О жене Карантира и о самом Карантире

Известно, что Карантир, по черновикам Толкина, был женат. И собственно этим сведения о его жене исчерпываются. Кто она и какая, каждый читатель волен решать в меру своего разумения. Чаще всего мне попадались вариации с женщинами из нолдор. Вариации, в смысле, кто она была, чем занималась, познакомились и поженились они в Амане или уже в Эндорэ, и, если в Амане, то последовала она за ним в Исход или нет... Ну, в общем, версий много.

А некоторое время назад мне попалась версия, что он был женат на деве из лайквэнди. Сначала она мне с непривычки показалась странной. Но теперь я просто не могу от нее избавиться. Ведь действительно, по канону, когда все было потеряно, народ Карантира смешался с лайквэнди, так что возможность познакомиться с этими своеобразными эльфами поближе и даже полюбить одну из них, у Карантира была.

Но это должно было быть непросто для того, кто даже Тингола считал Темным эльфом и не стеснялся заявить об этом на совете. Вероятно, вообще жить среди лайквэнди и менять свое мнение о них (а это неизбежно при близком знакомстве и таком, мягко говоря, невысоком изначальном мнении) Карантиру было нелегко, даже без женитьбы, а уж если с женитьбой, то подавно.

Теперь я мечтаю прочитать об этом. В смысле, о жизни Карантира и его народа среди лайквэнди. Если с пейрингом, то вообще прекрасно, но можно и джен. Однако ничего такого мне и близко не попадалось, ни на русском, ни на английском. Эх.

А написать этот сюжет мне не светит. Я прямо чувствую, что если возьмусь, то, скорее всего, испорчу. Да и некогда. С другой стороны, я уже много раз так говорила, а потом писала, так что, может, это окажется очередной шаманский пост, и текст появится Кто знает)))))

@темы: рассуждения, Карантир, Сильмариллион

---

8 марта!!!

Всех с праздником!

Пусть ваша жизнь будет солнечной и яркой, вне зависимости от времени года и погоды!

Утащила цветок у Б.Сокрова

---

Лейтиан и архетипы волшебной сказки

Обзорам

[L]vinyawende[/L] <a href="http://vinyawende.diary.ru/p208273069.htm">сравнивает</a> героев истории о Берене и Лютиен и архетипы героев волшебных сказок

Мне тут на днях сказали, что Берен вообще не сказочный и не эпический герой, и поэтому он выбивается из общей картины Лейтиан. Это заявление меня, мягко говоря, удивило.

Да к тому же я тут как раз по своей нефандомной надобности углубилась в изучение образов и ходов, характерных для волшебных сказок. Ну, и нет, нет да и вспомню про Лейтиан Так что сегодня, пока время и настроение есть, решила расписать участников событий с точки зрения архетипов героев волшебной сказки, не только Берена, а всех.

Берен оказался в итоге самой классической реализацией своего архетипа. Тингол - тоже чистая классика. Лютиен - почти полностью классика. Финрод и Хуан тоже недалеко ушли от своих архетипов. Келегорм и Куруфин заметно дальше. И дальше всех Даэрон.

Теперь обо всем подробнее)))

Начну, конечно, с Берена)))

Берен. Главный герой.

Классический главный герой. Отправляется в дальний путь, встречает принцессу, влюбляется в нее, заслуживает право жениться на ней, исполняя задачи ее отца.
Любимый частью фандома аргумент "он не сам исполняет, за него все делают Финрод, Лютиен и Хуан" не работает, потому что в рамках волшебной сказки как раз нормально, когда волшебный помощник решает задачи вместо героя. Берену повезло, так сказать, что он вообще участвует, потому что в некоторых сказках волшебный помощник просто говорит "ложись спать/жди меня там-то и там-то, а я пока все исполню", но это не унижает героя, потому что речь идет о явно невыполнимых для него волшебных задачах, а случай показать свою удаль герою выпадает и без этого.
По поводу собственно удали. Берен, фактически, еще до встречи с Лютиен доказал свой героический статус. Это тоже может присутствовать в волшебной сказке. Герой не обязательно начинает свои подвиги, отправляясь в то путешествие, в котором встретит героиню, иногда он уже до этого сильный могучий богатырь или царевич, пригожий и любимый подданными, есть даже формула такая сказочная "про него песни поют, про него сказки говорят, красным девушкам он во сне снится". Это как раз подходит для Берена. Хотя мы не знаем, конечно, снился ли он кому-то во сне до встречи с Лютиен))) Но мог сниться. И по ходу сюжета он подтверждает свой героический статус в те моменты, когда магия не требуется.
То, что Берен спасает Тингола, тоже вполне укладывается в архетип. Бывает, что герой, когда становится мужем царевны, еще спасает царство от напасти, и с этого дня тесть начинает его ценить и любить как родного. Правда, обычно в этой части сюжета герой не умирает.
Но вообще ход "смерть героя и возвращение из мертвых с помощью волшебного помощника", так же довольно традиционен. Только обычно это случается не в конце сказки, а в середине, когда героя предают злые братья или побратимы, крадут у него невесту, а его мертвого оставляют воронам на съедение. В середине Лейтиан, кстати, отголосок этого сюжета также присутствует, когда Куруфин поразил Берена стрелой, а Лютиен и Хуан его спасли, но все-таки Берен тогда не умирает до конца, потому что в мире Арды со смертью и воскрешением все сложнее, чем в собственно волшебной сказке, нельзя просто взять мертвую и живую воду и сделать все как было. Так что подлинные смерть и воскрешение остаются на финал. А в столкновении с Келегормом и Куруфином он оказывается всего лишь ранен, но возлюбленную от плена и/или смерти спасает, как и положено герою.

Лютиен. Героиня и волшебный помощник.

Из-за того, что Лютиен использует свои волосы, чтобы спуститься с Хирилорна, первая ассоциация - Рапунциль.
Но на самом деле, Лютиен имеет гораздо больше общего с разнообразными (и разноименными) Премудрыми и Прекрасными героинями, которые обладают сокровенными знаниями и магией и являются одновременно волшебными помощниками своих суженых, помогая им выполнять задания своих отцов (или чьи-то еще), а также бороться с Кощеем, Змеем и прочими злодеями, по обстоятельствам.
В сказке волшебный помощник-невеста/жена может действовать двумя способами: 1) помогает герою делом (часто вообще выполняет задачу вместо героя, пока он спит) ; 2) либо дает советы и волшебные артефакты.
Роль Лютиен в Лейтиан, очевидно, помогать делом, правда, Берен бодрствует и участвует в событиях большую часть времени.
Достаточно часты для сказок и случаи, когда героиня фактически участвует в бою со злодеем. Обычно она обеспечивает маскировку: "обратила царевича селезнем, а себя серой уточкой" и все такое, но есть и сказка, где царевна буквально участвует в бою, причем как раз там используются волосы в качестве оружия: "ударила Марья-краса змея по глазам своею длинною косой и ослепила его". Лютиен и маскировку обеспечивает и со "змеями" Сауроном и Могротом борется, правда, не ослепляет, а усыпляет их.
Оживление героя после его убийства обычно все-таки не входит в обязанности волшебного помощника-невесты/жены, чаще это делает верный конь, серый волк, добрые зятья или кто-то еще другой. Но в Арде, кроме отсутствия у Берена зятьев, коня и волка, на момент его смерти, такому развитию событий препятствует еще отсутствие мертвой и живой воды и вообще принципиально иной, чем в сказках, механизм возвращений из мертвых, так что это задача переходит Лютиен.

Финрод. Хуан. Волшебные помощники.

Волшебный помощник - существо, наделенное магическими способностями, которое помогает герою решать задачи и/или бороться со злодеем.
Волшебный помощник может достаться герою по наследству. Может быть обязан герою жизнью. Или просто помочь из симпатии, буквально "жалко мне тебя, помогу я твоей беде".
Финрод, очевидно, представляет собой комбинированный вариант волшебного помощника доставшегося от отца и обязанного жизнью (это не значит, что он не симпатизирует Берену, но волшебным помощником все-таки становится не из чистой симпатии). А Хуан помогает из симпатии.
Волшебный помощник-собака, кстати, не очень характерен для волшебной сказки, гораздо чаще это конь или волк, но, в принципе, Хаун в Лейтиан частенько принимает на себя функции коня, не только волшебные, но и обычные.
Другая необычная черта Хауна заключается в том, что он волшебный помощник не только героя, но и героини, в равной или даже большей степени. В сказках у героинь-волшебниц бывают собственные волшебные помощники, но обычно это отдельные от героя волшебные помощники. А Хуан у Берена и Лютиен общий.
В сказке волшебные помощники чаще всего не умирают, а тут и Финрод, и Хуан умерли. Это не очень характерно. Но вообще смерть волшебного помощника возможна. Иногда волшебный помощник умирает и даже после смерти продолжает помогать герою. Но для Арды это все-таки было бы слишком.

Тингол. Злой царь.

Злой царь, который задает герою заведомо непосильные задачи, может быть отцом невесты или не быть отцом невесты (вариант, где царь - отец самого героя, я не беру, он вообще немного другой, там героя обычно не заставляют идти, а благословляют по его же просьбе или даже отговаривают). Если царь не отец невесты, то, как правило, он действительно злой и в конце сказки умирает, а герой занимает его место. Если царь - отец невесты, он может быть злым (особенно если он одновременно Кощей Бессмертный или Морской царь, или еще кто-то в этом роде), тогда он тоже умирает. Но чаще он не злой, а просто не принимает героя как подходящего жениха для своей дочери.
Это и случается с Тинголом, как по писанному, что называется.
В случае, если царь-отец невесты на самом деле не злой, обычно в конце происходит примирение. Царь оценивает зятя по достоинству, и дальше все живут дружно.
Что тоже в общих чертах соответствует Лейтиан, хотя Берен с Лютиен и не жили в Дориате после возрождения.

Келегорм и Куруфин. Злые братья.

В сказках под "злыми братьями" обычно имеются в виду злые старшие братья главного героя, которые сами пробовали совершить подвиг, который совершает герой, но не смогли, а потом, уже под конец, из зависти они убивают героя, крадут героиню и запугивают ее, чтобы она вышла за одного из них замуж, как правило, за старшего. В конце их козни раскрываются, и они бывают убиты либо наказаны изгнанием. В редких случаях прощены.
Келегорм и Куруфин, очевидно, не братья Берена и даже не его побратимы (в сказках злые братья иногда заменяются злыми побратимами), зато они двоюродные братья Финрода, так что акт родственного предательства, характерный для этой группы персонажей, они совершают в Нарготронде, по отношению к Финроду, волшебному помощнику героя, и даже оказываются за него наказаны изгнанием. Но это не конец их участия в истории.
Остальная часть их, так сказать, обязательной программы реализуется уже не на Финроде, а, как и положено, на герое, то есть на Берене. Но опять же, не совсем в классическом варианте. В классическом варианте злые братья сначала убивают (либо оставляют на смерть в пропасти или на горе, без возможности подняться/спуститься) героя, потом захватывают героиню и заставляют ее выходить замуж.
В Лейтиан, наоборот, Келегорм и Куруфин сначала захватывают Лютиен и заставляют ее выходить замуж за Келегорма, потом Лютиен бежит от них, затем происходит новая встреча, попытка еще одного пленения героини, схватка и, наконец, попытка убийства героя.
То есть элементы расположены неклассически. Но это все еще узнаваемые классические элементы.

Из-за перестановки элементов, кстати, Лютиен приходится самой бежать от Келегорма и Куруфина, в классическом варианте разоблачает козни братьев и спасает героиню обычно сам герой, но в классическом варианте это происходит в конце, когда герой уже не занят другими вещами, а в Лейтиан это по времени совмещено с пленом Берена, так что он никак не может прийти на помощь Лютиен, поэтому ей помогает Хуан, а столкновение со злыми братьями затем повторяется, и уж на этот раз Берен спасает Лютиен и реализует еще часть своего классического архетипа.

Даэрон. Советник.

Царский советник обычно выполняет примерно ту же функцию, что и Злые братья, то есть желает смерти герою и героиню в жены. Строит козни, а в конце оказывается разоблачен и наказан.
Но при этом он обычно не бывает связан с героиней какими-то личными отношениями и не любит ее, тем более, не пропадает от чистого раскаяния.
Так что Даэрон довольно слабо вписывается в архетип. С одной стороны, Лютиен он любит и в жены, наверное, желает, и Берена Тинголу выдает явно не для блага Берена.
С другой стороны, он уже заранее, до начала истории связан с Лютиен дружбой и доверием и, выдавая ее Тинголу, совершает акт родственного предательства. Это не характерно для Советника, просто потому, что обычно советник с героиней не связан. Акт родственного предательства по отношению к героине характерен для Злых сестр героини или Злой невестки. Что интересно, для братьев героини, родных или названных, родственное предательство в сказке обычно не характерно. Так что даже если бы Даэрон был ее братом, как в одной из ранних версий, в архетип он все равно не вписывался бы.
Ну и, наконец, с третьей стороны, ни для Советника, ни для Злых сестер не характерно раскаяние и искупление добровольными скитаниями, это полностью несказочный элемент.

Вот.
Тут и сказочке конец)))

Теперь меня еще тянет написать про Феанора и архетипы, которым он соответствует и не соответствует. Но это как-нибудь в другой раз.

@темы: рассуждения, Сильмариллион

---

Первый день весны

Я Мы пережили эту зиму! Ура! Ура! Ура!

Только бы снова не выпал снег. Тьфу-тьфу. Но не буду о грустном.

Б.Сокрова у себя в дневнике раздает поздравления с разными праздниками 1 марта. Надеюсь, мне достанется День кошек! А на самом деле мне достается...

,

Тоже хорошо! Но я все-таки пойду выловлю себе День кошек)))

Эту запись с этой картинкой я создавала год назад. А сегодня вдруг поняла, что очень четко помню, как я ее создавала, и решила поднять.

Настроение: "Офонареть! Целый год прошел!".

Как бы то ни было... Всех с первым днем весны! И с Днем кошек!

запись создана: 01.03.2015 в 22:25

---

Счастье есть!!!

В последнее время мне было так тяжело и плохо, что не хватало сил даже на то, чтобы толком пожаловаться. Но вчера вечером я приняла одно решение, и теперь мне легко и хорошо, как никогда!

Теперь главное, чтобы хватило силы воли и храбрости воплотить принятое решение в жизнь! А то вдруг завтра все улетучится, и я начну опять тихо страдать... Не хотелось бы.

Пожелайте мне, пожалуйста, удачи!

Вопрос: Удачи?

1. Удачи! Все будет так, как ты хочешь!		32	(100%)
Всего:		32

---

На стыке реальности и фандома

Не_в_Обзоры(!!!)

Мне часто снятся очень яркие сны со связным сюжетом, обычно не по книгам, а просто, и я никому о них не рассказываю. Но сегодня ночью мне внезапно снилось Смешение Света))) Красиво. И так... поднимает настроение.

И вообще сегодня был хороший, обнадеживающий день. Прямо верится, что будущее принесет мне все-таки что-то хорошее. Главное, отделаться, наконец, от настоящего. А то просто сил нет, какая тягомотина

Не, ничего особенного не случилось, это я так

---

Флэшмоб про персонажей

АПД: Ответила про всех, кого спрашивали! Отвечала я в комментариях, но, пожалуй, вынесу ссылки в пост, а то комментариев, кроме ответов, довольно много.

Суть:
Вы называете персонажа, я отвечаю на вопросы о нём.

1. Первые впечатления о нём. Изменились ли они со временем?
2. Любимый факт из канона.
3. Нелюбимый факт из канона.
4. Любимый факт из хэдканона.
5. Нелюбимый факт из хэдканона.
6. ОТП с этим персонажем.
7. Песня-ассоциация.
8. Любимый фанарт (если есть).
9. Любимый фанфик (если есть).
10. Как вы думаете, какие бы отношения с ним/с ней у вас были в реале?

Фандомы: на этот раз только Сильм, иначе с вопросами 7 и 8 придется очень сильно париться, а париться я как раз сейчас совсем не хочу)))

Итак, ответы:

От [L]venwe[/L] мне досталась Идриль, от ~Yasnaya~ Финарфин, ответ в одном комментарии
читать дальше

От Б.Сокрова Вана, от Зелёный бамбуковый лес вожди Великого Перехода на выбор, я выбрала Ингвэ.
Вана и Ингвэ тоже в одном комментарии
читать дальше

От Норлин Илонвэ Нерданель
читать дальше

От Morglena Галадриэль
читать дальше

От Б.Сокрова Варда
читать дальше

АПД июль 2019 года

От Анкорина Феанор, Финголфин, Финрод
читать дальше
и Маэглин
читать дальше

От Гость Ольвэ
читать дальше

запись создана: 04.02.2016 в 19:47

@темы: флэшмоб

---

Несчастные дети, или О милосердии и надежде, фанфик, джен

Обзорам

[L]vinyawende[/L] выкладывает фик <a href="http://vinyawende.diary.ru/p207784051.htm">Несчастные дети</a>, джен,агнст PG-13 (12+),Эльве|Финвэ, встреча в Мандосе

Название: Несчастные дети, или О милосердии и надежде
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Эльвэ, Финвэ, упоминаются Феанаро и феаноринги, Лютиен и в общем потомки Тингола
Рейтинг:PG-13 (12+)
Жанр: агнст
Размер: мини, 950 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Фик написан на Драббл-Фест в Арде по заявке: "16.1 Эльве|Финвэ. Встреча друзей в Мандосе. Разговор о Феанаро. A+".

— Здравствуй, старый друг, — ровно произнес Эльвэ, не оборачиваясь к Финвэ.
И если бы они оба были живы, это могло бы быть знаком, что он не желал встречи и разговора, но в Чертогах Мандоса невозможно встретиться с тем, кто этого не хотел бы, или с тем, с кем тебя больше не связывает любовь и дружба. Однако радость при встречах редка, и Финвэ, проведший здесь уже немало времени, не был удивлен или расстроен.
— Здравствуй, — ответил он. — Знаешь, я предвидел эту встречу. Давно, в дни, которые были для нас, эльфов, утром Валинора. Но не знал тогда, что это предвидение, и представить не мог, какой будет встреча или что предшествует ей.
Эльвэ вздохнул. Феар мертвых эльфов не нуждались в этом, но дух помнил привычки жизни и в моменты беспокойства повторял их для успокоения.
— Тогда никто не мог бы, Финвэ, — сказал он все так же ровно. — Чтобы представить такое не хватит никакой мудрости и никакого безумия.
После этого разговор совсем иссяк. Эльвэ смотрел на гобелен: что-то совсем простое из мирных дней Дориата. Финвэ — на спину Эльвэ.
— Знаешь, — сказал, наконец, Финвэ. — Я разрываюсь между желанием молить тебя о прощении за дела моего сына и внуков, которые ранили тебя так глубоко и принесли столько горя твоей семье и народу, и желанием упрекнуть тебя за то, что ты не проявил к ним милосердия, несмотря ни на что, ведь для меня они только дети. Несчастные дети, которые повредили себе столько же или больше, чем повредили другим. А ты мог бы остановить их, по крайней мере, на полпути к окончательному падению. Мог отдать им Сильмарилл и предотвратить все остальное. Пока камень еще не был отмечен кровью и смертью так многих из твоего рода. И твоей.
Эльвэ слушал молча.
— Но и то, и другое теперь слишком поздно и в любом случае бессмысленно, — продолжал Финвэ.
— В самом деле, — отозвался Эльвэ все тем же тоном. — Но если тебе от этого станет легче, говори, что полагаешь правильным. Я возражать не стану. Хотя мне и трудно понять, почему ты здесь тратишь время и силы на разговор со мной, вместо того, чтобы пойти и попытаться утешить тех, кто так дорог тебе. Ведь ты можешь сделать это, а я не могу. Те из моих потомков, кто все еще живет в Арде, недосягаемы для меня отсюда, да и чтобы однажды просто встать с ними лицом к лицу мне потребуется больше сил, чем есть у меня сейчас.
— Я не могу также, — ответил Финвэ. — Недосягаемы в Чертогах Мандоса те, кто не хочет быть достигнутым.
Снова воцарилось молчание. На этот раз нарушил его Эльвэ, и тон его голоса изменился, стал сострадательным и сразу же гораздо более живым, чем прежде.
— О, это пройдет со временем. Гордецы, слишком сокрушенные чувством вины за то, что они причинили своей семье и своему народу, не новость для этих залов, — в голосе явно послышалась самоирония. — То, что сделано другим народам, вероятно, тоже будет иметь значение, и на исцеление потребуется больше времени. Но исцеление никогда не невозможно. Это леди Ниенна объяснила мне очень хорошо. Хотя, — тут Эльвэ неожиданно повернулся к Финвэ и улыбнулся ему, — я могу только гадать, сколько ей потребовалось времени.
Финвэ улыбнулся в ответ.
— Она объясняла это и мне, много раз. Но я продолжаю забывать, — сказал он. — И, может, это странно, но слышать то же самое от тебя обнадеживает меня больше.
Эльвэ только слегка склонил голову, показывая, что понял, но ничего не говоря.
— Мне не хватало тебя, — добавил Финвэ. — Когда я был жив. Твоего присутствия в дни радости, твоей поддержки и совета в дни сомнений.
— Мне тоже, — отозвался Эльвэ. — Ужасно было узнать о твоей гибели.
На этот раз промолчал Финвэ. Собственная смерть не легкая тема для поддержания беседы.
— Твой сын, из того что я сначала слышал о нем, — продолжал Эльвэ. — Твой старший сын, — уточнил он, и Финвэ кивнул. — Показался мне похожим на тебя в юности, и я сожалел о его гибели и о том, что никогда не встречал его. До того, как я услышал об Альквалондэ. — Эльвэ вздохнул и добавил жестким тоном: — После я все еще сожалел, но уже по совершенно другой причине. И затем, когда мне все-таки удалось обуздать свой гнев, я был скорее рад, что ни моя мудрость, ни мое милосердие, ни добрая воля, с которой я следую законам Арды, не должны были подвергнуться такому испытанию. Оправдать, хотя бы отчасти, остальных, было проще. И с расстояния в целый Белерианд я мог позволить себе видеть признаки раскаяния даже там, где их, возможно, никогда не было. Но потом твои, как ты говоришь, несчастные дети подобрались ко мне слишком близко и все же стали моим испытанием, потому что Лютиен значила для меня больше, чем мой народ, мои убеждения или законы Арды.
Тингол замолчал и долго стоял со странным, нежным и горьким одновременно, выражением лица, погруженный, очевидно, в воспоминания о дочери. Финвэ не торопил его.
— Вся моя воля требовалась, чтобы только удержаться от мести им, столь же скорой и жестокой, как я желал. Да, сейчас я могу сказать, что мог бы, наверное, пройти это испытание лучше, — признал Эльвэ, возвращаясь к разговору. — Но тогда я не думал об этом. Еще меньше о милосердии, которого они и не просили, и не заслуживали, — последние слова он произнес с заметно большей горячностью, чем остальные, потом покачал головой. — Но милосердие всегда больше, чем кто-то заслуживает, иначе оно не было бы милосердием. И здесь они получат его так или иначе, пусть даже заслуживают его еще меньше, чем прежде. Вопрос только в том, когда они смогут принять его.
— Что ж, я никуда не тороплюсь. И времени до конца Арды довольно для всего, — отозвался Финвэ тихо и печально.
— Прости, я не хотел причинить тебе боль, — сказал Эльвэ.
— Нет, все в порядке, — заверил его Финвэ. — Твои слова, поистине, не то, что кто-то желает услышать о своих детях или внуках, но они все еще обнадеживают меня. Благодарю.
— Я рад, — ответил Эльвэ. — Если смог помочь тебе, хотя бы немного.

@темы: Тингол, Финвэ, мои фанфики, Сильмариллион

---

Два флэшмоба по Сильмариллиону

Взяла у Botan-chan два флэшмоба по Сильмариллиону.

Флешмоб любви

1. Персонаж, который наиболее похож на меня.
Если выбирать из именных и при этом не льстить себе. То получится... Мириэль, но нет, не в плане рукоделия. Просто что такое мягкость в одних аспектах в сочетании с непрошибаемым упрямоством в других, я знаю не понаслышке. Причем упрямство не обязательно проявляется там, где надо или где хочется, бывает, просто клинит. И то, что слабость и болезнь могут привести к отчаянию, мне не кажется странным. Правда, я все же считаю, что ради сына, если уж не ради мужа и других родных, она должна была вернуться во что бы то ни стало, но судя по "Истории Финвэ и Мириэль" она тоже, в конце концов, стала так считать, так что как раз...

2. Персонаж, имеющий со мной меньше всего общего.
Саурон... маниакальное стремление к порядку, приводящее к садизму и разрушениям, слава богу, совершенно не мое. Тьфу-тьфу)))

3. Персонаж, на которого хочется быть похожим.
О! Поскольку меня восхищают мужество, сила воли, ум, доброта, благородство и талант, то здесь могли бы быть перечисленны многие айнур, эльфы и люди, начиная с Манвэ и кончая Халет, но будет... одна Индис. В моем представлении. Потому что в ней есть все вот это, плюс она прекрасная мать, что отдельно хорошо. Да и вообще, очень она замечательная)))

4. Персонаж, которого не понимаю.
Таких нет. Я сама сейчас написала и обалдела. Раньше были. А теперь нет. Есть персонажи, которых я не одобряю, есть кто возмущает меня до глубины души, есть те, кто не вызывает особого интереса, а тех, кого не понимаю, нет. Наверное, я погрузилась в фандом слишком глубоко и пора выныривать)

5. Персонаж, с которым хотелось бы поговорить.
Манвэ. Намо. Йаванна. Ингвэ. И хватит трепаться, пожалуй)))

6. Персонаж, которого точно не хотелось бы встретить в реальности.
Моргот, Саурон и их присные.
Феанор времен Непокоя и Исхода, раньше можно... или намного позже, в постканоне. Про сыновей, пожалуй, то же самое.
Саэрос.
Эол. Маэглин.
Вастаки Ульфанга.
Нуменорские морготопоклонники.

7. Персонаж, с которым переспала бы хоть сейчас.
Такого нет... я не оцениваю персонажей с этой точки зрения. И даже сейчас с ходу не могу)))

8. С человеком, похожим на какого персонажа, я могла бы встречаться.
Ну, поскольку тут опять играют роль ум, доброта, мужество и талант, а так же чувство юмора и чтобы руки откуда надо росли... вроде выбор богатый... Но при этом я бы не хотела, чтобы кто-то, закоревшись какой-то идеей или даже из других побуждений, свинтил от меня куда-нибудь предположительно навечно... так что нолдор отпадают сразу почти все... и остаются из хорошо прописанных персонажей Берен или Туор. Так что на Берена или на Туора, можно на обоих.

9. Персонаж, роль которого я могла бы сыграть.
Если чисто внешне, то кого-то из человеческих женщин... Андрет, Риан...Морвен?.. на Халет у меня физподготовки не хватит. Но со спины могу и за эльфийку сойти, пожалуй))) Только не из ваниар.
А если реально, кого бы я могла именно сыграть... то, очень может быть, никого, лицедейство не моя сильная сторона.

Флешмоб ненависти

1. Нелюбимый персонаж
Моргот. Саурон. Маэглин. Даэрон. Саэрос.

2. Персонаж, который сначала нравился, а теперь нет
Таких нет, есть наоборот, кто сперва не нравился, а теперь - да.

3. Кого вы ненавидите
Так вот прям чтобы ненавидеть постоянно (ну, то есть, чтоб частью моего фанона было "мерзость, мерзость, мерзость... да чтоб он сдох! С ним ни в одной АУ версии не могло бы быть ничего хорошего!!!") никого не могу назвать. Когда читаю канон в соответствующие моменты ненавижу: Моргота, Саурона... Даэрона, когда он предает Лютиен, хотя, может, он такого и не заслуживает, но ничего не могу поделать. Тингола, когда он запирает дочь на дереве, опять же, ничего не могу поделать. Эола, когда он пытается убить своего сына и убивает жену. Маэглина, когда он предает Гондолин и когда пытается убить Эарендиля.
Феанора, когда читаю об Альквалондэ и Лосгаре. А Келегорма и Куруфина в Нарготронде.

4. Внешность ужасна, но из-за характера терпите
В Сильмариллионе героев, которые были бы сильно уродливы внешне, но при этом прекрасны внутри, очень мало... практически нет... так что чисто условно... Гвиндор после плена. Душой он именно после плена прекраснее, чем до. Ужасно, что его соотечественники этого не видят и не понимают. Но слово "терпеть" тут не подходит, мне он нравится. Хотя он и до плена хороший, но не так, как после.

5. Характер мерзок зело, но слишком прельстив
А вот такого нет. Нет никого, кто нравился бы мне просто так, несмотря на мерзость характера и отстутствие достоинств.

6. Все его ненавидят, и вы тоже
Вот не знаю...

7. Нелюбимый пейринг
Не люблю, когда разбиваются хорошие канонные пейринги... поэтому... Самый нелюбимый, пожалуй, Маэглин/Идриль взаимный... то есть, может, сам по себе он был бы ничего, но не вместо Туора и тем более не после Туора. И то же с Келегорм/Лютиен, хотя тут есть один фик, который я люблю, но там, опять же, не вместо Берена, просто раньше Берена.

8. ЗАЧЕМ ЭТО В КАНОНЕ
Иерархия народов... те выше этих, эти выше вон тех... самое неприятное.
Вастаки Ульфанга, которые так и не взбунтовались против Моргота, хотя он обманул их и запер их в Хитлуме... но, вроде, у Толкина была и другая версия, это немного греет душу.

9. Ну можно потерпеть, но лучше бы не
То, что про Валинор больше ничего подробно не написано, после Исхода нолдор. И про ваниар подробно не написано. И про телери.

10. Можно понять, но так не хотелось бы
Вот такого нет... бывают неприятные вещи, но понимать всегда лучше, чем не понимать, имхо.

@темы: флэшмоб, Сильмариллион

---

Старый рецепт, фанфик, джен

Обзорам

[L]vinyawende[/L] <a href="http://vinyawende.diary.ru/p207607284.htm">выкладывает</a> фик "Старый рецепт", о возвращении Мириэль к жизни во времена юности Феанаро, джен, АУ, драма, агнст

У меня, как обычно, с фандомным то густо, то пусто. Сейчас густо, что ни день, то пост. Вот написала еще один фанфик на фест. Этот, правда, заметно короче)))

Написала по своей собственной заявке, потому что очень хотела что-то такое прочитать, но не думала, что заявка кому-то понравится. Она вообще вышла неудачной, слишком подробной (даже в саммари я не всю ее процитировала, чтобы не спойлерить сюжет), сама не люблю такие, а вот подала) Сильно увлеклась идеей. Не ожидала, что сама смогу написать такое. Но после предыдущего фика осталось немножко куража, и он пошел сюда)))

Название: Старый рецепт
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Феанаро, Мириэль, Финвэ, упоминаются другие персонажи: Ниенна, Намо, нолдор в больших и неизвестных количествах, родители Мириэль
Рейтинг:PG-13 (12+)
Жанр: АУ, драма, агнст
Размер: мини, 3434 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Фик написан на Драббл-Фест в Арде по заявке: "14.1 Мириэль возвращается из Мандоса. Феанаро уже не ребенок, но еще не женат, совсем молодой эльда. Сначала все безумно счастливы. Но чем дальше, тем больше ясно, что живая Мириэль не соответствует тому образу, который создал себе с чужих слов Феанаро".

— Любимый, ты не знаешь, где Феанаро?
Услышав голос Мириэль, Финвэ широко улыбнулся. По правде говоря, ее присутствие до сих пор было для него таким чудом, таким невероятным счастьем, что он едва удерживался, чтобы всякий раз, когда она появлялась рядом, не начинать скакать и кувыркаться, словно он не король нолдор, а котенок, гоняющийся за бликами света.
Но как только до него дошел смысл ее вопроса, улыбка померкла. Сейчас он скажет, и Мириэль расстроится. А Финвэ так не хотел ее расстраивать. Хотел, чтобы она была счастлива. Он думал, если она вернется, нет, когда она вернется, они будут безмятежно, беспредельно счастливы всегда-всегда. Он, она и Феанаро. И первые дни после ее возвращения так и было. А потом... словно тени удлинились в их доме. И Финвэ не мог понять, отчего это произошло.
— Феанаро уехал, — со вздохом ответил Финвэ. — Я встретил его, когда он выводил из конюшни свою лошадь. Сказал, ему нужно что-то выяснить. Он часто уезжает или уходит куда-нибудь.
— О, — воскликнула Мириэль, и на ее нежном лице на мгновение явно отразилось огорчение.
"Хотя я надеялся, что теперь он не станет. По крайней мере, так часто. И так скоро..." — эти мысли Финвэ и от себя бы скрыл с удовольствием, и уж тем более не хотел беспокоить ими жену.
Но Мириэль как будто догадалась.
— Ничего страшного, — сказала она, словно хотела уговорить не то саму себя, не то Финвэ. — Конечно, ему нужно жить своей собственной жизнью. Он не может теперь все время проводить со мной только потому, что меня так долго не было. Он уже взрослый. Я просто...
Она сбилась с тона и вдруг заплакала, закрывая лицо руками.
Финвэ бросился к ней. Обнял. Спросил с тревогой:
— Что? Что произошло?
Она отчаянно закачала головой.
— Я не знаю...
Финвэ крепче прижал ее к себе, давая время, чтобы успокоиться. И когда это наконец случилось, Мириэль высвободилась из его объятий и сказала:
— Я вышивала в гостиной, и ко мне пришел Феанаро. Мы говорили, смеялись. Он был очень весел. Я тоже. Ты знаешь, как я люблю, когда он смеется... — она снова всхлипнула, но овладела собой и продолжала: — Потом Феанаро вдруг словно вспомнил о чем-то, сказал: "Сейчас я кое-что тебе принесу" и умчался. А когда вернулся, принес мне большую чашку кофе, сказал: "Держи, как ты любишь!". Кофе был сварен по старому рецепту, ты наверняка его помнишь: очень много кофе и больше ничего. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас Феанаро, я могла выпить такого три чашки за раз, но потом стала находить его слишком крепким и слишком горьким, полюбила сахар, сливки и корицу. Но Феанаро так явно хотел меня порадовать, а мне так не хотелось его расстраивать, — Мириэль вздохнула. — Я решила выпить этот кофе, но Феанаро сразу понял, что что-то не так, и спросил: "Тебе не нравится?", а я сказала: "Нет, все в порядке", а он: "Я же вижу, что тебе не нравится!" и потянулся забрать у меня чашку, я не отдала и... — Мириэль покачала головой. — Такая глупость! Кофе выплеснулся на вышивку, Феанаро выбежал из комнаты, я за ним... Но он куда-то подевался, и осталась мне одна пустая чашка. Я отнесла ее на кухню.
— Феанаро любит такой кофе, по старому рецепту, — только и сказал Финвэ.
— Да, я поняла, — отозвалась Мириэль. — И я вижу, что он хочет, чтобы мне нравилось то, что нравится ему, чтобы у нас было что-то общее. Я тоже этого хочу, я ничего не хочу больше, чем этого, — с силой сказала Мириэль. — Но я никогда не могу угадать вовремя, — она улыбнулась печально. — Это как с тенгвой туле. Он спросил, почему я говорю на ее месте "с", а не "т", ведь я не любила этого раньше. А я сказала, что привыкла говорить "с" во всех словах, кроме своего имени. А он так странно на меня посмотрел, как будто в первый раз увидел, и сказал: "Но говорить "т" — правильно и красиво". А я сказала: "Хорошо, я буду говорить "т", если ты хочешь". Но он ничего не ответил. Я стараюсь теперь говорить "т", правда, забываю, — она вздохнула. — Часто.
— Да, он считает, что лучше говорить "т", — подтвердил Финвэ. — У него было уже много очень горячих диспутов об этом с нашими Мудрыми. Никто не смог его переубедить.
— Но почему он думал, что я люблю говорить "т" и не люблю "с"? — удивленно спросила Мириэль.
— Не знаю, — пожал плечами Финвэ.
— Сознавайся, что такого ты ему обо мне рассказывал? — Мириэль чуть улыбнулась.
— Ничего, — ответил Финвэ.
— Как это ничего? — удивилась она.
— Я хочу сказать, ничего о "т", — поправился Финвэ. — И о кофе, и о всем таком.
Мириэль продолжала смотреть на него удивленно. Даже с еще большим удивлением.
— Сначала он был слишком мал, а мне было слишком тяжело, а потом как-то так получилось...
Под взглядом жены Финвэ смутился и умолк.
— Но кто-то же ему обо мне рассказывал? — настойчиво спросила она. — Мои родители?
— Сначала он был слишком мал, — повторил Финвэ.
— А потом? — спросила она уже с беспокойством.
— Потом он перестал посещать их дом, — тихо ответил Финвэ.
— Почему?! — пораженно воскликнула Мириэль.
— Когда ты сказала, что никогда не вернешься, я был в отчаянии, — сказал Финвэ. — Они тоже. Но они приняли твой выбор, смирились. А я не мог, и твой отец убеждал меня, говорил, что мы должны отпустить тебя и жить дальше. Феанаро это услышал, случайно... — Финвэ вздохнул. — И, когда мы вернулись домой, сказал, что больше никогда-никогда не пойдет к дедушке и бабушке. Я не принуждал его. И с тех пор он не навещал их. Они сами навещали нас иногда, но Феанаро мало говорил с ними, и они...
— Финвэ! — отчаянно, как от боли, закричала Мириэль.
— Да-да, я виноват, я знаю, — быстро сказал он.
— Нет, это я виновата, — так же быстро ответила Мириэль. — Я оставила вас одних.
— Не говори так, — тут же взмолился Финвэ. — Ты не виновата ни в чем.
Они снова обнялись и какое-то время стояли так.
Потом Мириэль отстранилась и тряхнула головой.
— Хорошо, никто не виноват. Но кто же все-таки рассказывал обо мне Феанаро?
— Я не знаю, — сокрушенно ответил Финвэ.
Мириэль тяжело вздохнула.
— Тогда чего же нам ждать дальше? И что делать?
Ответов на эти вопросы Финвэ не знал. И мог только надеяться, что они не окажутся слишком трудными.

***

— Да чтоб они провалились в Пустоту! — пробормотал Феанаро, входя в свои покои и закрывая дверь.
— О, ты вернулся! — отозвался на это Финвэ, который дожидался сына в кресле у окна.
Феанаро пораженно остановился.
— Отец? Что-то случилось? — спросил он.
Финвэ вздохнул.
— Это я хотел узнать у тебя. Где ты был столько дней? Мы с твоей мамой волновались.
— В Мандосе, — ответил Феанаро.
— Что?! — Финвэ невольно подался вперед и повысил голос.
— Не в самом Мандосе, конечно, — успокоил его Феанаро. — А рядом. Говорил с валой Мандосом.
— Вот как? — удивился Финвэ. — О чем?
— Спросил, почему после его Чертогов маму не узнать. А он, — Феанаро поморщился. — Ответил, что Чертоги здесь ни при чем. И я должен просто сначала узнать ее, чтобы потом уже узнавать. И исчез. Зато явилась Ниенна и три часа рассказывала мне о любви и терпении, о том, что мы с мамой станем друг другу гораздо ближе и дороже, если я просто успокоюсь и позволю всему идти свои чередом.
— Она пра... — начал Финвэ.
— Да что она понимает! — воскликнул Феанаро и горячо продолжал: — Я всю жизнь старался быть ближе к маме. Я говорил "т", хотя надо мной смеялся весь город! Я так много спорил об этом с Румилом, моим наставником, что теперь, если вдруг об этом заходит речь, он только вздыхает устало и говорит: — "Давай просто не будем об этом, Феанаро!", и все, что она мне сказала: "Хорошо, если ты хочешь!"... А кофе! Еще хуже, — в голосе Феанаро зазвенели слезы.
— Что ты, мой дорогой! — воскликнул Финвэ, быстро подошел к сыну и обнял его. — Ну, не любит она этот кофе, ну, и что? Это не страшно.
— Не страшно? — спросил Феанаро. — А ты представляешь, как я заставлял себя пить эту горькую гадость?
— Ох, — растерянно откликнулся Финвэ, а потом улыбнулся и добавил: — По крайней мере, теперь ты можешь больше этого не делать.
— Теперь я уже привык, — мрачно отозвался Феанаро, отстраняясь. — И в довершение всего я испортил ее вышивку.
Финвэ хотел сказать, что вот это уж точно не страшно, но не успел и слова вставить.
— Знаешь, отец, — горячо продолжал Феанаро. — Я удивлен, что она действительно вышивает. Все прочее, что я слышал о ней, оказалось неправдой. И стараясь быть похожим на нее, я только отдалялся все эти годы...
— Она очень любит тебя, Феанаро, — сказал Финвэ. — Так же сильно как я, даже еще больше.
— Я чувствую, — ответил Феанаро. — Но еще я чувствую, что совсем ее не знаю. Она не такая, как я себе представлял. И, — Феанаро закрыл глаза, словно ему страшно было от собственных слов, и произнес быстро: — мне кажется, что раньше я любил ее сильнее.
Финвэ, услышав такое, застыл, как громом пораженный. И тут из-за двери, ведущей в коридор дворца, раздался всхлип, а потом быстрые удаляющиеся шаги. Финвэ бросился к двери и рывком распахнул ее, но уже никого не увидел, а когда обернулся, не увидел и Феанаро, только хлопнула с силой закрытая дверь спальни.
— Вы и так похожи, оба убегаете, когда вам больно, — прошептал Финвэ.
Он не мог решить, идти ему к сыну или к жене. Не знал, как утешить хоть кого-то из них. И закончил тем, что сел прямо на пол в коридоре и обхватил голову руками. Не так он представлял себе их жизнь вместе.

***

Тишина в комнате была неуютной. Финвэ вспомнились дни болезни Мириэль, перед тем, как он отнес ее в Лориен, тогда она старалась, как могла, скрыть свои страдания, а он сам видел правду и мучился, что не может ей помочь. Теперь все было, к счастью, далеко не так безнадежно. Воодушевившись этим, он посмотрел на жену, которая сидела напротив него за столом, и сказал:
— Милая, тебе нужно поговорить с Феанаро. Он, на самом деле, не хотел причинить тебе боль...
— Я и не думала обвинять его в чем-то таком, — сразу ответила Мириэль. — Да и разве во мне дело? Ты знаешь, я могу перенести много боли, не жалуясь...
— Скорее, слишком много, — вздохнул Финвэ.
Она кивнула.
— Да. А потом за это приходится платить усталостью, отчаянием, — Мириэль тяжело вздохнула. — И Феанаро такой же: носит все в себе, борется в одиночку. Но чего это будет стоить ему? Вот что меня мучает. Как бы я хотела одним прикосновением исцелить его печали и успокоить душу. Но не могу. Мы уже говорили с ним, сегодня, рано утром. Я вышла на крышу, а он был там... Я сказала: "Люблю отсюда смотреть на город", а он сказал: "О, я не знал", а потом: "Я тоже". И мне показалось, что в этот раз все может получиться не так уж плохо. Но он сказал: "Не буду мешать". Тогда я сказала: "Пожалуйста, останься". Он остался и долго молчал, а потом сказал: "Мне жаль, что ты это слышала. То, что я сказал вчера", а я сказала: "Ничего страшного. Ты не должен извиняться". А потом я спросила: "Хочешь, я обниму тебя?" Такая глупость! Будто о таком спрашивают, — Мириэль расстроенно поморщилась. — Но с ним я всегда так боюсь сделать что-то неправильно... А он ответил: "Если ты хочешь", и это нисколько не помогло. Конечно, я обняла его, но мне было так ужасно неловко, и ему тоже. Так что, если у меня и был шанс, я все испортила. Снова.
— Мириэль... — начал Финвэ.
Она, не слушая, продолжала:
— Может быть, я была мертвой слишком долго и поэтому не могу продолжить жизнь с того же места, где закончила ее. То есть, место в любом случае не было бы точно то же... — она умолкла на несколько мгновений. — Но теперь, кажется, я должна связать слишком много слишком давно порванных нитей. И неизвестно вообще, возможно ли это. Хотя леди Ниенна наверняка посоветовала бы мне не отчаиваться. Но она всегда так говорит. Впрочем, в прошлый раз она оказалась права, надо было с самого начала ей поверить.
С этими словами Мириэль поднялась на ноги, подошла к Финвэ и поцеловала его.
— Куда ты? — спросил он.
Она усмехнулась:
— К своей вышивке. Хоть с ней я знаю, что делать.
Финвэ только вздохнул, глядя вслед жене. И стал ждать, пока Феанаро вернется из дома Махтана, своего наставника, и тоже что-нибудь скажет обо всем этом. Он обычно делился с Финвэ тем, что его беспокоило, после того как немного остынет. А теперь его многое беспокоило, наверняка.
Но ждал Финвэ напрасно. Феанаро говорил о чем угодно, только не об этом. Так что, в конце концов, когда они вдвоем сели у камина, Финвэ сам задал ему вопрос:
— Поговорили с мамой?
— Поговорили, — лаконично ответил Феанаро.
— И? — поднял бровь Финвэ.
— По крайней мере, она не ненавидит меня после вчерашнего. Это хорошо, — без особой охоты продолжал Феанаро. — Все, — добавил он, явно давая понять, что больше ничего рассказывать не намерен.
— Я думал, ты глубоко осуждаешь этот риторический прием, — улыбнулся Финвэ. — И никогда им не пользуешься.
Феанаро действительно всегда говорил, что использовать слово "все", чтобы показать, что завершил свою речь, — бездарно.
— "Окончание речи должно быть очевидно для слушателей из самой речи, без дополнительных маркеров," — процитировал Финвэ, все еще улыбаясь.
Феанаро не улыбнулся в ответ.
— А ты часто говорил, что все когда-нибудь бывает в первый раз. Считай, это было подтверждение.
Феанаро отвернулся от Финвэ и замер, глядя на огонь.
— Феанаро, — окликнул его Финвэ.
— Да, — ответил он, не оборачиваясь.
— Скажи, кто рассказывал тебе о маме? Ну, я хочу сказать, всякие подробности?
Феанаро обернулся и посмотрел на Финвэ с каким-то странным выражением.
— Что, считаешь, это с них надо спрашивать за то, что у нас теперь все не клеится?
— Нет, — ответил Финвэ. — Просто подумал вдруг...
— У кого я только не спрашивал, — сказал Феанаро, поворачиваясь опять к огню. — Большинство не отвечали. Переводили тему, вспоминали про неотложные дела, убегали без объяснений...
Лица сына Финвэ в этот момент не видел, но по голосу слышно было, что он невесело усмехается.
— ... Некоторые начинали не к месту меня утешать или даже предлагать мне что-нибудь съесть. Обычно сладкое. Хотя какая тут связь, я не понимаю! — Феанаро повысил голос.
— Я тоже? — осторожно спросил Финвэ, с ужасом осознавая, что сейчас не помнит, как реагировал на вопросы Феанаро о Мириэль, когда тот еще их задавал.
— Нет, — ответил Феанаро и снова посмотрел на отца. — Не так, как другие. Тебе просто было больно вспоминать о ней, а я не хотел, чтобы тебе было больно. Так что я искал кого-то еще, кто мог бы мне рассказать. И я не назову тебе их имен. Это была бы плохая благодарность за то, что они, по крайней мере, не испугались говорить со мной о ней.
— Да я не собираюсь им ничего... — отозвался Финвэ почти с возмущением. За кого его принимает его собственный сын?
— Все равно, — ответил Феанаро. — К тому же, может быть, дело вовсе не в их ответах, а во мне. В конце концов, это же ты сам сказал мне, что мама никогда не меняет решений, которые приняла однажды. А теперь уж точно ясно, что это не так, — видя, что Финвэ собирается что-то сказать, Феанаро махнул рукой. — Ты не думай, я рад. Очень рад, правда. Вот только, что мне теперь с собой-то делать? Я так хотел быть на нее похожим, — он улыбнулся горько. – Ты даже не представляешь как.
"Начинаю представлять", — подумал Финвэ, а вслух сказал: — Сынок, по справедливости, не все в своем характере можно изменить по своему желанию, некоторые вещи просто есть... — он подумал мгновение. — Они вроде стального стержня.
— Отец, я ученик кузнеца, — отозвался Феанаро. — И как ученик кузнеца я могу сказать тебе, что из стального стержня можно сотворить все, что душе угодно. Вопрос только в количестве усилий, которые для этого потребуются.
Феанаро тяжело вздохнул. Финвэ тоже.
— Но ты же понимаешь, что мама в этом не виновата? — спросил он у сына.
— Конечно, я и не собирался ее в чем-то обвинять, — ответил Феанаро и встал.
— Куда ты? — спросил Финвэ.
— В мастерскую. Там все намного, намного проще, — ответил Феанаро.
И ушел, оставив Финвэ в одиночестве смотреть на огонь и размышлять о том, кто же в действительности во всем этом виноват, а главное, как теперь все исправить.

***

В тот день Финвэ так ничего и не придумал. А Мириэль и Феанаро, будто сговорившись (вот только Финвэ был, к сожалению, точно уверен, что они не сговаривались), перестали посвящать его в сложности, которые возникали у них друг с другом.
Но все равно Финвэ чувствовал, что напряжение в доме не только не успокаивается, но и нарастает, и гадал, во что оно, в конце концов, выльется.
Однако он и представить не мог, что однажды Феанаро войдет к нему в кабинет и скажет:
- Отец, я хочу перебраться в дом Махтана.
— Что? — переспросил Финвэ, почти надеясь, что ослышался.
— Понимаешь, я продвигаюсь все дальше и дальше в мастерстве кузнеца, учитель дает мне все более сложную работу, которая требует все больше времени, и было бы удобнее, если бы я жил у него. А сюда я буду приходить. Навещать... — Феанаро будто запнулся на полуслове, чего с ним никогда не бывало, — вас с мамой. Мы будем видеться не реже.
— Ты еще скажи чаще, — расстроенно отозвался Финвэ, казаться спокойным у него не было сил.
— Отец, но я больше не могу так! — воскликнул Феанаро, с которого тоже как-то вдруг слетело спокойствие.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, потом Феанаро продолжил более легким тоном:
— Я хотел сказать, что мне станет легче учиться, если я поселюсь у Махтана.
Глаза его при этом очень странно блестели, и Финвэ боялся, что любое продолжение обсуждения только окончательно выведет Феанаро из душевного равновесия.
— Хорошо, я тебя понял, — ответил он.
— Спасибо, отец! — ответил Феанаро с явным облегчением и исчез из кабинета так быстро, будто испарился.
А Финвэ сидел, чувствуя, что у него не осталось ни сил, ни мыслей. Ничего.
Так и нашла его Мириэль, когда вбежала в кабинет со словами:
— Останови его, Финвэ! Не дай ему уйти из дому.
— Как? — спросил Финвэ. — Он уже взрослый.
— Не настолько, — возразила Мирэль. — Я знаю. Почти все эльдар его лет живут со старшими родичами, даже притом, что некоторые из них уже женаты.
— Феанаро любит дочь Махтана, — Финвэ говорил с женой, как во сне.
Он не мог сказать ей правду, просто не мог, хотя в глубине души она и сама, наверное, знала.
— Да, пожалуйста! — воскликнула Мириэль. — Пусть женится на ней хоть завтра и приведет сюда! Непохоже, чтобы у нас могло стать тесно.
— Мириэль...
— Финвэ! Если он сейчас уйдет, ничего уже не изменится к лучшему! Все останется как есть. Останови его! — в голосе Мириэль послышалась мольба.
— Я не могу, — вздохнул Финвэ.
Лицо Мириэль дрогнуло. Казалось, она вот-вот разрыдается. Но вместо этого она решительно вздернула подбородок.
— Тогда я это сделаю, — сказала она и развернулась, чтобы выйти из кабинета.
— Ничего не получится, — предостерег ее Финвэ.
— Посмотрим, — сказала она на ходу, не оборачиваясь.

***

***

— "Я запрещаю"? Ты серьезно? — Феанаро криво усмехнулся. — Это неожиданно.
Что ж. Он имел полное право удивляться. Мириэль сама была удивлена, даже напугана своими словами. И как они только вырвались: "Я запрещаю". После этого, возможно, все уже потерянно. Впрочем, если Феанаро уйдет сейчас из дому, он тоже будет для нее потерян. Мириэль очень ясно это чувствовала, поэтому не было ничего, что она не могла бы позволить себе в этом разговоре. Не было такого безрассудства, на которое не решилась бы.
— И что это даст? — спросил Феанаро. — Допустим, я останусь... мы будем по-прежнему ранить друг друга на ровном месте и притворяться, что все хорошо, когда все не хорошо? Как долго? Вечность?
— Нет, зачем притворяться, мы могли бы... — Мириэль замолчала, не договорив.
— Мы могли бы что? — спросил Феанаро.
— Я хотела сказать, что мы могли бы подружиться, — медленно ответила Мириэль. — Но тебе это ни к чему. Друзей у тебя и так много. А если бы тебе было недостаточно, ты мог бы просто пойти и найти кого-нибудь еще.
— И таким образом, нет ничего, что можно было бы сделать, не так ли? — заметил Феанаро.
— Нет, не так, — возразила Мириэль. — Я все же могла бы... — Тут у нее перехватило дыхание, но уж рисковать, так рисковать. — Я все же могла бы быть твоей матерью.
Феанаро хотел что-то сказать, но Мириэль не дала ему возможности. Когда она хотела, она могла говорить очень быстро и четко, и она сказала:
— Я знаю, что безнадежно опадала к тому времени, когда ты нуждался в том, чтобы я держала тебя за руку, гладила по голове или лечила твои ссадины, ты вырос и давно привык обходиться без этого. Но я все еще могу любить тебя, любить всем сердцем, несмотря ни на что, и при этом, — Мириэль повысила голос, видя, что Феанаро все же собирается перебить ее. — Говорить тебе правду обо всем и всегда. Правду, а не то, что, как я думаю, ты хочешь услышать, или что тебя не расстроит, или за что ты не испепелишь меня взглядом.
При этих словах Феанаро невольно усмехнулся.
— Это всегда проблема, когда ты говоришь с другими, не так ли? — спросила Мириэль.
— Часто, — признал Феанаро. — Но ты думаешь, это будет работать?
В его вопросе были явно слышны и недоверие, и надежда.
— Должно, — ответила Мириэль. — Это старый рецепт. И возможно, как во многих старых рецептах, — она улыбнулась. — В нем не хватает сахара, зато он проверен временем. Так ты останешься? – спросила она.
На некоторое время воцарилось молчание, и Мириэль показалось, что даже ее собственное сердце перестало биться. А потом Феанаро ответил:
— Останусь.
Улыбнулся лукаво, как иногда улыбался Финвэ, но, до сегодняшнего дня, никогда ей, и спросил:
— Хочешь, я обниму тебя?
Мириэль рассмеялась. И сквозь смех крикнула:
— Да, да! Очень хочу!

@темы: Феанор, Финвэ, мои фанфики, Сильмариллион, Мириэль, нолдор

---

Про Тургона и корону

Обзорам

[L]vinyawende[/L] неожиданно <a href="http://vinyawende.diary.ru/p207578902.htm">обнаруживает</a>, что Тургон отрекся от короны

Я должна это записать!

Поскольку за три года я так и не прочитала целиком корпус околосильмариллионовских текстов Толкина, информация доходит до меня странными путями. Вот сегодня из старой дискуссии совершенно не про то, я узнала, в тексте "Падение Гондолина" что перед тем, как подняться на башню, которая потом стала его могилой, Тургон отрекся от короны, передал власть над народом Туору и советовал всем спасаться бегством, хотя сам и решил твердо сгореть вместе с Гондолином.

Вот чего мне все время не хватало для завершения образа Тургона! И понимания этой истории вообще.

Я все время думала, почему же он был в башне, а не занимался спасением народа или не сражался сам до последнего. Почему его башню защищают его слуги, но не он сам. А там все объясняется ясно и красиво.

Тургон остался из любви к городу и из раскаяния, что своими прежними действиями навлек беду на свой народ. Заботу о народе он перепоручил тому, кому доверял. А остались с ним только те, кто сам не желал покидать его.

АПД: В комментариях мне любезно подсказали, что гондолинцам было проще сбежать, пока драконы разрушали башню, на которой стоял Тургон. Так что практическую пользу хотя бы части его народа этот поступок тоже принес.

И тут же заодно есть ответ на вопрос, а не планировал ли Тургон с самого начала, что гондолинцы должны героически убиться в Гондолине и тем самым ослабить врага. Очевидно, нет, не планировал.

Жалко, что когда была дискуссия об этом под одним из моих постов, я не знала, что есть прямая цитата на эту тему.

Теперь сохраню себе на память:

- Не внял я Ульмо, и навлек горе на Цветок Долины, и ныне он оста-
вил его вянуть в пламени. Се! Нет более в сердце моем надежды для моего
любезного града, но не вечно терпеть поражение детям нолдолов.
Тогда грянули Гондотлим мечами о щиты, ибо много их стояло побли-
зости, но Тургон сказал:
- Не боритесь с судьбой, о дети мои! Ищите спасения в бегстве,
быть может, еще не поздно; и пусть Туор ведет вас.
Но Туор сказал:
- Ты король.
Тургон же ответил:
- Но более не обнажу я меча, - и бросил свой венец к подножию
Глингола. Галдор, стоявший поблизости, поднял его, но Тургон не принял
венца, и с обнаженной головой взбежал на вершину белой башни, что воз-
вышалась над его дворцом. И вскричал он голосом, подобным кличу трубы в
горах, и все собравшиеся под Деревьями, и враги на площади, одетой
мглой, услышали его:
- Велика победа нолдолов!
<...>
Но Тургон не внял их
мольбам и повелел уходить, пока не поздно.
- Пусть, - говорил он, - Туор будет вашим проводником и вождем. Я
же, Тургон, не оставлю града моего, и сгорю вместе с ним.
Снова отправили они посланцев на башню, говоря:
- Государь, кем станут Гондотлим, если тебя не будет? Веди нас!
Но он ответил:
- Се! Я остаюсь.
И в третий раз пришли к нему, и сказал он:
- Если я король, повинуйтесь же моим велениям и не смейте более
оспаривать моих приказов.
Тогда они оставили уговоры и приготовились к отчаянной попытке. Но
люди королевского дома, что остались в живых, не тронулись ни на шаг,
но собрались все вместе у подножия королевской башни.
- Здесь останемся мы, если Тургон не пойдет, - говорили они, и не
поддавались на уговоры. "Падение Гогдолина"

@темы: Тургон

---

Флэшмоб то или другое

Вы отписываетесь в комментариях, а я задаю вам пять вопросов из серии "или...или". Отвечаете развёрнуто у себя, но без "и то, и другое" или "ни то, ни другое".

От Narwen Elenrel мне достались следующие пять пунктов:

- нолдор или ваньяр?
Ваньяр, потому что нолдор и так все любят и ценят, а ваниар очень немногие. А они классные, на самом деле.

- говорить по телефону или переписываться в Сети?
Переписываться по Сети. Мне так удобнее. Как-то так сложилось, что телефонные разговоры я воспринимаю как что-то деловое, где надо коротко и по сути. А вот переписываться можно о чем угодно в свое удовольствие.
К тому же, я боюсь позвонить человеку невовремя, когда он занят важным делом/стоит на одной ноге в трамвае/спит/болен/что-то еще... - и такое регулярно происходит, несмотря на всю мою в этом плане осторожность С перепиской так не бывает, человек читает и отвечает, когда может.
Ну и, плюс ко всему, в письменной форме выражать свои мысли часто бывает удобнее.

- Гондор или Арнор?
Я не очень разбираюсь в Третьей Эпохе. но еще с тех пор, как первый раз читала ВК, следопыты севера нравились мне больше, поэтому Арнор.

- продуманный фик с хорошим обоснуем и интересным сюжетом, но написанный очень слабо, или прекрасный язык, но банальный сюжет и проблемы с логикой?
В рамках флэшмоба это очень сложный вопрос, потому что правдивый ответ запрещен правилами)))
Наверное, первое... в конце концов, это можно взять и беспощадно отбетить... ну, чисто теоретически.

- фентези или фантастика?
Фентези, просто потому, что оно нравится мне больше)))))

От Botan-chan еще пять пунктов:

Манвэ или Ульмо?
Трудно выбрать, но все же... Манвэ. Пожалуй, я из всех валар люблю его больше. И к тому же жалею, он такой хороший и такой несчастный, да еще должен все время сидеть и смотреть на всякую мерзость. Ну, то есть, не только на мерзость, но и на мерзость тоже.

Закат или восход?
Закат. Я вообще люблю вечер больше, чем утро, поэтому закатом у меня чаще есть настроение любоваться.

Люди или хоббиты?
Люди. Хоббиты милые, но люди нравятся мне больше))) У меня вообще как-то идет в порядке появления существ в Арде: айнур, эльфы, люди, потом все остальные... а нет, пропустила гномов... они отправляются к хоббитам (прямо по канону)

Мясо или рыба?
О, только что сама задала этот вопрос в этом же флэшмобе) Мясо, желательно жареное.

Тургон или Финрод?
А этот вопрос я хотела задать, но не задала...
Тургон, просто потому что люблю я обоих, но у Финрода и без меня толпа поклонниц, а у Тургона нет.

Вопросы от Gildoriel:

- Платья/юбки или брюки?
Летом платья, зимой брюки. Платья. Они идут мне больше. И сами они красивее, по-моему.

- Апельсины или мандарины?
Мандарины, на них не бывает аллергии, поэтому их сколько угодно можно есть. А апельсины не больше одного в день.

- Эльдар или авари?
Эльдар. Вообще-то авари мне тоже интересны, но они такие загадочные... что про них вообще ничего неизвестно. А эльдар я знаю и люблю, каждое племя за что-нибудь свое)))

- Добрые феи или ведьмы?
Ведьмы. Желательно добрые)

- Придумывать заявку на фанфик или писать фанфик по чужой заявке?
Писать фанфик по чужой заявке.

Когда я пишу фанфик, пусть даже по чужой заявке, я воплощаю идею, интересную для меня, способом, который кажется лучшим мне. Плюс удовольствие от процесса придумывания/написания. Плюс реакция заказчика и читателей (если она есть, конечно)... А когда я придумываю заявку, я отдаю свою идею неизвестно куда, может, она так никому и не приглянется... а может, приглянется, но так, что это потом не приглянется мне, мало ли.

Вопросы от naurtinniell:

- энты или жёны энтов?
Энты... вообще-то мне и тех и других жалко... но энтов мы видели, поэтому они мне ближе как-то.

- солнце или луна?
Солнце. Луна - это красиво, а Солнце не просто красиво, это тепло, радость, солнечные зайчики на обоях... - все, что я люблю.

- шоколад горький или молочный?
Молочный, он вкуснее.

- мороз или солнце?
Солнце.

- шторм или штиль?
Шторм. Люблю большие волны. Хотя это может быть опасно, конечно.

От Норлин Илонвэ пять пунктов:

Лыжи или коньки
Лыжи, на коньках я никогда кататься даже не пробовала. А если смотреть, то коньки, люблю фигурное катание)

Отдыхать на диване или сорваться куда-то
На диване, с книжкой и кошкой.
Путешествовать я тоже люблю, конечно, но вот именно срываться без подготовки не люблю. А диван, книжка и кошка очень украшают жизнь, постоянно)))

Коты или собаки
Трудный выбор... все-таки коты.

Каноничность или счастливое АУ
Атмосфера, характеры и реалии канона, а по сюжету - счастливое АУ Каноничность.

Писать на фест/конкурс или просто так
На фест или конкурс я пишу быстрее, соответственно, быстрее воплощаю идеи и освобождаю в голове место для новых... так что на фест/конкурс.

От Гэллиан пять пунктов:

- цветы садовые или дикорастущие?
Садовые. Вообще и те, и другие хороши, но садовые привычнее как-то, так что выбираю их.

- лимонад или кофе?
Лимонад. Хотя по жизни пью гораздо чаще кофе, конечно.

- волшебство или точные науки?
Волшебство. Как точная наука) и просто так. Оно делает мир интереснее.

- Кементари или Варда?
Это сложно. Обычно я выбираю из всех валиэр Варду, поэтому сегодня... Кементари.

- карамель или шоколад?
Однозначно шоколад.

От venwe:

— дождь или снег?
Дождь. Не то чтоб я не любила снег сам по себе, но в целом... что угодно лучше, чем зима.

— слушать музыку в наушниках или через колонки?
В наушниках, чтобы никому не мешать.

— писать от руки или печатать на клавиатуре?
В последние годы, пожалуй, печатать на клавиатуре ощутимо быстрее и оттого приятнее.

— Нарготронд или Дориат?
Дориат, Нарготронд какое-то гибловатое место, при всей моей любви к Финроду и Ородрету.

— Берен или Туор?
Берен. Вообще они оба круты, но выбрать-то нужного кого-то одного, так что вот)

От ninquenaro:

- живопись или графика?
Не умею ни того, ни другого. А смотреть и то, и то интересно... Пусть будет графика.

- фолк или тяжелый металл?
Фолк. Не то чтоб я сильно не любила металл, но и не то, чтоб я его сильно любила тоже)))

- дом или дорога?
Дом, место, где я могу быть собой в гораздо большей степени, чем во всех других местах.

- читать или писать?
Это жестоко... Читать. Периоды, когда я не хочу/не могу писать иногда бывают, когда совсем не могу/не хочу читать - нет.

- Берен или Турин?
Однозначно Берен.

@темы: флэшмоб, Сильмариллион

---

Из гордости и смирения, фанфик, джен

Обзорам

[L]vinyawende[/L] выкладывает фик "<a href="http://vinyawende.diary.ru/p207534791.htm">Из гордости и смирения</a>" Нолофинвэ, Феанаро и другие, джен, драма, агнст, АУ после угрозы мечом, [MORE=спойлер]изгнание обоих участников конфликта по приговору Финвэ[/MORE]

Неожиданно устроила себе новогоднее развлечение: написала самый длинный в своей жизни фик (24000 слов), причем выкладывала его в процессе написания, чего никогда раньше не делала. Мне понравилось Все-таки внимание читателей к тексту заряжает энергией, и это очень здорово!

А момент, когда Феанаро грозит брату мечом, моя любимая АУ-развилка, получается. Как-никак уже третий фик с ней написала.

Название: Из гордости и смирения
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Нолофинвэ, Феанаро, Финвэ, Анайрэ, Финдекано, Турукано, Аракано, Арэльдэ, новые персонажи, упоминаются Индис, дочери Финвэ, сыновья Феанаро, Нерданель, Ингвэ, Мелькор, валар
Рейтинг: R (16+)
Жанр: АУ, драма, агнст
Размер: макси, 24 320 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Фик написан на Драббл-Фест в Арде по заявке: "Валар не призывают к суду Феанаро. Нолдоран сам должен разобрать это дело. АУ" Феанаро грозил брату мечом на глазах у множества нолдор, и это всколыхнуло весь Тирион, но никакой реакции валар не следует. Тогда Финвэ принимает сложное для себя решение, надеясь, что оно принесет благо народу нолдор. Окажется ли он прав, и что это решение принесет сыновьям Финвэ, их семьям и самому Финвэ?
Примечание автора: 1 год Древ - примерно 9,8 обычных лет. 144 дня Древ - примерно 1,5 обычного года.

Пролог

В час полного расцвета Тельпериона Таникветиль казалась особенно сияющей и совершенной. Далекой и неприступной. Финвэ, король нолдор, смотрел на великолепную белую вершину долго, так долго, что стало больно глазам, а гора, конечно, никак не отвечала на столь пристальное его внимание. Ни она, ни те, чьим домом она была.
Ни одного слова не пришло из Ильмарина, от Короля и Королевы Арды. Хотя они знали, что произошло утром этого... нет, уже прошедшего... дня, сперва на Совете, который созвал Финвэ, а потом на ступенях дворца. Конечно, знали. Если даже не видели и не слышали сами, об этом рассказали бы птицы.
Ссоры сыновей короля нолдор не новость в Амане, но когда Феанаро обнажил меч и приставил его к груди Нолофинвэ, все птицы разом испуганно умолкли, и долго еще не звучали их голоса.
Хотя кровь не пролилась. Конечно, не пролилась. Быть такого не может, чтобы Феанаро желал кому-то боли или смерти... тем более, брату. Нет, надо взглянуть правде в глаза: даже брату. Но все равно. Феанаро не стал бы всерьез причинять вред Нолофинвэ. Ни за что. Никогда. Он хороший маль... нет, достойный эльда. Конечно.
Но их с Нолофинвэ разногласия зашли слишком далеко. Отравили весь город, весь народ, а теперь, как ни крути, потрясли и самые основы Арды.
Нужно сделать что-то. Прекратить это разом.
Но как?
Финвэ не знал этого раньше, не знал и сейчас.
Он думал, после случившегося валар вмешаются, видя, что его сил и мудрости явно не достаточно, чтобы разрешить такое дело.
Но ни слова не пришло из Ильмарина.
Что это? Доверие? Уважение к его сану среди его народа? Или наказание за то, что он допустил такое?
И должен ли он теперь попытаться сам все решить? Или ему следует обратиться к валар за помощью? Просить? Умолять? Признать свою слабость? Сказать, что народ больше не доверяет ему? И сам он больше не доверяет себе?
Или, выпрямив спину и сжав зубы, попытаться поднять эту ношу? Как прилично королю нолдор, да и просто главе рода тоже. И как, похоже, желают валар. Или не желают?
Что выбрать? Гордость или смирение? И что в данном случае будет гордостью, а что смирением?
Финвэ совсем запутался.
И не у кого попросить совета. Разве что... Ингвэ... Он не отказался бы помочь. Но прийти с таким делом к другому владыке эльдар, тем более к Верховному королю... все равно, что просто переложить на него эту ношу целиком. Да и для Ингвэ дети Финвэ — родичи... Но не все они. А так еще хуже. Нет. Нельзя обращаться к Ингвэ. Жаль. Он мудр и часто видит скрытое от других.
Впрочем, в одном можно быть уверенным: что бы Ингвэ ни посоветовал, в конце он обязательно сказал бы, что король нолдор — Финвэ, и что он как никто знает свой народ и способен действовать для блага нолдор, даже если сами нолдор слишком запутались, чтобы понять, в чем их благо. Нет, особенно, если это так. Нужно только положиться на свою мудрость и чутье. А потом, разумеется, следовать тому, что они подскажут. Без колебаний.
Да, Ингвэ точно сказал бы это. И может быть, даже оказался бы прав. Он обычно оказывается прав.
Финвэ глубоко вздохнул.
Ну что ж. Пожалуй. Он соберется с силами и примет решение. Вроде бы, быть королем у него всегда выходило лучше, чем в последнее время выходит быть отцом.
Вот он и рассудит дело как король.
А гордость это или смирение, и к добру это приведет или к худу, станет ясно потом.

Глава первая

Ошеломление. Возмущение. Ужас. Протест. Никогда еще ни одно решение своего короля нолдор не встречали с такими чувствами. Можно было бы даже сказать, что никогда и ничего нолдор не встречали с такими чувствами, если бы вчера на этом самом месте перед дворцом брат не грозил мечом брату.
Но то было странное, небывалое, немыслимое дело. А суд короля... Финвэ был мудр и милосерден всегда. Так терпелив, добр и мягок, как только возможно. Даже слишком добр и мягок, иногда думали некоторые, особенно молодые и горячие. И вот теперь такой суровый приговор. Изгнание для принца Феанаро.
В памяти каждого все еще раздавались гулко, подобно грому, слова: "До того как истечет этот день Древ, должен, ты, Феанаро, сын Финвэ, покинуть Тирион и не возвращаться, пока не истекут двенадцать лет Древ. Ты не должен брать с собой никакого имущества, кроме одежды, запаса провизии на полдюжины дней и оружия, пригодного для охоты. За пределами Тириона ты можешь оставаться на одном месте не дольше, чем проходит времени между двумя Смешениями Света. В дороге у тебя не должно быть спутников. С женой и детьми ты можешь встречаться за пределами Тириона не чаще одного раза в сто сорок четыре для Древ, встреча не должна длиться дольше, чем проходит времени между двумя Смешениями Света. Таково слово короля нолдор".
Народ, который герольды короля призвали на площадь, чтобы каждый мог быть свидетелем суда, загудел, как растревоженный улей. Поражены были все. Но те, кто любил принца Феанаро, особенно остро чувствовали несправедливость этого решения. Ясно, король и в самом деле в руках Нолофинвэ.
И тот стоял тут же, недалеко. Доволен. Даром, что глаза широко распахнуты, будто от ужаса. Даром, что такого выражения лица у него не было и вчера, когда он видел отточенную сталь у своей груди. Все — притворство и ложь. Все — его рук дело. Воплощение его замыслов.
Но прежде чем кто-то мог выкрикнуть это в полный голос, закричал, одновременно выступая вперед, сам Нолофинвэ:
— Отец! Разве плата за проступок не должна быть соразмерна вине, а суровость суда не смягчается милосердием? Ты сам всегда придерживался этих правил и учил других придерживаться их, — голос принца прозвучал странно уязвлено, словно Финвэ обманул его в чем-то. — Так почему же теперь твой приговор так жесток? Не произошло ничего столь ужасного, что требовало бы такой кары. Ссоры не редки между нами. Но ни один из нас никогда не желал разрушить мир в Тирионе или осквернить Блаженный Край убийством эрухино. Я не верю, что Феанаро угрожал мне смертью всерьез, — тут Нолофинвэ немного помедлил. — И я прощаю его.
Финвэ посмотрел на своего второго сына долгим пристальным взглядом, который посторонние наблюдатели могли бы назвать бесстрастным. Но Нолофинвэ знал своего отца очень хорошо, и он изумился, какую смесь чувств видит там, в глубине таких знакомых серых глаз: удовлетворение, как если бы на Совете все вдруг сами, без долгих споров пришли к решению, которое Финвэ считал самым верным, и предостережение, почти как будто он хотел крикнуть: "Не делай этого!", вот только кому? И тоску. Такую тоску, что о ней нельзя было сказать на языке эльдар, разве что прорычать или провыть по-звериному.
Нолофинвэ замер в замешательстве.
Но потом понял. Конечно! Финвэ было тяжело отсылать от себя Феанаро, которого он так любил. И все же Финвэ считал должным сделать это и делал. Значит, надо настаивать. Отговорить отца. И ради Феанаро, и ради самого Финвэ. Нолофинвэ не хотел, чтобы они страдали. Хотя еще вчера, говоря честно, судьба Феанаро не очень его заботила. Но вчерашний день сейчас казался очень далеким, незначительным. Почти нереальным.
— И ты прости его, отец наш и король! — продолжал Нолофинвэ. — Предадим вчерашний день забвению.
— Предадим забвению? — переспросил Финвэ. — Твои слова, что ты поддержишь любое мое решение, мне тоже следует забыть?
От этого вопроса замешательство Нолофинвэ стало еще больше. И даже на миг отразилось на его лице. Но только на миг. Он быстро овладел собой и ответил:
— Нет, это правда и всегда будет правдой.
— Тогда отчего сейчас ты идешь против моей воли? — спросил Финвэ.
— У меня не было даже мысли об этом, — искренне ответил Нолофинвэ. — Я лишь надеялся своими словами смягчить твое сердце. Хотя, быть может, я выбрал для этого не те слова, — признал он тут же.
Обычно Нолофинвэ не позволял чувствам взять над собой верх, говорил спокойно, ясно и убедительно. Если только это не было очередным столкновением с Феанаро, тут Нолофинвэ редко удавалось держать себя в руках так хорошо, как хотелось бы. И вот теперь приговор отца уж очень потряс его.
— Если моя речь показалась тебе непочтительной и дерзкой, я прошу прощения, — заключил Нолофинвэ и поклонился Финвэ.
— Это я прощаю тебе легко, — ответил Финвэ. — Но исполнить твою просьбу не могу, в каких бы словах ты ни выразил ее. Ибо, пусть ты и считаешь иначе, я вижу, что мир Амана под угрозой, и я должен остановить это. Ради народа нолдор. Ради всех эльдар. И ради долга благодарности, который связывает нас с валар, когда-то призвавшими в этот край квэнди. Двенадцати лет должно хватить и Феанаро, чтобы обдумать свои дела, и всему нашему народу, чтобы смута, вызванная вашими столкновениями, утихла.
Феанаро, который, выслушав приговор, замер в какой-то болезненной неподвижности, при этих словах Финвэ поморщился, но ничего не сказал.
— Все же срок наказания может быть уменьшен, — продолжал Финвэ. — Если ты, Нолофинвэ, разделишь участь Феанаро. Шесть лет Древ изгнания с теми же условиями для каждого из вас. Этого, вероятно, хватит, чтобы в Тирионе снова воцарился покой. И затем вы оба можете вернуться. Если ты согласишься. Если же нет, ничего не изменится. Мое прежнее решение останется в силе.
Толпа ахнула.
Но Нолофинвэ этого не слышал. Небо над его головой качалось и звенело, как будто оно было огромной фарфоровой чашей и теперь разбилось. Изгнание... Шесть лет Древ... покинуть родной город... оставить любимые и привычные занятия... друзей и семью... скитаться... Ужасно... Но участь Феанаро это облегчит. А разве не этого Нолофинвэ хотел еще недавно, когда выходил говорить перед отцом? И разве не был бы он сейчас смешон и жалок, если б ответил "нет"?
— Нет! Мне это не нужно! Ничего от него не нужно! — крикнул Феанаро так громко, что его услышал даже Нолофинвэ, и небо от этого странным образом перестало звенеть и качаться.
Финвэ ничем не показал, что слышал слова Феанаро, он смотрел только на Нолофинвэ, оставляя право решения — бремя решения — целиком второму своему сыну.
— Да, — ответил тот. — Я согласен.
— Что ж, — сказал Финвэ. — Отныне, мой приговор имеет силу над вами обоими. На шесть лет Древ.
И едва он произнес это, Нолофинвэ, словно удар, поразила ужасная мысль: по приговору можно раз в сто сорок четыре дня встречаться с женой и детьми. Но не с матерью. Для Феанаро это не имеет значения, потому что его мать в Мандосе, но мать Нолофинвэ здесь же, на площади. Обычно Индис принимала участие в решении спорных вопросов, но сегодня стояла среди зрителей. Попросил ли ее об этом Финвэ или она сама решила, что так будет правильнее, Нолофинвэ не знал. Да теперь это было уже и не важно. Главное, он совсем забыл о ней сейчас. Он вообще часто забывал о ней в последнее время. Глупец!
Что же делать теперь? Просить о снисхождении? Или перетерпеть? Шесть лет Древ... Нолофинвэ нашел взглядом мать. Она смотрела на него широко распахнутыми, полными слез глазами. Если б она в этот миг заплакала, он не выдержал бы. Просто не выдержал бы. Но Индис, заметив, что сын смотрит на нее, выше подняла голову и ободряюще улыбнулась.
Что ж, вероятно, они могли перенести эту разлуку. Ее поддержат Арафинвэ и сестры, а сам Нолофинвэ... давно не дитя и справится с этим как-нибудь.
Не нужно ни о чем просить.
Тем временем Финвэ заговорил снова.
— Условия изгнания уже были объявлены, — напомнил он, как будто кто-то мог об этом забыть даже через дюжину дюжин лет Древ. — И не будут изменены в сути. Но теперь, когда вы оба делите одну участь, вы можете облегчить ее друг для друга, если пожелаете, — продолжал он, обращаясь теперь к обоим сыновьям. — Ни у одного из вас в дороге не должно быть спутников, но вы можете стать спутниками друг другу. А через один год Древ, можете, если посчитаете, что примирились достаточно, чтобы не смущать напрасно чужих умов и сердец вашим раздором, вы можете снова предстать передо мной и просить о пересмотре приговора.
Финвэ поглядел на сыновей почти с надеждой.
Нолофинвэ едва сдерживался, чтобы не показать своего раздражения и разочарования. Бесполезные дополнения, которые не пригодятся ни ему, ни Феанаро. Это совершенно ясно. Нолофинвэ не должен был даже смотреть на брата в этот момент, чтобы угадать его мысли. Но он все же посмотрел: Феанаро теперь, когда все было решено без внимания к его словам, снова молчал, только губы кривились, не то презрительно, не то горько.
— Если же мой суд кажется кому-то из вас неправым, вы можете искать истины, справедливости и милосердия у тех, кто выше меня, — заключил Финвэ и поднялся, показывая, что все завершено.
Нолофинвэ только вздохнул. Конечно, он не мог оспаривать волю отца перед валар: это было бы предательством, а еще слабостью и бесчестьем. И уж тем более, Феанаро было бы странно искать правосудия у тех, кому он не доверяет и кого называет поработителями.
Нолофинвэ поклонился отцу, очень официально и церемонно, как вчера и как вообще обычно делал, если публично говорил перед отцом во время советов. Феанаро сделал то же, еще строже и официальней, если только возможно, а потом покинул площадь так быстро, что это можно было бы назвать бегством, если б кто-нибудь осмелился произнести такое.
Нолофинвэ смотрел ему вслед, почти завидуя, сам он едва чувствовал в себе силы, чтобы куда-то идти.


Глава вторая

Из ворот Тириона Нолофинвэ вышел незадолго до того, как к слабеющему золоту Лаурелин начало примешиваться разгорающееся серебро Тельпериона. Он мог еще задержаться, пока Лаурелин совсем не погаснет, но не хотел откладывать дело до самого крайнего срока. Все равно один-единственный час ничего не изменил бы, раз уж впереди теперь шесть лет изгнания.
Так что Нолофинвэ простился с домашними и отправился в дорогу. Он почти ожидал, что за воротами его встретило бы что-то странное, полностью неизвестное, чужое и, возможно, страшное. Что-то, чего никогда не видят эльдар, у которых есть дом, куда они могли бы вернуться, как только захотят, есть цель путешествия или свобода бродить, где угодно, оставаясь на месте, сколько пожелают, и пускаясь в путь по своему усмотрению.
Но окрестности Тириона, исхоженные, изъезженные за сотни лет Древ, конечно, были теми же, что обычно. Да и в себе Нолофинвэ никаких особых изменений не чувствовал. Все было точно так, как если бы он решил навестить родичей матери, живущих на Таникветиль.
За исключением того, конечно, что он не шел на Таникветиль. Совершенно точно. Ни на Такиквэтиль, ни в Альквалондэ, ни куда-либо еще, где его появление могло бы быть расценено как поиск убежища, попытка избежать власти короля нолдор.
Он сам обещал поддержать отца, сам выбрал оказаться под действием приговора, и теперь не собирался отступать от своего решения. Хотя горечь, гнев и обида на Феанаро, утихшие было на время суда, теперь возвратились с удвоенной силой и упорно нашептывали Нолофинвэ, что Феанаро, случись им поменяться местами, не стал бы говорить в его защиту, тем более, не разделил бы его наказание.
Не помогало делу и то, что дети Нолофинвэ — как сыновья, так и дочь — твердили то же весь день, пока продолжались его приготовления к уходу.
Правда, своим детям Нолофинвэ отвечал достаточно твердо:
— Я не Феанаро, я поступаю так, как подсказывают мне мои собственные понятия о чести. И только так.
Успокоить себя было труднее.
И счастье еще, что Анайрэ не упрекала его ни в чем. На прощание она только поцеловала его и сказала:
— Сто сорок четыре дня пролетят быстро, а потом мы увидимся. Приходи на место, где мы впервые встретились.
— Приду обязательно, — пообещал Нолофинвэ.
Он думал, что сто сорок четыре дня будут, вероятно, тянуться как вечность, но не сказал ничего вслух. Такое испытание выпало им по его милости, и раз уж Анайрэ не жаловалась, ему тем более не пристало.
Нужно было быть сильным. И нужно было выбрать, куда он пойдет, хотя бы в самых общих чертах. Впрочем, после того как Нолофинвэ услышал, что Феанаро собирался отправиться на север, это было, скорее, несложным вопросом.
Нолофинвэ не хотел видеть брата, желательно никогда, или, по крайней мере, не в ближайшее время, поэтому он решил свернуть к югу, как только представится такая возможность. Аман велик, и так они с Феанаро едва ли столкнутся. К тому же, южную часть, более населенную за счет земледельцев из народов ваниар и нолдор, Нолофинвэ знал лучше, чем северную.
Но пока он просто шел по очень знакомой дороге, приветствовал встречных эльдар, которые еще не знали о его изгнании, и для отдыха остановился тоже в привычном месте: под высоким и раскидистым дубом на обочине.
Припасов у Нолофинвэ с собой оказалось, пожалуй, больше, чем он обычно брал для шестидневного путешествия, но большую их часть ему вместе с коймасом принесла мать, и у него просто не хватило духу оставить что-то из этого. А теперь не хватало духу притронуться к этому. Все как будто еще помнило прикосновения ее рук, особенно хлеб. И он не увидит ее шесть лет Древ. Шесть лет... никогда за всю его жизнь они не расставались на такой срок. Или даже на половину этого срока. Или на двенадцатую его часть... Шесть лет...
Нолофинвэ смотрел на лепешки коймаса, и какая-то более хладнокровная и рассудительная, более ироничная его часть задавалась вопросом, собирается ли он, в конце концов, есть этот хлеб или только плакать над ним, словно ребенок, не проживший еще года Древ, а не взрослый мужчина, успевший прожить уже три сотни лет и вырастить собственных детей. И если он собирается все же плакать, он должен найти более уединенное место, чтобы сделать это... подальше от дороги... Или, возможно, он мог бы просто забраться на дерево...
Но ирония не очень-то помогала на этот раз, и Нолофинвэ уже рассматривал идею спрятаться где-нибудь в укромном месте вполне серьезно, когда прямо перед ним оказался другой путник. Незнакомый, но, судя по внешности и одежде, нолдо из Тириона.
— Айя, мой принц, — сказал незнакомец, поклонился Нолофинвэ и принялся вполне очевидно устраиваться рядом для привала.
Нолофинвэ наблюдал за ним, размышляя, должен ли сообщать каждому встречному о наложенных на него ограничениях. Тяжело было даже представить, как он будет делать это, а уж начать говорить и вовсе невозможно. Нолофинвэ глубоко вздохнул, собираясь с силами.
Но незнакомец избавил его от этого беспокойства:
— Не тревожься ни о чем, — сказал он тихо. — Я не собираюсь становиться твоим спутником, а случайные встречи в дороге не запрещены условиями приговора. Хотя едва ли твой отец узнал бы о нарушении условий. Разве что спросил бы помощи у валар, но вряд ли они стали бы потворствовать ему в такой несправедливости. К тому же он не отправлял вестников к Манвэ, мы знали бы.
— Мы? — удивленно переспросил Нолофинвэ.
— Твои друзья, мой принц, — ответил незнакомец.
— Но я... — начал Нолофинвэ.
— ... ты не знаешь меня, — заключил незнакомец. — Да. Но я знаю тебя, — тут он немного смутился. — Все в Тирионе знают.
— Не сомневаюсь, — довольно сухо откликнулся Нолофинвэ. Он не был в подходящем настроении для бесед, и особенно для таких странных бесед. И ему не нравилось, в каком тоне его собеседник говорит о Финвэ.
— Знают и любят, — продолжал незнакомец. — Многие. И они не оставят тебя и не забудут, только потому, что ты вынужден был уйти.
— Я сам выбрал это, — возразил Нолофинвэ.
Незнакомец смутился еще больше, опустил взгляд. Но продолжал:
— Ты не должен был бы делать такого выбора, если бы твой отец не предоставил его тебе. Это не было мудро с его стороны, и никто не одобряет его, никто в целом городе. Правда, некоторые делают так из-за Феанаро, — незнакомец поморщился. — Но нас больше, и ты мог бы в любой момент вернуться, и стать кор...
Нолофинвэ почувствовал, что просто не может это слышать, и так уже внутри все похолодело от гнева. Предлагать ему свергнуть отца!
— Нет, — очень резко и ясно произнес Нолофинвэ. — Я не вернусь в Тирион иначе, чем после окончания действия приговора. И никогда ни в чем не пойду против моего отца, единственного законного короля нолдор.
— Но мой принц, — начал было незнакомец.
Нолофинвэ не обратил внимания на его слова.
— Еще передай моим друзьям...
Нолофинвэ испытывал сильное желание сказать: "Что я не желаю ни знать их, ни слышать о них до конца Мира" или "что они сильно пожалеют о своем глупом предложении, когда я действительно вернусь через шесть лет", но первое было бы пустой вспышкой гнева, а второе угрозой, отложенной слишком надолго, чтобы ее можно было воспринять всерьез. К тому же, Нолофинвэ не знал, о ком идет речь: действительно ли его друзья, которым он говорил перед уходом, что собирается следовать приговору отца со всей честностью и доброй волей, так страшно не поняли его, или сообщение послал кто-то другой, кто-то, кого он на самом деле не назвал бы другом?
Выяснять подробности не особенно хотелось. Да и посыльный едва ли знал много об этом много. Он чуть не плакал, слушая ответ Нолофинвэ, и казался сейчас, а скорее всего, и был очень молодым эльда, недавно перешагнувшим рубеж совершеннолетия.
— Передай моим друзьям, что я забуду об этом разговоре, никогда не буду вспоминать о нем или пытаться проникнуть в детали. Это самая дружеская вещь, которую я могу для них сделать. Говоря по правде, гораздо более дружеская, чем я хочу сделать прямо сейчас. Так что пусть даже не думают подсылать ко мне еще кого-то с такими речами. А теперь уходи! Сейчас же!
Незнакомец поспешно собрал свои вещи и бросился прочь, как заяц, преследуемый собаками.
Нолофинвэ достал флягу с водой и сделал несколько торопливых глотков. Руки не дрожали, но внутри было пусто и холодно. Вернуться в Тирион и стать королем вместо отца! Кто мог даже подумать об этом? Кто предположил бы, что он может согласиться на подобное?
Невероятно. И жутко.
Никто из нолдор не поддерживает отца... Правда ли это? И чем это может обернуться для него? Сумеет ли он справиться с этим один? Теперь, когда Нолофинвэ нет рядом, чтобы поддержать его?
Беспокойство требовало выхода.
Так и не притронувшись к еде, Нолофинвэ снова вышел на дорогу. Хотелось немедленно броситься назад в Тирион, предупредить отца. Но он не мог так своевольно возвратиться, теперь даже больше, чем по одной причине.
Следовало, наоборот, скорее оказаться подальше от Тириона. Тогда отцу ничего не будет грозить. Нет смысла выступать против Финвэ, если его некем заменить. А Феанаро идея свергнуть отца совсем не понравится.
Уж в этом, если ни в чем другом, Нолофинвэ мог доверять старшему брату, как себе. И эта мысль неожиданно заставила его улыбнуться, несмотря на весь ужас ситуации.
Так, с улыбкой, Нолофинвэ зашагал прочь настолько быстро, насколько мог.


Глава третья

Решение углубиться в лес и скрыться там было сразу и очень хорошим, и очень плохим.
Хорошим, поскольку риск наткнуться на кого-нибудь был теперь куда меньше, чем на дороге. А Нолофинвэ уже устал от взглядов: любопытных, сострадательных или враждебных — вообще от взглядов. А еще больше устал ожидать, что любой — буквально любой — встречный нолдо может заговорить с ним о захвате власти в Тирионе. В то, что неведомые "друзья" легко угомонятся после первого отказа, Нолофинвэ, по зрелом размышлении, не особенно верил, и это делало его все более раздражительным и нервным каждый день. Нужно было, наконец, немного расслабиться, пока он не потерял способность мыслить здраво. Не говоря уже о том, что в лесу легче выбрать место для отдыха, спрятаться от дождя и сильного ветра и найти пищу. А взятые из Тириона запасы подходили к концу, хотя и не так быстро, как должны были, потому что большую часть времени Нолофинвэ не имел никакого желания есть.
Плохим же решение было, потому что мысль о бродячей жизни в чаще не прельщала его даже в детстве, когда он часами слушал отцовские рассказы о жизни у Куивинен и Великом Переходе. А во взрослом возрасте долгое пребывание под сумрачной сенью огромных деревьев действовало на Нолофинвэ, скорее, подавляюще, и это ощущалось еще острее теперь, в его нынешнем настроении и обстоятельствах.
Но все-таки Нолофинвэ поселился в лесу. Бродил без всякой цели до усталости, по пути собирал хворост для костра, искал ягоды, орехи, грибы и съедобные коренья. На крупных животных Нолофинвэ не охотился: это было бы трудно сделать одному, даже без лошади и собак, да к тому же большой запас мяса был в его положении вещью совсем не нужной и даже обременительной. Но он вполне мог подстрелить птицу или зайца, если они попадались ему на пути. Еще легче было бы подстрелить белку, но почему-то не получалось заставить себя воспринимать их как добычу. Так что на белок Нолофинвэ просто смотрел, а иногда подзывал и делился орехами. Пусть белки и не выглядели так, будто нуждаются в этом, зато у самого Нолофинвэ на сердце становилось чуть легче.
Силков Нолофинвэ не ставил — не любил их ужасно, да к тому же ему слишком часто приходилось переходить с места на место, чтобы использовать их было удобно. Нолофинвэ не оставался нигде дольше, чем от одного Смешения Света до другого. Конечно, вряд ли кто-то, кроме самого Манвэ, мог увидеть, что он делает здесь, но это был вопрос чести. Он решил соблюдать все условия приговора и соблюдал неукоснительно.
Впрочем, каждая следующая его стоянка мало чем отличалась от предыдущей. Настолько мало, что, чтобы не потерять счет дням, Нолофинвэ делал охотничьим ножом зарубки на толстой ветке, которую подобрал, как только вошел в лес, и с тех пор носил с собой.
Когда зарубок стало больше трех дюжин, Нолофинвэ почувствовал настоятельную, почти болезненную, необходимость услышать голос эльда, любого эльда. И это, в общем, было бы несложно сделать, если выйти из леса и вернуться на дорогу. Но кто знает, кого он мог бы встретить и какие вести получить там? Как раз вестей Нолофинвэ совсем не хотел. Никаких, потому что на хорошие не слишком надеялся. Лучше не знать ничего ни о чем и не терзаться лишний раз от бессилия.
— Лучше остаться в лесу, перетерпеть, — говорил он сам себе вслух.
Но собственный голос ничуть не успокаивал, становилось даже хуже — так странно, чуждо и одиноко он звучал здесь.
Тогда Нолофинвэ стал искать убежища в воспоминаниях. О друзьях и знакомых ему думать не хотелось, потому что эти мысли были слишком тесно связаны с беспокойством о том, что сейчас может твориться в Тирионе. А вот в память о семье, как ни странно, он мог погружаться почти без горечи.
Воспоминания обнимали, убаюкивали и приносили облегчение. Вот только они стали странно смешиваться с его теперешней монотонной реальностью. И скоро Нолофинвэ уже не способен был сказать, слышит ли голоса родных только в воображении или наяву.
Когда он рвал ягоды, аккуратно раздвигая ветви кустарников, рядом будто бы была мать и рассказывала о тех временах, еще до брака с отцом, когда часто бродила по лесам и полям Валинора. Когда взбирался на высокие деревья, чтобы осмотреть окрестности, словно бы появлялся отец и говорил о трудностях долгого пути в Валинор. И не раз Нолофинвэ оставался без дичи, потому что ожидал, что кто-то другой пустит стрелу скорее, и слишком поздно вспоминал, что с ним сейчас нет ни Арэльдэ или Финдекано — самых ловких стрелков в семье, ни других родственников. А иногда даже не вспоминал, просто надолго оставался стоять в недоумении.
Прочие родичи "навещали" его в основном во сне. Но и сны стало трудно отличать от действительности. Однажды Нолофинвэ приснилось, что к нему в лес пришла Финдис и они страшно поссорились, он потом несколько дней мучился от того, как мог быть столь резок с ней, пока не понял вдруг, что это не случилось на самом деле.
Но моменты ясности были коротки и становились с каждым разом еще короче. Даже притом, что Нолофинвэ догадывался, что с ним творится, он все еще не мог этому противостоять. И кто знает, чем бы все могло кончиться, если бы не медведь.
Медведь выскочил перед Нолофинвэ внезапно. Огромный, матерый, с мощными лапами и желтыми клыками. Выскочил и остановился в дюжине шагов, глядя Нолофинвэ прямо в глаза. Тот за долю мгновения успел подумать о многом. О том, что лук тут бесполезен. Да и охотничий нож немногим лучше. И как же жаль, что нет собак, которые могли бы очень пригодиться прямо сейчас. И другого оружия тоже нет. И глупо будет отправиться в Мандос вот так... Но выбирать, кажется, не приходится, и, по крайней мере, он не сойдет с ума окончательно...
Медведь равнодушно отвернулся и побежал в ту же сторону, откуда явился.
Нолофинвэ сел на землю и на мгновение спрятал лицо в ладонях. Ощущение было такое, что из него вышли все силы, как из разорванного кузнечного меха выходит весь воздух. Но разум прояснился.
Нолофинвэ очень ясно понимал, где он, что делает и как здесь оказался, хотя последнее, скорее, в общих чертах. И на этот раз он решил держаться за реальность как можно крепче. Первым делом проверил палку с зарубками: она нашлась в заплечной сумке. Зарубок на ней оказалось много, уже почти сотня.
Вот только никто, и особенно сам Нолофинвэ, не мог поручиться, что он в последнее время не пропускал дни или не ставил по нескольку зарубок в один и тот же день. При мысли об этом виски заломило, сердце неистово забилось, и стало трудно дышать. Нолофинвэ стиснул зубы и сжал кулаки, пытаясь совладать с собой и не уступить панике. Потом, во внезапном порыве, вынул нож и сделал надрез на ладони, не глубокий, но чувствительный.
Физическая боль слегка отрезвила Нолофинвэ, и он решил, что первым делом нужно найти воду и привести себя в порядок, а уж потом думать, что предпринять дальше.
С водой на этот раз ему повезло. Ручей был достаточно глубокий, широкий и не быстрый, так что Нолофинвэ смог не только напиться и умыться, но еще искупаться и осмотреть себя. Это было очень кстати, потому что захватить с собой из дому зеркало он не догадался. Впрочем, увиденное совсем не порадовало: хотя спокойная вода почти не искажала черты, лицо, отразившееся в ней, казалось чужим. И не только из-за худобы или бледности, просто этот эльда слишком явно был близок к безумию, хотелось отвернуться и не видеть его больше.
Но от себя никуда не деться, и Нолофинвэ снова упрямо стиснул зубы. Он не может, не должен позволить своему духу оказаться так ужасно и очевидно сломленным. Его жена и дети ждут встречи с ним, и ради них он должен быть сильным. Остаться собой. И он сможет.
Начать Нолофинвэ решил с чего-нибудь легкого. Нормальные эльдар обычно держат свои вещи в чистоте и аккуратно подрезают волосы. Так что и ему следовало выстирать одежду. Да и сумку тоже, а волосы расчесать и подровнять, потому что раньше они были у него точно до пояса, а теперь заметно длиннее, и еще отросли неравномерно.
Но и с этим иметь дело ему было не так уж просто. Что поранить ладонь было ошибкой, Нолофинвэ понял, уже когда умывался. Пустяковая рана приносила много беспокойства: давала о себе знать при каждом движении и то и дело начинала снова кровоточить. Со стиркой оказалось еще неудобнее. Одной рукой управляться было невозможно, двумя — больно, вода то и дело окрашивалась в красный цвет от его крови, а пытаясь выжать уже выстиранное, он пачкал кровью и ткань.
Наконец, Нолофинвэ кое-как удалось разложить вещи, по крайней мере, несколько более чистые, чем раньше, для просушки на берегу ручья. Рука болела нещадно, хотелось лечь, свернуться калачиком и скулить тихо-тихо. Тем более, здесь его слабости все равно никто не услышит и не увидит, так почему нет?
Но он собирался еще заняться волосами и не желал отступать от задуманного. Гребень и ножницы у него были. На то, чтобы разобрать спутанные влажные пряди ушла уйма времени. И даже еще больше времени Нолофинвэ провел, ничего не делая, а только ожидая, пока из его пореза снова перестанет течь кровь, пусть и ненадолго.
Когда дело дошло до стрижки, он был совершенно измотан и настроен закончить с этим поскорее. Получилось даже хуже, чем было, хотя, несомненно, короче.
— Буду заплетать косу, — решил Нолофинвэ и тут же заснул прямо на земле, рядом со своей все еще сохнущей одеждой.


Глава четвертая

Возможно, сон был именно тем, что Нолофинвэ с самого начала следовало сделать. Раньше стирки и особенно раньше стрижки. После отдыха сил у него ощутимо прибавилось, а рука заметно подзажила и, хотя еще продолжала болеть, больше уже не кровоточила.
Нолофинвэ оделся, сложил вещи обратно в дорожную сумку, волосы еще раз расчесал и собрал в косу. Потом поднялся чуть выше по течению ручья, напился и заполнил свежей водой свою флягу.
После этого Нолофинвэ почувствовал голод, впервые за долгое, пожалуй, чересчур долгое для его собственной пользы, время. Никакой отложенной про запас еды среди его скудных пожитков не было, и он не мог вспомнить ясно, когда в последний раз охотился или собирал что-то съедобное, кроме пары пригоршней маленьких и кислых плодов дикой яблони, которые случайно чем-то привлекли его дня два назад... или больше...
Нолофинвэ огляделся тем особым, очень цепким взглядом, которым голодный ищет что-то, что может быть съедено, и чуть не рассмеялся: берега ручья почти сплошь заросли стрелолистом. Чудесно! Нолофинвэ принялся выкапывать клубни ножом и ел их сразу, только промыв водой. Жареными они стали бы вкуснее, но не было мочи ждать. По крайней мере, сначала.
Когда голод несколько притупился, Нолофинвэ все-таки отложил часть клубней, чтобы испечь их в костре. Позже. Уже снова наступал час Смешения Света, и нужно было уходить.
Впрочем, Нолофинвэ в любом случае не мог бы остаться у ручья долго. Ему необходимо было выйти из леса, найти кого-то из эльдар и узнать, сколько времени прошло, а сколько еще осталось до условленной встречи с родными. О том, что он мог уже пропустить нужный день, Нолофинвэ просто запретил себе думать. Эта мысль свела бы его с ума вернее всего другого.
У Нолофинвэ не было ни малейшего понятия, где он находится или в какую сторону ему следует двигаться, но он не особенно волновался. Знал, что нужно просто идти, искать приметы, с детства знакомые каждому эльда, и скоро лес сам подскажет нужное направление. Это только вопрос концентрации внимания. Конечно, если в деле не замешаны никакие чары.
Так что Нолофинвэ смело тронулся в путь.
И к следующему Смешению Света успел сделать восемь более-менее широких кругов на одном и том же месте. Понял, что с концентрацией внимания у него все совсем не так гладко, как хотелось бы. Набрал хвороста, развел огонь снова на берегу того же ручья, только на этот раз ниже по течению. Испек клубни стрелолиста, с наслаждением съел их, почти обжигающе горячие и рассыпчатые, запил прохладной водой и отправился на Дорогу Грез.
Когда Нолофинвэ проснулся в следующий раз, было уже опять Смешение Света. И оно подходило к концу. Нолофинвэ быстро встал, взял вещи и побрел еще дальше вниз по течению ручья. Когда смешенный серебряно-золотистый свет сменился чисто золотым, Нолофинвэ остановился, бросил свою поклажу, сам снова лег, завернувшись в плащ, и проспал еще несколько часов.
В его грезах, к счастью, не было больше болезненных порождений утомленного разума и искривленных отражений нерадостной реальности, только легкие и освежающие творения Лориена, дарившие отдых уму и душе. И благотворное влияние этого не замедлило проявиться: хотя Нолофинвэ, покидая берег ручья, был на этот раз почти уверен, что еще вернется, кругами его больше не водило. А еще он случайно с самого начала выбрал верное направление для выхода из леса. Чистая удача!
Оставалось только идти и идти, пока не придешь. Это было совсем просто. Даже приятно. Теперь, когда у него была цель, Нолофинвэ чувствовал себя гораздо лучше. И собраннее. Он старался размеренно чередовать периоды движения и отдыха, находить и, что еще важнее, заставлять себя съедать достаточно пищи, чтобы восстановить силы. Для сна делал лежанку из листьев, а в дождь сооружал шалаш из веток. Или хотя бы искал удобные места на деревьях. Но ни в коем случае не позволял себе просто падать на землю и погружаться в грезы. Тем более не грезил сидя или на ходу. И даже готовил себе вместо простой воды отвар из трав. Чего не случалось с самых первых дней изгнания.
К тому времени, как Нолофинвэ подошел к опушке леса, он чувствовал себя куда здоровее и крепче, чем в день встречи с медведем. Напоследок придирчиво оглядев свое отражение в лезвии охотничьего ножа, Нолофинвэ остался в общем доволен. Может, этот эльда и не казался особенно счастливым или отдохнувшим, но изможденным безумцем, давным-давно не говорившим с квэнди и почти забывшим себя, он тоже не казался.
Так что можно было не опасаться, что он напугает любого встречного до сумасшествия и не сможет узнать, наконец, какой сегодня день. Впрочем, вероятно, некоторое волнение его появление все же вызовет. Мягко говоря.
Нолофинвэ поморщился, представив, какой поток эмоции и вестей может обрушиться на него при встрече с кем угодно.
Сможет ли его недавно обретенное хрупкое душевное равновесие выдержать это?
На мгновение на Нолофинвэ накатила паника. Захотелось повернуть обратно в лес, который, по сравнению с ожидающей впереди неизвестностью, казался если не любимым, то уж точно привычным и безопасным. Еще не хватало! Нолофинвэ потряс головой и решительно двинулся вперед.
И удача еще раз улыбнулась ему, прямо-таки ослепительно. Первым встречным оказался какой-то ваниа. Он не знал Нолофинвэ или, по крайней мере, ничем не показал, что знает. Спокойно ответил на вопрос, спросил, не нужна ли помощь, и, пожелав приятного дня, пошел своей дорогой.
Оказалось, Нолофинвэ все же пропустил несколько дней, но не так много, чтобы начинать волноваться об опоздании. Это известие принесло ему столько счастья, сколько он не помнил, когда испытывал в последний раз. Хотелось прыгать и бегать кругами, совершенно по-щенячьи. Быть может, свою роль тут сыграло еще и то, что Нолофинвэ впервые за долгое время оказался на открытом пространстве, которое нравилось ему всегда заметно больше леса.
Но оставаться там, дожидаясь других, возможно, не столь необременительных, встреч, Нолофинвэ не стал и все же повернул обратно к лесу и снова укрылся в его тени. Надо сказать, все-таки с облегчением.
Впрочем, облегчение не продлилось долго. Больше не нужно было торопиться куда-то, чтобы узнать что-то, да и на встречу с родными собираться было еще рано. Впереди оставалось десятка два дней, которые следовало чем-то заполнить.
Нолофинвэ привел в идеальный, насколько это возможно в лесу, порядок свою одежду и оружие. Хотя оружие не требовало ухода вообще, но все-таки это ненадолго заняло Нолофинвэ.
Затем он снова подровнял волосы, на этот раз с большим успехом. Но косу все равно заплетал – привык, да и хоть какое-то занятие.
Однажды Нолофинвэ набрал желудей и попытался испечь желудевый хлеб, который, как он слышал, квэнди ели, когда еще не знали пшеницы и других злаков. Хлеб получился со второго раза. Больше делать было решительно нечего.
А мучительно хотелось что-нибудь сделать руками, что-нибудь, что не касалось бы заботы о пропитании и обустройства очередной стоянки. Но не было ни инструментов, ни материалов ни для чего. Ладони почти горели, и тоскливо ныло где-то глубоко внутри. И впервые за все время изгнания Нолофинвэ с сочувствием вспомнил о Феанаро. Каково ему переносить это? Должно быть, еще тяжелее...
Душу кольнуло тревогой. Нолофинвэ, поймав себя на этом, криво усмехнулся. Словно ему мало своих забот, чтобы еще сожалеть и о брате. К тому же Феанаро всегда умел устроиться наилучшим образом. Не беспокоясь о других. Особенно о Нолофинвэ. И сейчас у Феанаро все, наверняка, идет очень неплохо. Лучше поволноваться о чем-нибудь другом, что этого действительно стоит...
С этой мыслью Нолофинвэ постарался снова забыть о Феанаро. Но это оказалось не так-то просто сделать, поэтому у него было еще несколько неприятных видений на Дороге Грез и несколько беспокойных дней, когда все раздражало его ужасно.
Наконец, недовольство улеглось, и Нолофинвэ вздохнул с облегчением. Но делать было по-прежнему нечего. Для резьбы по дереву нужны были просушенные куски дерева. Для плетения корзин — вымоченные прутья, а Нолофинвэ не мог оставаться на одном месте достаточно долго, чтобы сделать хорошие заготовки. Кроме того, у него не было топора, если уж говорить о кусках дерева.
Ничего подходящего в голову не приходило.
И Нолофинвэ плел невообразимое количество венков из цветов и листьев. Но не надевал ни один. Он просто оставлял венок там, где заканчивал его, или вешал на ветку дерева.
Кроме этого, Нолофинвэ занимал себя чтением следов на земле. Конечно, он и раньше их читал, поэтому встречи с волками, кабанами, лосями и прочими исконными обитателями этого леса не происходили по три раза на день, чему Нолофинвэ был очень рад. Одного неожиданного свидания с медведем больше, чем достаточно. Но теперь он не просто стремился избежать нежелательных встреч. Он читал на земле истории… о том как волчица учит охотиться волчат, и как зайцу сегодня все же повезло уйти от них, а несколько мышей, с другой стороны, оказались не так удачливы... и другие. Разные.
Это было по-своему любопытно. Хотя не очень. Надо было признать, что Нолофинвэ не слишком интересовался всем этим. И особенно не теперь, когда с каждым днем, приближавшим встречу с семьей, ожидание становилось все невыносимей, и он считал уже часы и мгновения. Пока не настал день, когда можно было отправляться в дорогу.


Глава пятая


Нолофинвэ не шел, а словно на крыльях летел, к лугу, где когда-то он, гуляя по окрестностям Тириона, встретил свою будущую жену. Теперь, правда, его немного беспокоила близость этого места к городу, но не настолько, чтобы отравить всю радость. Впрочем, Нолофинвэ был очень осторожен и не показывался никому по пути. Возможность встречи с незнакомцами и даже с друзьями по-прежнему пугала его.
Если бы он мог встретиться с семьей так, чтобы никто не узнал об этом и чтобы он сам ничего не узнал о Тирионе, Нолофинвэ предпочел бы сделать именно это. Он чувствовал себя сейчас слишком хрупким, чтобы снова сталкиваться с проблемами и волнениями народа нолдор. И был почти благодарен отцу, что долго еще не сможет войти в Тирион.
Однако теперь он, конечно, получит новости, от этого никуда не деться. И что это будут за новости? Впервые Нолофинвэ по-настоящему глубоко, глубже простого беспокойства, задумался, как могли развиваться события в Тирионе, после того как он устранился из них. Варианты выходили один мрачнее другого. И под конец к лугу Нолофинвэ уже бежал, почти ожидая, что в условленном месте никого не окажется.
Но они были там, все: Анайрэ, Финдекано, Турукано, Аракано и Арэльдэ. Такие же, как всегда, и будто бы другие, потому что он так долго их не видел... Нолофинвэ несколько мгновений просто смотрел. Они, почувствовав его взгляд, заметили его, бросились навстречу.
— Айя, отец!
Эти голоса были слаще птичьего щебета, слаще музыки.
Анайрэ не сказала ничего, но первой достигла Нолофинвэ и стиснула его в объятиях так крепко, что никто в целом мире сейчас не мог бы разъединить их. Нолофинвэ ответил ей тем же. Тут уж рядом оказались и дети.
Трое младших старались держаться храбро и не давать воли слезам, как сам Нолофинвэ. Правда, ни он, ни они не добились в этом заметного успеха. А Финдекано, как Анайрэ, решил, что это дело бесполезное, и плакал, не скрываясь.
Прошло немало времени, прежде чем все, наконец, успокоились немного и уселись подле друг друга прямо в высокой траве.
Нолофинвэ был бы не против просто сидеть вот так до нового Смешения Света и еще в сто раз дольше. Обнимать жену и дочку. Улыбаться, когда сыновья наперебой стараются, будто бы случайно, коснуться его. Смотреть на них на всех. Не говорить ни о чем важном. Только о белках и других созданиях, с которыми он свел более-менее близкое знакомство в последние сто сорок четыре дня.
Но спросить все-таки надо было. В конце концов, мир с его проблемами не перестанет существовать, только потому, что он, Нолофинвэ, сделает вид, что ничего не знает об этом и не хочет знать.
Нолофинвэ закончил рассказ про лису, утащившую у него уже ощипанного вальдшнепа, и глубоко вздохнул, собираясь, наконец, задать вопрос. Но Турукано заговорил раньше.
— Хорошо, что мы угадали! — воскликнул он вдруг, обращаясь ко всем, с видом эльда, который внезапно вспомнил что-то.
Нолофинвэ обвел родных вопросительным взглядом.
— Угадали, что ты живешь где-то в дикой местности, — пояснил Турукано, тем временем открывая свою сумку. — Так что по свежему мясу вряд ли скучаешь, — продолжал он. — И мы придумали другое угощение.
От объемного свертка, который он вынул, шел дивный аромат свежей выпечки, что заставило Нолофинвэ ненадолго выбросить из головы все неприятные мысли. Он не понимал, как соскучился по этому запаху. И сомневался, что помнит вкус.
Аракано и Арэльдэ расстелили на траве отрез чистого полотна и разложили на нем еду.
— Коймас есть тоже, — сказал Турукано. — Но его мы оставим тебе, на потом. Бабушка сказала, пригодится.
— Да, — кивнул Нолофинвэ и помолчал мгновение, чтобы справиться со слезами, которые опять отчего-то навернулись на глаза.
— А у меня, — громко и жизнерадостно, может быть, самую чуточку слишком, вмешался Финдекано. — Есть вот что.
И он достал из собственной сумки здоровенную копченую рыбину.
— От дяди Арафинвэ, — объяснил он, как будто могли быть какие-то сомнения. — И вот еще.
"Еще" было небольшим холщевым мешочком, в котором явно лежали части чего-то, хотя деревянные или металлические так, на взгляд, определить было нельзя.
— Что там? — спросил Нолофинвэ почти настороженно.
— Честно, понятия не имею, — ответил Финдекано. — Но дядя сказал, ты умеешь пользоваться этой штукой, он тебя учил, и вообще все очень просто... — тут Финдекано широко улыбнулся. — У меня от его рассказа осталось впечатление, что она сама ловит рыбу, хотя это вряд ли возможно.
Нолофинвэ тоже улыбнулся, но улыбка быстро погасла.
— Я даже не знаю, могу ли... — начал он.
— Дядя сказал, чтобы ты брал и не думал отказываться, — перебил его Финдекано. — Рыбалка, в конце концов, та же охота, только веселее, ну, это он так думает, не я, — тут Финдекано подмигнул отцу. — А еще сказал, что, если не возьмешь, он разыщет тебя, где бы ты ни был, и такое тебе устроит, никакой приговор не поможет.
Нолофинвэ не мог не рассмеяться.
— Сдаюсь, придется брать, — сказал он и сразу спрятал в свою дорожную сумку и мешочек, и аккуратно упакованный запас коймаса. Потом взял сдобную булочку, поднес к лицу, понюхал... откусил кусочек, медленно прожевал... таким же образом доел всю булочку до конца. Взял следующую и, вертя ее в руках, наконец, спросил:
— Как дела дома?
Первым ответил ему опять Турукано:
— Если ты имеешь в виду у нас дома, то все в порядке. А если вообще дома, то...
— Дедушка пожинает плоды своего собственного безумия, — заключил Финдекано.
Нолофинвэ почувствовал, как кровь в жилах замерзает.
— Что, был мятеж? — с ужасом спросил он.
— Нет, нет! — перебивая друг друга, закричали сыновья.
— Не было никакого мятежа, — твердо заверила Нолофинвэ Анайрэ. — Можешь быть спокоен.
— Хотя к нам действительно приходили раз или два, — с усмешкой начал Финдекано.
— ... или двадцать, — тихо, но ехидно добавила Арэльдэ.
— ...с предложением его возглавить, чтобы ты мог вернуться домой, — продолжал Финдекано.
— И мы почти соблазнились, — вступил Аракано.
— Это вы почти соблазнились, я нет, — возразил Турукано.
Нолофинвэ слушал, онемев от изумления.
— Дети! Это не повод для шуток, — оборвала странный обмен репликами Анайрэ.
Все четверо пристыженно потупились. Потом за всех сказал Финдекано:
— О, мы увлеклись немного, простите. Конечно, никто не соблазнялся. — И добавил, почти с обидой: — Даже если бы кому-то из нас такая идея могла понравиться, мы все равно знали бы, что ты, пап, не будешь рад. Зря ты так побледнел. Мы, на самом деле, хорошо соображаем, по крайней мере, иногда.
— Финьо, — мягко начал Нолофинвэ. — Я просто...
Но тот только махнул рукой и улыбнулся.
— Ничего.
На несколько мгновений повисло не вполне удобное молчание, которое нарушил Турукано.
— В общем, никто не захватил дедушкину корону, — сказал он. — Хотя я думал, Феанаро собирается сделать это.
— Я тоже, — вставил Аракано.
— И я, — встрепенулась Арэльдэ.
Финдекано только кивнул. И все они посмотрели на Нолофинвэ.
— Я был уверен, что Феанаро не станет так поступать, — сказал он, вспомнил некоторые свои мысли по дороге на эту встречу и поправился: — Почти уверен.
— Но ты не был там в то время, в начале, — возразил Турукано.
— Да, — поддержал его Аракано.
— Вы так говорите, будто он нарочно! — тут же обиделась за отца Арэльдэ.
— Да нет же! — воскликнул Аракано. — Отец, мы вовсе не это...
— Я знаю, знаю, — поспешил успокоить его Нолофинвэ. — Продолжайте. Так что было в начале моего, — он помедлил мгновение, — и Феанаро, изгнания?
— Его сыновья все время куда-то исчезали из города, — сказал Турукано с возмущением, поймал взгляд Финдекано и чуть спокойнее продолжал: — Сыновья Феанаро, я имею в виду. Все время. Не все сразу, конечно. А так, то одни, то другие. Они нарушали условия приговора, постоянно. С первого дня нарушали.
В голосе опять прорвалось возмущение, Турукано поморщился, досадливо махнул рукой и замолчал.
— И поэтому мы думали, что они что-то готовят, — продолжил за брата Финдекано. — Ждали, что это будет. Планировали, как мы станем этому противостоять и, — он усмехнулся горько, — что будем делать, если противостоять этому не получится. Но Феанаро так и не появился. И ничего не произошло. Я думаю, и не произойдет, потому что — все мы знаем Феанаро — если бы он хотел что-то сделать, то сделал бы уже тысячу раз. А он ничем не дает о себе знать.
— Да к тому же, — заговорил Аракано. — Его сыновья больше никуда не ездят. То есть никуда вообще, даже в свои обычные исследовательские поездки, и сегодня они тоже никуда не поехали.
— Они могли выехать позже, после нас, — заметил Турукано.
— Не было никаких приготовлений к поездке, — покачал головой Аракано. — Я знаю это вполне точно. И судя по тому, как они ведут себя в последнее время, — Аракано задумчиво закусил губу на мгновение. — Похоже, как будто они боятся встретить кого-то.
— Глупости, — решительно возразила Арэльдэ. — Кого им бояться?
Нолофинвэ вздохнул.
— Возможно, Феанаро, — предположил он.
Все посмотрели на него с явным недоумением.
— Если они были достаточно глупы, чтобы убеждать его возглавить мятеж против нашего отца, он может быть сейчас очень сердит на них, — объяснил Нолофинвэ.
— Ну, он особенно не обращал внимания на дедушку в последнее время, когда призывал всех идти обратно в Эндорэ и все такое, — осторожно заметил Финдекано.
Нолофинвэ покачал головой.
— Не обращать внимания — одно дело, а навредить — совсем другое, — сказал он.
— Но ведь не обязательно было бы вредить ему, — чуть нахмурился Аракано. — Можно было просто...
— Просто что? — резко спросил Нолофинвэ. — Отобрать у него народ, которым он правил столько лет, город, который он построил, и семью также, потому что пережить такое не могла бы никакая любовь? И не навредить? Как! — в конце Нолофинвэ уже кричал.
Аракано вздрогнул.
— Я не думал об этом так подробно, — признал он.
Нолофинвэ перевел дух и не стал больше ничего говорить.
— Но сыновья Феанаро все еще могли бы попытаться сделать это, даже без Феанаро, — тихо произнес Турукано.
— Зачем? — удивился Финдекано.
— Я не рискнул бы предположить, что кто-то из наших кузенов "хорошо соображает", как ты говоришь, — ответил Турукано.
При этих словах Финдекано и Арэльдэ оба вскинулись, готовые, по старой памяти, возразить, но остановились.
— И сейчас они очень злятся на дедушку, — продолжал Турукано.
— Мы тоже, — напомнил Финдекано.
— Да, — согласился Турукано. — Но в нас-то я могу быть уверен!
Его слова вызвали общий смех, к которому и сам он охотно присоединился.
— Между прочим, они тоже могли бы уже дюжину раз попробовать, — заметила Арэльдэ, когда все отсмеялись.
— И мне кажется, только попробовать они и могли бы, — добавил Аракано. — Без Феанаро у них ничего не выйдет.
— Может и так, — сказал Турукано. — Тогда, в худшем случае, дедушка выставит из города и их.
— И у него останется еще меньше родственников, которых он мог бы видеть, — хмыкнул Финдекано. — Хотя, учитывая, что никто из семьи с ним не разговаривает, он мог бы с таким же успехом не иметь родных вообще. Конечно, кроме бабушки.
— Еще дядя Арафинвэ, — подсказал Турукано.
— Дядя почти все время в Альквалондэ, — ответил Финдекано. — Не считается.
— А тетя Лалвенде? — спросил вдруг Аракано с лукавой улыбкой.
— "Кричать на кого-то" еще не значит "говорить с кем-то", - преувеличенно терпеливо отозвался Финдекано.
— Стойте! — вмешался Нолофинвэ. — Ваша тетя кричит на дедушку?
Странно было слышать такое, особенно о Лалвенде.
— О, да, — ответил Финдекано. — Примерно раз в две дюжины дней или около того все жители Тириона и, я думаю, все жители Альквалондэ, включая тех, кто находится на расстоянии нескольких миль от берега, могут слышать, что именно она думает об этой истории с изгнанием.
Нолофинвэ закрыл глаза и покачал головой. Лалвенде! Милая, дорогая маленькая сестренка, всегда готовая неустрашимо броситься на его защиту.
— И что отвечает отец? — спросил Нолофинвэ.
Арэльдэ фыркнула.
— Ничего, — ответила она. — Он только слушает и молчит. Все время. На самом деле, именно поэтому с ним все перестали разговаривать. Без толку.
Нолофинвэ почувствовал, как по спине побежал холодок. Он думал, что у отца могут быть неприятности из-за всего этого, но не ожидал неприятностей такого рода.
— Все, кроме бабушки, — повторил Финдекано, прежде чем Нолофинвэ мог что-то сказать. — Не понимаю ее. Она должна быть сердита больше всех. Но она все ему прощает. Все. Разве так можно!
— Я тоже не понимаю, — отозвалась Арэльдэ. — На ее месте я не стала бы скрывать своего отношения к этому делу.
— А на своем скрываешь? — поднял брови Аракано.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — отмахнулась Арэльдэ.
— По-моему, как раз перед ней он чувствует себя очень виноватым, — заметил Турукано.
— Я такого не замечал, — возразил Финдекано.
— Вот женишься и станешь замечать, — пообещал Турукано.
— Поверю на слово, — ответил Финдекано.
— Кстати, отец, тебе привет от Эленвэ, — вспомнил Турукано.
Нолофинвэ улыбнулся и кивнул, собираясь спросить, как поживает его невестка. Но Турукано уже говорил дальше:
— Так вот, перед ней он чувствует себя виноватым, и, возможно, даже предпочел бы, чтобы она кричала на него или не говорила с ним. Может быть, бабушка это знает и именно поэтому...
— О, нет, — вдруг горячо перебил брата Финдекано. — Только не это! Я лично предпочитаю думать, что она терпелива и ласкова с ним, даже если он не заслуживает этого, потому что любит его и потому что на свете нет никого добрее и терпеливее нее. А не что она делает это нарочно, чтобы так наказать его за его ошибки. В конце концов, бабушка бывает терпелива и ласкова со мной, когда я не заслуживаю этого тоже, и я не хочу каждый раз думать, не означает ли это, что она безумно разгневана, — заключил он и посмотрел на отца. — Кажется, я где-то опроверг сам себя?
— Не переживай, — ответил Нолофинвэ. — В твои годы со мной такое тоже случалось. Да и сейчас иногда случается, — признался он. — Хотя не уверен, может ли это тебя утешить.
— Да! — улыбнулся Финдекано.
— Отлично! — Нолофинвэ тоже улыбнулся. — Но должен заметить, что все, о чем вы только что рассказали, довольно жестоко по отношению к вашему дедушке, и...
— Ну вот, — вздохнул Турукано. — Нашелся еще кто-то, кто готов простить ему все и сразу. Я так и знал.
— Все это знали, — откликнулся Финдекано.
— Но это не значит, что мы должны простить так же легко то, что он сделал с тобой, отец, — сказал Аракано.
Арэльдэ только посмотрела на Нолофинвэ очень решительным и твердым взглядом.
Впрочем, взгляды у всех у них были решительными и твердыми. И хотя Нолофинвэ знал, что должен, по справедливости, попытаться переубедить их, сердце щемило от нежности. От радости, что они так любят его. И он только склонил голову, пряча не совсем подобающую случаю улыбку.
— Отец! — откинул его Финдекано.
Нолофинвэ посмотрел на него.
— А как ты вообще узнал про мятеж? — спросил Финдекано.
— Ко мне тоже приходили с предложением возглавить его, — ответил Нолофинвэ. — Но только один раз. Больше я не дал им такого шанса.
— О, — сказал на это Финдекано. — А нам постоянно твердили, что не смогли тебя разыскать, чтобы спросить, потому мы и думали, что ты живешь где-то далеко от любых эльдар.
— Как видишь, не совсем правда и не совсем неправда, — невесело усмехнулся Нолофинвэ.
Но на душе у него стало легче. Даже, пожалуй, совсем легко. Впервые с той злополучной встречи на дороге.
Он вдруг вспомнил о булочке, которую во все время разговора продолжал держать в руках, и с наслаждением отправил ее в рот целиком. Тут же все, как по команде, обратили внимание на еду. Напряженная беседа разожгла голод, и его явно стоило утолить.
А еще стоило поговорить о чем-нибудь более приятным. На этом, не сговариваясь, сошлись все, так что разговор перетек к более безопасным и легким темам. Нолофинвэ в нем участвовал мало. Он наслаждался присутствием родных и в то же время чувствовал себя утомленным обилием впечатлений, как ребенок. Он почти дремал, растянувшись около Анайрэ.
Пока Турукано вдруг не подскочил, не засобирался куда-то и не потянул с собой братьев и сестру, говоря на ходу:
— Мне надо вам кое-что рассказать.
— С ума сошел! — возмутилась Арэльдэ. — Потом расскажешь, а сейчас времени осталось мало.
Она была права. Следующее Смешение Света неумолимо приближалось.
— Нет, сейчас, — упрямо возразил Турукано.
Финдекано вопросительно посмотрел на брата и внезапно поддержал его:
— Да, сейчас!
Вдвоем они повели куда-то Аракано и Арэльдэ, которые продолжали возмущаться на ходу.
— Что случилось? — забеспокоился Нолофинвэ.
Анайрэ покачала головой с улыбкой.
— Кажется, Турукано решил дать нам немного времени вдвоем, — сказала она.
— В самом деле, — прошептал Нолофинвэ и умолк, не глядя на жену, собираясь с силами. А потом решительно поднял на нее глаза и спросил: — Ты сердишься на меня? За то, что я сделал на суде?
— Нет, — без раздумий ответила Анайрэ и продолжала, с каждым словом все более горячо: — Там, на суде, был тот же эльда, за которого я когда-то выходила замуж: самый благородный, самый смелый, самый великодушный. Всякий, у кого есть глаза, мог увидеть, что его достоинства не померкли, а сила духа не стала меньше, несмотря на смуту, обиды и потрясения. И хотя я любила бы его в любом случае, — при этих словах Анайрэ протянула руку и нежно погладила пальцами лицо Нолофинвэ, от виска до подбородка. — Сейчас было бы особенно глупо сердиться на него именно за то, что когда-то пленило мое сердце так быстро и невозвратно.
Нолофинвэ поймал ее руку и поцеловал кончики пальцев.
— Сомневаюсь, что этот эльда когда-либо обладал такими достоинствами, — сказал он, особенно выделяя слово «такими».
— А я всегда их видела и сейчас вижу, — ответила Анайрэ и упрямо тряхнула головой, очень похоже на Арэльдэ.
— Ну что ж, — вздохнул с притворной скорбью Нолофинвэ. — Тогда мне остается только попытаться соответствовать. — И добавил полностью серьезно: — Возможно, я сумею однажды.
Анайрэ хотела еще что-то сказать, может быть, возразить ему, но он помешал ей заговорить, быстро потянув к себе. Она вскрикнула, удивленно и радостно. И в следующий момент высокая некошеная трава полностью скрыла их обоих.


Продолжение в комментариях

@темы: Фингон, Тургон, Феанор, Индис, Финголфин, Арэдель, Аракано, Финвэ, мои фанфики, Анайрэ, новые персонажи, Сильмариллион, нолдор

---

Опросник по Сильмариллиону

Давно у меня в дневнике не было ничего фандомного, и я решила, что надо это исправить)))

Тем более, в ленте попался флэшмоб, которого у меня не было раньше. Кажется.

Утащила у  venwe.

1. Любимый раздел? - Айнулиндалэ.
2. Любимая глава? - Сложный какой вопрос))) Я бы сказала "История Финвэ и Мириэль", но ее нет в Сильмариллионе, а так... вообще я люблю больше те части текста, где Валинор, а не Эндорэ... но если выбирать любимую главу, то так, наверное, и пойдет 1, 2, 3, 4... пока главы не кончатся, потому что в каждой есть что-то, за что я ее люблю.
3. Любимый персонаж? - Вопросы все сложнее и сложнее))), и что меня понесло на эти галеры. Валар и валиэр в полном составе (но без Мелькора), Ингвэ, Индис, Финвэ, Мириэль, род Финвэ практически в полном составе, включая дочерей и невесток, Ольвэ, Тингол и Мелиан, Берен и Лютиен, Диор и Нимлот, Эльвинг и Эарендиль, Кирдан, Белег... и пожалуй, хватит, хотя еще некоторые остались неназванными)))
4. Любимый (-ая) Вала / Валиэ? - И снова сложный вопрос, я их всех очень люблю. Но, наверное, все же Манвэ и Варда.
5. Эльфы, люди или гномы? - Эльфы.
6. Майар или балроги? - Майяр.
7. Орлы или драконы? - Орлы.
8. ОТП? - Ой. Тут опять полно народу. Если из придуманных лично мной, то Элеммирэ/Финдис (гет, в смысле, Элеммирэ - мужчина), Фингон/его жена из синдар (не родственница Кирдана), Фаниэль/новый мужской персонаж из нолдор. А если из канонных, то самый-самый ОТП, пожалуй, Финвэ/Индис. Потом остальные: Финвэ/Мириэль, Феанаро/Нерданель (интересно, я соберусь когда-нибудь написать о них или хотя бы о ней? Или все-таки нет?), Нолофинвэ/Анайрэ (их, пожалуй, надо было ставить сразу после Финвэ/Индис, если по степени моей погруженности в пейринг), Арафинвэ/Эарвен, Тургон/Эленвэ, Тингол/Мелиан, Берен/Лютиен (хотя, надо признать, полюбила я этот пейринг далеко не сразу, сначала как-то есть и есть, а вот потом, спустя много перечитываний и много фандомных споров, я прониклась), Диор/Нимлот, Эарендиль/Эльвинг, Галадриэль/Келеборн, Элронд/Келебриан (этот пейринг я люблю и сам по себе и за то, что он у меня воспринимается как некий отголосок Первой Эпохи в более поздние времена, впрочем, так можно сказать и про Келеборн/Галадриэль), еще Туор/Идриль и Финрод/Амариэ, про эти две пары я не то чтобы много думаю, но не шипперю их ни с кем другим. АПД. Я валар забыла! Всех, по канону, плюс Ульмо/Ниенна)))
9. В какой эпохе Арды Вы хотели бы жить? - Жить ни в какой. А так люблю больше всего Предначальную. А если в Валиноре, то любую.
10. Какую область Средиземья Вы хотели бы исследовать? - Даже не знаю... Куивинен, наверное, вообще восток.
11. В каком королевстве вы хотели бы жить? - Ну, жить, опять же, ни в каком. А так из валинорских мне все нравятся, из Белериандских Дориат, Гондолин или Барад Эйтель.
12. Вы можете спасти одно королевство от уничтожения. Какое? - Гондолин. Или Барад Эйтель. Пожалуй, спасти Барад Эйтель, а из Гондолина вывести народ. Ну, или Дориат.
13. Вы бы хотели, чтобы "Сильмариллион" стал фильмом или телесериалом? - Я хочу подробный, качественный многосерийный фильм, с максимальной близостью к канону. Но поскольку такого точно не будет, то, наверное, нет, ничего не хочу.
14. Самый грустный момент в "Сильмариллионе"? - О... тут выбрать невозможно... Затмение Валинора, Альквалондэ, когда Маэдрос просил Фингона его убить, Браголлах, гибель Финголфина, уход Финрода из Нарготронда, когда Берен заслонил собой Лютиен (ну, или когда он шагнул перед волком... оба раза), Нирнаэт, когда Хурин приходил к Гондолину, а Тургон его не впустил, когда Морвен отсылает Турина, когда Аэрин подожгла дом вместе с собой, падение Гондолина, когда Эльвинг бросилась со скалы, когда Маэдрос бросился в огненную пропасть. Еще затопление Нуменора, конечно. АПД. Еще забыла смерть Мириэль (как я могла забыть!).
15. Запостите вашу любимую иллюстрацию Тэда Нейсмита. - Белые корабли Валинора http://tolkienists.ru/photo/28-0-2120-3?1452086347,
16. Сильмариллы или Кольца? - Сильмариллы.
17. Рады ли Вы, что Последней битвы нет в опубликованном "Сильмариллионе"? - Рада, потому что это дает возможность разместить в постканоне сколько хочешь дополнительных эпох и всяких событий. И даже вообще в конце концов обойтись без битвы.
18. Какое название или слово вам труднее всего произнести? - Нирнаэт Арноэдиад. Честно говоря, мне не только произнести, мне и напечатать это правильно трудно, пришлось в книжку заглянуть.
19. Вы можете спасти одного персонажа от гибели. Что он / она будет делать? - Финвэ, и он не пустит нолдор в Исход. Или Эленвэ, и она выгонит гондолинцев из Гондолина прежде чем их придут убивать. Или Арэльдэ, и она вправит мозги Маэглину. Или Финрода, и он не даст нарготрондцам построить мост, это, конечно, самый маловероятный вариант, не только потому, что его труднее всего спасти, но и потому, что Финрод, после всего, почти наверняка в Нарготронд не вернулся бы.
20. Как вы думаете, что Толкин хотел сказать об обладании и о желании владеть? - Всегда нужно быть готовым расстаться с тем, чем ты дорожишь, ради чего-то более важного. Тут он прав.
21. Вы бы пошли за Феанором из Валинора в Средиземье? - В теории, категорически нет и никогда в жизни, а на практике, я столько всего делала, что "нет и никогда в жизни", что утверждать трудно.
22. Что вы думаете о Феаноре? - Что если бы его не заклинило на Сильмариллах и бунте против валар, всем было бы лучше, особенно ему самому.
23. Вам жалко Мелькора? - Иногда немного жалко, но всех остальных мне жалко однозначно больше.
24. Вас попросили написать мюзикл "Сильмариллион". Какой будет одна из песен?


Cкачать Фэалиндэ Без него бесплатно на pleer.com

Про кого на самом деле эта песня, и имеет ли она вообще какое-то отношение к Сильмариллиону, я не знаю (Кстати, буду рада узнать, если кто в курсе). Но, мне кажется, это Ингвэ поет Индис в Первую Эпоху. О Финвэ, разумеется.

25. Вам удалось поговорить с Дж.Р.Р. Толкином. О чём бы вы хотели поговорить? - Поговорить... не знаю, несмотря на интерес к канону и обилие фантворчества по нему, я не могу сказать, что Толкин один из моих любимых писателей или что я вообще хотела бы с ним поговорить, если бы могла. Вот какой-нибудь написанный кусочек канона я бы не отказалась найти...о чем? Пусть будет... о дочерях Финвэ.

@темы: флэшмоб, Сильмариллион

---

С наступающим Новым годом!

Всем счастья! Счастья! И еще больше счастья в новом году! А еще исполнения желаний! И приятных неожиданностей! И всего-всего-всего!

---

Новогодний флэшмоб-опросник

Получен от Б.Сокрова.

6 любимых новогодних фильмов
1. "Морозко". Любимый с детства. У меня даже кассета была, чтобы можно было много-много его смотреть.
2. "Двенадцать месяцев", можно фильм, можно мультик, даже, наверное, лучше мультик. Тоже любимый с детства. Кассеты, правда, не было(
3. "Зима в Простоквашино". Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес... Да, тоже была кассета, с тремя мультиками)))
4. "Ирония судьбы". И тоже любовь с детства. И нет, не надоедает, хотя со временем отношение несколько меняется, конечно. Но, в любом случае, я не приемлю продолжение, не потому что оно новое или как-то не так снято или не с теми актерами, а потому что эта история не могла, не должна была так закончиться!
5. "Елки", не только первые, но и продолжение. Я долгое время не обращала на эти фильмы внимания, а потом как-то их оптом показывали, и я залпом посмотрела И словила отличное новогоднее настроение. Правда, "Елки 1914" не смотрела, про них ничего не могу сказать.
6. Ну, и последним пунктом будет всякое иностранное кино про Новый год и Рождество, которое я видела когда-то... ну, что я могу сейчас навскидку вспомнить: "Один дома", "Плохой Санта", "Гринч - похититель Рождества"... другие еще фильмы, которых я вспомнить сейчас не могу, но милые. Впрочем, не только иностранные, наши тоже такие есть. О, еще мультфильм "Хранители снов", он вообще-то не про Новый год, но атмосфера подходящая.

5 любимых новогодних песен

Признаюсь сразу, что я не слушала сейчас те записи, коды на которые вставляю, но, надеюсь, там именно то, что должно быть, если вдруг кто-то правда решит это послушать)))

Так, сначала классика.
1. "В лесу родилась елочка"


Cкачать В лесу родилась елочка бесплатно на pleer.com

Потом тоже классика.
2. "Пять минут"


Cкачать Людмила Гурченко Пять минут бесплатно на pleer.com

А вот это уже попса, кажется... Но мне напоминает о школьных годах.
3. Дискатека Авария "Новогодняя".


Cкачать Дискотека Авария Новогодняя бесплатно на pleer.com

Дальше рождественская песня на стихи Бродского. Ее я услышала в первый раз уже в университете, поэтому она идет после предыдущей, а не перед ней.
4. Потаня "Рождественский романс"


Cкачать В Рождество все немного волхвы бесплатно на pleer.com

Ну и...
5. "Jingle Bells" и вместе с ним саундтрек из рождественской рекламы кока-колы, он, конечно, не песня, но создает настроение)))


Download Jingle Bells for free from pleer.com

4 любимые новогодние истории

Вот неожиданно это самый сложный пункт... А ведь у нас даже семинар по ним был в универе, хотя, может, именно поэтому...

1. О`Генри "Дары волхвов", без комментариев)
2. Шмелев "Лето Господне", вообще это большой текст, и там не только и не столько про Рождество, но и про Рождество тоже, и атмосфера такая... подходящая и светлая большую часть времени, так что пусть этот текст будет здесь.
3. "Чук и Гек", хотя это смотрится странно в сочетании с предыдущим пунктом, пожалуй)
4. Диккенс "Рождественская песнь в прозе", это было неизбежно, на самом деле)))

3 любимые новогодние вкусности
1. Мандарины, хотя я их в любое время очень люблю)))
2. Холодец.
3. Жареная птица (курица, утка или гусь, по-разному, мне не принципиально)

2 любимых способа украсить дом к Новому году
1. Наряженная елка.
2. Гирлянды из мишуры, которые протягиваются по комнате под потолком от одной стены до другой, сейчас у нас таких нет, но, когда я была маленькой, были, и я очень их любила.

1 подарок, который я больше всего хочу получить на Новый год
Из нематериального хочу, чтобы хотя бы часть моих желаний исполнилась. В смысле, которые я загадаю, пока будут бить куранты.
Из материального хочу книги, но мне их не подарят)))

Отмечаю: naurtinniell, f-lempi, Норлин Илонвэ, Gildoriel, Зелёный бамбуковый лес, Snow_berry.

@темы: флэшмоб

---

Немножко впечатлений об англофандоме

Не_в_Обзоры

Уже неделю сильно болею и решила, чтобы отвлечься, составить, наконец, список тех фиков, которые мне нравятся на английском, вдруг кому пригодится, там реально есть всякое интересное... Но не тут-то было. Полезла собирать ссылки на старые давно читанные работы с давно исследованных англоархивов, а в итоге залезла в неисследованные дебри АОЗа и узнала, что, оказывается, там есть даже отдельные теги для моих любимых тем: Залы Мандоса, возрождение (тут даже несколько тегов, что затрудняет поиск, но не суть важно), возвращение домой, воссоединение с семьей... И куча текстов, которых я раньше не видела.

Я от жадности сразу насохраняла себе кучу всего, чтобы потом читать... Теперь вот думаю, когда ж я буду все это читать реально, на английском медленее же намного. Но прочитаю как-нибудь, авось.

Правда, конечно, надо еще помнить, что половина из этого чистая фигня или такой странный фанон, что уши вянут, а глаза вылезают на лоб, и несколько таких я уже прочитала: мне, наверное, в кошмарах будут снится феаноринги, феа которых Мириэль переселила в вязаных кукол, чтобы спасти их от Мандоса, а уж про Нерданель и Арэдель, которые угрожали взорвать Таникветиль, если Намо не выпустит их сыновей и остальных всех из Мандоса, а потом, все-таки взорвали, кажется, хотя Намо повелся и всех из Мандоса выпустил... я вообще молчу, но и нормальные тоже есть. Только о них дольше рассказывать, так что как-нибудь в другой раз)

И составление списка опять откладывается на неопределенный срок)))

---

Свет ее духа, фанфик, джен, драма

Обзорам

[L]vinyawende[/L] написала фанфик <a href="http://vinyawende.diary.ru/p206872062.htm">"Свет ее духа"</a>, джен, драма, агнст, вероятно, АУ,  PG-13 (12+), Индис, Фириэль (Мириэль Сериндэ), Ингвэ, Намо Мандос, Манвэ, Варда, Арафинвэ, Финдис

Ну вот, приехали. Уже не просто глубоко личный фанон, а личный фансервис. В смысле, автор додает сам себе любимых героев в более чем странном изводе. Если вдруг кому еще понравится, я буду очень удивлена... но и рада, конечно, тоже)))

Этот фик, по сути, заключение ненаписанного макси о дружбе Индис и Мириэль в Первую Эпоху. Началом этого же ненаписанного макси можно считать текст "Работа рук"

О болезни Индис после смерти Финвэ до Солнца и Луны можно почитать в "Конце света", этот текст не из ненаписанного макси, но некоторые элементы фанона у меня повторяются в разных АУшных и неАУшных историях.
О внучке Индис, которая упомянается здесь в тексте, можно почитать в "Настоящей сказке". Внучка тоже существует в разных ветках фанона.

Название: Свет ее духа
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Индис, Фириэль (Мириэль Сериндэ), Ингвэ, Намо Мандос, Манвэ, Варда, Арафинвэ, Финдис, упоминаются Финвэ, Ниенна
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма, агнст, вероятно, АУ (но известным фактам канона не противоречит)
Размер: мини, 4023 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Первая Эпоха, которая стоила Индис многих душевных сил, кончается. И, казалось бы, самое время радоваться. Но и силы Индис тоже на исходе.
Предупреждение: смерть главного персонажа в начале фика. Возрождение главного персонажа в конце фика.
Примечание: йени - отрезки времени по 144 обычных солнечных года каждый.

Она продержалась на целую эпоху дольше, чем могла бы. Правда, эпоха была короткой, а подходящего момента, чтобы умереть, не существует вовсе. В самом начале, до Солнца и Луны, Индис не могла позволить себе уйти в Мандос, потому что Финдис и Арафинвэ без того уже перенесли слишком много потерь. Они — особенно Финдис — не вынесли бы еще этой.
Потом Индис вроде бы выздоровела, и бороться за жизнь больше не приходилось. Казалось даже, не придется уже никогда. Но с каждым ударом судьбы, с каждой утратой, которые Индис чувствовала слишком ясно, даже через границу Разделяющих Морей, уходили силы, и связь духа и тела снова начала слабнуть. Индис впервые ощутила это вскоре после свадьбы дочери. Держалась до рождения внучки, потом пока та не вырастет, нельзя же пропускать такое время... Да и слишком многие продолжали нуждаться в ней, она не имела права просто так их бросить. Держалась до прихода Эарендиля. А затем до Похода в Эндорэ, нельзя омрачать это событие хоть чем-то, что может быть воспринято как дурной знак... дождаться времени, когда Моргот будет побежден, тоже хотелось. После хотелось дождаться возвращения флота в Аман. Встретить Арафинвэ на берегу, не прибавлять горечи в его победу. Ну, а потом уж все... вечером того же дня умереть. Ведь больше ей просто не вынести.
Так думала Индис. Но оказалось, ей не вынести даже этого. Жизнь, которая в последние годы была ее личной, незаметной для других, пыткой, теперь становилась пыткой заметной, хотя никто не смел заговаривать об этом с Индис. И не только заметной, но и нестерпимой. Бороться было уже невозможно, оставалось только сдаться с достоинством.
Уйти в Чертоги Ожидания.
А после она вернется здоровой и сильной. Так говорил ей сам Мандос.
— Ни Ирмо, ни Эсте не в силах исцелить то, что мучит тебя, но я могу. Ты не вне помощи, Индис, — сказал он.
И Индис ему верила.
Но ничто в Арде Искаженной не дается даром, за исцеление она заплатит временем. Временем, когда жизнь будет течь, но только не для нее. А за свое промедление она заплатит дважды, не только уже перенесенными страданиями, но и снова временем. Чем дольше она не идет навстречу неизбежному, тем дольше затянется ее Ожидание.
— Однажды ты вернешься, — сказал Мандос.
Однажды. Через сотню лет? Через несколько сотен? Или через несколько тысяч? И это когда жаль дня, часа, пока ее не будет рядом с теми, кто ей дорог. И больше того, кому может понадобиться ее поддержка.
Правда, толку от нее в последнее время было немного. Она уже не могла петь и играть, ей было тяжело и больно двигаться, говорить. Даже есть или пить. Даже думать.
Так что она решилась. Пора прощаться и уходить. Хотя нет, пора не прощаться, но уходить. С подходящим прощанием для такого случая все обстояло еще хуже, чем с подходящим временем.
Но все-таки кое с кем стоило поговорить напоследок. И Индис отправилась к дому Вайрэ.
Поездка прошла легче, чем она опасалась, но спешиться оказалось непросто. Индис едва не упала, вернее, точно упала бы, если б ее лошадь не заметила неладное и не подставила шею, чтобы можно было ухватиться.
Индис ухватилась и долго простояла так, одновременно радуясь, что может немного отдохнуть и досадуя на себя за слабость.
— Ну, не йену же здесь топтаться, — сказала она, наконец.
Погладила лошадь в благодарность за помощь и отстранилась.
Первые несколько шагов дались с трудом, Индис снова чуть не упала, но на этот раз сама удержала равновесие. Расстояние до дверей, которое когда-то она могла преодолеть в несколько мгновений, не задумываясь об этом, даже не замечая, теперь тянулось мучительно и обидно медленно.
Но Индис все же добралась до чертога Вайрэ, привычно толкнула створки дверей — они привычно открылись. За последние пять с лишним сотен лет это стало обыденностью, правда, прежде она приносила с собой арфу, чтобы музыкой помочь Фириэль справиться... со всем этим. Сегодня арфы при Индис не было — тяжело нести, а играть она все равно не могла бы, да и Фириэль, с тех пор как сперва Война Гнева, а потом и история Сильмариллей завершились, не нуждалась в помощи.
Но приходу Индис она обрадовалась, поднялась навстречу с улыбкой.
— Айя...
Впрочем, почти тут же улыбка померкла. Фириэль поморщилась, как от боли, закусила губу.
— Неужели ничего нельзя сделать? — Тут же махнула рукой и быстро добавила: — Не трудись отвечать. Я знаю, только...
Она замолчала и отвела взгляд.
— Так очевидно? — спросила Индис.
— Твой дух сжигает плоть и сияет так ярко, что больно смотреть, — ответила Фириэль. — Может, кто и думает, что ты светишься золотом от радости. Но я-то...
Она снова не договорила.
— Значит, объяснять не придется, — сказала Индис, против воли испытывая облегчение.
— Прощаемся? — полу-утвердительно спросила Фириэль.
Индис кивнула. Они помолчали немного, глядя друг на друга.
— Хорошо, что сейчас, — сказала Индис. — Теперь тебе уже не нужна моя музыка.
— Да, — согласилась Фириэль. — Я справляюсь одна. Сегодня закончила еще гобелен.
Она посмотрела на станок. Индис проследила за ее взглядом: и вправду, совсем готовая работа. Воинство Валинора покидает берега Эндорэ.
— А на самом деле они сейчас... — начала Индис.
— В четырех месяцах пути отсюда, — ответила Фириэль, не дожидаясь, пока она договорит.
Индис вздохнула. Четыре месяца. Для нее, как четыре Эпохи, как вечность. Не дождаться.
— Сколько? — спросила Фириэль, вероятно, думая о том же.
Индис пожала плечами, тут же пожалела об этом, но дело было уже сделано.
— Совсем недолго, — сказала она. — От тебя я поеду в дом брата. Хочу побыть с ним напоследок. И чтобы он был рядом, когда...
На этот раз кивнула Фириэль. И опять воцарилось молчание. Было странно нечего сказать друг другу, хотя за целую эпоху совместной работы они привыкли без стеснения обсуждать почти что угодно.
— Потом расскажешь мне, как они смотрятся оттуда, — произнесла, наконец, Фириэль, снова взглянув на гобелен.
— Обязательно, — ответила Индис и даже улыбнулась. Вполне искренне. — Только, боюсь, тебе придется подождать пару тысяч лет.
— О, нет, — решительно возразила Фириэль. — Ты вернешься намного скорее.
— Что-то знаешь? — удивилась Индис.
— Знаю тебя, — ответила Фириэль.
Индис совсем не разделяла ее уверенности, но пожимать плечами на всякий случай не стала, боль после прошлого раза еще не вполне утихла.
Фириэль приблизилась к Индис, но в паре шагов остановилась.
Спросила:
— Можно? Или не стоит?
— Хуже от этого мне не станет, — ответила Индис.
Фириэль обняла ее.
— До скорой встречи, Индис, — сказала она особым тоном, в котором слышалось: "И даже не думай со мной спорить".
— До скорой встречи, Фириэль, — покорно откликнулась Индис.
Спорить и не хотелось. Хотелось поверить.

***

Тот разговор с Фириэль оказался последним, что Индис по-настоящему четко запомнила. По пути к Таниквэтиль ей стало совсем плохо: она то и дело проваливалась в забытье, прямо сидя на лошади, и приходила в себя ненадолго, только почувствовав, что в очередной раз начинает падать. А еще она очень хотела пить, но сил, чтобы дотянуться до фляги с водой, не было, поэтому Индис просто отмечала про себя, что пересохшее горло горит все больше и больше, и снова закрывала глаза.
Ингвэ вышел встречать ее к подножью горы. Помог, наконец, напиться и слегка освежить влагой лицо. Хотел на руках нести ее в дом, но Индис покачала головой:
— Ни к чему.
Остаток пути она проделала все так же верхом, только лошадь теперь двигалась медленнее, а рядом шагал Ингвэ и напевал негромко укрепляющую мелодию. Индис знала, что песня должна пробуждать бодрость тела и духа. Но у нее уже не осталось бодрости, которую можно было бы пробудить. А присутствие брата и звук его голоса приносили такое облегчение, что больших усилий стоило не позволить себе немедленно заснуть, не беспокоясь больше ни о чем.
Но было еще рано. И Индис продолжала упрямо держаться на спине лошади. Потом Ингвэ помог ей спешиться, и она, опираясь на его руку, прошла по дорожке к дому короля миньяр. И даже одолела лестницу, благо, ступени не были крутыми.
Но оказавшись внутри, Индис сразу же покачнулась, Ингвэ подхватил ее и все-таки понес на руках. В те самые покои, где она жила до замужества и потом — когда муж умер — пока не был построен ее собственный дом. Индис, скорее, догадалась об этом, чем узнала комнату.
Ее уложили в постель. Кроме Ингвэ, рядом был кто-то еще. Должно быть, невестка или одна из племянниц. Но Индис уже не могла понять, кто это. Она изо всех сил сжала руку брата и закрыла глаза. В последний раз.
После этого боли уже не было. Но воспоминания не становились яснее. Индис не помнила дороги к Чертогам Мандоса, не помнила, как прошла сквозь врата, что увидела внутри. Не помнила самого Мандоса и разговора с ним. Вернее, помнила, но не так, чтобы об этом можно было рассказать или даже с уверенностью воскресить это в собственных мыслях.
Все было как туман. Как звуки музыки, донесшиеся издалека. И таким же было начало ее пребывания в Чертогах Ожидания. Покой. И ничего, что могло бы его нарушить. Только легкая серебристая дымка вокруг. Тишина и неподвижность. Одиночество. Иногда к Индис приходила Ниенна. Раз или два являлся сам Намо Мандос. Трудно было сказать, говорили они или нет, а если да, то о чем. Но от этих встреч становилось легче.
Покой. Размышления. Покой и размышления. Размышления и покой.
Вокруг ничего не менялось, пока однажды Индис вдруг не почувствовала в себе силу пойти куда-то. В тот же миг все словно залил свет Лаурелин, дымка рассеялась. Появились залы и переходы с твердыми, как камень, стенами, сплошь увешанными гобеленами памяти.
Самые древние из них изображали сотворение Арды, и, даже зная по преданиям, что на них должно быть, Индис было трудно постичь все.
"Невозможно вместить в себя такое знание" — подумала она.
И догадалась, что большую часть того, что видит, забудет, когда настанет время возродиться.
Но все-таки Индис не перестала рассматривать гобелены, рассудив, что, наверное, не напрасно оказалась здесь, в начале всех начал.
Так что она шла и смотрела. Гобелен за гобеленом. Век за веком. Событие за событием. То, о чем прежде доводилось лишь слышать, оживало перед глазами.
С каждым шагом Индис приближалась к Пробуждению эльдар. К началу своей собственной жизни.
Вот яркие звезды над безмятежной водой огромного озера. Вот на берегу спят, еще не ведая ничего о мире, первые квэнди. Вот они пробудились и увидели звезды. Первый крик. Первый шаг по земле. Первый глоток воды. Первое прикосновение к другому квэндо, пожатие руки.
Странно было наблюдать все это со стороны. Еще более странно находить на гобеленах саму себя. Та Индис казалась красивее и сильнее, решительнее, чем теперь помнила Индис нынешняя, и в то же время беззащитней. Чувство было почти то же, какое при жизни возникало у нее иногда, когда она смотрела на своих спящих детей.
История квэнди, история эльдар, история миньяр, история ее семьи — ее история медленно разворачивалась перед Индис полнее и ярче, чем она знала прежде.
Почти забытые знакомцы, друзья, с которыми после разделила судьба, посторонние, узам близости с которыми суждено было возникнуть намного позже, и родные — те, с кем бок о бок пройдено все — ставшие еще родней. Вперед и вперед. Год за годом... Как Ингвэ пережил их нынешнюю разлуку... никогда, кроме только времени его посольства в Валинор, не разлучались они надолго, и даже если жили не рядом, осанвэ всегда соединяло их, как невидимый мостик. А сейчас ему пусто без этого, должно быть. Непривычно.
Хотя, быть может, он уже и привык.
Впервые Индис задумалась, сколько времени провела в Чертогах. Но никакого ответа на этот вопрос не было, поэтому она просто двинулась дальше.
На гобеленах, мимо которых Индис проходила теперь, были изображены годы после ухода миньяр из Тириона. Блаженство Валинора. Ученичество у Манвэ. Любовь к Финвэ. Безответная. И такая безнадежная, что даже не горько. Одиночество до конца вечности, с которым она смирилась… В то время Индис представить себе не могла, как все сложится на самом деле.
— Если бы кто и сказал мне, я не поверила бы, — прошептала она, касаясь призрачными пальцами собственного лица, вытканного на очередном гобелене. — Не могла бы представить столько радости и столько горя.
А может, и испугалась бы. Наверняка испугалась бы, если б знала заранее, чем все кончится. Но теперь, глядя на мужа и детей... на невесток и внуков... она ни о чем не жалела. Ни о чем.
Даже когда пошли знакомые гобелены. Те, где рукой Фириэль были вытканы события Первой Эпохи: страдания и боль, ужас и смерть, среди которых лишь краткими вспышками, искрами во тьме, сияли радость и мир. А еще мужество. Мужество присутствовало там все время, и нельзя было не восхититься им, глядя на эти полотна. Великие события и великолепное изображение. Здесь еще великолепнее, еще живее, чем там, в чертогах Вайрэ. Надо будет и вправду сказать об этом Фириэль. Не забыть.
— Не забыть, — произнесла Индис вслух, останавливаясь перед тем самым гобеленом, который видела при жизни последним.
Воинство Валинора покидает берега Эндорэ. Часть кораблей уже вышла в открытое море, часть пока теснится у пристаней, как огромная птичья стая. На берегу все еще прощаются эльдар. Среди них Индис видела и Арафинвэ. Он старался держаться спокойно, и там, в мире живых, у него, конечно же, получалось, как получалось и раньше. Но здесь, на гобелене памяти, Индис без труда видела, чего стоила ему эта война да и вся Первая Эпоха, такая краткая по счету лет и такая нестерпимо долгая для всех, кто ее пережил, даже для айнур, что уж говорить о квэнди.
И сама Индис, вместо того, чтобы облегчить для близких эту ношу, еще увеличила ее тяжесть. Но без толку горевать о том. Ведь ничего нельзя было поделать даже тогда, когда она еще жила. И тем более, невозможно ничего изменить теперь.
— Ничего, — вздохнула Индис. И казалось, сами стены Чертогов вздохнули вместе с ней.
Дальше она не пошла. Там выткана ее смерть и скорбь, которую это принесло дорогим для нее эльдар. Возвращение войска в Валинор, и новые нерадостные вести для ее сына. Индис не хотела, не могла этого видеть. Она повернула назад. Первая Эпоха перед ней попятилась, как отхлынувшая от берега волна. И вот уже снова сияют Древа.
Лицо Финвэ, задумчивое и печальное в угасающем свете Лаурелин. Последнее его изображение до гибели Древ. До его гибели.
Перед этим гобеленом Индис замерла надолго.
Из забытья ее вывел голос Мандоса:
— Ты могла бы увидеть его.
Индис почтительно склонила голову перед владыкой Чертогов, но отвечать ничего не стала.
Она плохо помнила их предыдущие беседы, но точно знала, что об этом они уже говорили, и она уже сказала все, что могла сказать.
— Он ищет тебя, — продолжал Мандос. — Не может найти, потому что ты не желаешь этого. И даже не знает, что ты здесь, потому что давно не смотрел на гобелены. Но что-то тревожит его.
Индис почувствовала, как привычно дрогнуло сердце. Но решения своего она менять не собиралась.
А вала Мандос, в свою очередь, не собирался уходить.
— Я помню, — сказал он. — Ты с самого начала говорила, что не станешь видеться ни с кем из своих потомков, потому что боишься, как бы встреча не задержала их здесь дольше необходимого. Но с мужем ты можешь встретиться, ничего не опасаясь. Он не ждет возрождения, — напомнил Мандос.
Словно Индис могла бы когда-нибудь об этом забыть.
— А если мы увидимся, ожидать возрождения перестану и я, — ответила, наконец, она. — Одно мгновение вместе, один взгляд, одно слово, и я рада буду до конца Мира никуда не уходить. А меня ждут снаружи. Ждут наши дети. И не только они. А я бы все променяла на вечность рядом с ним, но этого променять не вправе.
— Лучше ли, если вечность ты проведешь, глядя на этот гобелен? — спросил Мандос.
— Нет, не лучше, — ответила Индис. — Но от гобелена я найду силы отвернуться. Уже скоро.
— Хорошо, если так, — сказал Мандос. — Когда ты пройдешь дальше — дальше, чем уже проходила — ты увидишь дверь.
Индис видела здесь уже немало комнат и переходов, но двери ей не попадались ни разу.
— Дверь — это возрождение! — не удержавшись, воскликнула она.
— Да, — ответил Мандос. — Не торопись слишком, но и не забывай о нем.
Индис снова почтительно поклонилась и, почувствовав, что Мандос сейчас исчезнет, быстро спросила:
— Владыка, откуда этот свет? Золотой свет сопровождает меня все время, пока я брожу по твоим залам. Он мое воспоминание или твое творение?
Лицо Мандоса оставалось серьезным, но губы вдруг дрогнули, словно он собирался улыбнуться, но раздумал или удержался в последний момент.
— Это твой свет Индис, — сказал Мандос. — Свет твоего духа. Не жар, что сжигал твое тело во время болезни, не крохотный огонек, который едва теплился здесь поначалу. А спокойный и ровный свет, каким он и должен быть.
С этими словами Мандос все же исчез. Не давая Индис шанса спросить о чем-нибудь еще, да она и не нашлась бы сейчас с подходящим вопросом.

***

Вглядываясь в лицо Финвэ, Индис простояла еще долго. Она даже успела подумать, что, оказалась, должно быть, слишком самонадеянной, и, пожалуй, в самом деле проведет здесь вечность. Но, в конце концов, она снова сделала шаг вперед, потом еще один. И следующий. И следующий за ним.
Еще раз прошла перед ней вся Первая Эпоха — глубокая, но все же заживающая рана. Потом Индис увидела и собственную смерть. И слезы близких, которые так хотела бы, но не могла осушить сквозь время... Начало новой Эпохи, за которым последовала целая череда событий, по большей части радостных. И несколько возрождений, на которые Индис когда-то могла только втайне надеяться. А теперь вот пропустила. Совсем, навсегда пропустила. Уже никак этого не наверстать.
И свадьбу пропустила, красивую, радостную, широкую, какой давно не было и долго еще не будет... Свадьбу, где ее ждали, вспоминали о ней... Рождение ребенка, по жилам которого течет и ее кровь тоже... Никогда ей не держать его на руках... а ему не играть, сидя у нее на коленях, не перебирать детскими пальчиками длинные золотые локоны, которые всегда приводили в особый восторг тех ее маленьких потомков, которые сами видом пошли в нолдорскую породу... Что ж... не судьба...
Но как бы она хотела сейчас, прямо сейчас, снова быть там, среди живых, подумала Индис, стоя перед последним, самым новым из гобеленов.
Подумала, и почти врезалась в закрытую дверь. Тут же отскочила на несколько шагов.
Дверь манила и пугала одновременно. Больше манила. И все же боязно было дотронуться до нее. Индис просто стояла и смотрела. Долго. И наконец... снова появился вала Мандос. На этот раз у нее за спиной.
— Я никого не тороплю с решением, — сказал он. — Но ты давно все решила. Так что же теперь медлишь? Тебе пора идти, если, конечно, ты не передумала.
Индис посмотрела на него и ответила честно:
— Не передумала, но, как дитя, трепещу перед неизвестностью, и, как дитя, почти готова сказать, что хочу пить, чтобы выиграть еще немного времени. — Тут она рассмеялась. — Но для того чтобы пить, нужно сначала обрести тело. Я знаю.
— Не обязательно, — серьезно ответил Мандос.
И у него в руках появилась чаша. По виду совсем настоящая чаша с настоящей водой.
— Так будешь пить? — по-прежнему серьезно спросил он.
Индис покачала головой и улыбнулась чуть виновато:
— Нет, уже расхотелось.
А потом решительно приблизилась к двери, распахнула ее и переступила порог.
— Я уже думал, открывать придется мне, — произнес Мандос и, качая головой, шагнул следом.
Они оказались в зале с высоким потолком и огромными окнами. Зал был отделан белым и синим мрамором, за окнами в бархатно-черном небе сияли серебристые звезды. Индис ошеломленно замерла на несколько мгновений. А потом узнала окрестности. Странно было бы ей, ученице Манвэ, не узнать.
— Ильмарин, — прошептала она.
И тут же снова едва не рассмеялась над собой. Она ведь знала, слышала раньше, как происходит возрождение: сначала Мандос отпускает феа из своих Чертогов, потом ее благословляют Манвэ и Варда, и уж только после этого феа обретает новое тело и возвращается к жизни. Знала, но не думала об этом.
Волнение накатило с новой силой.
— Осталось совсем немного, — сказал Мандос, и голос его, обычно бесстрастный, звучал явно ободряюще.
Сделалось немного легче, и в это же мгновение, словно только того и ждали, появились Манвэ и Варда.
Прекрасны и величественны они были всегда, однако никогда раньше не доводилось Индис смотреть на них вот так: глазами одной только души, без тела. От такой красоты хотелось плакать. И Индис, наверное, заплакала бы, но Манвэ и Варда улыбнулись ей — эта улыбка, согрела и наполнила радостью все ее существо, от чего привычный уже золотой свет сделался не то чтобы ярче, а как будто гуще.
И все потонуло в этом теплом блаженном сиянии.
Дальше было легко и ничуть не страшно. Только по-прежнему слишком странно, чтобы передать это языком Воплощенных, а на валарине Индис не говорила. Да и сомневалась, что тут ей помог бы валарин. Впрочем, времени на раздумья об этом у нее не было. После долгого и не возмущаемого ничем Ожидания, возрождение показалось очень стремительным. Словно ее подхватил и закрутил ласковый, но могучий вихрь.
Да, подхватил, закрутил и, наконец, оставил на пороге Чертогов Мандоса уже воплощенной и даже одетой в простое белое платье, какие мастерицы из народа ее брата шили специально для Рожденных Заново. Врата за спиной Индис закрылись неслышно. Она быстро оглянулась на них: створки выглядели так, словно их вообще никто никогда не открывал. На мгновение Индис задалась вопросом, смогла бы она сейчас открыть их с этой стороны так же легко, как только что открыла с той. Но не стала пробовать. Теперь ей больше нечего там делать.
Она была снова жива. Жива. Жива! Эта мысль стучала у нее в груди с каждым ударом сердца. Проникала в легкие с каждым глотком воздуха. Щекотала ноздри с каждым запахом, который улавливал ее нос. Пела в каждом звуке, долетавшем до ее ушей. Блестела во всем многообразии цветов и оттенков, которые замечали ее глаза. Грела ее, как солнечные лучи.
Некоторое время Индис стояла, почти оглушенная обилием ощущений. Потом поймала себя на том, что теребит рукав платья, и рассмеялась, сама не зная, что ее так развеселило.
Отсмеявшись, Индис подняла руки. Посмотрела на них. Они выглядели знакомо. Привычно. И все тело ощущалось привычным. Хотя в глубине души Индис немного опасалась, что ей трудно будет двигаться. Как после болезни. Или во время. Но этого не было и в помине.
Она легко закружилась на месте. Потом ноги будто сами проделали целую дорожку танцевальных шагов. И еще. Еще! Пока не сбилось дыхание. Тогда Индис упала в мягкую высокую траву прямо на обочине дороги и долго, долго смотрела в небо, где по ясной синей глади плыли чуть подсвеченные золотом белые облака.
Наконец, она опять поднялась. Отряхнула одежду. Строго сказала сама себе:
— Ну все, полно дурачиться!
И снова рассмеялась. Еще пуще прежнего.
Но все же Индис пошла вперед. Потом побежала. Совсем как в юности, когда она часто делала это для своего удовольствия. И снова пошла шагом, тихонько напевая ту самую песню, которую когда-то частенько пела, пробуждаясь по утрам.
Хотелось переделать разом тысячу вещей, все перепробовать, перечувствовать заново. Но больше всего хотелось увидеть... За очередным поворотом дороги Индис резко остановилась. Навстречу ей шли двое эльдар, оба высокие и статные, по виду нолдиэ и минья... а на самом деле...
Индис почувствовала, как из глаз покатились слезы, горячие и соленые. Она хотела броситься вперед, но ноги вдруг перестали слушаться. К счастью, ее уже заметили.
— Мама!
Два голоса слились в один.
— Финдис! Арфьо! — закричала в ответ Индис, протягивая к ним руки.
Они подбежали. Стиснули ее в объятиях так, что трудно стало вздохнуть. Но Индис и не думала жаловаться, прижимая их к себе с не меньшим пылом.
Они наперебой говорили что-то. Она отвечала. Но в висках билась одна только мысль: "Наконец-то! Наконец-то!"
— Наконец-то я дома! — вдруг отчетливо произнес Арафинвэ.
— Ты дома уже почти два йени, — напомнила Финдис с таким видом, словно всерьез волновалась за его здравомыслие.
Арафинвэ покачал головой.
— Нет, по-настоящему только теперь. Еще в дороге я загадал, что тогда совсем поверю, что вернулся и все позади, когда увижу маму, в белом платье, с распущенными по плечам золотыми волосами.
Индис стиснула плечо сына. Он очень быстро стал взрослым, самостоятельным, и с тех пор никогда не нуждался в ней так, как другие ее дети. И все же она была ему нужна, а ее не было... не было... В глазах потемнело. Арафинвэ, словно почувствовав состояние матери, погладил ее руку, лежащую у него на плече.
Финдис вдруг рассмеялась странным, нервным и каким-то горьким смехом.
— В белом платье и с золотыми волосами... — прошептала она и еще теснее прижалась к Индис. — Мама... Я таким и представляла твое возрождение. Ты войдешь, как ни в чем не бывало, улыбнешься и спросишь: "Что? Долго меня не было?", а я отвечу: "Да, безумно долго", а ты тряхнешь головой и скажешь: "Ну что ж, надеюсь, все это время кто-то вел подробные записи", и мы будем вместе хохотать, пока хватит воздуха.
Финдис судорожно всхлипнула. Индис глубоко вздохнула и с трудом выговорила:
— Что? Долго меня не было?
Финдис быстро взглянула на нее снизу вверх и ответила:
— Да, безумно долго.
— Ну что ж, надеюсь, все это время кто-то вел подробные записи.
Тут всех троих и вправду настиг приступ странного веселья. А когда он кончился, Арафинвэ сказал:
— Идем, мама. Остальные расположились лагерем, тут неподалеку. И ждут не дождутся тебя.
Индис не стала спрашивать, кто эти "остальные". Она догадывалась, кого там увидит, и сама мечтала наконец увидеть их всех. Так что ответила только:
— Хорошо, идем.
Они пошли по дороге все вместе. Финдис и Арафинвэ продолжали обнимать Индис с обеих сторон. И может быть, это был не самый удобный способ идти, но определенно очень приятный.

@темы: Намо, Индис, Финвэ, мои фанфики, ваниар, валар, Ингвэ, Сильмариллион, Мириэль, нолдор

---

Четверть века+1

Сегодня мне исполняется 26!

Кусочек виртуального торта всем, кто видит это сообщение!



Пятница 13 - чудесный день

Можно пожелать мне чего-нибудь в комментах)))

---

Флэшмоб с цитатами

Увидела и подхватила у  naurtinniell

06.11.2015 в 17:58

Пишет  naurtinniell:

Очередной флэшмоб
Так, для поднятия настроения.
Вам - пять цитат, вы - к каждой ассоциацию со знакомым.
Мне кидать тоже можно.

От  naurtinniell
1. Мы оба с тобою из племени, где если дружить — так дружить - Б.Сокрова
2. Как увядающее мило! Какая прелесть в нем для нас - тут просятся ассоциации сразу с несколькими моими реаловыми знакомыми, но из фандома ни с кем.
3. А спорите вы впустую. Данных ни у того ни у другого нет, а потому оба постоянно ссылаетесь на фундаментальнейшую теорему «Ей-богу, так!» - f-lempi
4. Не забывайте, что мрак не вечен, не забывайте, что враг не всесилен - Snow_berry
5. При свете утренней звезды он снова шел — и снова звал - naurtinniell

АПД. Цитаты от Б.Сокрова
1. Люди все как следует спят и обедают, чередуют труд и покой. А я, бедный, общество ведаю, ведаю, а оно заведует мной - тут я слукавлю, и это будет Намо Мандос (на самом деле, конечно, это административный логин сообщества "Чертоги", но больше у меня их ленты Избранного и ПЧ никто как-то не проассоциировался с этой фразой)
2. С одной стороны - валяй, с другой стороны - подумай, подумай, подумай... - NikaDimm
3. Не от судьбы злосчастной, не от любви несчастной, не от большого ума, но для того, однако, что надо как-то закаляться, на то и зима - Зелёный бамбуковый лес
4. Зачем былое ворошить? Кому так легче будет жить? - Gildoriel
5. И все ж, друзья, не поминайте лихом - подымаю паруса. - Alasse_Day

@темы: флэшмоб