не связано решительно никаких страхов. Они сами его боятся)))
11. Корабел, мореход, влыдыка, мудрый, древний.

Белег

1. Отличный воин, целитель к тому же, отважный и благородный.
2. Ничего.
3. Когда он прощается с Тинголом, чтобы вернуться к Турину.
4. Он всегда все правильно говорит, но выбрать что-то трудно.
5. ОТП Вот опять мне кажется, что герой мог быть все время до своей смерти одинок, но он, скорее, со временем утомлялся этим состоянием, так что ему точно нужен пейринг в Валиноре)
6. БроТП Маблунг, Турин, еще какие-нибудь НП я думаю.
7. Вот тут как-то затрудняюсь ответить...
8. Я думаю, он мог возродиться в Валиноре и жить счастливо. Конечно, он тосковал бы по Эндорэ, но, имхо, не так, чтобы это отравило ему всю жизнь.
9. Что сделала... спасла бы его, конечно.
10 Страх случайной и нелепой смерти, наверное.
11. Эльф, воин, целитель, верный друг.

Эльвинг

1. Нравится тем, что смогла пережить много ужасных вещей и не ожесточиться.
2. Такого нет.
3. Любимая сцена, та, где Эарендиль у берега Валинора прощается со своими спутниками, собираясь дальше один, а Эльвинг спрыгивает к нему с корабля.
4. Фраза из той же сцены: "Стало быть, наши пути будут разделены навеки; но все грозящие тебе опасности приму и я"
5. ОТП Эарендиль, конечно, они просто созданы друг для друга
6. БроТП Думаю, какие-то НП, не обязательно синдар, в Гаванях это могли быть и нолдор из Гондолина и люди, в Валиноре, эльфы из разных племен.
7. О! Даже не знаю, стоит ли рассказывать... Некоторое время назад появилась у меня такая фантазия... Что у них с Эарендилем в Четвертую Эпоху дочка родилась))) Похожая на Эльвинг, но с серябряными волосами, как у Нимлот.
8. Я не верю, что Эльвинг предпочла Сильмарилл своим детям. Думаю, она надела камень специально, чтобы привлечь внимание преследователей к себе и чтобы закончить эту историю, не впутывая в нее Элронда и Элроса, а когда не сработало, впала в отчаяние.
9. Что сделала бы... постаралась бы дать ей побольше счастья и покоя.
10. Страх потерять все, в смысле, совсем все: родных, дом, родину - словом, все.
11. Юная, добрая, прекрасная, бедная (в смысле, несчастная, обездоленная), из рода владык Дориата (будем считать, что слово одно).


Для  Анкорина

Арэдель

1. Она яркая, сильная, смелая, ее трудно не любить.
2. А вот нет такого, что сильно бы не нравилось. Может, если бы она была более осмотрительной, было бы лучше для нее самой, но не обязательно.
3. Ой, вот с любимыми эпизодами не густо, на самом деле... и при этом сцену, где она закрывает собой Маэглина я не хочу называть, сцена хорошая и впечатляющая, но уж больно печальная. Мне нравится, как она описана еще в валинорских главах, как сильная и смелая охотница, я прямо так и представляю ее верхом на лошади, скачущей по лесу.
4. Ну, с фразами тем более не густо, так что "– Я сестра твоя, а не слуга, и ты не запретишь мне идти, куда я хочу. Если же отказываешь мне в свите – я уйду одна". Хотя судя по ответу Тургона, он, конечно, и не посягал на ее свободу, у него другие проблемы были.
5. ОТП. Я не люблю Эола, и не люблю финал их истории с Арэдель, но в то же время считаю, что у них все могло бы и получиться, нормально, если ему для начала крышу починить.
6. BroTP: Тургон, хотя она всех братьев любила, но с ним была особенно близка, я думаю. Потом Келегорм и Куруфин, другие друзья не из семьи. Из женщин, я думаю, Эленвэ.
7. Я думаю, выйдя замуж за Эола, она как-то дала о себе знать отцу и Фингону, поэтому ее не искали.
8. Что Эол не опутывал ее чарами. ИМХО, это сделало бы его чересчур крутым колдуном.
9. Починила крышу Эола, чтобы ей не пришлось умирать.
10. Каким-то образом оказаться во власти психически нездорового человека.
11. Сила, красота, жажда свободы, самопожертвование.

Финрод

1. Нравится, тем, что он мудрый, благородный, честный и смелый.
2. Чем не нравится...Такого нет, пожалуй.
3. Любимый эпизод - когда он выбросил корону Нарготронда, я его в этот момент так понимаю.
4. А вот Финрод, если брать Атрабет, довольно много всего говорит, но вот чего-то сильно мной любимого я сейчас не вспомню.
5. ОТП: Финрод/Амариэ, однозначно.
6. BroTP: Тургон. Его собственные младшие братья и сестра. Из Феанорингов Келегорм и Куруфин, особенно второй, по крайней мере, какое-то время в Амане. Кирдан. Беор. Берен. Возможно, Эдрахиль и еще кто-то из ставших его спутниками, хотя делать слишком многих из них его закадычными друзьями я бы не стала. Какие-то неизвестные нам персонажи, в том числе из телери.
7. Он не идеален, как у всякого нормального живого эльфа у него есть недостатки, гордыня, например. Но он, в отличие от некоторых других, старается ее обуздать.
8. Ну, я уже высказала непопулярное мнение в предыдущем пункте, это для одной половины фандома. А для другой половины, непопулярным будет мнение, что Финрод не дурак и не слабак, и в нарготрондской истории он все сделал правильно.
9. Сделала бы так, чтобы он выжил, в конце концов, достаточно, чтобы Лютиен чуть раньше сбежала из Нарготронда, и она спасет и его тоже.
10. Страх того, что в трудный момент окружающие не только не помогут, а еще и постараются притопить. Страх предательства.
11. Сильный, мужественный, верный, благородный, мудрый.

АПД. Еще для Анкорина

Амрод
1. Он отличный и очень ответственный старший брат по отношению к своему близнецу Амрасу, конечно, у них очень маленькая разница, но Амрод все равно всегда подходил к своей роли серьезно. У него довольно спокойный и уравновешенный характер, хотя он умеет и увлекаться от души, и быть решительным, когда обстоятельства того требуют.
2. Ну, самый неприятный канонный факт про близнецов - именно они инициировали нападение на Гавани, и мне это не нравится. Хотя и жалко их тоже.
3. Ну, с ними мало эпизодов, не могу сказать, что есть любимый.
4. Тут вообще, насколько я помню, нет возможных вариантов ответа.
5. Вот честно, нет в фаноне пейринга. Возможно, после возрождения в Валиноре что-то с кем-то сложится.
6. В первую очередь, конечно, Амрас, потом из братьев еще Келегорм, с которым объединяли общие увлечения, и некоторое сходство характеров тоже, хотя Амрод и был более спокойным, конечно, но в то же время в паре Амрод и Амрас шебутным братом был именно он, а Келегорм - из всех сыновей Феанора, это сближало))). С остальными братьями отношения были хорошие, особенно с Маэдросом, который тоже воспринимал роль старшего брата очень серьезно, но не такие близкие. Большинство друзей все-таки не из семьи.
7. Ну, это такой персонаж, что про него почти все факты личные фанонные.
8. Он был вполне взрослым, сильмым, серьезным и самостоятельным эльфом, а не ребенком-подростком чуть ли не всю свою жизнь.
9. Да как со всеми сыновьями Феанора, в общем, сделать так, чтобы он отказался от Клятвы и жил своей жизнью без нее.
10. Страха, который был бы связан именно с этим персонажем, нет.
11. Рыжий, старший, охотник, молодой, лорд.

PS. Амрод - это старший из близнецов, а сгорел в Шибболетовской версии младший, то есть не этот, хотя там какая-то путаница с именами. В общем, если хотите узнать про потенциально сгоревшего, надо загадывать второго брата)

Эру
1. Эру - это величина, конечно, без него всего этого не было бы. И я считаю, что в нем все хорошо, и он реально всеблагой демиург без недостатков, потому что только такой может создать пригодный для жизни мир.
2. Такого нет, см. пункт 1.
3. Самый любимый эпизод, когда он созвал Великий хор, и они пели, а он слушал и радовался.
4. Фраза из той сцены, где Эру вывел айнур из Чертогов, чтобы показать им мир, который они спели, обращенная к Мелькору: "А ты, Мелькор, увидишь, что нет темы, истоки коей не лежали бы во мне, равно как никто не может изменить музыки мне назло. Ибо тот, кто попытается сделать это, окажется лишь моим инструментом в создании вещей более дивных, чем он сам мог бы представить себе".
5. Нет пейринга. Эру абсолютно одинок. И это еще одна причина, почему он так любит все свои творения.
6. Как я уже сказала в предыдущем пункте, Эру одинок, но в случае с дружбой это может измениться, те айнур, эльфы и люди, которые не падут, а, наоборот, вырастут духовно, в конце концов смогут его понять и стать его друзьями.
7. Ну, то, что в предыдущем пункте, наверное, самый проработанный фанон о нем.
8. Непопулярное мнение. Ну, что Эру не был ни глупым, ни жестоким, непопулярное у части фандома мнение.
9. А что сделать... сделать так, чтобы во время Великого хора Мелькор во время Великого хора не выпендривался и нормально спел свою партию. Или хотя бы потом искренне раскаялся и не портил дело дальше. Думаю, Эру бы это порадовало.
10. Страха, прицельно связанного с этим персонажем, опять же не могу назвать.
11. Мудрый, добрый, всесильный, одинкокий, творец.

Для Гостя

Эсте
1. Я вообще люблю валар, и Эсте тоже люблю. Она представляется мне такой хрупкой и нежной, но в то же время сильной. И одной из самых понятных среди айнур, потому что ее стихия близка к врачеванию, как оно выглядит и в нашем мире.
2. Не то чтобы не нравится, но печалит, что после появления Солнца и Луны, ей приходится так много спать. Думаю, она не была особо рада такому изменению.
3. Вот честно, не припомню, к сожалению, яркого эпизода с ней.
4. И фразы тоже.
5. ОТП, конечно, же Ирмо.
6. Дружба с Ваной. Еще с Вайре и Ниенной, хотя с Ниенной они редко общаются, из майяр - с Мелиан, хотя, конечно, пока Мелиан жила в Эндорэ как жена Тингола, они не могли общаться, но потом Мелиан долго жила в Лориене и они в каком-то смысле наверстали упущенное.
7. Наверное, то что в предыдущем пункте, очень большого отдельного фанона про Эсте у меня нет.
8. Эсте не очень обсуждаемый персонаж, так что я не могу назвать популярное или непопулярное фандомное мнение о ней.
9. Сделала бы так, чтобы она спокойно переносила солнечный свет.
10. Страха, связанного с ней нет. Ну, разве что страх физической слабости. Но не могу сказать, что он прямо с ней сильно ассоциируется.
11. Отдых, исцеление, сдержанные тона (сделаем вид, что это одно слово), хрупкость, сила.

@темы: ГП, флэшмоб, личный фанон, Сильмариллион, ЛоГГ

---

11 историй о Нолофинвэ, цикл фанфиков, часть первая, джен

Обзорам

vinyawende <a href="http://vinyawende.diary.ru/p197641486.htm">выкладывает</a> первую (3 фанфика) часть цикла фанфиков "11 историй о Нолофинвэ" PG-13(12+), пока только джен, но гет тоже будет потом

Я все-таки пишу про Нолофинвэ. Правда, не один большой фик, а цикл из одиннадцати небольших фиков. Кое-что вышло в итоге не совсем таким, как я представляла себе раньше, кое-чего я раньше себе совсем никак не представляла. Где-то получается мрачнее и печальнее, где-то, наоборот, светлее и легче. И, конечно, Нолофинвэ все-таки перейдет Хэлкараксэ и сразится с Морготом, но это в конце, а до того будет еще много разного и, надеюсь, интересного.

На самом деле, будет не только Второй Дом, все представители рода Финвэ хоть немного да отметятся и, я надеюсь, не подерутся в не предусмотренных каноном местах.

Название: 11 историй о Нолофинвэ (цикл фанфиков)
Автор: vinyawende
Категория: джен, присутствует гет (канонные пейринги)
Персонажи: Нолофинвэ, Финвэ, Индис, Финдис, Фаниэль, Иримэ, Арафинвэ, Анайрэ, Финдекано, Турукано, Аракано, Арэльдэ, Эленвэ, Итарильдэ, Эрейнион, Эол, Маэглин, Феанаро, Нерданель, Майтимо, Макалаурэ, Тьелкормо, Карнистир, Куруфинвэ, Финдарато, Артаресто, Ангарато, Айканаро, Артанис, Манвэ, Намо, НМП и НЖП в больших количествах.
Рейтинг: PG-13(12+) (по наивысшему)
Жанр: общий, драма, агнст (в зависимости от конкретного текста)
Размер: макси, 48976 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Цикл рассказов о Нолофинвэ от ранней юности до гибели. Каждый текст представляет собой завершенный фик, который можно читать отдельно, но вместе они образуют более-менее цельную историю. Тексты расположены в хронологической последовательности, цикл поделен на пять частей, в зависимости от того к какому временному периоду относятся события, описанные в фиках.
Предупреждение: смерть персонажа (фактически, смерти многих персонажей согласно канону. Все в частях четвертой и пятой)
Примечение: 1 год Древ = 9,8 солнечных лет. 2. Дети Финвэ и Индис в порядке рождения: Финдис, Нолофинвэ, Фаниэль, Арафинвэ, Иримэ (есть и другие варианты, но в фике последовательность такая). 3. Годы рождения героев: 1) Из текстов Толкина: Нолофинвэ – 1190 год Предначальной Эпохи, Арафинвэ – 1230, Турукано – 1300, Финдарато – 1300, Арэльдэ – 1362, Артанис – 1362. 2) произволом автора фанфика: Финдис – 1185, Иримэ – 1265, Финдекано – 1278, Итарильдэ – 1493. 4. Имя Рэнвэ происходит от квенийского rene - память, этимологию остальных имен новых персонажей не привожу, потому что их значения не так важны для сюжета, а примечаний без того уже много.

Квэнийско-синдарские соответствия имен персонажей (просто на всякий случай):
Нолофинвэ – Финголфин
Арафинвэ – Финарфин
Финдекано – Фингон
Турукано – Тургон
Аракано – Аргон
Арэльдэ – Арэдель
Итарильдэ – Идриль
Эрейнион – Гил-Галад
Феанаро – Феанор
Майтимо – Маэдрос
Макалаурэ – Маглор
Тьелкормо – Келегорм
Карнистир – Карантир
Куруфинвэ – Куруфин
Финдарато – Финрод
Артаресто – Ородрет
Ангарато – Ангрод
Айканаро – Аэгнор
Артанис – Галадриэль


Часть первая 1195-1196 годы Предначальной Эпохи

Название: Сын Финвэ
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Нолофинвэ, Финвэ, несколько НМП из нолдор
Рейтинг: PG (6+)
Жанр: общий
Размер: мини, 2134 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Валинор, середина 1195 года Предначальной Эпохи. Молодой Нолофинвэ путешествует, совершает кое-что, удивляет кое-кого и неожиданно понимает, что значит быть королем.
Примечание: 1. 1/10 года Древ - это приблизительно 1 солнечный год. 2. Второе примечание перемещено в конец фика, потому что оно слишком спойлерное.


Нолофинвэ не любил путешествовать один, и поэтому, покидая Тирион, всегда старался найти себе попутчиков. Чаще всего это оказывался кто-нибудь из его родичей или друзей, но время от времени случалось ему делить дорогу и с незнакомыми эльдар, если они были не против.
В таких случаях Нолофинвэ, по возможности, выбирал большие компании, где еще один путник, пусть даже сын короля Финвэ, не привлекал бы к себе лишнего внимания и мог больше слушать, чем говорить, и больше наблюдать, чем быть на виду, но при этом не оставаться в одиночестве. А при некоторой удаче, еще узнать что-нибудь интересное и сойтись со всеми поближе.
Нолофинвэ доводилось путешествовать с многочисленной группой плотников из Альквалондэ и с не такой большой группой серебряных дел мастеров оттуда же, с ваниарскими изготовителями музыкальных инструментов, с целым обозом фермеров из центральной части Валинора и со многими тирионцами самых разных занятий.
До сих пор ему везло и уже где-нибудь на втором часу пути удавалось поладить с незнакомцами по крайней мере настолько, чтобы спеть вместе пару дорожных песен и освоиться в новой компании. А к концу дороги незнакомцы становились, если не друзьями Нолофинвэ, то добрыми приятелями.
Но на этот раз он серьезно сомневался, что присоединиться к нескольким ученикам валы Ауле – молодым кузнецам – которые возвращались из Тириона в мастерскую своего наставника, было хорошей идеей. Не успев даже выйти за городские стены, они заспорили, какие сплавы больше всего подходят, чтобы удерживать чары, и вот уже несколько часов спор их не прекращался.
Симпатии разделились между золотом и серебром, с некоторым перевесом в пользу первого, и защитники двух этих мнений с жаром пытались переубедить друг друга. Или хотя бы перекричать.
Первое время Нолофинвэ боролся с желанием спросить, почему они даже не рассматривают сплавы на основе железа. Но его спутники не выглядели так, будто готовы оценить еще какую-нибудь точку зрения, и он решил не вмешиваться. Тем более, и особой уверенности в своем предположении у него не было. В конце концов, почти все, что знал о металлах, Нолофинвэ еще ребенком слышал от отца, а все, что знал о Песнях Силы, – примерно в то же время от матери.
Сейчас ему, было, пожалуй, даже жаль, что он не знает больше. Но Нолофинвэ понимал, что к моменту возвращения в Тирион, скорее всего, забудет и об этих сожалениях, и о самом вопросе, потому что его снова будет занимать множество более интересных вещей.
Аргументы, сменяя друг друга, много раз повторялись на разные лады, спор на время затихал и возобновлялся вновь, так что Нолофинвэ почти перестал к нему прислушиваться. Правда, в те моменты, когда верх начинали брать эмоции, не слушать было невозможно.
– Да тут и говорить не о чем! Золото меньше подвержено изменениям, значит, и чары оно удерживает лучше.
– Нет, это значит, что оно их принимает хуже!
– Вовсе нет! Золото пластичный металл.
– Серебро тоже. А причем здесь это?
– Золото в самом деле дольше сохраняет вложенную в него силу. Следы могут оставаться даже после переплавки!
– Что здесь хорошего! При малейшем колебании или ошибке исправить уже ничего нельзя!
– Да мы вообще не о том говорили!
– И в этом нет ничего страшного, если не совершать ошибок!
– Другое дело серебро! Оно больше подходит...
–... для тех, кто не уверен в своих знаниях и силах!
После очередного особенно горячего и, говоря по чести, особенно бессмысленного обмена репликами воцарилось молчание, но нельзя сказать, что это стало изменением к лучшему. Напряжение было до того ощутимым, что, казалось, в золотом сиянии Лаурелин пролетают красные искры. Так что Нолофинвэ был даже рад, когда из лесу справа от дороги, по которой они шли, внезапно донесся, привлекая всеобщее внимание, довольно громкий звук. Впрочем, радость исчезла, как только до него дошло, что за звук это был: рев животного, раненого или попавшего в беду.
Эльдар быстро переглянулись и устремились к источнику звука. Они обнаружили его довольно скоро: молодой олень, едва ли старше десятой части года Древ от роду, бился, пытаясь выбраться из глубокой, тесной ямы, но ему это никак не удавалось. Места было слишком мало, а края ямы были слишком крутыми, так что несчастное животное только попусту истощало силы да ранило себе ноги в кровь.
Увидев эльдар, олень заметался еще больше, не то от страха, не то, наоборот, в надежде на помощь. А они замерли у края ямы, не представляя, что делать. Конечно, о том, чтобы уйти теперь и оставить оленя мучиться дальше, речи быть не могло, но и как помочь ему молодые нолдор не знали, а потому какое-то время просто стояли, молча наблюдая за его страданиями.
– Были бы веревки, можно было б обвязать его ими и вытянуть, – сказал, наконец, Атсамо.
– Ни одной веревки у нас нет, – тут же отозвался Ниндвэ.
Атсамо и Ниндвэ были главными оппонентами в споре о золоте и серебре. На мгновение Нолофинвэ подумал, что сейчас они снова сцепятся. Но оба недавних спорщика молчали и выглядели при этом одинаково несчастными. И Нолофинвэ их хорошо понимал, он сам чувствовал себя ужасно. Веревок действительно никто с собой не захватил – трудно было предположить, что они могут понадобиться по дороге из Тириона к Валмару.
– Вот если б мы в горы шли, – словно оправдываясь, пробормотал кто-то.
Близкого жилья в округе не было, за помощью нужно было или идти вперед, или возвращаться назад. Вот только олень за это время, скорее всего, переломает себе ноги. Нолофинвэ оглядел своих спутников, втайне надеясь, что кто-то из них найдет решение проблемы. Но они только кидали друг на друга вопрошающие и растерянные взгляды, в ответ получая другие, наполовину виноватые, наполовину раздраженные, которые явно означали что-то вроде: "Я ученик валы Ауле, а не валы Оромэ, что я должен знать о спасении оленей?".
Нолофинвэ тоже не учился у Оромэ, но ощущение беспомощности, в том числе, его собственной, как ни странно, не сковывало его, а наоборот, будоражило разум, заставляло искать выход. Он снял со спины дорожную сумку, аккуратно положил ее на землю, выпрямился и сказал:
– Сейчас я спрыгну в яму и подниму оленя так высоко, как только смогу. А вы будьте готовы подхватить его.
Остальные при этих словах все как один ошарашено уставились на него, но Нолофинвэ этого уже не видел. Не давая себе времени передумать, он слегка отошел от ямы, взял разбег и прыгнул, нацелившись на небольшой клочок пространства, который оставался свободным за спиной оленя.
Приземление вышло удачным. По крайней мере, он попал точно куда хотел и смог удержаться на ногах, но дыхание все равно на какое-то время перехватило. И вдобавок к этому Нолофинвэ внезапно очень ясно осознал, что стоит на дне ямы, края которой поднимаются выше его головы: в лицо пахнуло холодом и сырой землей. Показалось, что от эльдор, оставшихся наверху, его отделяет теперь непреодолимое расстояние и они ничем не смогут ему помочь, даже голоса его не услышат.
Нолофинвэ тряхнул головой, отгоняя странную иллюзию. У него были куда более реальные затруднения: новое соседство совсем не успокоило оленя, и тот, вероятно, решил, что будет не вредно как следует стукнуть невесть откуда свалившегося эльда копытом. Нолофинвэ уклонился, про себя радуясь, что рога у этого оленя еще не выросли. Успокаивать диких зверей он не умел, а вернее сказать, никогда не пробовал, но все-таки попытался: прикрыл ладонью глаза животного и, открыв разум, как для осанвэ, подумал: "Я друг. Друг. Я помогу тебе".
Олень нетерпеливо мотнул головой и посмотрел на Нолофинвэ. На морде было написано не то недоверие, не то недоумение. Однако Нолофинвэ не стал тратить время даром, поднырнул под оленье брюхо, задержал дыхание и поднял животное на руках.
Он не мог знать, какое расстояние теперь отделяет оленя от спасения, только надеялся, что стоящие наверху сумеют дотянуться и втащить оленя к себе и что они сделают это быстро. До того как он больше не сможет удреживать свою ношу.
От напряжения уши заложило, поэтому понять, что происходит, на слух у Нолофинвэ тоже не было возможности. Да и вряд ли он много узнал бы из отрывочных восклицаний:
– Ох ты!
– Скорее!
– Давай!
– Ну!
– Разом!
С этим последним криком эльдар действительно дружно подхватили оленя и вытащили его из ямы. Едва почуяв твердую почву под ногами, олень растолкал своих спасителей и умчался прочь. Это вызвало новую волну возбужденных возгласов и нервного смеха. И теперь Нолофинвэ их слышал, но лишь как отдаленный неясный шум, на который у него не было времени отвлекаться. Он уже чувствовал, как начинают дрожать руки и ноги, и понимал: нужно вылезать из ямы как можно скорее, пока не накатила такая слабость, что останется только лечь ничком на дно и так лежать.
Стенки ямы не были совершенно гладкими, и для молодого ловкого эльда выбраться было не такой уж трудной задачей. Правда, Нолофинвэ не чувствовал себя молодым и ловким, скорее, совершенно разбитым. Но усилием воли он все же заставил себя начать карабкаться наверх.
Когда голова и плечи Нолофинвэ уже были над краем ямы, несколько пар рук поддержали его, помогая подняться. И он был за это очень благодарен, потому что силы совсем иссякли. Потом его хлопали по плечам, что-то говорили, он отвечал, вроде бы, впопад. Опять было много смеха, и Нолофинвэ смеялся со всеми. Кто-то пустил по кругу большую кожаную флягу с водой и, только когда она дошла до Нолофинвэ, он понял, насколько сильно ему хочется пить. Вода казалась изумительно вкусной, Нолофинвэ с трудом заставил себя не пить слишком много и передал флягу дальше.
Усталость и недавно пережитое напряжение давали о себе знать не только дрожью, но и странным путаницей в мыслях, словно он вдруг утратил способность отличать реальность от иллюзии. Было ли все это на самом деле? Нолофинвэ подавил побуждение заглянуть в яму, чтобы увидеть следы и удостовериться. Не хватало еще свалиться туда. В несколько необыкновенно трудных шагов он достиг ближайшего дерева, ствол которого был достаточно толстым, чтобы опереться на него спиной, опустился на землю и прикрыл глаза.
Остальные, не желая тревожить его, устроились чуть поодаль и стали переговариваться приглушенными голосами. Шепот эльфов сливался с шепотом ветра, шелестом листьев, птичьим говором и другими звуками леса в одну тихую умиротворяющую песнь, на волнах которой утомленный Нолофинвэ покачивался, как младенец в колыбели, не думая ни о чем. Пока вдруг не услышал, словно бы рядом, свой же голос, только необыкновенно звонкий и немного смешной, совсем еще детский:
– Папа, это очень трудно? Быть вождем? А королем?
Ему было тогда чуть больше года по счету Древ, он сидел с ногами на кушетке в кабинете отца и, прислонившись к теплому отцовскому боку, слушал, в который раз, рассказ о том, как нолдор пришли в Валинор. Как отец привел их в Валинор. И вот спросил. Вообще-то этот вопрос интересовал Нолофинвэ еще раньше, но спросить все не выходило. Обычно он слишком увлекался самой историей, а о вопросе вспоминал потом и думал, что уж в следующий раз обязательно его задаст. Но в следующий раз все повторялось опять. Так что он сам слегка удивился, когда наконец вовремя вспомнил.
Нолофинвэ так сильно запрокинул голову, чтобы посмотреть отцу в лицо, что даже стало неудобно шее, но он не шевелился, боясь отвести взгляд, потому что видел: отец раздумывает, что теперь стоит сказать. И уже знал, что это бывает, когда речь идет о чем-то по-настоящему сложном. Если он сейчас отвернется, отец скорее отвлечет его ласковыми словами, чем даст настоящий ответ.
Но все-таки держать голову в таком положении было неудобно. Когда Нолофинвэ уже подумал, что больше не может, Финвэ сказал серьезно:
– Иногда очень.
Нолофинвэ с облегчением переменил позу и стал ждать, пока отец добавит еще что-нибудь, но тот молчал. Тогда Нолофинвэ спросил опять:
– Когда в твоем зале Совета собирается много народу и все говорят так долго, что два раза успевает наступить и закончиться смешение света, до того как они решат разойтись, да?
Финвэ тихонько рассмеялся.
– Нет, сынок. Это, скажу по секрету, немножко утомительно, но не слишком трудно. – Он вновь посерьезнел. – Куда тяжелее бывает, если все вокруг испуганы или растеряны и никто не знает, что делать. Вот тогда кто-то должен победить свой страх и принять ответственность. Должен забыть о себе и думать о других, должен иметь ясный разум, чтобы найти лучшее решение, и силу, чтобы воплотить его. Или чтобы пытаться до самого конца. Тот, кто способен на это, и есть вождь. Или король. Не важно.
Обычно отец объяснял все ясно и просто, однако в этот раз маленький Нолофинвэ, по правде говоря, немного понял из его ответа. Но переспрашивать не стал, потому что почувствовал, что вдоль позвоночкика пробежала дрожь, как в самые захватывающие и страшные моменты отцовских рассказов.
– Но если это так сложно, почему ты захотел стать вождем, и дядя Ингвэ, и дядя Ольвэ, и твой друг Эльвэ, и... – тут Нолофинвэ остановился на мгновение, чтобы перевести дух, а потом закончил: – Вообще кто-нибудь?
– Потому что я не мог иначе. И, я думаю, ни один из нас не мог.
Нолофинвэ почувствовал, что вдоль позвоночника пробежала дрожь, не имеющая никакого отношения к теперешней усталости, а такая же, как тогда, в детстве, и открыл глаза. Все тот же лес, все те же эльдар беседуют под деревьями чуть в стороне. Свет Лаурелин еще не начал угасать. А он будто бы успел совершить дальнее путешествие и возвратиться.
Слова отца, о которых Нолофинвэ не думал много лет, вдруг поразили его, как внезапное, но драгоценное открытие. Он чувствовал одновременно восторг и горе, и сам себе не мог объяснить почему. Лишь одно он знал наверняка – теперь этих слов он уже не забудет, что бы ни случилось и сколько бы ни минуло времени. Они навсегда в его сердце.

Второе примечание:
Олени крупных видов к одному году могут достигать уже веса взрослой особи, а взрослая особь может весить в среднем 190 кг. Но поскольку, во-первых, речь идет об аманских эльфах, а во-вторых, физическая сила Нолофинвэ отмечена в "Сильмариллионе" как его отличительная особенность, я считаю, он мог поднять оленя и не надорваться.

Название: Приятный цвет
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Нолофинвэ, Финдис, Феанаро, Финвэ, Индис
Рейтинг: PG (6+)
Жанр: общий
Размер: мини, 2170 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Валинор, конец 1195 года Предначальной Эпохи. Ювелирные украшения, новейшие изобретения, братско-сестринские разговоры, теплая встреча любящих родственников.
Примечание: 1. У Индис было прозвище lirulin, что на квенья означает "жаворонок". 2. Технология создания и особенности работы феаноровых ламп полностью на совести автора фанфика и не имеют ничего общего ни с одной реально существующей наукой. 3. По одной из версий, Нолофинвэ дружил с Ульмо, и это навело меня на мысль о плавании. К тому же плавание очень полезно, оно укрепляет тело и нервную систему. 4. Махтаниэн - дочь Махтана, в данном случае, естественно, Нерданель.

Ребенком Нолофинвэ думал, что отцовская мастерская – самое странное и загадочное место на свете. Со временем загадочности поубавилось, зато он понял, что странности и в самом деле хватает: мастерская, как будто состоящая из кусочков многих маленьких мастерских, содержала в себе инструменты и приспособления почти для каждого вида искусства, которым когда-либо интересовались нолдор. И всеми этими искусствами Финвэ действительно владел, если не блестяще, то весьма-весьма хорошо.
Нолофинвэ помнил, как они вдвоем проводили здесь многие часы. Отец рассказывал о работе с металлом, камнем, деревом, стеклом, кожей... показывал, давал пробовать, открывал секреты. Нолофинвэ обожал эти уроки, с жадностью узнавал новое, с радостью делал что-то сам, и хотя позже, повзрослев, он осознал, что ни одно из искусств, которым он учился здесь, не станет его призванием на всю жизнь, он все же был очень благодарен отцу за навыки и знания. И за воспоминания о том времени, которые они теперь разделяли. Как разделяли и эту мастерскую.
Вернее сказать, Нолофинвэ с позволения отца пользовался мастерской всякий раз, когда ему приходила охота. Случалось это довольно редко, но все же бывало. И чаще остальных его привлекал к себе "ювелирный уголок", потому что время от времени образ какой-то вещи просто возникал в его воображении и не исчезал до тех пор, пока не получал реального воплощения. Причем иногда он точно знал, для кого он делает то или другое, а иногда понимание приходило во время работы, как с тем перстнем, про который отец потом сказал, что на него можно смотреть бесконечно.
Новая подвеска сразу предназначалась для матери. Кому же как не ей мог принадлежать золотой жаворонок? Нолофинвэ проделал отверстия в тех местах, которые собирался украсить камнями, и принялся вставлять в них заранее отобранные сапфиры, небольшие, но идеально прозрачные камни насыщенно-голубого цвета.
Глаз. Клюв. Оперение распростертых крыльев и хвоста. Камни один за другим занимали отведенные им места и, наконец, заняли их все. Нолофинвэ встал, прошелся по мастерской. Все помещение заливало сияние Телпериона в его полной силе. А ведь когда он пришел сюда, было время Лаурелин.
Теперь его тело напоминало, что было бы неплохо поразмяться. А после этого и поесть чего-нибудь. Но сначала, конечно, следовало закончить работу. И навести порядок. И он сам, и отец бывали в мастерской набегами, когда их посещала особенно яркая и настойчивая идея, поэтому было очень важно, чтобы ничто не мешало приступить к ее немедленному исполнению.
Нолофинвэ вернулся к столу и оценивающе посмотрел на подвеску. Золотая птица выглядела почти живой. Казалось, она вот-вот встрепенется и улетит, только серебряное сияние блеснет разок на гранях камней, и незадачливому ювелиру не останется ничего, кроме воспоминания.
Нолофинвэ поймал себе на том, что тихонько напевает одну из любимых матушкиных песен. Настроение у него было замечательное, и вещица определенно удалась. Он собирался уже снова сесть и взяться за полировальную щетку, когда услышал у себя за спиной громкий возглас.
– Ах, вот ты где!
Нолофинвэ обернулся на голос и увидел, что в мастерскую входит Финдис.
– Здравствуй, сестра! – улыбнулся он. – Зачем я тебе понадобился?
– Отец просил тебя найти, – ответила Финдис, и, не давая ему времени задать следующий вопрос, сказала: – Братец Феанаро неожиданно решил посетить нас.
– Странно, что его так давно не было, – заметил Нолофинвэ, уже чувствуя, как его охватывает неприятное напряжение.
– Это тебя не было, когда он появлялся последние пару раз, – возразила Финдис. – И, пожалуйста, не делай так.
– Как? – удивился Нолофинвэ.
– Ты будто в ледяную воду прыгнуть собрался.
– В слишком горячую, скорее, – невесело усмехнулся Нолофинвэ.
– Ну что ты выдумываешь, – откликнулась Финдис странным, наполовину укоризненным, наполовину утешительным тоном. – Он не просто так пришел, принес что-то показать.
– В хорошем настроении, стало быть, – понял Нолофинвэ.
– Да, – подтвердила Финдис, тоже усмехаясь. – Жаль, право, что он не совершает своих открытий чаще, после них с ним гораздо легче иметь дело. По крайней мере, какое-то время.
Нолофинвэ стал брать со стола инструменты и медленно раскладывать их по местам. Он не желал признаваться Финдис или кому бы то ни было еще, что настроение Феанаро, хорошее оно или плохое, для него меняет очень мало.
По правде говоря, Феанаро вообще мог бы не тратить силы, стараясь задеть Нолофинвэ. Его присутствие само по себе напоминало о временах, когда Нолофинвэ был еще слишком мал, чтобы понять, почему старший брат никогда не будет любить его. Никогда. Что бы ни говорил отец.
В ту пору Нолофинвэ так восхищался Феанаро, так хотел быть рядом с ним, так старался ему понравиться. Всякий раз когда тот имел неосторожность оказаться в пределах его досягаемости. Что, надо признать, случалось не особенно часто. Но все равно у Нолофинвэ осталось много воспоминаний об этом. Воспоминаний, которые теперь были для него унизительны и постыдны.
– Он похвалил мои сережки, – сказала Финдис.
Нолофинвэ посмотрел на нее, чтобы узнать, о каких серьгах речь. Белое золото и черные бриллианты. Финдис они очень шли.
– Наверное, подумал, что это работа отца.
– Все равно они хороши, – настойчиво сказала Финдис.
– Я знаю, – ответил Нолофинвэ. – Иначе не стал бы дарить их тебе.
Убирать было больше нечего. Нолофинвэ взял чистый кусок ткани, протер столешницу, и сказал сестре насколько мог весело:
– Пойдем, пожалуй, а то отец подумает, что мы заблудились, и отправится искать нас обоих.
Больше чем на полпути из мастерской в гостиную Нолофинвэ понял, что оставил подвеску с инструментами, вместо того чтобы забрать ее с собой, как хотел. Это было почему-то очень обидно, хотя – Нолофинвэ отлично понимал – совершенно не важно. Он ведь все равно не собирался отдавать ее прямо сейчас.
Нужно взять себя в руки. В конце концов, Феанаро приходит сюда, чтобы навестить отца, а не чтобы отравлять жизнь Нолофинвэ. Все будет благополучно, надо только оставаться все время спокойным и приветливым. У матушки же это как-то получается. Нолофинвэ не знал как.
Вот если бы она сыграла... Но нет, Феанаро не станет слушать. Он никогда не слушает. Раньше Нолофинвэ задавался вопросом почему, но потом понял: чтобы не понравилось. Нолофинвэ знал, что его мать обладает великим музыкальным даром, и ее, наверное, очень трудно не любить, когда она играет. Наверное, так же трудно, как не любить самого Феанаро, когда он с сияющими глазами рассказывает о новом своем творении.
Погрузившись в собственные мысли, Нолофинвэ и не заметил, что они подошли к дверям гостиной, но, переступив порог, пораженно остановился. Большие окна, через которые в комнату проникал свет Древ и которые никогда, на памяти Нолофинвэ, не занавешивались, теперь были закрыты кусками плотной темной материи.
Свет все равно пробивался через ткань, так что полной темноты не было, но выглядела комната непривычно.
– Наконец-то! – улыбнулся Финвэ. – Я уж думал идти за вами.
– Нольо бывает не так просто отыскать, папа, – сказала Финдис, улыбаясь в ответ.
Пока они говорили, Нолофинвэ успел немного привыкнуть к странному освещению и убедиться, что, кроме этого, в комнате ничего не изменилось. Только появился еще какой-то завернутый в материю предмет на столе, около которого стоял Феанаро. Видимо, это и было его последнее изобретение. И этому изобретению, чтобы быть показанным во всем блеске, нужна темнота. Что ж, интересно.
Нолофинвэ кивнул в знак приветствия сперва родителям, потом Феанаро и сел. Отец с матерью ответили улыбками, Феанаро только скользнул взглядом по его лицу и обратил все внимание на свой драгоценный сверток: аккуратно размотал ткань, а затем одним движением убрал ее и отошел в сторону.
На столе стоял, излучая ровный голубой свет, огромный, искусно ограненный сапфир – так в первое мгновение показалось Нолофинвэ. Впрочем, он понял свою ошибку почти сразу: не сапфир, а кристалл горного хрусталя. Но исходящий от него свет все равно напоминал о сапфирах, а еще о небе в часы ярчайшего сияния Лаурелин. Приятный цвет. Прекрасный цвет. Нолофинвэ любил его больше всех других.
Подумалось вдруг, что Феанаро этого, скорее всего, не знает, и хорошо, что не знает. От такой мысли свет как будто слегка потускнел, Нолофинвэ поскорее отвел взгляд, чтобы не испортить себе первое, лучшее впечатление.
А тем временем Финвэ в волнении поднялся с места, подошел к Феанаро, взял его руки в свои, заговорил громко и восхищенно. Феанаро в ответ сиял не хуже своего нового светильника, явно наслаждаясь похвалой отца. Казалось, он мог бы вечно так стоять.
Нолофинвэ на мгновение закрыл глаза, отрешаясь ото всего, давая себе маленькую и, к счастью, не заметную ни для кого в полумраке возможность отдохнуть. А когда снова открыл их, увидел, что Финвэ уже отпустил Феанаро и теперь тот говорит с Финдис и Индис, точнее, выслушивает то, что говорят ему.
Нолофинвэ понимал, что тоже должен что-то сказать, и не знал что. Лампа по-настоящему его восхитила, но манера Феанаро прятать в ответах иголки давно и прочно приучила Нолофинвэ не показывать слишком сильных эмоций в присутствии брата. Даже если их вызвал именно он. Особенно если их вызвал именно он.
– Очень красиво, – наконец произнес Нолофинвэ.
Феанаро тут же принялся с большим жаром рассказывать, как полезна может быть небьющаяся и негаснущая лампа при добыче руды и других подземных работах. И Нолофинвэ, конечно, не мог не согласиться. Правда, вспомнить, чтобы Феанаро раньше говорил о том, что лампа не может ни погаснуть, ни разбиться, он тоже не мог. Но это, в конце концов, не имело значения.
Финвэ объявил пользу лампы несомненной, и, воспользовавшись наступившей паузой, спросил у Феанаро, останется ли он обедать. Феанаро ответил, что останется, и разговор плавно перетек в другое русло.
За обедом Феанаро рассказывал отцу об особом способе обработки горного хрусталя, после которого достаточно оставить кристалл на шесть часов в сиянии Тельпериона, чтобы он сам засветился голубым светом и не погас больше. Однако свет виден только в темноте, а при иных условиях горный хрусталь выглядит как обычно.
Было очень интересно, поэтому Нолофинвэ сначала заслушался, а потом глубоко задумался над тем, почему же лампа не светится в сиянии Древ, и момент, когда Феанаро неожиданно решил побеседовать именно с ним, застал его врасплох.
– Я слышал, ты много путешествуешь по Аману в поисках мудрости, и как, нашел что-нибудь?
Бесспорно, его брат был великим мастером в произнесении речей, особенно по части интонаций. В его устах фраза, которая вроде бы выражала вежливый интерес, одновременно звучала так, будто путешествовать могут только бездельники, а искать мудрость – только те, у кого нет ни капли собственной. Будто сам он никогда, ничему и ни у кого не учился, тем более, не путешествовал.
Нолофинвэ прекрасно знал, что на деле все совершенно иначе. Но от этого странным образом было не легче. Финдис, сидевшая рядом, ободряюще сжала руку Нолофинвэ, значит, она тоже поняла. Но вряд ли остальные что-то заметили. Во всяком случае, не отец. Ему и в голову не могло прийти искать в словах Феанаро подвох. На язык прямо просился ответ не вполне подходящий для спокойной семейной трапезы.
Но Нолофинвэ сказал лишь:
– Нашел и премного.
Пожалуй, теперь стоило бы рассказать что-нибудь занятное о последнем путешествии. Но у Нолофинвэ не было ни малейшего желания так поступать. В дороге в этот раз не случилось ничего примечательного, а о своих беседах с мудрыми он вообще мало кому рассказывал и определенно не собирался делать этого сейчас.
Поэтому Нолофинвэ предпочел заняться содержимым своей тарелки, предоставив отцу иметь дело с неудобной заминкой в разговоре. Финвэ очень не любил такие случаи, но справляться с ними умел блестяще, и под его руководством беседа потекла вполне гладко.
После обеда отец куда-то увел Феанаро. Нолофинвэ почувствовал огромное, почти неприличное, облегчение, которое хотелось смыть с себя, как грязь. Должно быть, поэтому его и потянуло к реке. Хотя, говоря откровенно, он вообще любил там бывать: в плохом настроении и в хорошем, один и в компании. Любил сидеть на берегу, любил, покачиваясь, лежать на воде, а больше всего любил плавать: рассекать водную гладь, наслаждаясь силой и легкостью своего тела, преодолевать напор реки, двигаясь вверх по течению, и чувствовать, как могучий поток становится союзником на обратном пути.
Вот и сейчас Нолофинвэ плавал до тех пор, пока по телу не разлилась легкая приятная усталость, а мысли не очистились от всякого беспокойства, потом еще долго лежал, растянувшись у кромки воды, глядя в небо и слушая голос реки. И, наконец, засобирался домой.
Еще на подходе он мог с уверенностью сказать, что Феанаро уже ушел, хотя никаких явных признаков этого не было, даже окна гостиной все еще оставались закрыты тканью. Нолофинвэ стало любопытно почему. Ноги сами понесли его в гостиную, но не тем путем, каким он в прошлый раз шел туда с Финдис, а другим, через матушкину музыкальную комнату.
Там Нолофинвэ как обычно остановился, чтобы прикоснуться к большой арфе. Она с малых лет приводила его в восторг, и он просто не мог пройти мимо без этой мимолетной ласки. Пока Нолофинвэ стоял рядом с инструментом, из гостиной донеслись голоса отца и матери.
– Приятный цвет, – сказал Финвэ. – И вообще задумка хороша. Хотя я все жду, когда же Феанаро решит объявить о помолвке. Каждый раз думаю: уж теперь-то точно скажет. Но нет, опять промолчал. А ведь они с Махтаниэн давно любят друг друга.
– Это ты видишь, что любят, – отозвалась Индис. – А сами они этого еще не поняли. Я говорила тебе прежде, супруг мой, и повторю опять: у тебя есть еще время, чтобы подготовить свадебный дар, достойный твоей будущей невестки. И лучше б впрямь подумать об этом заранее, потому что, когда они, наконец, догадаются, у них едва ли отыщется терпение, чтобы ждать намного дольше.
По голосу было слышно, что Индис улыбается.
– Склоняюсь перед твоей мудростью, о, прекрасная, – церемонно ответил Финвэ. И они оба рассмеялись.
Нолофинвэ решил, что входить сейчас ему не стоит. Вместо этого он покинул музыкальную комнату и в обход гостиной направился в мастерскую. Подвеску все еще нужно было закончить, так почему бы не теперь? По дороге он размышлял о том, что, когда полюбит кого-нибудь, обязательно сразу это поймет и не станет терять времени. Никакое предчувствие не тревожило его, на сердце снова было легко.

Название: Взвешенное решение
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Нолофинвэ, Финвэ, НМП из нолдор
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: общий
Размер: мини, 3367 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Валинор, 1196 год Предначальной Эпохи. Молодой Нолофинвэ выбирает поприще для приложения своих способностей. Он очень хотел бы остановиться на чем-то одном, но чем дальше, тем больше вариантов у него появляется, и один из них совсем уж неожиданный.
Предупреждение: все смерти, как и было сказано, в четвертой и пятой частях, но в данном тексте присутствуют неграфические воспоминания второстепенного персонажа о смерти и некоторых других мрачных явлениях действительности.
Примечание: 1. По одной из версий, валар пришли (с помощью Эру) к идее возвращать к жизни умерших эльфов, после того как умерла Мириэль, а до этого Намо просто собирал их в своих Чертогах. Исходя из этих сведений, можно предположить, что в Валиноре в 1196 году Древ могли быть возрожденные эльфы, причем не слишком давно возрожденные эльфы. 2. Насколько мне известно, нет точных данных о том, с какого времени Намо собирал души убитых эльфов в своих Чертогах, я предполагаю, что с 1085 года Древ (когда Оромэ обнаружил квэнди). 3. Гармония чисел – математика, свойства материи – физика.

– Ты принял решение, я вижу, – сказал Финвэ, выслушав новость. – Но что-то все-таки тебя удручает, верно?
– Да просто сам от себя такого не ожидал.
Фраза звучала весьма туманно, Нолофинвэ не любил получать такие ответы и давать их не любил тоже, так что сразу почувствовал себя неловко. Финвэ, правда, ничего говорить не стал, только продолжал смотреть спокойно и заинересованно, словно чувствуя, а скорее, наверняка чувствуя, что сын чего-то недоговаривает.
Нолофинвэ всегда восхищался проницательностью отца и его умением читать в душах эльдар, но сейчас он предпочел бы, чтобы Финвэ этими качествами не обладал, потому что откровенность, конечно, приведет к еще большей неловкости. Нолофинвэ ведь завел этот разговор, чтобы услышать мнение отца, а не делиться своими тревогами. Тем более, тревог у него, в связи с новым решением, неожиданно оказался целый клубок, и он сам не мог сказать, где заканчивается одна и начинается другая.
Но если уж Финвэ заметил неладное, то не отступится, пока не узнает в чем дело, это точно. Поэтому Нолофинвэ счел за лучшее перестать смотреть в окно так, словно в жизни не видел Смешения Света, и все же поделиться с отцом некоторыми своими мыслями. Теми, которые проще облечь в слова.
– Наверное, это смешно, – сказал он. – Я так долго выбирал между гармонией чисел и свойствами материи. Так долго бродил по Аману, говорил с Мудрыми, и все для чего? Чтобы в последний момент все изменить и заняться делом, о котором до этого даже не помышлял. Взвешенное решение, что и говорить! Мало того, что мне не досталось никакого призвания, которое само позвало бы меня и захватило, чтоб я уже не мог отвлечься на другое... мало, что мне вечно хочется всего и сразу... теперь еще... – Нолофинвэ и не думал, что слова польются так сумбурно. Пожалуй, ему действительно хотелось высказать все это, намного больше, чем он мог предполагать.
Впрочем, закончить мысль ему не удалось, потому что его прервал внезапный смех Финвэ. Юноша посмотрел на отца с изумлением, гадая, что так некстати развеселило его.
– Прости, мой дорогой, – сказал Финвэ, справившись с приступом веселья. – Прости, что унаследовал мой неугомонный нрав, – тут он на мгновение остановился, а потом продолжал: – Но знаешь, на деле он не так уж плох. Так что признаюсь, моим извинениям недостает подлинного раскаяния.
Финвэ подмигнул сыну, и они рассмеялись вместе. Хотя смех Нолофинвэ и звучал несколько недоверчиво.
– Твой нрав? – переспросил он, успокоившись. – Ты король и интересуешься многими вещами, чтобы быть в курсе жизни своего народа. Это другое.
– Да, я король, – легко согласился Финвэ. – А если бы я не был королем, то пришлось бы мне придумать другое оправдание. Хотя, может, и не пришлось бы. Наши Мудрые, – слово "мудрые" он, как и другие Пробужденные, произносил с непередаваемой интонацией, уважительной и ироничной одновременно. – Так вот, наши Мудрые говорят, что за свою жизнь эльда может успеть узнать и перепробовать все. И в самом деле, почему нет? Здесь, в Валиноре, где нас больше не подстерегают враги и опасности, вся вечность Мира принадлежит нам. Для того я и вел сюда свой народ когда-то. Ты понимаешь меня, сынок?
Финвэ чуть подался вперед, глаза его заблестели ярче.
– Вечность принадлежит тебе! – с жаром сказал он. – Ты волен делать все, что захочешь. Все! Тебе не нужно жертвовать чем-то. Ты не скован обязанностями, не привязан к месту, ничто не уйдет от тебя, для всего в твоей жизни будет свое время, – Финвэ улыбнулся. – Когда я смотрю на тебя, на других моих детей, на всех эльдар, рожденных в Амане, я каждый раз все больше уверяюсь, что мой выбор был правильным, а риск не напрасным. Так что и ты не терзай себя сомнениями, просто живи, и все замечательно сложится.
– Должно быть, ты прав, отец, – ответил Нолофинвэ, в самом деле, ощущая, как от отцовских слов ему становится легче, однако, не будучи убежденным до конца. – Но я не чувствую, что у меня впереди вечность. Не знаю почему, мне часто мнится, что моего времени не хватит на все, чего я хочу, что мне интересно. И выбирая одно, от остального я будто отказываюсь навсегда.
– Это просто молодость, мой мальчик, – успокаивающе сказал Финвэ. – Тебе пока трудно представить, что впереди еще так много времени. Но однажды ты поймешь: времени не много, а очень много, и оно все твое для жизни и для радости. Надеюсь только, тебе никогда не покажется, что его слишком много для тебя одного... это бывает тяжело.
Последнюю фразу Финвэ произнес как–то слишком задумчиво, словно обращаясь не к сыну, а к самому себе. Тут же он спохватился, покачал головой.
– Не слушай меня, Нольо. С тобой такого никогда не случится.
Это Финвэ сказал с особым нажимом, словно хотел убедить разом и сына, и себя, и саму судьбу.
– Конечно, отец, – быстро согласился Нолофинвэ, чтобы успокоить его. Впрочем, особых усилий такой ответ не потребовал. Даже если б Нолофинвэ очень-очень постарался, вряд ли ему удалось бы вообразить себя мучащимся от избытка времени.
– Так ты считаешь, что предложение Рэнвэ стоит того, чтоб отложить все другие твои планы? – спросил Финвэ, возвращая разговор к прежней теме.
– Да, – с готовностью поддержал его Нолофинвэ. – Я раньше ни о чем таком не думал, а теперь вот не могу думать ни о чем другом. Встреча с почтенным Рэнвэ стала для меня совершенно особенной.
Подыскивая слова, чтобы лучше объяснить все отцу, Нолофинвэ обратился к своим воспоминаниям о той самой, еще совсем недавней встрече.
Тогда тоже был час Смешения Света, и по комнате, в которой принимал своего молодого гостя ученый, плыл запах травяного отвара с чабрецом и мятой. Хозяин дома в блеске золота и серебра казался беспечным и юным, едва ли не моложе, чем сам Нолофинвэ. Только странное, чуть иное чем у большинства эльдар Валинора, сияние глаз выдавало в нем Рожденного Заново.
– Благодарю, что согласился посетить мой дом, Нолофинвэ, сын Финвэ, – сказал эльда, разливая отвар по чашкам.
– Беседовать с тобой честь для меня, почтенный Рэнвэ, – ответил Нолофинвэ, стараясь, чтобы в его голосе звучала вежливость, а не чрезмерное любопытство.
В последнее время он бывал в домах многих эльдар, известных своей мудростью, но обычно сам просил о встрече и заранее знал, чего ожидать. А приглашение от почтенного Рэнвэ Нолофинвэ получил внезапно и теперь гадал, чем мог вызвать интерес столь необычного ученого.
Нолдо, который звался Рэнвэ, был известен всему Валинору, и не потому лишь, что он стал одним из первых эльфов, кто, пройдя через Чертоги Мандоса, снова обрел жизнь с помощью валар. Говорили, что когда-то, в Эндорэ, его звали иначе, и он был не знатоком трав, но славным охотником, отважным и удачливым. Однако после возрождения интереса к охоте Рэнвэ не проявлял вовсе. Сперва занялся сбором трав, а потом стал собирать еще и истории, обычные, на первый взгляд, не особенно примечательные истории из жизни эльдар, которые вряд ли могли попасть в хроники или лечь в основу песни.
Сначала на это смотрели как на чудачество одинокого эльда, ибо у Рэнвэ, единственного из всех Рожденных Заново, в Валиноре не было ни супруги, ни иных близних, ни даже старых друзей. Но вот Рэнвэ записал собранные истории, сделал несколько десятков копий получившейся книги и оставил их под навесом у входа в свой дом, чтобы каждый, кто пожелает, мог забрать книгу себе.
Эльдар любопытны и охочи до всего нового, невиданного прежде, а потому уже через час ни одной книги не осталось, а через день в Тирионе заговорили об удивительном таланте Рэнвэ, ведь из историй, которым не придавали большого значения даже те, с кем они произошли, он сумел создать цельную картину жизни, которую вели эльдар несколько десятков лет Древ назад, когда только ступили на берега Амана. Когда были заложены первые камни в основу Миндон Эльдалиэва и на Туне медленно, но верно стал расти светлый Тирион. Когда Рэнвэ был в Чертогах Мандоса и не мог ничего видеть. Тем не менее, он сумел так написать об этом времени, что все, кто читал его книги, словно заново переживали прошлое, полнее и ярче, чем оно отпечаталось в их собственных воспоминаниях.
Эльдар читали, вспоминали, смеялись от радости и плакали, тоже от радости, потому что это были воистину счастливые дни. А потом шли к Рэнвэ и благодарили его, и просили позволения сделать с его рукописей несколько копий, чтобы разделить их с друзьями. Рэнвэ охотно принимал всех, поил душистыми отварами и позволение, конечно, давал. И продолжал собирать истории.
Теперь к этому относились с гораздо большим почтением, и самого Рэнвэ стали также называть почтенным, хотя обычно так именовали Мудрых, у которых были ученики. Впрочем, ученики у Рэнвэ тоже скоро появились. Молодые эльдар, желавшие знать, как из вещей всем известных и привычных он творит свои чудеса, пришли к нему сами, и он стал передавать им знания, какие мог.
Нолофинвэ читал книги Рэнвэ и его учеников – все они были собраны в библиотеке отца – и книги эти ему нравились. Но ближе познакомиться с ученым ему пока не доводилось да и не приходило в голову.
И вот Нолофинвэ сидел перед почтенным Рэнвэ, ожидая, пока тот расскажет, для чего позвал его.
– Я много слышал о тебе, – сказал Рэнвэ.
Его гость выбрал именно этот момент, чтобы сделать глоток отвара, и только это помогло ему удержаться от того, чтобы показать всю меру своего удивления.
А Рэнвэ, тем временем, продолжал:
– Говорят, тебе интересны эльдар. Ты любишь узнавать их, узнавать, что важно для них, и ценишь все, что узнаешь.
Нолофинвэ почувствовал себя одновременно польщенным, смущенным и озадаченным.
– Что, неужели, так и говорят?
Сам он, конечно, никогда не думал о себе чего-то подобного.
– О, немного иначе, – откликнулся Рэнвэ. – Но говорят, без сомнений, именно это. Еще говорят... – тут он лукаво улыбнулся. – Но нет, не буду повторять, а то ты, чего доброго, возгордишься и выслушать не захочешь моего скромного предложения.
С этими словами он подлил в чашки еще отвара. Посмотрел в окно. Сделал движение, словно хотел встать и пройтись, но остановил себя. Нолофинвэ понял, что почтенный Рэнвэ очень взволнован, несмотря на легкость тона и спокойный вид. Ему захотелось ободрить ученого, но что сказать он не знал, поэтому просто дождался момента, когда тот снова взглянет на него, и улыбнулся.
Это, казалось, помогло Рэнвэ решиться, и он заговорил так, что Нолофинвэ сразу почувствовал: они приближаются к цели этой встречи, хоть Рэнвэ и начал издалека.
– У меня есть ученики и немало, – сказал он. – Весьма достойные и талантливые эльдар, – по тону Рэнвэ ясно было, что своими учениками он действительно гордится. – Но все же среди них не нашлось пока ни одного, которому я мог бы доверить главный свой замысел. Труд, мысль о котором не покидает меня с тех пор, как я возвратился к жизни. По правде говоря, ради этого труда я и покинул Чертоги Ожидания. Однако исполнить его сам я не смогу. У каждого есть предел сил, отпущенных ему. И эта работа много выше моих пределов.
Нолофинвэ невольно выпрямился в кресле и затаил дыхание.
– Я хочу, – продолжал Рэнвэ, – собрать книгу историй о тех квэнди, что когда-то исчезли из наших поселений на берегах Куинэн. О тех, кто нашел свою смерть в темных чащебах, в когтях чудовищ, сотворенных Черным Всадником, или в застенках его крепости, вдали от света звезд. О тех, кто был призван Мандосом, чтобы получить шанс на возрождение. И о тех, кто сгинул бесследно. Так что теперь нет никакой надежды, что они когда-нибудь возвратятся к тем, кто любил их больше всего на свете.
Взгляд Рэнвэ изменился, стал темнее и глубже, и в нем засквозила такая боль, что Нолофинвэ почувствовал, как от этого взгляда к глазам подступают слезы. Он упрямо стиснул зубы, стараясь овладеть собой. А Рэнвэ склонил голову и долго-долго сидел, глядя на свои руки, сложенные на столе. Пальцы его дрожали.
Нолофинвэ дотянулся через стол и накрыл руки старшего, теперь так очевидно, безмерно старшего, эльда своими. Рэнвэ судорожно вздохнул, потом, все еще не глядя на Нолофинвэ, заговорил тихим, глухим голосом:
– Здесь, в Блаженном краю, эльдар хранят печальные песни о прежних временах, но события, о которых там поется, всегда обрываются на границе Тьмы, за которой простирается чистый ужас, неизмеримый и неизвестный тем, кто никогда не сталкивался с ним. Все же есть те, кто знает об этом ужасе не понаслышке. И хотя ни один из них, – Рэнвэ помедлил и поправился: – из нас, не стремился к такому знанию, оно было дорого оплачено, и потому, я верю, должно быть сохранено.
Рэнвэ посмотрел прямо в лицо Нолофинвэ, высвободил свои руки из его, с силой сжал кулаки.
– Нельзя позволить себе забыть, сделать вид, что всего этого просто не было, – горячо сказал он. – Я не знаю, какая беда таится в забвениии прошлого, но чую ее, как некогда спиной мог почуять взгляд хищника, готовящегося к прыжку. Очень важно собрать это знание и сделать его открытым для всех, – Рэнвэ глубоко вздохнул, разжал кулаки и добавил гораздо спокойнее: – Впрочем, многие не согласятся со мной. Скажут, что нет смысла хранить темные воспоминания в Блаженном краю. Будут те, кто не станет вспоминать. И еще больше тех, кто не захочет знать. Но, по крайней мере, у того, кто захочет, должна быть возможность. В этом я прошу у тебя помощи, сын Финвэ. Я не предлагаю тебе легкое дело или приятное, или то, которое принесет тебе всеобщую любовь и неувядающую славу. Нет, я предлагаю тебе дело, которое должно быть сделано, и которое ты, я чувствую, сможешь сделать, как никто другой. Тебе для этого хватит силы и смелости, и доброты, и сострадания, и терпения. Так думаю я. А ты... – Рэнвэ опять вздохнул. – Ты тоже подумай. Не отказывайся сразу. Не соглашайся сразу. Подумай. А чтобы ты лучше понимал, что ждет тебя, если согласишься, я расскажу тебе сейчас свою историю.
Нолофинвэ был слишком изумлен речью Рэнвэ, чтобы ответить хоть что-нибудь, поэтому он только кивнул. И Рэнвэ начал свой рассказ.
– На свете не было, нет и никогда не будет женщины лучше и прекрасней, чем моя жена, с которой когда-то мы сочетались браком под ясными звездами у сладких вод Куинэн. Я был одним из Пробудившихся, а она – одной из первых Рожденных. Сильна была наша любовь, и троих сыновей привели мы в этот мир. В ту пору мало кто из квэнди был одарен столь многими продолжениями своего духа. В ту пору квэнди думали, что души их детей – продолжения их собственных душ, – что-то похожее на горькую усмешку послышалось в голосе Рэнвэ, но сразу же пропало. – Я любил их больше всего на свете. Они были впрямь похожи на меня, только лучше: прекрасней, сильнее, отважней, ярче горели огни их феар. Все они были охотники, как и я. Вместе мы чувствовали себя почти всесильными и без страха уходили далеко от дома, чтобы вернуться с богатыми трофеями, диковинными находками и неслыханными рассказами. Даже когда квэнди стали пропадать и появились слухи о Черном Всаднике, мы не испугались и не сделались осторожнее. Моя бедная жена так боялась за нас! Она все повторяла, что нам грозит ужасная опасность. Что нужно поберечь себя и не уходить далеко. Она и уговаривала, и плакала, и сердилась. Но мы отвечали ей, что страшно блуждать лишь поодиночке да быть застигнутыми врасплох. А уж с нами такого никогда не случится. И все же однажды случилось именно это...
К тому моменту, как Рэнвэ закончил говорить, Нолофинвэ чувствовал себя просто ужасно. Соглашаться на что бы то ни было ему совершенно не хотелось. Хотелось поскорее уйти и забыть все услышанное, как страшное видение. Но позволить себе малодушно сбежать он не мог, поэтому еще некоторое время оставался в доме Рэнвэ. А перед уходом обещал подумать и в скором времени дать ответ, про себя считая, что выговаривает отсрочку только для того, чтобы отказаться помягче.
Но пока Нолофинвэ шел по Тириону ко дворцу, мысли его снова и снова возвращались к только что услышанному. И в конце концов, едва добравшись до дома, он принялся записывать историю Рэнвэ. Для этого Нолофинвэ выбрал подчеркнуто спокойный и точный, отстраненный тон повествования, который был мало характерен для эльдар, даже для их летописей, но тут пришелся весьма кстати. Выбрал и записал все в один заход, а следующие несколько дней не только не перечитывал написанное, а даже мыслью не возвращался к нему. Не было сил.
Но все же эта история постоянно присутствовала почти незаметной тенью где-то на границе его разума. Чем бы он ни был занят, куда бы ни шел, с кем бы ни говорил… и когда сидел в саду, наблюдая, как Финдис ухаживает за столь милыми ее сердцу цветами, и когда за компанию с отцом вникал в проект разработки новой рудной жилы... Наконец, Нолофинвэ отправился к матери и попросил сыграть для него. Ее музыка, как всегда, принесла ему желанное облегчение, и он решился перечитать свои записи.
Там нашлось много бессвязного, слабого, ненужного. Нолофинвэ безжалостно вымарал все лишние слова. Потом переписал заново саму историю. Опять вымарал лишние слова, некоторые из оставшихся переставил местами. Перечитал, что получилось. Добавил немного слов. Снова перечитал. Убрал слова. Не те, что перед этим добавил. Перечитал еще раз. Понял, что смысл всего этого от него попросту ускользает. Отложил рукопись и отправился на Дорогу Грез.
Таких невнятных и тягостных снов, как в тот раз, у Нолофинвэ, пожалуй, в жизни не бывало. И он не мог вернуться к рукописи еще две недели. Потом, наконец, прочел опять, и тут же захотел еще раз все переделать, но заставил себя отказаться от этой мысли, чтобы поймать другую, более важную, которая дразнила его, проглядывая сквозь несовершенство текста и не даваясь в руки.
Все же Нолофинвэ сумел ее настичь. Текст, даже такой, каким он получился, производил сильное впечатление. Был правдивым и страшным. Но не так нестерпимо страшным и переполненным болью, как прежде, когда рассказывал сам Рэнвэ. Теперь этот ужас можно было выдержать и извлечь из него знание. То самое знание, о сохранении которого заботился Рэнвэ. А из знания, в свой черед, могли произойти понимание и мудрость.
Нолофинвэ с захватывающий ясностью понял, что предлагал ему сделать почтенный эльда, – чужую боль переплавить в новый источник мудрости для эльдар. Переплавить, конечно, пропустив через собственную душу, ведь иначе этого никак не достичь. Понял, и сердце его затрепетало, потому что он почувствовал, что не может отказаться от этого дела, которое, возможно, и не подходит ему или окажется не по плечу. Но он должен, обязательно должен попробовать.
– Я собираюсь завтра навестить почтенного Рэнвэ и сообщить ему, что готов стать его учеником, – сказал Нолофинвэ отцу, подытоживая свой рассказ, не такой эмоциональный и яркий, как его воспоминания о событиях последнего месяца, но все же весьма подробный. – Но сперва я решил рассказать об этом тебе.
– Только мне? – удивился Финвэ. – А маме?
– Я и так знаю, что она ответит, – улыбнулся Нолофинвэ. – То же, что сказал ты: если я считаю это правильным, то я должен сделать это и не сомневаться.
– А от меня ты, значит, думал услышать другое? – чуть нахмурился Финвэ.
Нолофинвэ в ответ только повел плечом.
– Я хотел узнать твое мнение о самой этой идее, – сказал он и добавил: – Но не узнал пока что.
Финвэ вздохнул.
– По правде говоря, – начал он. – Хотя я уважаю Рэнвэ и восхищаюсь тем, что после всего, что он перенес и что потерял, он нашел в себе силы снова жить, – Финвэ вздохнул еще раз. – Да-да, я слышал всю историю, – добавил он, поймав удивленный взгляд сына. – Так вот, несмотря на это, я не уверен, что ужасы, которым квэнди подверглись по вине Черного Всадника, стоит вспоминать здесь, в Блаженном краю, когда Враг пленен и более не опасен. Ведь мы шли сюда именно за тем, чтобы забыть об ужасе, начать иную жизнь в радости. Историю нашего народа хранят старые песни. В них есть память о страхе и печали, которая побуждает нас больше ценить безопасность и счастье, и память о мужестве и стойкости в горе, которая возвышает дух слушателей. Я не знаю, нужно ли больше. Не берусь угадать, станет ли память об ужасе во истину источником мудрости, или только омрачит души излишней скорбью о том, чего нельзя изменить.
Нолофинвэ не мог сказать, что не ждал такого ответа, ждал и даже опасался с самого начала, но так и не придумал толком, как он собирается переубеждать Финвэ. Все же он не мог просто молчать.
– Послушай...
– Погоди, – остановил его Финвэ и продолжал: – Я не знаю, но если ты веришь, что в этом деле благо, готов поверить и я. Если ты напишешь эту книгу, я прочту ее от первой и до последней строчки и постараюсь извлечь из нее всю мудрость, какую только смогу. Я обещаю.
– Спасибо, отец, – ответил Нолофинвэ, не зная, что еще сказать. Такое доверие очень его тронуло. Он сам доверял отцу во всем, но, признаться, не ожидал того же взамен.
– И вот еще что, – словно припомнив что-то, опять заговорил Финвэ. – Прав Рэнвэ или нет, но того, кто мог бы воплотить его трудный замысел, он искал долго и придирчиво, и если уж посчитал тебя достойным, то ты, в самом деле, более чем достойный эльда. Ты имеешь полное право собой гордиться. А я, – Финвэ широко улыбнулся. – Давно тобой горжусь. И всегда буду.
Эти слова были как свежий ветер, разгоняющий ядовитые пары сомнений, как глоток воды в час жажды, как сладчайшая музыка. Нолофинвэ показалось, что он готов взлететь, точно птица. Воистину, его отец – мудрейший из эльдар, он умеет побеждать даже те тревоги, которые другие стараются скрыть не только от него, но и от самих себя.

Продолжение следует...

Правда, когда оно будет я не знаю, на этой неделе точно нет, а там как пойдет.

@темы: Феанор, Индис, Финголфин, Финвэ, мои фанфики, ваниар, Финдис, новые персонажи, 11 историй о Нолофинвэ, Финвэ/Индис, Сильмариллион, нолдор

---

Время уходить, фанфик, джен, драма

Обзорам

[L]vinyawende[/L] <a href="http://vinyawende.diary.ru/p197516873.htm">выкладывает </a> фанфик "Время уходить", джен, PG-13, НМП из нолдор, мудрый вастак, НМП из нандор 

Давно мне хотелось написать что-нибудь о человеческой мудрости, а то все эльфы да эльфы))) И о вастаках из племени Бора тоже хотелось. Но как-то я даже не ожидала, что это будет один и тот же текст. В общем, странная вещица.

Название: Время уходить
Автор: vinyawende
Категория: джен
Герои: НМП из нолдор, мудрый вастак, НМП из нандор
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма
Размер: мини, 1511 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Лагорлин, нолдо из верных Карантира, никогда не был особенно высокого мнения о людях, а "вастак" после Пятой битвы для него то же самое, что "предатель". Но, быть может, ему еще суждено изменить свое мнение.
Предупреждение: смерть персонажа.

472 год Первой Эпохи, Белерианд

Лагорлин знал, что умрет. С такими ранами не выживают. Не без помощи целителя уж точно. Но, по крайней мере, он умрет свободным. Не услышит, как за его спиной захлопнутся Черные Врата Ангбанда, не станет рабом под плетью в тамошних рудниках. А участь это была близка, ужасно близка, когда его, раненого, захватили в плен и с другими такими же несчастными погнали к крепости Врага.
Все же Лагорлину удалось выбрать момент и бежать. Во время побега он и получил еще одну, последнюю свою рану. И орки, пожалуй, могли бы его догнать, но не стали возиться, у них все еще оставалась крупная партия рабов, одним больше или меньше, не имело значения.
Лагорлин брел без дороги, по землям более темным и безжизненным, чем когда-либо прежде. Ему казалось, что он идет очень долго, неимоверно долго. Хотя, на самом деле, сил его хватило только на несколько часов пути. Когда уже не мог идти, он пополз, сам не зная куда и зачем, и чья воля гонит его вперед.
Наконец, он совсем обессилел.
–Хорошо бы, никто не начал глодать мои кости, пока я еще жив, – пробормотал эльда напоследок и провалился в черное забытье.
Потом он почувствовал воду. Воду на лице, на губах. Вода, не очень чистая, но прохладная вода проникла в воспаленное жаждой горло. Хотя нет, это была не просто вода, к ней явно примешивался вкус каких-то трав. Лагорлин был слишком слаб, чтобы пытаться понять, каких именно, и слишком хотел пить, чтобы протестовать.
Должно быть, в питье было добавлено снадобье, ослабляющее боль, или сонное, а скорее, то и другое вместе, потому что вскоре Лагорлин крепко и, видимо, надолго уснул, и это принесло ему поистине большую пользу. Мысли его прояснились, хотя сил открыть глаза по-прежнему не было. Он понял, что лежит не на земле, а на чем-то более теплом и мягком и пахнущем овечьей шерстью. Впрочем, запах овечьей шерсти окружал его со всех сторон, а еще запахи трав, из которых терпкая полынь перебивала все другие, и запах кислого молока.
Этот последний запах неожиданно приблизился, ударил в ноздри. Кто-то поддержал Лагорлина за плечи, прижал к губам кожаный мешок, и кислое молоко потекло ему в рот. Запах и, тем более, вкус живо напомнили Лагорлину о людях, которые пили скисшее молоко кобылиц. О предателях вастаках. Лагорлин дернулся, стремясь вырваться, но сил у него не было, и ничего не вышло.
– Тише, тише, – произнес голос, сухой и словно надтреснутый. Голос старого смертного. – Пей, тебе надо, надо пить.
Выговор был резкий, неприятный для слуха эльфа. Тот самый выговор.
Лагорлин открыл глаза и увидел прямо над собой ненавистное вастачье лицо. Мелькнула мысль о нападении и пропала. Ни сил, ни оружия. Что за судьба, сгинуть в руках этих подлых тварей!
– Не бойся, огненноглазый. Здесь тебе не причинят вреда. Не к позорным псам Ульфанга, а к волкам Бора попал ты.
Лагорлин отвернулся, он не хотел говорить и не хотел, чтобы человек видел его лицо.
– А, я забыл, – продолжал вастак. – Ваше племя не любит волков. Между тем они сильны и отважны, преданны своей стае и свободу ценят превыше жизни. Пей, огненноглазый, после ранений такое питье особенно полезно.
Человек заставил Лагорлин повернуть голову и снова приложил бурдюк к его губам. На этот раз Лагорлин не пробовал сопротивляться, желая только, чтобы его поскорее оставили в покое. Но потом все же не удержался, заговорил с этим странным вастаком, который не весть зачем не дал ему умереть.
– А ты сам-то не боишься меня, огненоглазого, – после этого слова Лагорлин усмехнулся и продолжал: – Демона?
Слова давались с трудом, и боль в ранах от них как будто еще усилилась.
– Нет, – ответил вастак. – Я слишком стар, чтобы бояться. И давно верю только тому, что вижу.
– И что ты видишь? – полюбопытствовал Лагорлин.
– Мальчишку, – спокойно сказал вастак.
Лагорлин невольно рассмеялся. И тут же задохнулся от боли, пожалуй, этот смех мог бы стоить ему жизни.
– Ну что ж ты так, – вздохнул человек, и снова принялся поить Лагорлина, на этот раз травяным настоем.
Вскоре боль немного отступила.
– Я жил до Солнца и Луны, – сказал тогда Лагорлин.
Но на вастака это не произвело особого впечатления.
– Мне девяносто пятый год, – сказал он. – Ты долго еще не станешь настолько стар. Я давно разучился бояться и дорожить своей жизнью, как когда-то в молодости, я многое узнал и понял, и меня покинуло любопытство, что заставляет мир казаться интересней, и любовь, что делает его прекрасным, даже ненависти, которая помогает цепляться за жизнь, когда не остается ничего лучше, я теперь не умею испытывать. Настало время уходить. Совсем скоро я усну и не проснусь больше. И может быть, тогда увижу то, что опять сделает мою душу молодой и живой, как прежде. Или больше, чем прежде. Кто знает, вдруг я даже увижу Того, о котором вы так много рассказывали людям, пришедшим сюда раньше нас, и так мало – нам.
Лагорлин не мог взять в толк, о чем говорит вастак. От настойки или от слабости его опять тянуло на Дорогу Грез. Мысли двигались ужасающе медленно. Рассказывали? Много? Мало? О чем рассказывали? Кому? Когда? Лагорлин старался понять все это, но у него не выходило. И уже когда он почти поддался сну, вдруг настал миг удивительной ясности.
Ведь и в самом деле, аданам, поселившимся на юге и в Хитлуме, тамошние нолдор пересказывали древние предания об Илуватаре. А с вастаками делились по большей части воинским мастерством. Время для легенд было уж больно неподходящим да и место тоже.
– Прости, – прошептал Лагорлин, прежде чем окончательно заснуть.
Потянулись дни исцеления. Лагорлин и Чанбад – так звали старого вастака – говорили мало. В основном, вастак пересказывал эльфу слухи о том, что творится в округе. Но вот тело Лагорлина. окрепло достаточно, чтобы он мог вновь пуститься в дорогу. И он сказал:
– Еще раз благодарю тебя за все, Чанбад. Мне нечего подарить тебе на прощание, но, может, я могу сделать для тебя что-нибудь прямо сейчас?
– Да, – ответил человек. – Если тебе не трудно, огненноглазый, побудь со мной, пока я не засну. Мне не хотелось бы быть одному в такой момент.
При этой просьбе глаза Лагорлина расширились от удивления, но когда он понял, о каком сне говорит старик, то они расширились даже еще больше.
– Ты собираешься...уснуть... прямо сейчас? – спросил Лагорлин.
– Да, – спокойно сказал старик. – Я почувствовал, что пора, еще много дней назад. Но тогда я нашел тебя. И ты занял мою постель, – он усмехнулся, но тут же снова стал серьезным. – Теперь время точно настало.
– Но почему я? – удивился Лагорлин. – Разве у тебя нет родных, друзей из твоего народа?
– Родные и друзья давно опередили меня на этом пути, – ответил человек. – А если мои ученики и прочие из моего народа прознают, что творится, то скажут: "Не уходи, Чанбад! Останься с нами! Как мы без тебя! Ты самый опытный и искусный лекарь! Мы так привыкли к тебе, словно ты был всегда! Нет, не уходи!" Они станут плакать, потом разозлятся и примутся ругать меня, а потом снова заплачут. Не хочу. У меня мочи нет выдержать это. Так ты останешься?
– Да, – решил Лагорлин. – Останусь.
– Хорошо, – улыбнулся Чанбад.
Тут же он лег на постель, которую все эти дни занимал Лагорлин, и закрыл глаза.
Лагорлин сел на пол рядом с ним, и сидел до тех пор, пока грудь старика не перестала едва заметно вздыматься.
– Счастливой дороги тебе, Чанбад, куда бы ты ни шел, – сказал он тогда и в предрассветном сумраке тихо покинул кочевье народа Бора.

Эпилог

1702 год Второй Эпохи, Имладрис

– Ты отправляешься в Серые Гавани? – недоверчиво переспросил Даэрлас.
– Да, – подтвердил Лагорлин. Он хотел бы избежать этого разговора, но от молодого настырного нандо было не так-то легко ускользнуть. Да и не мог он, по совести, покинуть своего последнего ученика, не предупредив его и не попрощавшись.
– Но почему сейчас? – поразился Даэрлас. – Ведь война окончена. Я знаю, тебя печалит, что нет больше твоего Эрегиона. Но посмотри на Имладрис, день за днем он наполняется жизнью, становится все краше. Ты мог бы еще быть счастлив здесь.
– Нет, – покачал головой старший эльда. – Я забыл, что значит чувствовать себя счастливым, даже горе мое давно притупилось. Все чувства поблекли. Я сделался теперь слишком спокоен, чтобы жить. Этого тягостного спокойствия мне не сбросить здесь, в Смертных Землях. Быть может дома, в краю моей юности, дух мой обретет новые силы, и мир не будет мне в тягость, и я не буду в тягость миру.
– Я не понимаю тебя, – с горечью признался Даэрлас и добавил просительно: – Пожалуйста, не уходи. Без тебя этот мир не будет прежним.
– Прости, я не могу остаться, – сказал Лагорлин со вздохом.
В глазах Даэрласа заблестели слезы, он отвернулся и зажмурился на мгновение, удерживая их. Потом снова посмотрел на Лагорлина, и на этот раз во взгляде его сверкнул гнев.
– Как ты можешь быть таким слабым! Как можешь взять и просто сдаться! – крикнул он.
Лагорлин в ответ лишь грустно улыбнулся и прошептал:
– Да, все так, как он меня и предупреждал.
– Кто – он? – озадаченно спросил Даэрлас.
– Один человек очень давно рассказал мне, что прощаться с учениками – тяжелое занятие, – объяснил Лагорлин. – Он говорил мне и о других вещах, но в то время я мало понимал его, не больше, чем ты понимаешь меня сейчас. Я был тогда еще слишком молод. А теперь я чувствую себя слишком старым, словно прожил не одно, а целых два столетия по счету смертных Первой Эпохи. Не думаю, что я могу выдержать это намного дольше.
– Тогда можно хоть проводить тебя до Митлонда? – спросил Даэрлас.
– Я буду рад, – чистосердечно ответил Лагорлин. – Такое путешествие нелегко предпринимать в одиночку.

@темы: люди, мои фанфики, новые персонажи, Сильмариллион, нолдор

---

Музыкальный флэшмоб

Давным-давно (аж 23 апреля)  f-lempi осалила меня музыкальным флэшмобом, но я этот факт честно прошляпила, так что спасибо  Б.Сокрова за то, что она мне об этом сказала))) Исправляюсь.

Суть в том, чтобы выбрать 7 самых самых нравящихся на данный момент песен и назвать следующих участников флэшмоба.



На самом деле, я сейчас легко могла бы заполнить все позиции песнями о Великой Отечественной, они и всегда меня очень трогают, а в майские дни особенно. Но это, кажется, все-таки не то, что подразумевает флэшмоб, поэтому песня военных лет будет только одна.

1. Собственно одна песня.


Прослушать или скачать Клавдия Шульженко Давай Закурим бесплатно на Простоплеер

2. От этой песни мне всегда грустно и светло. И если говорить о Толкин-фандоме, то почему-то она у меня с Фингоном ассоциируется, хотя нельзя сказать, что прямо все так уж сильно подходит.


Прослушать или скачать Михаил Щербаков Болеро-1 бесплатно на Простоплеер

3. Здесь должна была быть песня Владимира Назарова "Шарманка", но я ее не нашла на Простоплеере, поэтому будет другая, которая мне тоже очень нравится.


Прослушать или скачать Людмила Смеpкович Чеканщик Слов бесплатно на Простоплеер

4. На четвертое место я хотела разместить какую-нибудь песню по Толкин-фандому, красивую и редкую. Но не так легко найти песню, которая одновременно была бы редкой и висела на Простоплеере... "Плач по Древам" Флер я не нашла. И "Мой Валинор" Алеантарэ тоже И "Танцы эльфов" Натальи Афанасьевой также не обнаружились. Можно было бы еще продолжать в том же духе, но это не сильно помогло бы заполнить флэшмоб...

Так что тут будет песня не особенно редкая, зато про возвращение в Валинор


Прослушать или скачать Теленис Мой друг бесплатно на Простоплеер

5. Песня, которая напоминает о возможности победить свои страхи. Хотя мне быть дрессировщиком, во всех смыслах, похоже, не светит)


Прослушать или скачать Михаил Боярский Дрессировщик бесплатно на Простоплеер

Напоследок две самые жизнеутверждающие песни, которые я могу вспомнить. Обе из кинофильмов.

6. Из кинофильма "Джентельмены удачи"


Прослушать или скачать Лариса Мондрус Проснись и пой бесплатно на Простоплеер

7. Из кинофильма "Карнавал"


Прослушать или скачать Спасибо,жизнь бесплатно на Простоплеер


Похоже, пока я тормозила, все вокруг уже прошли флэшмоб или, по крайней мере, были кем-то осалены. Но если вдруг вы случайно остались в стороне от этой штуки и вам это не нравится, берите на здоровье!

---

Опросник про ник

Утащила у  Б.Сокрова. Похоже, я пристрастилась к флэшмобам, ох, зря я это)))

1. Ник: vinyawende

2. Транскрипция (если есть) и произношение: Виньявендэ (А может, и не правильно, я сама не знаю точно...)

3. Откуда ник "родом": имя на квэнья составлено из двух слов. Vinya, если верить имеющемуся у меня словарю, может значить и "новый", и "вечер", мне оба варианта нравятся, первый просто так, а второй потому, что вечер - мое любимое время суток, когда все дела за день уже сделаны и можно посвятить немного времени чему-то хорошему и приятному, ну, или работать-работать-работать... если начать вечером, можно успеть как раз к утру выполнить все, что нужно было переделать за месяц). Ну а wende, если верить все тому же словарю, означает "дева" и является одним из типичных элементов квэнийских женских имен.

4. Что вам в нем нравится: просто приятное имя.

5. Что нет: он слишком явно связан с Толкин-фандомом, я больше люблю нейтральные ники, и до этого у меня все были нейтральные, а этот взяла, не подумав, и как-то прикипела к нему.

6. Давно ли он у вас: с 11 января 2013 года, я тогда решила поучаствовать в первой Битве Пяти Воинств, придумала себе этот ник, а потом создала для него профиль. До этого у меня был другой профиль на дайри, но с появлением этого я его забросила, а потом и удалила.

7. Будете ли менять: как-то хотела, но не нашла подходящего варианта да и корова моя, хозяйство, запасы на зиму фики я под этим ником писала (и много писала, на двух-то БПВ), адрес днева поменять нельзя... В общем, нет, наверное, не собираюсь.

8. Часто ли вообще меняете ники: одно время шесть лет не меняла, была Кариной Кларк, а потом узнала, что мой ник совпадает с переводом на русский имени какой-то неизвестной мне актрисы, и решила поменять. Стала Большой Синицей, но ненадолго, всего на несколько месяцев, потом уже стала vinyawende. От всех трех ников у меня на дайри были профили, а от Карины и дневник, в котором я, правда, практически не делала записей. Сейчас все лишние профили давно удалены, остался только этот.

9. Какой был самый любимый из прошлых (если был): оба нравились, но разонравились.

10. Чей ник из знакомых вам нравится больше всего: все хорошие

Передаю

Берите, если не лень

@темы: флэшмоб, мой ник

---

Флэшмоб на написание текстов

АПД от 23 апреля 2014 года: ВСЕ ЗАЯВКИ ИСПОЛНЕНЫ! В честь этого нажимаю на кнопочку "Сделать запись новой" и ставлю код для Обзоров

Обзорам

vinyawende завершает флэшмоб на написание текстов исполнением всех заявок (7 из 12 по Сильмариллиону)


Обычно не делаю флэшмобы, но увидела в ленте Избранного этот и не смогла пройти мимо. То есть, уже почти прошла, а потом раз и не смогла все равно

В общем, правила такие: вы называете в комментариях персонажа из знакомого мне канона и тему из приведенного ниже списка, я добавляю к вашему персонажу еще кого-то и пишу про них двоих текст на выбранную вами тему. Объем текста до 1000 слов.

Каноны, по которым можно заказывать: Сильмариллион, ГП, ЛоГГ.

Темы:

1) Кошмар: Я напишу о своем персонаже, который видит вашего в кошмаре, или наоборот.
2) Поцелуй: Я напишу, как наши персонажи целуются, это может быть невинно или страстно.
3) Травма: Я напишу, как ваш или мой персонаж переживает какую-либо травму.
4) Убийство: Я напишу, как мой персонаж убивает вашего, или наоборот.
5) Дом: Я напишу, как наши персонажи живут вместе.
6) Праздник: Я напишу, как наши персонажи вместе встречают праздник.
7) Розыгрыш: Я напишу, как наши персонажи разыгрывают друг друга.
8) Шрамы: Я напишу, как мой персонаж трогает шрамы вашего, или наоборот.
9) Рисование: Я напишу, как ваш персонаж рисует моего, или наоборот.
10) Тепло: Я напишу, как согреваются наши персонажи.
11) Утешение: Я напишу, как мой персонаж комфортит вашего, или наоборот.
12) Выпивка: Я напишу, как наши персонажи вместе пьют.
13) Игра: Я напишу, как наши персонажи вместе во что-то играют.
14) Любовь: Я напишу, как у наших персонажей начинается роман.
15) Смерть: Я напишу, как мой персонаж оплакивает вашего, или наоборот.
16) Ненависть: Я напишу, как наши персонажи ненавидят друг друга.
17) Соблазнение: Я напишу о том, как мой персонаж пытается соблазнить вашего, или наоборот.
18) Старость: Я напишу, как наши персонажи вместе стареют.
19) Песня: Я напишу, как наши персонажи вместе поют или играют на музыкальных инструментах.
20) Ребенок: Я напишу, как наши персонажи вместе растят ребенка.
21) Стихи: Я напишу, как мой персонаж читает вашему стихи, или наоборот.
22) Безумие: Я напишу о своем персонаже, как о пациенте психлечебницы, а о вашем, как о докторе, или наоборот.

ИСПОЛНЕНИЯ:

Дисклаймер общий: все произведения и персонажи принадлежат их авторам и правообладателям, автор фиков материальной прибыли не извлекает.

Для  Narwen Elenrel по теме Розыгрыш

Фандом: Сильмариллион
Название:Отменный улов
Герои: Тингол и... Ольвэ
Категория: джен
Рейтинг: G (0+)
Саммари: В Валиноре после возвращения Тингола из Мандоса братья решили сходить на рыбалку.

789 слов

Для  naurtinniell по теме Выпивка

Фандом: ЛоГГ
Название: Бокал сухого красного
Герои: Оберштайн и... Бруно Сильверберг
Категория: джен
Рейтинг: PG-13 (12+)
Саммари: Оберштайн и Сильверберг перед приемом в честь возвращение на Феззан адмиралов Валена и Лютца.

476 слов

Для  Б.Сокрова по теме Соблазнение

Фандом: Сильмариллион
Название: Сказка о том, как Намо Мандосу повезло, а майя Майрону нет
Герои: Мандос и... Мелькор
Категория: джен
Рейтинг: PG (6+)
Саммари: СОБЛАЗНИТЬ соблазню, соблазнишь, сов. (к соблазнять), кого-что. 1. Ввести в соблазн, прельстить. Соблазнить кого-н. выгодами новой службы. (Из толкового словаря).

668 слов

Для  С. Кралов по теме Выпивка

Фандом: Гарри Поттер
Название: Собутыльники
Герои: Гриндевальд и... чародей (из "Сказок барда Бидля"
Категория: джен
Рейтинг: R
Саммари: с кем только ни приходится пить Геллерту Гриндевальду... или все-таки не приходится?

192 слова

Для  Гэленнар по теме Тепло

Фандом: ЛоГГ
Название: Ради долгого мира
Герои: Шенкопф и... Ян Вэнли
Категория: джен
Рейтинг: PG (6+)
Саммари:Холод. Тепло. Холод. Тепло, тепло и еще раз тепло. А кроме того захват Изерлона и прочие мелочи.

714 слов

Для  f-lempi по теме Ненависть

Фандом: Сильмариллион
Название: Особенная ненависть
Герои: Маглор и... Мелькор
Категория: джен
Рейтинг: PG-13 (12+)
Саммари: Всех эльфов ненавидел Мелькор, но Макалаурэ, сына Феанаро, особенно.

601 слово

Для  Snow_berry по теме Песня

Фандом: Сильмариллион
Название: Друг мой
Герои: Манвэ и... Ингвэ
Категория: джен
Рейтинг:G (0+)
Саммари: О дружбе и взаимопонимании.

653 слова

Для  Gildoriel по теме Старость

Фандом: Сильмариллион
Название: Предназначение героя
Герои: Берен и... Лютиэн
Категория: гет
Рейтинг: PG-13 (12+)
Саммари: О героях и фантазиях.

421 слово

Для [J]Berthelien[/J] по теме Поцелуй

Фандом: Сильмариллион
Название: Пока разгорается Лаурелин
Герои: Индис и... Финвэ
Категория: гет
Рейтинг: PG-13 (12+)
Саммари: Просто поцелуй, не первый и не последний, один из многих. И все-таки не совсем обычный.

634 слова

Для  N.F.Edennil по теме Убийство

Фандом: Сильмариллион
Название:Последний удар
Герои: Галадриэль и... Саурон
Категория: джен, но присутствует пейринг Галадриэль/Келеборн
Рейтинг: PG-13 (12+)
Саммари: Саурон нанес Галадриэли много душевных ран, еще одной она точно не выдержит.

680 слов

Флэшмоб был уже закончен, но тут пришел человек, для которого я просто не могла не написать что-нибудь по ЛоГГу. Так что еще парочка текстов.


Для  NikaDimm по теме Старость

Фандом: ЛоГГ
Название:Зарастающий сад
Герои: Кирхайс и... Аннарозе
Категория: гет
Жанр: АУ, романс
Рейтинг: PG (6+)
Саммари: Летний вечер четы Кирхайсов, много-много лет спустя.

352 слова

Для  NikaDimm по теме Рисунок

Фандом: ЛоГГ
Название:Синий треугольник
Герои: Ройенталь и... Феликс
Категория: джен
Рейтинг: G (0+)
Жанр: АУ, флафф
Саммари: Палка, палка, огуречик, Вот и вышел человечек (с).
Примечание: Я думаю, что Феликса, если б он жил со своими родителями, не звали бы Феликсом, но тут он все-таки Феликс, просто чтобы не запутывать никого.

401 слово

запись создана: 25.03.2014 в 23:27

@темы: ГП, флэшмоб, Галадриэль, Манвэ, Тингол, Берен, Намо, Лютиен, Индис, синдар, Маглор, Ольвэ, Финвэ, мои фанфики, телери, ваниар, валар, Ингвэ, Финвэ/Индис, Сильмариллион, ЛоГГ, Мелькор, нолдор

---

Про Нолофинвэ

Код для Обзоров

vinyawende неожиданно замечает слона, что о Нолофинвэ слишком мало пишут

Да-да, я обещала, больше никаких постов, кроме фиков, но с новыми фиками у меня пока не очень-то складывается (опять!), а удержаться просто нет никаких сил, потому что я неожиданно увидела... слона! В смысле, фандомного слона, причем этот слон есть и в английском толкинфандоме тоже, хотя обычно английский фандом отличается от нашего большим разнообразием персонажей и тем. Ну и конечно, там, как и у нас, довольно много пишут о потомках Финвэ. И я всегда считала, что уж этим-то персонажам внимания и любви достается очень много. Правда, у нас не очень любят Арафинвэ, но его зато в англофандоме любят, это утешает
А тут я внезапно подумала, что для полного счастья полноты картины, чего-то не хватает. И поняла, ни у нас, ни там нет ни одного фика, где центральным персонажем был бы Нолофинвэ. Я имею в виду большой, продуманный фик, где в фокусе рассмотрения был бы Нолофинвэ, не только как сын своего отца и брат своего старшего брата, но как личность, как муж и отец, глава своей собственной семьи, как тот, кто заслужил любовь, уважение и преданность большей части народа нолдор.
Нельзя сказать, что про него совсем не пишут, но обычно он или дерется с Морготом, или переходит Хэлкараксэ, или рефлексирует об отношениях с Феанаро и отцом, или делает еще что-то, но часто не в характере и в формате не длиннее мини. Еще бывает, ему перепадает внимания, если он оказывается второстепенным персонажем в каком-то масштабном сюжете, например, о спасении Маэдроса или еще о чем-то, плотно связанным с Первым Домом. Но там раскрытие образа Нолофинвэ часто оказывается весьма своеобразным: он получается холодным, отстраненным, слишком жестким, иногда даже по отношению к собственным детям. Все это, по-моему, несправедливо. Не говоря уже о том, что противоречит канону. Ведь там сказано, что Нолофинвэ нолдор любили больше, чем Феанаро, а вряд ли это было бы возможно, если б он был ледяной глыбой с вечно острыми краями.
Да, Нолофинвэ не такой горячий, как Феанаро, но это не значит, что он холоден. Не все то лед, что холоднее +5000 градусов, на самом деле.
В общем, обидно как-то за персонажа. Но я сама о нем вряд ли что-то напишу, тут, кажется, макси надо, а макси надо писать годами, а мне и так есть, что писать годами

@темы: рассуждения, Финголфин

---

Про канон, хэдканон и АУ

Вообще-то я давно, еще до прихода в Толкин-фандом, наелась дискуссий по самое не могу, поэтому здесь долгое время была счастлива просто наблюдать, писать фанфики (чего я раньше, наоборот, практически не делала по разным причинам) и лезть куда-то только уж в самом крайнем случае. Большая часть моих появлений в чужих обсуждениях начитается с фразы "извините, не удержалась"... В последнее время я как-то и читать, и писать в дискуссиях стала больше, соскучилась, наверное. Но мне быстро опять надоело. Так что вот сейчас донабираю этот пост и опять никаких дискуссий, только фики, и то если пойдут.

Я употребила в заголовке слово «хэдканон», потому что в Толкин-фандоме оно распространено и так сразу понятно будет, о чем я говорю, но вообще мне более уместным кажется слово «фанон» для обозначения того же самого, то есть представлений читателя, которые он считает непротиворечащими канону, но для которых в каноне нет явного основания. «Фанон», на мой взгляд, хорош именно тем, что четко отделяет придумки читателя от того, что написал собственно автор оригинального произведения - от канона.

При этом я вовсе не думаю, что канон - священная корова и отступать от него в чем-либо нельзя. Можно, разумеется. Но автор текста с которого все пошло, на мой взгляд, заслуживает все-таки немного уважения за свои труды, и отделение придуманного им от последующих читательских фантазий - это и есть проявление того самого уважения. А развлекаться в свое удовольствие оно никак не помешает.

Но эти несколько строк имени леди Очевидности, собственно, не то, ради чего я вообще решила написать пост. Тут все более-менее понятно. Вот что непонятно, так это как люди умудряются уже прямое АУ объявить своим фаноном? На всякий случай, поясню, что АУ - это изменение любого факта прямо прописанного в каноне. В нем, как и в личном фаноне, нет ничего плохого, но это разные вещи. Фанон не противоречит канону, хотя и не подтверждается им. АУ - явно противоречит. И очень странно читать дискуссии, где кто-то, после того как оппонент предъявит опровергающую его мнение цитату из канона, вдруг говорит: "Это битва хэдканонов, это бессмысленно".

АПД: На самом деле, удивительно видеть АУ в дискуссиях, когда "ничто не предвещает" и друг раз, потому что обычно АУ встречается все-таки в фиках и о нем предупреждают заранее, и даже называют место АУ-развилки. Но в Толкин-фандоме своя специфика. И не только по части АУ, по части ООСа (немотивированного изменения прописанных в каноне характеров героев) то же. В смысле, ООС тоже широко применяется везде: и в фиках, и в дискуссиях, и о нем уж совсем никак не предупреждают, на том основании, что сведений о характерах героев в каноне мало. Но не настолько же мало, в конце концов.

Вот, теперь я точно сказала все, что хотела.

Стало легче, но это ненадолго, утром я пожалею, что вообще это написала, поэтому вешаю сейчас, пока не утро.

@темы: рассуждения

---

Сад госпожи Индис, фанфик(новый!), джен, драма

"Новый", в смысле, до сегодняшнего дня нигде не выкладывался вообще. Первый раз такое в моем дайри! Все предыдущие тексты до этого побывали либо на каком-нибудь фесте, либо на одной из БПВ.

На самом деле, этот текст тоже писался на БПВ-2, на третий этап – "Нежданный гость", этому он и обязан своим началом, хотя про Арафинвэ и Индис в этот период я давно собиралась написать. Ну, а когда написала, оказалось, что Арафинвэ до ВГ в число вернувшихся не входит, потому что, для того чтобы вернуться, неплохо было бы сперва уйти. Я немного расстроилась, что подвожу команду, даже хотела быстро написать что-нибудь другое, но в итоге и без меня набрался максимум текстов на этап. Так что команда не пострадала, а я еще и выиграла, потому что у меня оказался на руках готовый текст, на который до этого я долго не могла раскачаться

Этот фик опять же связан с фиком "Конец света", который я уже упомянала в связи с "Настоящей сказкой". Тут, кстати, связь гораздо более четкая: Индис та же самая, и биография у нее та же самая, то есть все то, о чем Индис вспоминает в "Конце света", произошло и в прошлом Индис из "Сада", ну а сам сюжет "Конца света" еще впереди, конечно, хотя вообще-то он почти что АУ, и я, когда писала, даже не думала, что за него потом столько всего зацепится.

Но "Сад госпожи Индис" можно читать и сам по себе, тем более, что в нем совсем новые подробности об отношениях Финвэ и Индис, слегка внезапные для меня самой, но как-то вот так легло.

Еще там есть совсем немного про ваниар и лагерь в Калакирье. Честное слово, я не добавляла это сейчас, все так и было написано с самого начала, больше месяца назад.

На этом заканчиваю с лирическими отступлениями, а то их и так уже слишком много.

Название: Сад госпожи Индис
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Арафинвэ, Индис, упоминаются Эарвен, Финвэ, Ингвэ и другие.
Рейтинг: PG (6+)
Жанр: драма
Размер: мини, 1627 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Валинор, начало Первой Эпохи, Арафинвэ навещает Индис.
Примечание: нестандартные сокращения имен: Нолофинвэ – Нольо, Арафинвэ – Арфьо.

Была это занятная семейная традиция, игра или судьба, Арафинвэ не задумывался. Так просто было. Давно, с тех самых пор, как обзавелся собственным домом, он никогда ни вестником, ни мыслью не предупреждал родителей, что собирается их навестить. Вернее, сначала пытался предупреждать, но каждый раз невольно являлся раньше или позже условленного, а то и не приходил вовсе. Так что вскоре само собою сложилось, что о своем приходе он заранее не говорил.
Во дворце, конечно, всегда были ему рады, отец посмеивался:
– Нежданный гость лучше жданных двух.
Мать качала головой – Арафинвэ подозревал, что она-то как раз всегда заранее знает, когда он явится – но шутку поддерживала:
– Желанный гость без слова идет.
И каждый раз они смеялись все вместе. Потом отец покинул свой дом, и беззаботного смеха не стало, лишь грустную улыбку разделяли они с матерью в память о счастливых временах.
А теперь, когда отца больше не было и даже память о счастье осталась слишком далеко позади, Арафинвэ все так же без предупреждения шел проведать мать, которая жила уже совсем в другом доме, не в Тирионе, а на склоне горы Таникветиль. Шел и гадал, хватит ли у него сил и на этот раз улыбнуться.
Индис он заметил еще издали: тонкий темный силуэт в тени яблоневых деревьев. Золотые волосы скрыты траурным покрывалом, ни драгоценных украшений, которые во множестве дарили ей когда-то муж, дети и внуки, ни расписного ваниарского шелка, который она любила носить в прежние времена. Словно тень утренних сумерек, задержавшаяся слишком надолго. Тень, готовая в любой момент ускользнуть.
Сердце кольнуло болью. Мама. Арафинвэ остановился, вздохнул глубоко, восстанавливая привычное и, в последнее время, все более тягостное внешнее спокойствие и старясь, в самом деле, унять волнение.
Все-таки она здесь, не тень среди теней, а она настоящая. Мама. Та, о ком Нольо в особенно тяжелую минуту сказал: "Перед матушкой безумие нашей жизни отступает. Жаль, я не могу всю вечность мира провести, положив голову ей на колени". Слышала бы это Индис, непременно ответила бы, что такое употребление вечности наскучит Нолофинвэ не позже исхода второго часа. Но Индис этих слов не слышала. А Арафинвэ тогда до конца не понял. Конечно, он любил мать, знал, как одно ее присутствие радует сердце и как сильно брат нуждается в ее поддержке. Сильно, как никогда, даже в детстве, не нуждался сам Арафинвэ с его счастливым, по общему мнению, характером. Знал, но вполне понять не мог.
Зато теперь все так ясно, что нечем хоть немного притупить боль от этой ясности. Арафинвэ невесело усмехнулся. И в этот момент Индис обернулась и воскликнула:
– Арфьо! Дорогой мой!
Она подбежала к сыну, обняла. И он обнял ее в ответ почти с опаской – такой хрупкой она казалась.
Некоторое время они стояли неподвижно. Она гладила его по волосам, шепча что-то ласково-неразборчивое, он, прикрыв глаза, не думал ни о чем. Потом Индис снова села на траву и мягко усадила рядом с собой Арафинвэ. Это было хорошо, потому что на него вдруг накатила волна удивительной слабости, которой невозможно было противостоять. Так бывает, когда долго несешь тяжелый груз, а потом вдруг избавляешься от него, и кажется, что теперь шагу сделать не сможешь.
Несколько мгновений Арафинвэ молчал, пытаясь свыкнуться с этим ощущением, потом, наконец, сказал:
– Должно быть, сестрица снова на меня сердится, я давно не был у вас.
– Финдис все понимает, – тут же ответила Индис. И поймав его недоверчивый взгляд, добавила: – Правда, понимает. Даже если по ее речам этого не скажешь.
Они оба слабо улыбнулись.
– А ты... – начал Арафинвэ.
– Я тоже все понимаю, – заверила Индис. – И хотя скучаю по тебе и вижу, как ты устал, я не стану пенять, что ты редко бываешь у нас. Ты король, мой дорогой, и прежде всего должен думать о нуждах своего народа.
– Да, – согласился Арафинвэ странно ровным тоном и тут же добавил с тоской: – Мама, как мне не хватает твоего присутствия в минуты сомнений.
– Ты прекрасно справляешься без меня, – возразила Индис. – Вести о твоих делах появляются в наших краях чаще, чем ты.
– Но ты ведь не отказывалась помогать Нолофинвэ, когда ему приходилось быть королем, – заметил Арафинвэ.
– Не отказывалась, – признала Индис. – Но тогда мы все надеялись, что это не продлится долго. А теперь...
– Теперь надеяться не на что, – снова без всякого выражения произнес Арафинвэ.
– Надеяться можно на разное, – не согласилась Индис. – Я, например, надеюсь, что твой брат, где бы он ни был, не очень обижен на меня за то, что я помогала ему раньше. Или что не в силах помочь сейчас.
Она замолчала, глядя вдаль. Арафинвэ тоже молчал. Что он мог сказать ей? Что ни один из них никогда не терял разум настолько, чтобы думать, будто она отправится с ними в Эндорэ? Что она и без того подошла к краю смерти чересчур близко? К счастью, по крайней мере, этого ни Нолофинвэ, ни другие не могли знать. Арафинвэ тоже не знал, пока не вернулся. Что он мог сказать ей такого, чего бы она сама не понимала слишком хорошо?
– Надеяться можно на разное, – повторила Индис. – Одной надеждой вне разума может жить женщина, которая затворилась ото всех в своем доме и в своем саду. Но для правителя только лишь надежды мало. Большая сила нужна, чтобы вести свой народ через испытания. И у тебя она есть.
– Я просто должен привыкнуть быть один, – произнес Арафинвэ, не отвечая на слова матери. Вряд ли стоило лишний раз говорить о том, что она, как, похоже, все вокруг, уверена в его силах куда больше, чем он сам.
– Ты не один, с тобой Эарвен, – напомнила Индис.
– Эарвен, – эхом отозвался Арафинвэ. – Да, у меня есть Эарвен. Я до сих пор не могу до конца поверить, что она все еще рядом. Но ее присутствие – и так уже больше, чем я вправе был ожидать. Несправедливо к тому же принуждать ее разделить со мной все тяготы.
– Принуждать? – удивилась Индис. – А разве не для этого она осталась?
– Я не могу так, – признался Арафинвэ. – Я чувствую себя виноватым, боюсь причинить ей еще больше боли и поэтому отдаляюсь от нее. Чувствую, что напрасно так поступаю, стараюсь не показать этого и отдаляюсь еще сильнее. Я не...
– Как же ты похож на своего отца! – вдруг прервала его Индис. – Невозможно похож! Сначала его терзали тоска и одиночество, и этому горю я смогла помочь. Мы были счастливы. Очень счастливы. Но потом явилось чувство вины. Вины за то или другое, перед одним или другим. И за то, что он чувствует вину слишком часто. И за то, что слишком часто не чувствует. За то, что стремится скрыть все это. За то, что не выходит скрывать, – Индис глубоко вздохнула и продолжала: – Годами такие метания подтачивали его волю и лишали мудрости. Я и тут пыталась помогать, у меня даже получалось. Иногда. Но ничьи силы не безграничны. И однажды, потеряв терпение, я сказала, что, по крайней мере, передо мной он может не считать себя виноватым ни в чем и делать, что пожелает. А он решил, что я не люблю его больше. Не знаю, откроется ли ему правда хоть когда-нибудь. Хотя, быть может, теперь она стала бы для него больнее заблуждения.
Арафинвэ слушал молча. Никогда мать не рассказывала ему и, как он подозревал, никому из своих детей, как тяжело ей приходилось в последнее время жизни с отцом и после, вдали от него. Они, конечно, догадывались о многом, но она всегда казалась спокойной и сильной, готовой поддержать и утешить, а не нуждающейся в поддержке и утешении. Теперь же он не знал, как утешать ее. А отец... при одной мысли сердце болезненно сжалось.
Индис словно очнулась, тряхнула головой и сказала:
– Но речь не о нас с отцом. В нашей судьбе не осталось ничего, на что мы могли бы повлиять. А вот свою судьбу и судьбу Эарвен ты творишь прямо сейчас. Не поступай слишком жестоко с вами обоими. Пожалуйста.
В ответ Арафинвэ мог только кивнуть. А Индис после паузы продолжала другим, гораздо более легким тоном:
– Я слышала, строительство укреплений в Калакирье окончено?
– Да, недавно, – ответил Арафинвэ, принимая новую тему разговора. – Туда уже отправились те отряды, которым по жребию выпало быть первыми. И отряды ваниар тоже. Честно говоря, пока я не увидел их, идущих по дороге скорым маршем, меня не оставляла мысль, что вся идея с военным лагерем – лишь проявление жалости владык. Чтобы нам казалось, будто у нас есть цель. Трудно поверить, что когда-нибудь войско Врага в самом деле вторгнется сюда. Это слишком жутко и нелепо.
– Никому и в голову не приходило, что свет Древ угаснет, – сказала Индис. – А теперь мы привыкаем к Новым Светилам. Но если Враг и не явится в Валинор, войско еще понадобится, чтобы однажды дать ему бой в Эндорэ.
– Так говорят Валар? – спросил Арафинвэ.
– Так сказал Ингвэ, – ответила Индис.
– Кому? – поразился Арафинвэ.
– Ингвэ всем говорит одно и то же, – спокойно отозвалась Индис. – Ты не навестил его?
– Нет, еще нет, – теперь голос Арафинвэ опять был ровным, но так, как бывает у того, кто сдерживает волнение.
– Навести, – посоветовала Индис. – Он, наверняка, скажет и тебе.
– Странно, что до сих пор не сказал, – ответил Арафинвэ. – Это ведь не пустяк.
– Конечно, – ответила Индис. – Но Ингвэ, вероятно, не счел возможным отвлекать тебя от более насущных дел. Впереди долгий срок ожидания, и сейчас дни или месяцы ничего не решают. Может быть, мы устанем считать новые краткие столетия, прежде чем придет время битвы.
– Это тоже говорит Ингвэ? О времени? – спросил Арафинвэ.
– Нет, это Валар, – ответила Индис.
– И как мы узнаем, что уже пора?
– Увидим, – просто сказала Индис.
– Ты так веришь в предчувствия дяди? – спросил Арафинвэ и пристально поглядел в лицо матери.
– Чутье Ингвэ обманывает его очень редко, – ответила Индис и с улыбкой уточнила: – Я не помню ни одного такого случая. Но речь не только о нем. То же чувствуют и другие.
– А я не чувствую ничего, – сказал Арафинвэ. – Может быть, потому что я уходил, может быть, из-за того, как я уходил. Но теперь я ничего не чувствую. И никто из нолдор, насколько мне известно.
– Ты просто устал, – мягко возразила Индис. – Отдохни, а после поговори с Ингвэ. И если даже тебе не будет никакого знака, постарайся поверить. Возможно, такова судьба.
– Если король не может разделить со своим народом знание, он должен разделить неведение и веру, – задумчиво произнес Арафинвэ. – Да, возможно, такова судьба.

@темы: Индис, мои фанфики, Арафинвэ, ваниар, Финвэ/Индис, Сильмариллион, нолдор