Город без королевы, фанфик, джен, гет

[vinyawende]

Зима подходит к концу (по крайней мере, календарная), по этому поводу надо бы уже закончить с переносом сюда работ Осеннего заплыва)))

Тем более, что и осталась-то ровно одна.

Сюжет этого фика многим обязан англофандому, где Арафинвэ и Эарвен фикрайтеры уделают значительно больше внимания, чем у нас. К сожалению, вместе с этими героями и пейрингом, обрели популярность и две довольно печальные идеи: 1) Арафинвэ, когда вернулся в Валинор, хотел умереть; 2) Эарвен после Исхода нолдор какое-то, более-менее долгое, время жила отдельно от мужа. Несмотря на все это, Арафинвэ обычно не умирает, а становится прекрасным королем (что не может не радовать), а они вместе с Эарвен замечательной супружеской парой, примером взаимопонимания и поддержки (что не может не радовать тоже), но все-таки меня эти две идеи как-то начали раздражать, и я придумала сюжет, в котором все кончилось плохо, Арафинвэ умер, а Эарвен не успела к нему вернуться до этого. Всеплохо, в общем. Но это не мой жанр, поэтому я ничего такого писать не стала.

Зато, когда на игре мне понадобился текст, по которому меня не узнают с первого же абзаца, я об этом сюжете вспомнила. Мрачный финал, правда, отпал еще до того, как я начала писать, и получилась совсем другая история.

А чтобы писать было веселее, я добавила другие идеи, которые у меня долго были, но не находили себе применения, все смешала, и... результат получился довольно странным.

Какое-то время я думала, признаваться в авторстве или нет. В итоге решила, что некоторые из элементов этого текста просто не могу бросить на произвол судьбы: Тарсамо и его история (они заслуживают отдельного текста и может быть, когда-нибудь все-таки), Махтан и Румиль и их дружба (довольно давняя моя идея, как и Тарсамо в общем-то, но этой я стала, что называется, гореть ощутимо больше после того, как написала этот текст), Финдис и ее категорический отказ становиться королевой нолдор (вот чего до этого фика точно не было, я долго не могла определиться, какими было место и роль Финдис в нолдорской цепочке престолонаследования, причем меня одинаково не устраивали варианты "в Первую эпоху она стала королевой нолдор Валинора" и "никто вообще не рассматривал ее как претендента")... и сам Тирион Первой Эпохи.

А основная сюжетная линия это, конечно, не всерьез. Они не такие, они бы никогда. Так что я все-таки добавлю к жанрам АУ, хотя на конкурсе этой пометки не было.

Название: Город без королевы
Автор: vinyawende
Категория: джен, гет
Персонажи: Арафинвэ/Эарвен, Махтан, Румиль, НМП-нолдо
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма, романс, АУ
Размер: мини, 2712 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Тирион Первой эпохи. Все хорошо и, кажется, спокойно. Но вот-вот начнется гроза.

Плотные занавески в кабинете были рассчитаны на то, чтобы задерживать даже яркий свет Анара, создавая внутри тихий полумрак, хоть бы светило и проплывало высоко в небе, потому что теперешний хозяин кабинета далеко не всегда мог отдыхать в урочные часы или в отведенных для этого покоях и очень часто просто уходил ненадолго в грезы, сидя за своим рабочим столом, чтобы потом снова вернуться к делам.
Но сейчас все дела были переделаны.
А за окном стояла беззвездная и безлунная пасмурная ночь. В воздухе ощущалось предчувствие грозы, которая хотела, но не могла разразиться слишком долго.
Хозяин кабинета задернул шторы и остался в полной темноте.

***

Среди советников короля Арафинвэ можно было выделить троих, на которых он полагался больше всего. Это были Махтан, глава кузнецов и вообще всех мастеров Тириона, Румиль, главный Мудрец Тириона, и Тарсамо, глава целителей Тириона.
Этим эльдар король Арафинвэ и передал некие загадочные свитки с наказом открыть их только на следующем восходе Анара. Случилось это в последний день октября сто сорок четвертого года Первой эпохи.
Отдав свитки, король отпустил своих несколько озадаченных советников. После чего Махтан и Румиль, которые дружили еще раньше, чем Оромэ нашел квэнди, и продолжали дружить до сих пор, направились в располагавшуюся недалеко от дворца таверну, чтобы скоротать вечерок за кубком вина и приятной беседой. А Тарсамо, который был намного их моложе, и поэтому, а также и из-за некоторых других обстоятельств, всегда чувствовал себя несколько неловко в их обществе, пошел домой.
Улицы Тириона были пустынны, даже больше, чем обычно, потому что уже стало ясно, что скоро разразится гроза, и большинство жителей предпочитали остаться дома - или в гостях — уж во всяком случае под крышей.
Тарсамо отсутствие прохожих нравилось, потому что, если он шел один, ему все еще иногда казалось, что встречные нолдор смотрят на него неодобрительно, а за спиной шепчутся.
И не поймешь, что говорят, то ли "целитель", то ли "предатель", то ли "везучий", то ли "убийца"... Хотя, пожалуй, чаще всего ему именно казалось. Все ведь давным-давно уже обсудили тысячу раз. К его истории привыкли.
Ко всему можно привыкнуть. К тому, что на холме Эззеллохар торчат почерневшие остовы Древ, а по небу проплывают светящиеся ладьи. К тому что в Тирионе есть улицы, кварталы и целые районы, где вообще никто не живет. И к Тарсамо. Нолдо, которого сначала бросили, приняв за мертвого, свои, а потом подобрали и не дали в самом деле умереть чужие — те, кого он считал чужими. Убийца эльдар, который стал вдруг целителем, вспомнив, чему учился и что хотел делать, до того как увлекся изготовлением самоцветов. И — самое странное из всего — ярый сторонник Феанаро, который служил Арафинвэ с не менее горячей преданностью.
Из-за этого обстоятельства Тарсамо и оказался главным целителем Тириона. Почти все нолдор-целители отправились в Исход, если не по своему желанию, то по зову целительского долга. Среди немногих оставшихся никто не мог или не хотел взвалить на себя, по сути, восстановление самого института целительства в городе. Тарсамо этого тоже не хотел, но и отказать Арафинвэ не мог. Так что он взялся за работу.
И у него, похоже, получалось. По крайней мере, в шепотках за спиной (тех, что раздавались не только у него в голове), появлялось все больше и больше уважительных ноток, вытеснявших нотки сомнения, недоумения и гнева.
Так что все было в общем хорошо, и в городе, и дома. Подумав о жене и сыне, Тарсамо, как всегда, почувствовал, что по нутру разливается горячее и шальное счастье, как будто он одним духом выпил целый кубок подогретого вина.
Тарсамо зашагал быстрее, на время оставив мысли о странном беспокойстве, которое явно чувствовал, но причину которого не мог опознать ни в прошлом, ни в настоящем.
За ужином, в обществе Нилмэ и Куилендиля, Тарсамо и вовсе расслабился и позабыл о любых заботах. Пока вдруг, случайно, не подумал об Арафинвэ. Вот уж кто не мог после дневных трудов утешиться вечером в кругу семьи!
Дети его ушли в Исход с другими нолдор, а жена возвратилась в дом своего отца, к народу телери. Просто не могла жить в Тирионе. Но Арафинвэ не мог не жить в Тирионе, будучи королем нолдор. Так они, любя друг друга, и оказались разделены вернее, чем ссора, расстояние или даже смерть могли бы разделить их.
Нолдор знали об этом и чтили своего короля еще больше, за жертву, которую он принес и продолжал каждый день приносить ради них. Но вся любовь его подданных вряд ли могла хоть как-то уменьшить одиночество Арафинвэ.
Вспомнив об этом, Тарсамо вспомнил и о свитке, полученном сегодня от короля, и сразу же ощутил, как беспокойство вернулось и даже возросло. До восхода Анара было еще далеко. Но Тарсамо вдруг почувствовал, что не должен ждать. Вскрыл свиток и принялся читать.
Прочитал, и кровь будто застыла в жилах.
— Что-то случилось, дорогой? — обеспокоенно спросила Нилмэ, которая наблюдала за его лицом все это время.
— Да, — ответил Тарсамо, но тут же поправился: — Нет. — И опять поправился: — Я надеюсь, еще нет. Мне нужно срочно поговорить с Махтаном и Румилем.
— Гроза вот-вот начнется, — заметила Нилмэ, но не попыталась отговаривать Тарсамо, когда он, торопливо натянув сапоги и завернувшись в плащ, выбежал из дому.

***

С задернутыми шторами темнота оказалась полнее, чем можно было ожидать. Почти как после гибели Древ. Он сделал три шага и вдруг больно ударился об угол своего же стола. Как-то не ожидал, что там будет угол стола. Хотя где же еще? Два шага вбок, и он, наконец, добрался до кресла. Рухнул в него без сил и крепко закрыл глаза.

***

Тарсамо почти успел добраться до таверны, прежде чем гроза началась. Гром уже грохотал в отдалении, и молнии сверкали почти всю дорогу, но дождя еще не было. Только уже перед самым входом на плечи Тарсамо тяжело упали первые крупные дождевые капли. Зайдя внутрь, он стряхнул их с плаща, одновременно оглядывая помещение, ища Махтана и Румиля. Если друзей-советников здесь уже нет, придется срочно бежать к одному из них домой. Проще было бы к Румилю, перед ним Тарсамо смущался несколько меньше. Но лучше к Махтану — тот живет ближе.
Едва успев прийти к такому выводу, Тарсамо заметил Румиля и Махтана, которые все еще сидели над кубками за столом в самом углу зала, чтобы не привлекать к себе внимания каждого входящего. Тарсамо бросился к ним. Его опять охватило чувство, что времени осталось очень мало.
— Вы читали свои свитки? — без предисловий спросил он, останавливаясь как раз вовремя, чтобы не налететь стол.
— Вина? — дружелюбно предложил Румиль, не успев еще дослушать вопрос.
— Нет, до восхода пока далеко, — ответил, дослушав вопрос, Махтан. — Мы просто пережидаем грозу и разговариваем. Присоединяйся, если хочешь.
— На восходе будет уже поздно! — воскликнул Тарсамо, которого спокойствие старших эльдар заставляло нервничать еще больше. Они не знают и не чувствуют, а там, в этих свитках... — Читайте сейчас! — велел он, забыв о смущении и даже, пожалуй, о вежливости.
Махтан с Румилем внимательно посмотрели на Тарсамо, потом переглянулись, будто советуясь друг с другом. Хотя Тарсамо сомневался, что они пользовались осанвэ, скорее, долгие годы общения давали о себе знать.
— Ты все-таки присядь пока и выпей вина, — сказал Тарсамо Румиль, одновременно делая хозяину таверны знак, что им нужен еще один кубок. — А мы почитаем.
Не дожидаясь ответа, Румиль потянулся за своим свитком, а Махтан свой уже успел вскрыть и читал. Тарсамо садиться не хотелось. Наоборот, внутри бурлила энергия, требуя идти и делать что-то. Если б он еще знал что.
Тяжело вздохнув, Тарсамо все-таки сел, заставляя себя успокоиться. Хозяин таверны принес ему кубок, и Тарсамо, повертев его в руках, налил себе из кувшина вина. Отпил немного. Вино не согревало и не пьянило. Показалось вообще безвкусным.
Махтан, закончив чтение, негромко, но смачно выругался и бросил свиток на стол.
— План по управлению городом на пять йени, "а потом эта эпоха, наверное, закончится, так говорят предсказатели"?! Да о чем он вообще думал, когда писал это?! Пять йени! — возмутился Махтан.
Гром за окном грохотал во всю, поэтому, к счастью, никто, кроме сидевших за тем же столом эльдар, не мог слышать его слов.
— Тише, тише, друг мой, не горячись, — мягко попросил Румиль, но тут же добавил: — Если мы спокойно продержимся без него пять недель, я удивлюсь.
— Я удивлюсь, если мы продержимся пять дней, — горько возразил Махтан. — Этот город не создан для того, чтобы жить без короля. Он может жить без королевы, печально и горько, но может. Но не без короля. Особенно без этого короля, который заново вдохнул жизнь во все здесь.
Махтан тяжело вздохнул.
— А теперь он собирается все бросить! Будто не понимает, что значит для нолдор. Будто не знает, что быть снова оставленными, выброшенными без всякой цели и смысла — самый главный страх для каждого здесь. Хуже, чем если свет снова погаснет, потому что тогда хоть можно уповать на валар, а в этом валар нам не помогут.
— Похоже, сам король не может жить без своей королевы, — печально откликнулся Румиль. — Он надеется, что, в случае крайней нужды, Финдис нам поможет.
— Но она не поможет, — отозвался Махтан. — Она трижды отказалась принять правление и в последний раз очень ясно дала понять, что более вообще не причисляет себя к нашему народу.
Говоря это, Махтан неприязненно сморщился.
— В ней говорили гнев и горечь. Она не думает так на самом деле, — заступился за принцессу Румиль.
Махтан только рукой махнул.
— И они будут говорить в ней опять. Я не горю желанием снова упрашивать ее и получить еще один отказ. — Он залпом допил содержимое своего кубка. — Ничего этого не было бы, если бы Эарвен согласилась жить здесь, со своим мужем! Она могла бы сделать это, и никто, даже среди народа ее отца, не был бы вправе ее осуждать.
— Она была так же вольна и уйти, — заметил Румиль. — И никто все еще не вправе ее осуждать.
— Я не говорю, что она поступила неправильно или слишком жестоко, — ответил Махтан. — Только что ее муж не собрался бы в Мандос, если б она сделала другой выбор.
— И что ты предлагаешь? Уговорить Эарвен вернуться к нему? — спросил Румиль.
Махтан покачал головой.
— Безнадежно. Я лучше еще десять раз попробую уговорить Финдис стать королевой нолдор.
Они говорили, как будто забыв о присутствии Тарсамо, а он и не напоминал о себе, не зная, что сказать. Но тут решил вмешаться:
— Мы должны пойти и остановить его! Не дать ему сделать этого сейчас, а там он, может, передумает. Или она.
Оба старших эльда тут же повернулись к нему. Но ни один не казался впечатленным идеей.
— А что, если мы просто не поняли его? — предположил Румиль. — В конце концов, здесь не написано прямо, что он собирается уйти в Чертоги, это просто следует из...
— Всего! — довольно язвительно подсказал Тарсамо.
— И вот мы, навоображав себе невесть чего, вломимся к нему в спальню, — заключил Румиль, никак не отреагировав на тон Тарсамо.
— Ну, я вполне уверен, что такое вообразить себе не мог, — возразил Махтан. — К тому же Арафинвэ обычно ночует в кабинете. Так говорит сын моей соседки, который работает на кухне дворца, хотя он ей не сын, а правнук, просто трудно помнить об этом, когда из всей семьи остались только они вдвоем... Но я не думаю, что можно насильно заставить кого-то жить или править, а тем более и то, и другое сразу, — заключил Махтан, обращаясь уже к Тарсамо.
— А я думаю, что можно, — возразил Тарсамо. — И даже нужно иногда. Если бы меня в свое время спросили, хочу ли я жить, я сразу ответил бы, что не хочу. И сейчас бы с вами не разговаривал, а мой Куилендиль никогда не родился бы. Но меня не спрашивали тогда и потом меня продолжали тащить и подталкивать, вперед и вперед, не давая остановиться. Сегодня я благодарен за это. Поэтому я пойду к Арафинвэ и попробую выиграть для него хоть немного времени. Сколько смогу. Кто знает, как может перемениться жизнь в любую минуту.
С этими словами Тарсамо вскочил на ноги и схватив своей плащ бросился прочь из таверны. Стул, на котором он сидел, упал с грохотом, которого гром уже не мог заглушить, но Тасамо не обратил внимания ни на это, ни на озадаченные взгляды повернувшихся на шум эльдар.

***

Уснуть и уйти в Мандос — звучит легко. Но когда тело здорово и сильно, а дух, наоборот, так измучен, что не может прекратить метаться хоть на минуту, и голова пылает как в огне, а за окном то и дело раздаются раскаты грома, эта цель становится недостижимой.
Значит, легкого пути для него не будет. Оставалось выбирать между сложным и слишком сложным. Впрочем, как всегда в эту Эпоху. Ему следовало бы уже привыкнуть.
Он выдвинул нижний ящик стала и стал наощупь разыскивать там кинжал — необходимую часть сложного пути.

***

Уже выскочив на улицу, Тарсамо услышал, что Махтан и Румиль идут, а вернее, бегут за ним. Втроем они кинулись ко дворцу, но в дверях на них вдруг налетела еще одна фигура в плаще и растолкала с криком:
— С дороги!
А потом быстро пресекла обширный холл и исчезла из виду, устремившись по коридору куда-то в сторону кабинета короля.
Трудно было сказать, кто это, кроме того, что кто-то в очень мокром плаще и платье. Но голос показался Тарсамо смутно знакомым.
— Леди Эарвен? — неуверенно предположил он.
— Кажется, — так же неуверенно ответил Румиль.
— Кажется вовремя, — подытожил Махтан.
Но Эарвен всего этого уже не слышала. Она мчалась по коридору, оставляя позади себя дорожку из мокрых следов, к кабинету, который раньше принадлежал ее свекру, потом деверю, а теперь — мужу. Добежала, с силой дернула ручку двери. Но дверь оказалась заперта.
Замок тут был с незапамятных времен, подаренный еще королю Финвэ каким-то мастером. Но им никогда не пользовались.
От быстрого бега и холода, а больше всего от страха — того самого страха, который утром выгнал ее в дорогу, несмотря на предсказанную непогоду и заставил за день проделать путь, требующий обычно нескольких дней — сердце Эарвен будто бы билось прямо в горле, мешая дышать. С трудом она сделала глубокий вдох и закричала:
— Это я! Эарвен! Впусти меня!!!
В ответ из кабинета не раздалось ни звука. Это напугало ее еще больше. На миг она будто вовсе лишилась разума: замолотила по двери кулаками с криком, больше напоминавшим звериный вой.
Но потом все-таки сообразила, что ни стук, ни крики не помогут, если тот, кто внутри, не способен открыть, и остановилась.
Что ж, зато она вполне способна попасть внутрь, даже и без ключа. Женщины народа мореходов всегда славились своей силой, а не слабостью.
Эарвен отошла на несколько шагов и разбежалась, чтобы одним ударом избавиться от замка. Но пока она бежала, дверь распахнулась, и на пороге появился Арафинвэ, ошеломленно моргая от света.
И Эарвен едва с разбегу не сшибла его с ног. Но он все-таки устоял, поймал Эарвен и прижал к себе. С ее плаща, платья и волос вода текла ручьями. Рубашка Арафинвэ мгновенно тоже пропиталась влагой, но он и не подумал отстраниться, наоборот, еще крепче обнял жену.
Арафинвэ чувствовал себя как кто-то, кому годами запрещали дышать в полную силу и вот наконец позволили. Воздух с непривычки кружил голову и вызывал слабость. Хотелось разрыдаться в голос. Упасть на колени перед Эарвен, целовать ее юбку, мокрую, грязную, но невыразимо прекрасную, как все, что с ней связано...
Он почти сделал это, но Эарвен не позволила. Удержала. Сама принялась покрывать поцелуями его лицо. Губы у нее были ледяные, но это приятно холодило его разгоряченную кожу. Это было спасением. Вся она была спасением.
Арафинвэ тоже стал ее целовать: в щеки, в лоб, в глаза. Они торопились и мешали друг другу, но остановиться не могли, обоих била дрожь. Наконец, их губы встретились, почти случайно.
Поцелуй был сладким, как в первый раз. Как каждый раз после первого. Очередное подтверждение того, что они созданы друг для друга. Это немного успокоило их обоих.
Арафинвэ скрепя сердце задал вопрос, которого не мог не задать:
— Ты останешься?
— Да, — ответила Эарвен, голос ее звучал глухо, из-за того, что она спрятала лицо у него на груди.
— Ты понимаешь, что я король нолдор, а жена короля нолдор — королева нолдор? — спросил Арафинвэ с мрачной настойчивостью того, кто сам себе роет могилу.
Если она сейчас скажет нет, если снова уйдет... у него не было сил, чтобы додумать, что тогда станет с ним.
— Да, — снова ответила Эарвен.
На этот раз она подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.
— Сегодня я поняла, что готова на это, что ради тебя я готова на все.
И вот тогда он все-таки упал на колени и разрыдался, скорчившись у ее ног. Эарвен, тоже рыдая, опустилась рядом, обняла Арафинвэ, прижалась лбом к его лбу, их слезы смешивались, как и их дыхание, и шепот:
— Ты здесь...
— Я здесь...
Со стороны, если б кто-то в этот момент видел их, они смотрелись бы парой совершеннейших безумцев, самых отчаявшихся и жалких, каких рождала земля. Но на деле теперь ни одному из них уже не грозило ни отчаяние, ни безумие. И путь жизни, слишком сложный для одного, был куда проще для двоих.

@темы: Эарвен, мои фанфики, Финарфин, новые персонажи, Битва Пяти Воинств: "Осенний заплыв", Финарфин/Эарвен, Сильмариллион, нолдор