А чем ты думаешь заняться, когда настанут холода?
Обзорам
Следующий фик с минувшей БПВ.
Еще один текст из серии "нельзя быть в команде женщин и не написать об этом". История, в которой невеста похищает жениха. Это в самом общем плане, конечно.
На конкретно-фандомном уровне это еще один кусочек биографии Аракано, сына Нолофинвэ. Теперь у него есть и история любви
А у меня есть еще один фик, в котором Аракано ходил на Войну Гнева. Видимо, придется смириться с тем, что это стало-таки устойчивой частью моего фанона)))
Название: Лучше всех на свете
Автор: vinyawende
Категория: гет
Персонажи:Аракано/НЖП-нолдэ, НМП-нолдо/НЖП-нолдэ (та же, пейринг односторонний)
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма, романс
Размер: мини, 3780 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: История о том, как невеста похитила жениха.
Предупреждение: Текст содержит описание ряда действий, физически невозможных для человека, но, по мнению автора, возможных для эльфа. Так что читайте и наслаждайтесь, но не пытайтесь повторить это в реальной жизни. Вообще ничего из описанного в этой истории не стоит повторять в реальной жизни.
читать дальшеДерево было высокое, полных пять дюжин футов и еще сверх того. В Эндорэ такие деревья не водились — за всю жизнь не только Эльдамилмэ, но и мать ее ничего похожего не видела, а уж ее мать где только не побывала, пока Моргот не бежал из Валинора. Потом-то, конечно, стало уже не до дальних путешествий, даже во время Долгого Мира, и матушкины истории о том, что она видела далеко-далеко за Синими горами, Эльдамилмэ слушала словно сказки, как, впрочем, и ее отец, валинорский нолдо.
Но эти деревья не росли и за Синими горами, даже в Валиноре они выделялись своей высотой и звались на всех здешних языках Зелеными Великанами. На три четверти высоты от земли ветки у них не росли.
Зато те, что были, так и просили, чтобы на них построили талан. По крайней мере, так казалось Эльдамилмэ: уж очень сами ветки удобно расположены, и видно с них далеко, и снизу не потревожит никто.
Но и строить-то не особо удобно, поэтому о таланах на ветвях Зеленых Великанов Эльдамилмэ до недавних пор только фантазировала. А теперь вот пришлось построить.
Эльдамилмэ вздохнула. Сил на постройку ушло куда больше, чем она предполагала. И если бы ее не подгоняли гнев, обида и страх, она наверняка бросила бы эту затею.
А так ничего, закончила.
Только вниз лучше не смотреть, а то голова закружится. Даром что лесная эльфийка. А впрочем, только на половину.
С такими мыслями Эльдамилмэ аккуратно отошла от края и села в середине талана, скрестив ноги. Теперь спящий Аракано неотступно притягивал ее взгляд, хотя смотреть на него она совсем не хотела.
Во сне он, такой большой, сильный и бесстрашный, казался странно беззащитным, что одновременно было трогательно и пугало. К тому же злиться на него становилось труднее.
А Эльдамилмэ не должна была, не могла позволить себе простить его сейчас, потому что тогда сил у нее совсем не останется, и вся затея пойдет прахом.
И они никогда, никогда не будут счастливы. А этого нельзя допустить.
Аракано беспокойно пошевелился во сне, на лицо набежала тень.
Сердце Эльдамилмэ тревожно дрогнуло. Неужели его мучают дурные видения? Но сонная пыльца не должна их вызывать. Это Эльдамилмэ выспросила у подруги, которая училась у Лориена и Эстэ. А пыльцу сама собрала в Лориэне, тамошние растения хоть и волшебнее прочих, даже валинорских, но все равно растения... Правда, она боялась, что валар, владыки Лориена или другие, прознают ее замыслы и велят ей остановиться, но этого не случилось.
Может быть, она была слишком маленькой и незаметной, чтобы ее дела бросились в глаза великим. А может — эта мысль приносила ей своеобразное удовлетворение — валар тоже считают, что Аракано повел себя как дурак.
***
Аракано спал и видел сон. Сон был очень странный. А самым странным было то, что Аракано осознавал, что спит, но не мог сказать, когда этот сон начался. Он не помнил, что останавливался на отдых, устраивался где-нибудь, чтобы ступить на Дорогу Грез.
Ничего подобного.
Он ехал верхом на Варнэ и думал об Эльдамилмэ. Впрочем, об Эльдамилмэ он думал всегда: когда ехал и когда останавливался, когда бодрствовал и когда спал. И когда твердил себе, что должен перестать о ней думать.
Ведь он сам все решил. Они не будут вместе. Она не станет его женой. И вовсе ни к чему без конца представлять, какой могла бы быть их жизнь. Или вспоминать, как она смотрела на него, когда...
Словом, Аракано ехал и думал об Эльдамилмэ. А потом она вдруг появилась прямо перед ним на тропе. И это уже точно была часть сна... Так что, наверное, он уснул сидя верхом, чего, правда, никогда раньше с ним не случалось...
Лицо у Эльдамилмэ было бледное и сосредоточенное, словно она готовилась идти в бой. Такой она обычно ему не снилась. В его грезах Эльдамилмэ была или веселой, или, наоборот, разгневанной и печальной, как при последнем их разговоре, когда у нее под конец стал такой взгляд, словно он причинил ее боль... Ранил ее. Убил.
Раз во сне он в самом деле у видел, что убил ее: она смотрела на него тем самым взглядом, а у него руки были перепачканы в ее крови, и он не знал, как так вышло, ведь он хотел как лучше... Своим криком он тогда переполошил весь дом.
Это было прямо перед отъездом. Перед его отчаянным бегством куда глаза глядят в компании Варнэ, единственного близкого живого существа, которое не считало своим долгом сообщить ему, что он поступил как последний глупец.
А может быть, дело было в том, что Варнэ просто не умел разговаривать. Ведь ему тоже нравилась Эльдамилмэ, и всю дорогу он, кажется, косился на хозяина осуждающе.
Так или иначе они уехали вдвоем. Аракано направил свой путь в леса Оромэ, потому что хотел оказаться подальше от общества любых эльдар... и потому что эти леса тоже напоминали ему об Эльдамилмэ, хотя в этом он не склонен был признаваться даже сам себе.
И вот она стояла прямо перед ним с сосредоточенным лицом и решительным взглядом. Правда, когда Варнэ приветливо заржал, увидев ее, Эльдамилмэ улыбнулась, но это была лишь быстрая тень ее обычной улыбки. А потом она шагнула прямо к Аракано и... выставила вперед руку, ладонью вверх. На ладони лежала горсточка какой-то серебристой пыли. Эльдамилмэ сдула ее с ладони прямо Аракано в лицо. Пыль почему-то оказалась совсем не щекотной. И Аракано уснул.
Уснул во сне. Такое бывает, хотя и редко. С ним самим, кажется, и вовсе никогда не бывало.
Но теперь он уснул, но все еще продолжал чувствовать, что едет куда-то... Потом как будто полетел... А еще потом как будто остановился и лег на что-то... И тут его поразила неприятная мысль: "Где же Эльдамилмэ? Куда она пропала?" Да неужто и в своих снах он не может смотреть на нее, сколько пожелает? Мысль была ужасно горькой. И Аракано поморщился.
Где же она? Где Эльдамилмэ? Он пробовал искать ее и не находил. И вдруг почувствовал, как кто-то гладит его осторожно и нежно по лицу и волосам. Вот где Эльдамилмэ! Конечно, это она. У кого еще такие нежные руки? Чье прикосновение доставит ему столько счастья? Только ее.
Аракано улыбнулся.
Это был прекрасный сон, и он не хотел просыпаться.
***
Конечно, Эльдамилмэ не выдержала долго. Еще крепилась, пока Аракано только морщился, но, когда он застонал, не смогла больше. Приблизилась к нему, села рядом и принялась гладить его по лицу и волосам.
Вот сейчас она случайно разбудит его, и придется им окончательно объясниться. Эльдамилмэ сама этого хотела, затем все и придумала. Однако теперь этот момент пугал ее.
Но Аракано и не думал просыпаться, он заулыбался блаженно, словно самая сокровенная его мечта нечаянно сбылась у него на глазах, и заснул глубже и спокойней.
Эльдамилмэ продолжала гладить его волосы. И вспоминать, вспоминать...
Впервые Эльдамилмэ увидела Аракано во время Войны Гнева. Они могли бы, наверное, встретиться и раньше, двое Рожденных Заново, решившихся снова рисковать своими жизнями в Эндорэ. Но не встретились.
Она увидела его однажды после боя. Он был усталым и грязным, как... Как после боя, иначе не скажешь, там всегда особенная усталость и особенная грязь, от которых и дух словно тускнеет на время.
Но Аракано все равно показался ей почти ослепительно ярким, как высокий огонь, только цвета звездного серебра. Удивительно прекрасный, лучше всех, кого она когда-либо видела.
Странно, но он тоже ее заметил, хотя она была усталой и грязной, и совсем обычной, ничего удивительного. Но он, вот чудак, вспоминал о встрече с ней с таким же восторгом, как она о встрече с ним.
— Я сидел, и в глазах у меня было темно. Словно копоть и кровь от боя так и продолжали висеть в воздухе прямо перед моим лицом и заслоняли от меня свет. А потом я увидел тебя, и ты была вся яркое серебро, словно Луна, только ближе и теплее. Я смотрел на тебя, и тьма во круг меня с каждым мгновением таяла.
С того дня они жили друг для друга. Хотя война то и дело разлучала их, и несколько раз сама смерть едва не встала между ними.
Но все же оба благополучно возвратились в Валинор. Он в дом своей матери, она к родителям, которые успели выйти из Мандоса за время ее отсутствия. И это было такое счастье!
Чуть позже Эльдамилмэ познакомилась с Оромэ и стала его ученицей. Нет, не просто стала его ученицей, с головой ушла в ученичество! Аракано навещал ее, шутил, что и сделался неплохим следопытом, разыскивая ее по лесам Валинора.
Серьезно же говорил, что где угодно может почувствовать ее, пройти хоть с закрытыми глазами и связанными руками, чтобы быть рядом с ней.
Он слушал ее рассказы о лесе так же, как ее отец слушал рассказы ее матери. Он говорил ей, что она похожа на его мать. С леди Анайрэ Эльдамилмэ познакомилась и теперь принимала эти слова как незаслуженный, но, безусловно, приятный комплимент.
Свадьба была между ними делом решенным, настолько решенным, что они даже не обсуждали этого никогда. Никогда он не просил ее стать его женой.
Они просто знали, что это случится. И скоро. Ученичество Эльдамилмэ подошло к концу. Из Мандоса вернулся старший брат Аракано. Самое время радоваться.
И тут, словно гром среди ясного неба... Выражение, придуманное Людьми, которые почти совсем не предчувствуют погоду, и подхваченное нолдор, которые разбираются в этом не намного лучше...
Как гром среди ясного неба, Ойратирмо попросил ее стать его женой.
— Всем сердцем, всей душой я люблю тебя, — говорил он.
А у нее в ушах словно шумел горный обвал.
Никогда ей и в голову не могло прийти выйти за него замуж.
Нет, она была с ним знакома, конечно. Ведь он друг Аракано. Они дружили и до того, как оба погибли и оказались в Мандосе, а после сдружились, кажется, даже сильнее. Аракано много раз повторял, что обязан Ойратирмо жизнью, тот скромно отвечал, что никогда не делал ничего особенного. Но Эльдамилмэ, конечно, понимала, что раз Аракано говорит, что обязан другу жизнью, так оно и есть, и за одно это она любила Ойратирмо. Но не так же, чтобы назвать его мужем!
Эльдамилмэ в ужасе пыталась припомнить делала ли когда-нибудь или говорила что-то, что могло дать ему надежду на взаимность.
А он продолжал говорить что-то о том, что не стал бы вмешиваться, если бы они с Аракано любили друг друга, как сначала казалось, но теперь, когда уже ясно, что они не пара друг другу... Что Эльдамилмэ гораздо ближе не блеск Тириона, а тишина лесов... Он, Ойратирмо, решился открыться ей... Они подарят друг другу тихое, спокойное счастье, которого так жаждет ее душа...
Эльдамилмэ в этот момент не чувствовала себя ни тихой, ни спокойной, а больше всего жаждала объяснить Ойратирмо, что он слеп как крот.
Что она и сделала сразу же.
Это было жестоко. Конечно, это было жестоко! Ойратирмо хороший эльда. Любит ее, и любовь ослепила его, так что он принял за истину то, чего сам желал. Он не заслужил ее гнева и презрения.
Но Эльдамилмэ даже не могла перед ним извиниться, потому что при одном воспоминании о его словах ее снова охватывала ярость.
А потом вдруг явился Аракано, и сказал, что им не следует быть вместе.
— Я не могу так, — твердил он. — Просто не могу. Ойратирмо мой друг с детских лет, в каком-то смысле он мне даже ближе, чем братья. И он трижды спасал мою жизнь, один раз во Хэлкараксэ и два уже после возрождения, во время Войны Гнева. То, что сейчас я здесь, а не в Мандосе, целиком его заслуга, все годы, которые я провел с мамой и с тобой. Теперь и Финьо вернулся к нам. А Ойратирмо одинок, никто из его родных еще не возродился, и я не могу отнять у него...
— Меня? — вмешалась Эльдамилмэ не в силах более слушать. — Но я не принадлежу ему. — В ней бурлили в равной мере ужас, обида и гнев, и она продолжала: — Я не принадлежу и тебе, чтобы ты мог отдать меня ему как дар дружбы и благодарности.
Аракано отступил на шаг, словно она ударила его. Потом сказал тихо:
— Надежду, я не могу отнять у него надежду, что ты еще, может быть, полюбишь его.
— Я не люблю его, — ответила Эльдамилмэ. — Я люблю тебя, только тебя. Ты понимаешь?
Аракано сжал зубы, как тот, кто заставляет себя делать что-то, преодолевая боль, но продолжал упрямо:
— Но если бы меня не было, ты могла бы полюбить кого-то...
— Или никого, — возразила Эльдамилмэ. — И уж точно не Ойратирмо. Да я уже ненавижу его! — в сердцах воскликнула она. — Я и тебя почти ненавижу! Уходи!
Так они и распрощались в последний раз.
***
Аракано проснулся мгновенно, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым, чего с ним давно не случалось. Он огляделся, увидел небо над головой, деревянный помост, на котором лежал, лес под этим помостом, как зеленое море. Эльдамилмэ.
Значит, его сон не был сном. По крайней мере, какая-то часть.
Аракано встал и, недолго думая, посмотрел вниз, свесившись с края помоста.
У корней огромного дерева Варнэ щипал траву. Он был крупный конь, под стать всаднику, но отсюда казался довольно миниатюрным, и Аракано поразился высоте помоста.
— Ого! — только и сказал он, чувствуя, как начинает кружиться голова.
Затем встал и отошел от края.
Улыбнулся Эльдамилмэ, глядя на нее он просто не мог не улыбаться. Потом спросил:
— Может, расскажешь, как я попал сюда?
— А больше ты ничего узнать не хочешь? — откликнулась она, приподняв брови.
Аракано покачал головой:
— Вопросов столько, что, считай, их и вовсе нет. А это... просто любопытно.
Эльдамилмэ усмехнулась:
— Я могла бы рассказать тебе длинную и печальную историю о нолдор, которые не понимают, что связь с природой, умение понимать животных и говорить на их языке — это тоже сила. Даже те, кто учится у Оромэ, по-настоящему этого не понимают. А остальные еще хуже.
— Ты и сама нолдэ, — напомнил Аракано. — Ты носишь квэнийское имя, выглядишь, как нолдэ, одета, как нолдэ, ты прожила среди нолдор всю свою первую жизнь и проживаешь вторую.
Теперь Эльдамилмэ покачала головой.
— Не в этом. Иначе бы ты здесь не оказался.
— Так как же? — снова спросил Аракано.
— Сначала я прошла в вашу конюшню и договорилась с Варнэ, что, как только ты соберешься куда-нибудь на нем поехать, он воспользуется случаем и доставит тебя ко мне. Потом я договорилась с птицами, что, как только Варнэ повезет тебя, куда следует, я получу весть об этом и буду ждать вас здесь. Все оказалось гораздо проще, чем я ожидала. Ты сам заехал в лес, а дальше Варнэ вез тебя, куда хотел. Я-то думала, ему придется упрямиться, спорить с тобой, я предупредила его, что ты рассердишься и даже можешь причинить ему боль, но он все равно согласился. Славный конь! — Эльдамилмэ нежно улыбнулась.
Аракано хмыкнул.
— Да уж, куда лучше.
Но всерьез сердиться на Варнэ он не мог. В конце концов, конь привез его к Эльдамилмэ, а Аракано только о том и мечтал. Хоть и не должен был.
— А дальше? — спросил он. — Как мы попали на помост? То есть, — он вдруг вспомнил, как называются такие помосты. — На талан? Неужели ты сама несла меня?
— У меня была такая мысль, — призналась Эльдамилмэ. — Но я, честно говоря, побоялась тебя уронить. Так что мне снова помогли птицы.
— Птицы? — ошарашенно переспросил он, думая об орлах Манвэ.
Видимо, эта мысль каким-то образом отразилась у него на лице, потому что Эльдамилмэ сказала:
— Не орлы Манвэ, конечно. Они слишком разумны, чтобы я могла их на такое уговорить, — тут она на мгновение остановилась. — Или просто я недостаточно сумасбродна, чтобы попробовать. Мне помогли лесные птицы. Они подняли тебя на талан. А я забралась сама.
— Поразительно, — сказал Аракано. — Я о таком и в песнях-то никогда не слышал.
Эти слова почему-то всколыхнули в Эльдамилмэ раздражение.
— Я сделала все это не для того, чтобы тебя развлечь, — резко сказала она.
— А для чего же? — спросил он мягко, показывая, что не желал обидеть ее.
— Чтобы раз и на всегда выяснить все между нами, — ответила она.
Аракано захотелось зажмуриться. Или исчезнуть. Он не мог выдержать этого разговора снова. И ответил тоже резко:
— Я уже сказал...
— Что ты думаешь об этом, — закончила за него Эльдамилмэ. — Но я не согласна с тем, как ты распорядился и своей и моей судьбой. Я думаю, нам нужно поступить иначе. Или скажи, что ты больше не любишь меня. — С этими словами она сделала шаг к Аракано, а он на шаг отступил. — Скажи, что не желаешь быть со мной, — настаивала она, снова приближаясь. — И я дам тебе веревку, чтобы ты мог благополучно спуститься вниз, и больше никогда не потревожу тебя.
Она еще приблизилась, он еще отступил и ударился спиной о ствол дерева. Теперь отступать было некуда. А прямо перед ним стояла Эльдамилмэ, глядя пронзительно и требовательно.
Он не мог выдавить из себя этих ужасных слов. Да и никаких слов вообще.
— Если же ты не можешь сказать этого, — продолжала Эльдамилмэ. — Мы останемся здесь до тех пор, пока ты не признаешь, что мы должны быть вместе. Пока не назовешь меня своей женой.
Тут к Аракано все же вернулся дар речи.
— Но эти вещи так не делаются, есть обычаи, традиции...
Он и сам почувствовал, что говорит что-то не то, и остановился.
Эльдамилмэ только рукой махнула.
— Вздор! Можно легко обойтись и без всего этого. А если ты беспокоишься, что скажут твои родные, то поверь, в этом споре они не на твоей стороне.
В этом Аракано не сомневался. Они сами ему прямо сообщили, что думают.
Финдекано сказал:
— Я все понимаю, он твой друг. Если бы ты решил жизнью своей для него пожертвовать, я бы слова не сказал. Но уступать ему женщину, которую ты любишь, при том, что она и сама тебя любит, это самая ужасная глупость, какую я только знаю. А я знаю много глупостей.
Мать выразилась еще резче:
— Если б ты не был моим сыном, я бы сказала, что все страдания, которые уже приносит и еще принесет тебе это решение, ты заслужил!
— А раз сын, значит, не заслужил? — криво усмехнулся Аракано.
— Да уж очень жалко, — вздохнула Анайрэ и обняла его.
Так что и мать, и брат, окажись они здесь, только поддержали бы Эльдамилмэ. А Аракано и так мучительно было с ней спорить. Но он все-таки сказал опять:
— Нет. Я не могу так. Люблю тебя, но все-таки не могу.
На миг лицо Эльдамилмэ исказилось страданием и гневом. Потом она крикнула:
— Тогда оставайся здесь один!
Подбежала к краю талана и бросилась вниз.
На один ужасный миг Аракано показалось, что Эльдамилмэ разбилась насмерть. Он закричал от ужаса и захлебнулся этим криком.
Но почти тут же услышал, как где-то внизу кто-то перепрыгивает с дерева на дерево, удаляясь быстро, как умеют только лесные эльфы.
— Эльдамилмэ!!! — крикнул он.
Но ответа не последовало.
Аракано действительно остался один.
***
Разбегаешься по ветке и прыгаешь! Разбегаешься и прыгаешь! Разбегаешься и прыгаешь... и летишь! От одного дерева до другого, от одного дерева до другого.
— Словно вольная белка, — говорил отец, посмеиваясь над ними с матерью.
— А ты-то предпочитаешь делать это, как вольный лось! — не оставалась в долгу мама.
Отец и вправду не добился больших успехов в своих попытках овладеть этим искусством. И они с мамой любили подшучивать друг над другом. Но гораздо больше они просто любили друг друга.
Эльдамилмэ видела, как эта любовь всегда освещала их жизнь, даже в самые горькие и страшные моменты, даже в смерти она помогла им быстрее многих обрести исцеление и возвратиться в мир живых.
Их пример и убедил Эльдамилмэ, что любовь слишком большое сокровище, чтобы бросить его без борьбы.
Даже если бороться выпало с тем, кого любишь.
Но много ли она может сделать, прежде чем эта ее борьба превратится в принуждение? Да и не сумела бы она принуждать его ни к чему. Как бы ни злилась. Ведь принуждение — всегда страдание. А ей противна сама мысль, что он будет страдать по ее вине.
Она, конечно, отпустит его очень скоро, даже если он не согласиться сочетаться с ней браком. Но она хотя бы будет знать, что сделала все, что могла.
И вдруг ужасная мысль пронзила ее прямо на лету, так что она едва не промахнулась мимо следующего дерева и только чудом успела повиснуть, уцепившись за ветку. Сразу заломило руки и плечи. Но Эльдамилмэ почти не обратила на это внимания.
Ее терзала другая боль.
Что если Аракано тоже прыгнул вниз? Следом за ней, а может, просто чтобы не оставаться на том талане. Что тогда? Ведь он-то нолдо из нолдор. Он уж точно не попадет на удобное дерево внизу. Он может разбиться насмерть!
Что если он умрет по ее вине?
Эльдамилмэ живо представился такой ужасной конец ее затеи, и она заспешила обратно. С дерева на дерево, с дерева на дерево... Теперь полет не был утешением и радостью, как раньше. Как всегда. Он стал досадной необходимостью. Почему нельзя оказаться на месте еще быстрее? Сразу?!
Эльдамилмэ торопилась, еще несколько раз неудачно прыгала и больно ударялась о стволы и ветки. Но все-таки ей хватило сил запрыгнуть на талан.
Аракано сидел, прислонившись к широкому стволу и прикрыв глаза, словно в страшной усталости.
— Ты здесь, какое счастье! — воскликнула Эльдамилмэ.
— Куда же я денусь, — отозвался он, открывая глаза.
— Ты мог бы попытаться выбраться отсюда, — заметила Эльдамилмэ.
— Но я знал, что ты вернешься за мной, — ответил Аракано.
— Да, — вздохнула она, — Я вернулась. Сейчас опять ненадолго уйду, за веревкой, а потом ты отсюда спустишься.
— А как же свадьба? — спросил он. — Я думал, мы не спустимся, пока не поженимся.
— Ты же не хотел ее, — напомнила Эльдамилмэ.
— Знаешь, когда ты ушла и я подумал, что ты погибла...
На этом месте Эльдамилмэ едва не воскликнула: "Что?!" или "Когда?!" Невразумительные восклицания так и рвались на язык, но она сдержалась.
— ..Я понял, что жить не смогу без тебя, — продолжал Аракано. — И даже если это подло по отношению к Ойратирмо...
— Нет, — перебила его Эльдамилмэ. — Он не любит меня так, как ты. Он не знает меня по-настоящему, а если бы знал, я, может, ему вовсе не понравилась бы.
Аракано вдруг поморщился и воскликнул:
— Как невовремя!
— Что?! — все-таки воскликнула в свою очередь и Эльдамилмэ.
— Брат посылает мне осанвэ, — объяснил Аракано.
Через несколько мгновений тишины он неожиданно рассмеялся.
— Он говорит, что ходил к Ойратирмо и тот просил мне передать, что ты теперь скорее пугаешь его. И вовсе не такой он тебя представлял, когда собирался просить твоей руки.
— Я же говорила! — ответила Эльдамилмэ. — И это он еще не знает, что я тебя похитила!
В другое время она, может, и расстроилась бы, что нечаянно запугала кого-то, но сейчас ее переполняло одно только облегчение.
— Если бы речь шла не о Финдекано, — продолжал тем временем Аракано. — Я подумал бы, что он мог как-то и повлиять на Ойратирмо. Но Финдекано не стал бы.
— Я верю, что не стал бы, — сказала Эльдамилмэ. — Ты сам-то не боишься меня теперь?
Спросила почти не всерьез. Почти.
— Нет, — не раздумывая, ответил Аракано. — Я уже знал, что полюбил девушку, которая лучше всех на свете, и только убедился в этом.
— А мне выходит достался самый лучший на свете мужчина. Самый отважный уж точно, — улыбнулась Эльдамилмэ. — Тогда вовсе не о чем беспокоиться.
— Да, — согласился Аракано. — Так как ты хотела, чтобы мы поженились?
— О, это очень просто! — заверила его Эльдамилмэ. — Со времен Пробуждения квэнди могли просто выйти на какое-нибудь более-менее открытое место и сказать: "Эту женщину я называю своей женой!", "Этого мужчину я называю своим мужем!", а в конце добавить что-нибудь вроде "и все звезды в том свидетели" или "и весь мир в том свидетель". Потом стали говорить: "И Эру Илуватар в том свидетель".
— Действительно просто, — оценил Аракано. — Что ж...
Он взял руку Эльдамилмэ в свою и произнес:
— Эту женщину я называю своей женой. И Эру Илуватар в том свидетель.
— Этого мужчину я называю своим мужем. И Эру Илуватар в том свидетель.
Таким образом брак их был заключен. Отныне и навеки принадлежали они друг другу, и никто не мог встать между ними.
Следующий фик с минувшей БПВ.
Еще один текст из серии "нельзя быть в команде женщин и не написать об этом". История, в которой невеста похищает жениха. Это в самом общем плане, конечно.
На конкретно-фандомном уровне это еще один кусочек биографии Аракано, сына Нолофинвэ. Теперь у него есть и история любви
А у меня есть еще один фик, в котором Аракано ходил на Войну Гнева. Видимо, придется смириться с тем, что это стало-таки устойчивой частью моего фанона)))
Название: Лучше всех на свете
Автор: vinyawende
Категория: гет
Персонажи:Аракано/НЖП-нолдэ, НМП-нолдо/НЖП-нолдэ (та же, пейринг односторонний)
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма, романс
Размер: мини, 3780 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: История о том, как невеста похитила жениха.
Предупреждение: Текст содержит описание ряда действий, физически невозможных для человека, но, по мнению автора, возможных для эльфа. Так что читайте и наслаждайтесь, но не пытайтесь повторить это в реальной жизни. Вообще ничего из описанного в этой истории не стоит повторять в реальной жизни.
читать дальшеДерево было высокое, полных пять дюжин футов и еще сверх того. В Эндорэ такие деревья не водились — за всю жизнь не только Эльдамилмэ, но и мать ее ничего похожего не видела, а уж ее мать где только не побывала, пока Моргот не бежал из Валинора. Потом-то, конечно, стало уже не до дальних путешествий, даже во время Долгого Мира, и матушкины истории о том, что она видела далеко-далеко за Синими горами, Эльдамилмэ слушала словно сказки, как, впрочем, и ее отец, валинорский нолдо.
Но эти деревья не росли и за Синими горами, даже в Валиноре они выделялись своей высотой и звались на всех здешних языках Зелеными Великанами. На три четверти высоты от земли ветки у них не росли.
Зато те, что были, так и просили, чтобы на них построили талан. По крайней мере, так казалось Эльдамилмэ: уж очень сами ветки удобно расположены, и видно с них далеко, и снизу не потревожит никто.
Но и строить-то не особо удобно, поэтому о таланах на ветвях Зеленых Великанов Эльдамилмэ до недавних пор только фантазировала. А теперь вот пришлось построить.
Эльдамилмэ вздохнула. Сил на постройку ушло куда больше, чем она предполагала. И если бы ее не подгоняли гнев, обида и страх, она наверняка бросила бы эту затею.
А так ничего, закончила.
Только вниз лучше не смотреть, а то голова закружится. Даром что лесная эльфийка. А впрочем, только на половину.
С такими мыслями Эльдамилмэ аккуратно отошла от края и села в середине талана, скрестив ноги. Теперь спящий Аракано неотступно притягивал ее взгляд, хотя смотреть на него она совсем не хотела.
Во сне он, такой большой, сильный и бесстрашный, казался странно беззащитным, что одновременно было трогательно и пугало. К тому же злиться на него становилось труднее.
А Эльдамилмэ не должна была, не могла позволить себе простить его сейчас, потому что тогда сил у нее совсем не останется, и вся затея пойдет прахом.
И они никогда, никогда не будут счастливы. А этого нельзя допустить.
Аракано беспокойно пошевелился во сне, на лицо набежала тень.
Сердце Эльдамилмэ тревожно дрогнуло. Неужели его мучают дурные видения? Но сонная пыльца не должна их вызывать. Это Эльдамилмэ выспросила у подруги, которая училась у Лориена и Эстэ. А пыльцу сама собрала в Лориэне, тамошние растения хоть и волшебнее прочих, даже валинорских, но все равно растения... Правда, она боялась, что валар, владыки Лориена или другие, прознают ее замыслы и велят ей остановиться, но этого не случилось.
Может быть, она была слишком маленькой и незаметной, чтобы ее дела бросились в глаза великим. А может — эта мысль приносила ей своеобразное удовлетворение — валар тоже считают, что Аракано повел себя как дурак.
***
Аракано спал и видел сон. Сон был очень странный. А самым странным было то, что Аракано осознавал, что спит, но не мог сказать, когда этот сон начался. Он не помнил, что останавливался на отдых, устраивался где-нибудь, чтобы ступить на Дорогу Грез.
Ничего подобного.
Он ехал верхом на Варнэ и думал об Эльдамилмэ. Впрочем, об Эльдамилмэ он думал всегда: когда ехал и когда останавливался, когда бодрствовал и когда спал. И когда твердил себе, что должен перестать о ней думать.
Ведь он сам все решил. Они не будут вместе. Она не станет его женой. И вовсе ни к чему без конца представлять, какой могла бы быть их жизнь. Или вспоминать, как она смотрела на него, когда...
Словом, Аракано ехал и думал об Эльдамилмэ. А потом она вдруг появилась прямо перед ним на тропе. И это уже точно была часть сна... Так что, наверное, он уснул сидя верхом, чего, правда, никогда раньше с ним не случалось...
Лицо у Эльдамилмэ было бледное и сосредоточенное, словно она готовилась идти в бой. Такой она обычно ему не снилась. В его грезах Эльдамилмэ была или веселой, или, наоборот, разгневанной и печальной, как при последнем их разговоре, когда у нее под конец стал такой взгляд, словно он причинил ее боль... Ранил ее. Убил.
Раз во сне он в самом деле у видел, что убил ее: она смотрела на него тем самым взглядом, а у него руки были перепачканы в ее крови, и он не знал, как так вышло, ведь он хотел как лучше... Своим криком он тогда переполошил весь дом.
Это было прямо перед отъездом. Перед его отчаянным бегством куда глаза глядят в компании Варнэ, единственного близкого живого существа, которое не считало своим долгом сообщить ему, что он поступил как последний глупец.
А может быть, дело было в том, что Варнэ просто не умел разговаривать. Ведь ему тоже нравилась Эльдамилмэ, и всю дорогу он, кажется, косился на хозяина осуждающе.
Так или иначе они уехали вдвоем. Аракано направил свой путь в леса Оромэ, потому что хотел оказаться подальше от общества любых эльдар... и потому что эти леса тоже напоминали ему об Эльдамилмэ, хотя в этом он не склонен был признаваться даже сам себе.
И вот она стояла прямо перед ним с сосредоточенным лицом и решительным взглядом. Правда, когда Варнэ приветливо заржал, увидев ее, Эльдамилмэ улыбнулась, но это была лишь быстрая тень ее обычной улыбки. А потом она шагнула прямо к Аракано и... выставила вперед руку, ладонью вверх. На ладони лежала горсточка какой-то серебристой пыли. Эльдамилмэ сдула ее с ладони прямо Аракано в лицо. Пыль почему-то оказалась совсем не щекотной. И Аракано уснул.
Уснул во сне. Такое бывает, хотя и редко. С ним самим, кажется, и вовсе никогда не бывало.
Но теперь он уснул, но все еще продолжал чувствовать, что едет куда-то... Потом как будто полетел... А еще потом как будто остановился и лег на что-то... И тут его поразила неприятная мысль: "Где же Эльдамилмэ? Куда она пропала?" Да неужто и в своих снах он не может смотреть на нее, сколько пожелает? Мысль была ужасно горькой. И Аракано поморщился.
Где же она? Где Эльдамилмэ? Он пробовал искать ее и не находил. И вдруг почувствовал, как кто-то гладит его осторожно и нежно по лицу и волосам. Вот где Эльдамилмэ! Конечно, это она. У кого еще такие нежные руки? Чье прикосновение доставит ему столько счастья? Только ее.
Аракано улыбнулся.
Это был прекрасный сон, и он не хотел просыпаться.
***
Конечно, Эльдамилмэ не выдержала долго. Еще крепилась, пока Аракано только морщился, но, когда он застонал, не смогла больше. Приблизилась к нему, села рядом и принялась гладить его по лицу и волосам.
Вот сейчас она случайно разбудит его, и придется им окончательно объясниться. Эльдамилмэ сама этого хотела, затем все и придумала. Однако теперь этот момент пугал ее.
Но Аракано и не думал просыпаться, он заулыбался блаженно, словно самая сокровенная его мечта нечаянно сбылась у него на глазах, и заснул глубже и спокойней.
Эльдамилмэ продолжала гладить его волосы. И вспоминать, вспоминать...
Впервые Эльдамилмэ увидела Аракано во время Войны Гнева. Они могли бы, наверное, встретиться и раньше, двое Рожденных Заново, решившихся снова рисковать своими жизнями в Эндорэ. Но не встретились.
Она увидела его однажды после боя. Он был усталым и грязным, как... Как после боя, иначе не скажешь, там всегда особенная усталость и особенная грязь, от которых и дух словно тускнеет на время.
Но Аракано все равно показался ей почти ослепительно ярким, как высокий огонь, только цвета звездного серебра. Удивительно прекрасный, лучше всех, кого она когда-либо видела.
Странно, но он тоже ее заметил, хотя она была усталой и грязной, и совсем обычной, ничего удивительного. Но он, вот чудак, вспоминал о встрече с ней с таким же восторгом, как она о встрече с ним.
— Я сидел, и в глазах у меня было темно. Словно копоть и кровь от боя так и продолжали висеть в воздухе прямо перед моим лицом и заслоняли от меня свет. А потом я увидел тебя, и ты была вся яркое серебро, словно Луна, только ближе и теплее. Я смотрел на тебя, и тьма во круг меня с каждым мгновением таяла.
С того дня они жили друг для друга. Хотя война то и дело разлучала их, и несколько раз сама смерть едва не встала между ними.
Но все же оба благополучно возвратились в Валинор. Он в дом своей матери, она к родителям, которые успели выйти из Мандоса за время ее отсутствия. И это было такое счастье!
Чуть позже Эльдамилмэ познакомилась с Оромэ и стала его ученицей. Нет, не просто стала его ученицей, с головой ушла в ученичество! Аракано навещал ее, шутил, что и сделался неплохим следопытом, разыскивая ее по лесам Валинора.
Серьезно же говорил, что где угодно может почувствовать ее, пройти хоть с закрытыми глазами и связанными руками, чтобы быть рядом с ней.
Он слушал ее рассказы о лесе так же, как ее отец слушал рассказы ее матери. Он говорил ей, что она похожа на его мать. С леди Анайрэ Эльдамилмэ познакомилась и теперь принимала эти слова как незаслуженный, но, безусловно, приятный комплимент.
Свадьба была между ними делом решенным, настолько решенным, что они даже не обсуждали этого никогда. Никогда он не просил ее стать его женой.
Они просто знали, что это случится. И скоро. Ученичество Эльдамилмэ подошло к концу. Из Мандоса вернулся старший брат Аракано. Самое время радоваться.
И тут, словно гром среди ясного неба... Выражение, придуманное Людьми, которые почти совсем не предчувствуют погоду, и подхваченное нолдор, которые разбираются в этом не намного лучше...
Как гром среди ясного неба, Ойратирмо попросил ее стать его женой.
— Всем сердцем, всей душой я люблю тебя, — говорил он.
А у нее в ушах словно шумел горный обвал.
Никогда ей и в голову не могло прийти выйти за него замуж.
Нет, она была с ним знакома, конечно. Ведь он друг Аракано. Они дружили и до того, как оба погибли и оказались в Мандосе, а после сдружились, кажется, даже сильнее. Аракано много раз повторял, что обязан Ойратирмо жизнью, тот скромно отвечал, что никогда не делал ничего особенного. Но Эльдамилмэ, конечно, понимала, что раз Аракано говорит, что обязан другу жизнью, так оно и есть, и за одно это она любила Ойратирмо. Но не так же, чтобы назвать его мужем!
Эльдамилмэ в ужасе пыталась припомнить делала ли когда-нибудь или говорила что-то, что могло дать ему надежду на взаимность.
А он продолжал говорить что-то о том, что не стал бы вмешиваться, если бы они с Аракано любили друг друга, как сначала казалось, но теперь, когда уже ясно, что они не пара друг другу... Что Эльдамилмэ гораздо ближе не блеск Тириона, а тишина лесов... Он, Ойратирмо, решился открыться ей... Они подарят друг другу тихое, спокойное счастье, которого так жаждет ее душа...
Эльдамилмэ в этот момент не чувствовала себя ни тихой, ни спокойной, а больше всего жаждала объяснить Ойратирмо, что он слеп как крот.
Что она и сделала сразу же.
Это было жестоко. Конечно, это было жестоко! Ойратирмо хороший эльда. Любит ее, и любовь ослепила его, так что он принял за истину то, чего сам желал. Он не заслужил ее гнева и презрения.
Но Эльдамилмэ даже не могла перед ним извиниться, потому что при одном воспоминании о его словах ее снова охватывала ярость.
А потом вдруг явился Аракано, и сказал, что им не следует быть вместе.
— Я не могу так, — твердил он. — Просто не могу. Ойратирмо мой друг с детских лет, в каком-то смысле он мне даже ближе, чем братья. И он трижды спасал мою жизнь, один раз во Хэлкараксэ и два уже после возрождения, во время Войны Гнева. То, что сейчас я здесь, а не в Мандосе, целиком его заслуга, все годы, которые я провел с мамой и с тобой. Теперь и Финьо вернулся к нам. А Ойратирмо одинок, никто из его родных еще не возродился, и я не могу отнять у него...
— Меня? — вмешалась Эльдамилмэ не в силах более слушать. — Но я не принадлежу ему. — В ней бурлили в равной мере ужас, обида и гнев, и она продолжала: — Я не принадлежу и тебе, чтобы ты мог отдать меня ему как дар дружбы и благодарности.
Аракано отступил на шаг, словно она ударила его. Потом сказал тихо:
— Надежду, я не могу отнять у него надежду, что ты еще, может быть, полюбишь его.
— Я не люблю его, — ответила Эльдамилмэ. — Я люблю тебя, только тебя. Ты понимаешь?
Аракано сжал зубы, как тот, кто заставляет себя делать что-то, преодолевая боль, но продолжал упрямо:
— Но если бы меня не было, ты могла бы полюбить кого-то...
— Или никого, — возразила Эльдамилмэ. — И уж точно не Ойратирмо. Да я уже ненавижу его! — в сердцах воскликнула она. — Я и тебя почти ненавижу! Уходи!
Так они и распрощались в последний раз.
***
Аракано проснулся мгновенно, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым, чего с ним давно не случалось. Он огляделся, увидел небо над головой, деревянный помост, на котором лежал, лес под этим помостом, как зеленое море. Эльдамилмэ.
Значит, его сон не был сном. По крайней мере, какая-то часть.
Аракано встал и, недолго думая, посмотрел вниз, свесившись с края помоста.
У корней огромного дерева Варнэ щипал траву. Он был крупный конь, под стать всаднику, но отсюда казался довольно миниатюрным, и Аракано поразился высоте помоста.
— Ого! — только и сказал он, чувствуя, как начинает кружиться голова.
Затем встал и отошел от края.
Улыбнулся Эльдамилмэ, глядя на нее он просто не мог не улыбаться. Потом спросил:
— Может, расскажешь, как я попал сюда?
— А больше ты ничего узнать не хочешь? — откликнулась она, приподняв брови.
Аракано покачал головой:
— Вопросов столько, что, считай, их и вовсе нет. А это... просто любопытно.
Эльдамилмэ усмехнулась:
— Я могла бы рассказать тебе длинную и печальную историю о нолдор, которые не понимают, что связь с природой, умение понимать животных и говорить на их языке — это тоже сила. Даже те, кто учится у Оромэ, по-настоящему этого не понимают. А остальные еще хуже.
— Ты и сама нолдэ, — напомнил Аракано. — Ты носишь квэнийское имя, выглядишь, как нолдэ, одета, как нолдэ, ты прожила среди нолдор всю свою первую жизнь и проживаешь вторую.
Теперь Эльдамилмэ покачала головой.
— Не в этом. Иначе бы ты здесь не оказался.
— Так как же? — снова спросил Аракано.
— Сначала я прошла в вашу конюшню и договорилась с Варнэ, что, как только ты соберешься куда-нибудь на нем поехать, он воспользуется случаем и доставит тебя ко мне. Потом я договорилась с птицами, что, как только Варнэ повезет тебя, куда следует, я получу весть об этом и буду ждать вас здесь. Все оказалось гораздо проще, чем я ожидала. Ты сам заехал в лес, а дальше Варнэ вез тебя, куда хотел. Я-то думала, ему придется упрямиться, спорить с тобой, я предупредила его, что ты рассердишься и даже можешь причинить ему боль, но он все равно согласился. Славный конь! — Эльдамилмэ нежно улыбнулась.
Аракано хмыкнул.
— Да уж, куда лучше.
Но всерьез сердиться на Варнэ он не мог. В конце концов, конь привез его к Эльдамилмэ, а Аракано только о том и мечтал. Хоть и не должен был.
— А дальше? — спросил он. — Как мы попали на помост? То есть, — он вдруг вспомнил, как называются такие помосты. — На талан? Неужели ты сама несла меня?
— У меня была такая мысль, — призналась Эльдамилмэ. — Но я, честно говоря, побоялась тебя уронить. Так что мне снова помогли птицы.
— Птицы? — ошарашенно переспросил он, думая об орлах Манвэ.
Видимо, эта мысль каким-то образом отразилась у него на лице, потому что Эльдамилмэ сказала:
— Не орлы Манвэ, конечно. Они слишком разумны, чтобы я могла их на такое уговорить, — тут она на мгновение остановилась. — Или просто я недостаточно сумасбродна, чтобы попробовать. Мне помогли лесные птицы. Они подняли тебя на талан. А я забралась сама.
— Поразительно, — сказал Аракано. — Я о таком и в песнях-то никогда не слышал.
Эти слова почему-то всколыхнули в Эльдамилмэ раздражение.
— Я сделала все это не для того, чтобы тебя развлечь, — резко сказала она.
— А для чего же? — спросил он мягко, показывая, что не желал обидеть ее.
— Чтобы раз и на всегда выяснить все между нами, — ответила она.
Аракано захотелось зажмуриться. Или исчезнуть. Он не мог выдержать этого разговора снова. И ответил тоже резко:
— Я уже сказал...
— Что ты думаешь об этом, — закончила за него Эльдамилмэ. — Но я не согласна с тем, как ты распорядился и своей и моей судьбой. Я думаю, нам нужно поступить иначе. Или скажи, что ты больше не любишь меня. — С этими словами она сделала шаг к Аракано, а он на шаг отступил. — Скажи, что не желаешь быть со мной, — настаивала она, снова приближаясь. — И я дам тебе веревку, чтобы ты мог благополучно спуститься вниз, и больше никогда не потревожу тебя.
Она еще приблизилась, он еще отступил и ударился спиной о ствол дерева. Теперь отступать было некуда. А прямо перед ним стояла Эльдамилмэ, глядя пронзительно и требовательно.
Он не мог выдавить из себя этих ужасных слов. Да и никаких слов вообще.
— Если же ты не можешь сказать этого, — продолжала Эльдамилмэ. — Мы останемся здесь до тех пор, пока ты не признаешь, что мы должны быть вместе. Пока не назовешь меня своей женой.
Тут к Аракано все же вернулся дар речи.
— Но эти вещи так не делаются, есть обычаи, традиции...
Он и сам почувствовал, что говорит что-то не то, и остановился.
Эльдамилмэ только рукой махнула.
— Вздор! Можно легко обойтись и без всего этого. А если ты беспокоишься, что скажут твои родные, то поверь, в этом споре они не на твоей стороне.
В этом Аракано не сомневался. Они сами ему прямо сообщили, что думают.
Финдекано сказал:
— Я все понимаю, он твой друг. Если бы ты решил жизнью своей для него пожертвовать, я бы слова не сказал. Но уступать ему женщину, которую ты любишь, при том, что она и сама тебя любит, это самая ужасная глупость, какую я только знаю. А я знаю много глупостей.
Мать выразилась еще резче:
— Если б ты не был моим сыном, я бы сказала, что все страдания, которые уже приносит и еще принесет тебе это решение, ты заслужил!
— А раз сын, значит, не заслужил? — криво усмехнулся Аракано.
— Да уж очень жалко, — вздохнула Анайрэ и обняла его.
Так что и мать, и брат, окажись они здесь, только поддержали бы Эльдамилмэ. А Аракано и так мучительно было с ней спорить. Но он все-таки сказал опять:
— Нет. Я не могу так. Люблю тебя, но все-таки не могу.
На миг лицо Эльдамилмэ исказилось страданием и гневом. Потом она крикнула:
— Тогда оставайся здесь один!
Подбежала к краю талана и бросилась вниз.
На один ужасный миг Аракано показалось, что Эльдамилмэ разбилась насмерть. Он закричал от ужаса и захлебнулся этим криком.
Но почти тут же услышал, как где-то внизу кто-то перепрыгивает с дерева на дерево, удаляясь быстро, как умеют только лесные эльфы.
— Эльдамилмэ!!! — крикнул он.
Но ответа не последовало.
Аракано действительно остался один.
***
Разбегаешься по ветке и прыгаешь! Разбегаешься и прыгаешь! Разбегаешься и прыгаешь... и летишь! От одного дерева до другого, от одного дерева до другого.
— Словно вольная белка, — говорил отец, посмеиваясь над ними с матерью.
— А ты-то предпочитаешь делать это, как вольный лось! — не оставалась в долгу мама.
Отец и вправду не добился больших успехов в своих попытках овладеть этим искусством. И они с мамой любили подшучивать друг над другом. Но гораздо больше они просто любили друг друга.
Эльдамилмэ видела, как эта любовь всегда освещала их жизнь, даже в самые горькие и страшные моменты, даже в смерти она помогла им быстрее многих обрести исцеление и возвратиться в мир живых.
Их пример и убедил Эльдамилмэ, что любовь слишком большое сокровище, чтобы бросить его без борьбы.
Даже если бороться выпало с тем, кого любишь.
Но много ли она может сделать, прежде чем эта ее борьба превратится в принуждение? Да и не сумела бы она принуждать его ни к чему. Как бы ни злилась. Ведь принуждение — всегда страдание. А ей противна сама мысль, что он будет страдать по ее вине.
Она, конечно, отпустит его очень скоро, даже если он не согласиться сочетаться с ней браком. Но она хотя бы будет знать, что сделала все, что могла.
И вдруг ужасная мысль пронзила ее прямо на лету, так что она едва не промахнулась мимо следующего дерева и только чудом успела повиснуть, уцепившись за ветку. Сразу заломило руки и плечи. Но Эльдамилмэ почти не обратила на это внимания.
Ее терзала другая боль.
Что если Аракано тоже прыгнул вниз? Следом за ней, а может, просто чтобы не оставаться на том талане. Что тогда? Ведь он-то нолдо из нолдор. Он уж точно не попадет на удобное дерево внизу. Он может разбиться насмерть!
Что если он умрет по ее вине?
Эльдамилмэ живо представился такой ужасной конец ее затеи, и она заспешила обратно. С дерева на дерево, с дерева на дерево... Теперь полет не был утешением и радостью, как раньше. Как всегда. Он стал досадной необходимостью. Почему нельзя оказаться на месте еще быстрее? Сразу?!
Эльдамилмэ торопилась, еще несколько раз неудачно прыгала и больно ударялась о стволы и ветки. Но все-таки ей хватило сил запрыгнуть на талан.
Аракано сидел, прислонившись к широкому стволу и прикрыв глаза, словно в страшной усталости.
— Ты здесь, какое счастье! — воскликнула Эльдамилмэ.
— Куда же я денусь, — отозвался он, открывая глаза.
— Ты мог бы попытаться выбраться отсюда, — заметила Эльдамилмэ.
— Но я знал, что ты вернешься за мной, — ответил Аракано.
— Да, — вздохнула она, — Я вернулась. Сейчас опять ненадолго уйду, за веревкой, а потом ты отсюда спустишься.
— А как же свадьба? — спросил он. — Я думал, мы не спустимся, пока не поженимся.
— Ты же не хотел ее, — напомнила Эльдамилмэ.
— Знаешь, когда ты ушла и я подумал, что ты погибла...
На этом месте Эльдамилмэ едва не воскликнула: "Что?!" или "Когда?!" Невразумительные восклицания так и рвались на язык, но она сдержалась.
— ..Я понял, что жить не смогу без тебя, — продолжал Аракано. — И даже если это подло по отношению к Ойратирмо...
— Нет, — перебила его Эльдамилмэ. — Он не любит меня так, как ты. Он не знает меня по-настоящему, а если бы знал, я, может, ему вовсе не понравилась бы.
Аракано вдруг поморщился и воскликнул:
— Как невовремя!
— Что?! — все-таки воскликнула в свою очередь и Эльдамилмэ.
— Брат посылает мне осанвэ, — объяснил Аракано.
Через несколько мгновений тишины он неожиданно рассмеялся.
— Он говорит, что ходил к Ойратирмо и тот просил мне передать, что ты теперь скорее пугаешь его. И вовсе не такой он тебя представлял, когда собирался просить твоей руки.
— Я же говорила! — ответила Эльдамилмэ. — И это он еще не знает, что я тебя похитила!
В другое время она, может, и расстроилась бы, что нечаянно запугала кого-то, но сейчас ее переполняло одно только облегчение.
— Если бы речь шла не о Финдекано, — продолжал тем временем Аракано. — Я подумал бы, что он мог как-то и повлиять на Ойратирмо. Но Финдекано не стал бы.
— Я верю, что не стал бы, — сказала Эльдамилмэ. — Ты сам-то не боишься меня теперь?
Спросила почти не всерьез. Почти.
— Нет, — не раздумывая, ответил Аракано. — Я уже знал, что полюбил девушку, которая лучше всех на свете, и только убедился в этом.
— А мне выходит достался самый лучший на свете мужчина. Самый отважный уж точно, — улыбнулась Эльдамилмэ. — Тогда вовсе не о чем беспокоиться.
— Да, — согласился Аракано. — Так как ты хотела, чтобы мы поженились?
— О, это очень просто! — заверила его Эльдамилмэ. — Со времен Пробуждения квэнди могли просто выйти на какое-нибудь более-менее открытое место и сказать: "Эту женщину я называю своей женой!", "Этого мужчину я называю своим мужем!", а в конце добавить что-нибудь вроде "и все звезды в том свидетели" или "и весь мир в том свидетель". Потом стали говорить: "И Эру Илуватар в том свидетель".
— Действительно просто, — оценил Аракано. — Что ж...
Он взял руку Эльдамилмэ в свою и произнес:
— Эту женщину я называю своей женой. И Эру Илуватар в том свидетель.
— Этого мужчину я называю своим мужем. И Эру Илуватар в том свидетель.
Таким образом брак их был заключен. Отныне и навеки принадлежали они друг другу, и никто не мог встать между ними.
@темы: синдар, Аракано, мои фанфики, новые персонажи, Битва Пяти Воинств-4, Сильмариллион, нолдор
-
-
11.12.2016 в 17:10vinyawende,
-
-
11.12.2016 в 19:07-
-
11.12.2016 в 19:35Спасибо!
Ilwen, спасибо! Я рада!