А чем ты думаешь заняться, когда настанут холода?
Обзорам
Меня как-то опять съел реал, я стала редко заходить в Дайри и совсем забыла, что даже не все фики с последней БПВ сюда перенесла. А сегодня случайно вспомнила.
И вот еще один. Про Куруфинвэ, сына Феанаро, и его жену.
Сюжет этого текста появился из обсуждения в команде темы "Подкидыш", мол, весело было бы мужа в корзинке подкинуть кому-нибудь. Посмеялись. Я ничего такого писать не собиралась, у меня на этот этап уже писался другой текст, а буквально на следующий день сюжет полностью сложился, и прямо руки чесались поскорее его записать. Пришлось записывать)))
Но не думаю, что все сложилось бы так легко, если бы у меня в голове уже не было продуманного образа жены Куруфинвэ со своей историей. Причем появился этот образ не так давно, до этого были общие представления, а несколько месяцев назад он прямо как-то четко сложился. И я все думала, что надо бы что-то о ней написать. И вот.
Но в текст о ней персонально вошло не очень много, и вряд ли я соберусь в ближайшее время писать что-то еще. А поделиться хочется. Так что...
Узнать больше о Тириннис?Кто читал мой цикл фиков "11 историй о Нолофивнэ", знает, что я придумала довольно подробную биографию для Анайрэ. И, кроме всего прочего, у нее есть четверо старших братьев. Тириннис - дочь одного из них. То есть племянница Анайрэ и Нолофинвэ. При этом Куруфинвэ, когда познакомился с ней в чертогах Ауле, у которого она училась кузнечному делу, и влюбился в нее, умудрился об этом не знать. Хотя, даже если бы он знал, это не имело бы значения, потому что до Непокоя было еще далеко. Но он не знал, а она не знала, что он не знает, так что все это выяснилось, когда они уже признались друг другу в любви и объявили помолвку.
Заодно выяснилось, что отец невесты не в восторге от семьи жениха. То есть не то чтоб он что-то против них имел, но знал, что Феанаро не любит братьев, особенно Нолофинвэ, считал, что это неправильно и странно... и мало ли, вдруг девочка будет не счастлива в этом браке. Что-то беспокоило его, в общем, а предчувствие или предубеждение, кто ж разберет. Он, конечно, не уперся рогом, что свадьбы не будет, это было бы чересчур, но попросил, чтобы помолвка была долгая - по максимуму, десять лет. А вот если за это время никто не передумает, тогда пожалуйста.
"Дичь какая-то" - подумал Куруфинвэ. Но, как ни странно, к перспективе долгой помолвки отнесся нормально. Десять лет пролетят незаметно, а будущий тесть, глядишь, успокоится.
Но Тириннис сказала, что она десять лет ждать не хочет. Но и отца огорчать не хочет, поэтому надо его как-то переубедить.
Тогда Куруфинвэ решил обратиться за помощью к своему отцу, ведь тот кого хочешь в чем хочешь может убедить или переубедить, какая разница.
Но до Непокоя было еще далеко, поэтому Феанаро был нормальным адекватным эльфом и иллюзий о собственном всемогуществе не питал, вследствие чего понимал, что отца будущей невестки он, при таком раскладе, переубедит вряд ли.
Так что он пошел к Нолофинвэ и направил свои ораторские способности на него, с посылом: "Ты ему скажи, давай!"
Нолофинвэ сказал, но шурина своего все-таки не переубедил.
А вот Финдекано переубедил. Его Тириннис попросила, и он согласился, потому что очень ее любил, она была его младшей сестренкой, когда у него еще не было Арэльдэ.
Так что ради нее он дядю переубедил. Хотя в глубине души Финдекано тоже считал, что Тириннис могла бы найти себе мужа и получше. Но этой мыслью он ни с кем не делился, особенно с Тириннис, она бы точно не оценила. Ей, кроме Куруфинвэ, никто не был нужен.
Вот так Куруфинвэ и Тириннис поженились через год после объявления помолвки.
И жили долго и счастливо. До самого Непокоя нолдор. А потом уже нет. Но Тириннис все равно не жалела, что вышла за Куруфинвэ замуж, потому что она его любила. Даже когда он бесил ее и доводил до отчаяния, что под конец случалось часто.
Вот так.
Она, конечно, его ждала потом. Тысячи лет ждала. И, я думаю, дождалась в итоге.
Название: Это намек
Автор: vinyawende
Категория: гет
Персонажи: Куруфинвэ/Тириннис (его жена), валар, совсем чуть-чуть Нерданель, упоминаются Тьелперинквар, Эру Илуватар.
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: АУ, драма, гет
Размер: мини, 3771 слово
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Однажды утром женщина из народа нолдор, которая жила одна с тех пор, как ее муж отправился в Исход, забрав с собой и сына, обнаруживает на своем пороге того, кого уже давно не надеялась увидеть.
читать дальшеТириннис с раннего утра пребывала в непривычно хорошем настроении. Дурные предчувствия, которые долго не давали ей покоя, вдруг исчезли без следа. Так что она напевала вслух и даже слегка пританцовывала на ходу, что случалось с ней крайне редко.
Может быть, делать этого и вовсе не следовало, потому что, едва шагнув за порог, Тириннис споткнулась и чуть было не упала. Впрочем, виной тому стала не ее неловкость, а... эльда, который спал прямо у двери. Не просто грезил, а именно спал, словно раненый или безгранично усталый.
Поглядев на него внимательнее, Тириннис невольно вскрикнула. Это лицо она знала лучше, чем свое. Сколько раз любовалась им, гладила его, целовала... Но сейчас на ум больше шло время перед расставанием, когда она уже не могла смотреть на него без гнева.
Внезапно очень захотелось вернуться в дом, затворить дверь покрепче и сделать вид, что ничего такого она не находила. Но игнорировать очевидное — глупо. А Тириннис была женщиной разумной.
Да к тому же она давно уже не чаяла снова увидеть мужа, и теперь, говоря по правде, даже ради спасения собственной жизни не могла бы отвести взгляд.
А между тем от крика ли ее или от взгляда, он начал просыпаться. Поднял голову, посмотрел шальными со сна глазами. Сказал:
— Тебя только сегодня не хватало.
И отвернулся, оставив Тириннис стоять в полнейшей растерянности.
Правда, растерянность эта быстро начала перерождаться в гнев. Старые обиды закипели, словно и не было пятисот с лишнем лет разлуки.
Да как он смеет появляться вот так, когда она с таким трудом привыкла жить без него? Как он смеет появляться один, когда увел с собой сына?
Кровь застучала в висках. На глаза очень кстати попалось с вечера принесенное и оставленное ведро воды. Тириннис схватила его и все до капли вылила на спящего, хотя теперь скорее притворяющегося спящим, супруга.
Неожиданно обрушившийся сверху поток воды заставил эльда подскочить. Но он не встал, только резко сел и потряс головой, так что с мокрых волос полетели брызги.
Снова посмотрел на Тириннис и поморщился.
— Уйди, добром прошу, уйди. Мне спать осталось совсем ничего, а потом в бой. После как-нибудь мне приснишься, в другой раз. Вернем Камень, и можешь сниться хоть каждый день, мне все равно.
"Ну вот, снова Камни его отца..." — подумала было Тириннис с раздражением. Хотя в этот раз был почему-то "Камень"… только один... Но тут ее внимание привлекло нечто более важное.
— Ты, по-твоему, спишь? — переспросила она.
— Конечно, — бровью не поведя, ответил он.
Но он ведь и в самом деле спал, прежде чем она его разбудила. Так что вопрос следовало задать иначе.
— Где ты, по-твоему, спишь? — спросила Тириннис.
— В своем шатре, недалеко от границ Дориата, — ответил он. — Хотя тебя это не касается.
Она не знала, что такое Дориат или где он, что за бой должен быть там сегодня и почему... Ее это, вправду, не касалось бы, если б муж действительно спал в своем шатре, а не сидел у нее на пороге.
Странно все это. Впрочем, Тириннис давно знала, что в мире очень много странного.
— У меня для тебя дурная весть, Курво, — сказала она.
Губы с трудом выговорили имя, которое когда-то произносили множество раз в день.
— Ты в Валиноре, — продолжала она. — На самом деле в Валиноре.
Он хмыкнул.
— Ну да, в годы Древ, как и бывает во сне.
— Нет, — возразила Тириннис. — В пятьсот шестом году Первой Эпохи, десятый день рингарэ. Ариэн уже ведет свою ладью над морем, здесь ее пока не видно, но ни с чем не спутаешь ее свет.
Он взглянул на небо, потом покачал головой.
— Все равно это сон.
Остатки гнева Тириннис совершенно угасли. А хорошее настроение испарилось еще прежде, так что теперь навалилась усталость, словно она неделю проработала без минуты сна. Спорить не было сил. Да и к чему.
— Зайди в дом и убедись, — предложила Тириннис. — Заодно сможешь переодеться, твоя старая одежда должна быть тебе в пору.
После этих слов, она пошла обратно в дом, не оглядываясь, чтобы посмотреть, следует ли муж за ней.
Но все-таки ей слышны были его шаги, и, заваривая на кухне травы, Тириннис в то же время на слух следила, как он обходит дом: комнату за комнатой. Дольше всего он задержался в их старой спальне и в комнате сына. Потом из жилой части ушел в мастерские, и больше она ничего не слышала довольно долго. Пока он не вернулся и не зашел в кухню. В сухой одежде, с почти сухими волосами, но белый, как стена.
— Этого не может быть, — сказал он. — Мне часто снятся старые дни, гораздо реже — наш уход, иногда пустота и запустение, разрушения повсюду... Но это что-то другое.
Казалось, он не говорит с Тириннис, а рассуждает сам с собой.
— То есть моей мастерской определенно не пользовались тысячу лет, но в твоей будто каждый день кипит работа, — продолжал он.
— Меньше тысячи, только с тех пор как ты ушел, — вставила Тириннис. — А в моей мастерской почти каждый день работа, все верно. Не так много в Тирионе осталось хороших кузнецов, а дел для них — хоть отбавляй. Но мы говорим о глупостях, скажи лучше, где наш сын?
Он дернулся и скривился. Потом ответил:
— Где-то, с кем-то, я не знаю и не желаю знать.
Теперь дернулась и скривилась Тириннис. Она чувствовала что-то такое... но одно дело чувствовать, а другое знать. Усталость давила свинцовой тяжестью, не давая даже снова разозлиться.
Тириннис сказала:
— Тогда мог бы не тащить его с собой в Сирые земли.
И услышала в ответ:
— Он сделал выбор сам.
Тириннис знала, что в этом муж прав. Сын был уже взрослым и выбрал то, что считал правильным. Как и она. Но в то же время ее не отпускало чувство, что, если бы не отец, он вернулся бы, пришел назад с другими, повернувшими из Арамана. Но об этом не стоит и говорить.
Видя, что возразить ей нечего, Куруфинвэ усмехнулся, и Тириннис вдруг почувствовала, что ей отвратительна эта усмешка.
— Уходи, — сказала она. — Я не знаю, как ты попал сюда и не хочу знать. Просто уходи.
— Это и мой дом тоже, — все так же усмехаясь, напомнил он, и, насладившись, видимо, выражением ее лица, добавил: — Но не волнуйся, я уйду. Я тоже не знаю, как попал сюда, и, хотя это может быть только глупой шуткой валар, мне дела нет до того, зачем они вытворили это. Я должен попасть обратно в Эндорэ и попаду, даже если снова придется кого-нибудь здесь убить.
Он повернулся, чтобы уйти. Ее муж, наполовину мерзавец, наполовину безумец. И ей все еще мучительно не все равно, что с ним станет.
— Ты не сможешь вернуться в Эндорэ, — сказала она.
Он обернулся, приподняв брови:
— Это вызов?
— Это правда, — Тириннис нахмурилась. — Корабли есть только у телери, а если ты подойдешь к Альквалондэ на расстояние полета стрелы, эта стрела мигом окажется у тебя в горле.
От этих слов он вдруг посерьезнел. На пару шагов приблизился к Тириннис и спросил:
— Настолько плохо?
— Нет, — ответила Тириннис. — То есть плохо, но не настолько, и со временем становится лучше, чем было сразу после, — она оборвала себя на половине фразы и воскликнула: — Но ты Куруфинвэ, сын Феанаро! Тебя убьют и не будут считать это грехом, словно темную тварь. У валар, правда, может быть другое мнение на этот счет. Но в Альквалондэ валар нет, и ты точно угодишь в Мандос.
Куруфинвэ рассмеялся каким-то, не только не веселым, а болезненным даже, смехом.
— По-твоему, я должен держаться поближе к валар, чтобы они, если что, защитили меня от телери?
— По-моему, пойти к валар — вообще единственное, что ты можешь сделать, — серьезно ответила Тириннис.
Куруфинвэ перестал смеяться.
— Ты неисправима. Что бы ни случилось, твердишь: валар, валар, валар. И тебе даже в голову не приходит, что кому-то вроде меня, возможно, не стоит делать именно то, чего они и добиваются! — в конце этой фразы он уже кричал в полный голос. – Что, если я, как дурак, добровольно отдам себя в их руки, все может кончиться хуже, чем стрелой в горле, а?
Последнее предположение Тириннис пропустила как совершенно невероятное и сосредоточилась на первом.
— А с чего ты взял, что они чего-то от тебя добиваются? — спросила она.
— Они притащили меня сюда, — ответил Куруфинвэ своим особым, неподражаемым "как можно этого не понимать" тоном.
— И бросили на моем пороге? — подняла брови Тириннис. — Сил не хватило, дотащить, как ты выражаешься, тебя до Валмара?
Он задумался на минуту, наконец пожал плечами.
— Это валар, кто их поймет.
— Знаешь, я долго наблюдала за ними и заметила, что они довольно разумны, — саркастически отозвалась Тириннис.
— Ну, если ты так говоришь, — тоже с сарказмом ответил Куруфинвэ.
Тириннис вздохнула, возвращаясь к серьезному тону.
— Они не могли этого сделать. Валар, я имею в виду.
— Я думал, ты считаешь их всемогущими, — заметил на это Куруфинвэ нарочито спокойно.
Тириннис проигнорировала это не слишком усердно замаскированную колкость. У нее были более важные вещи, чтобы сказать. Ответы, которые как будто вдруг сами нашли ее.
— Валар устанавливают законы Арды, — сказала она. — Но после того, как они их устанавливают, они должны с этим считаться. И по законам Арды ты не мог бы просто исчезнуть из Эндорэ и оказаться здесь. Если бы валар хотели тебя сюда доставить, им пришлось бы найти возможный в Арде способ сделать это. Да еще и ослабить защиту, которой они оградили Валинор, а на такое они бы не пошли.
Глаза Куруфинвэ распахнулись шире. Потом он спросил:
— Но если не валар перенесли меня сюда, тем более зачем мне идти к ним?
О том, кто, если не валар, мог сделать это, не было нужды спрашивать. Существовал только один, кто выше и могущественнее их. Выше и могущественнее всех.
— Потому что ты теперь в их землях и здесь останешься, что бы ни говорил, — ответила Тириннис. — А они все равно либо уже знают, что ты здесь, либо узнают скоро. Лучше не дожидаться, пока они сами призовут тебя.
— Нет, — решительно отказался Куруфинвэ. — Я не собираюсь идти к ним.
— Тогда куда ты пойдешь? — спросила Тириннис.
Куруфинвэ пожал плечами.
— Твой дед в городе, — начала она.
Он просиял. Будто услышал первую за полтысячи лет по-настоящему хорошую новость.
— Дед! Он возродился?!
Даже жаль было его разочаровывать. Но делать нечего. Финвэ не возродился, и едва ли с ним это когда-нибудь случится. Хотя после всего, что было в ее жизни, а особенно после этого утра, Тириннис с большой осторожностью относилась к употреблению слова "никогда".
— Другой твой дед, — уточнила она.
Радость Куруфинвэ сразу померкла.
— Он не будет счастлив меня видеть.
— Я о том и хотела сказать, — согласилась Тириннис. — А твоя мать...
Тириннис глубоко вздохнула. Куруфинвэ настороженно замер.
— Во-первых, она скажет тебе то же, что и я, — продолжила Тириннис. — А во-вторых, ее нет в Тирионе. Она отправилась навестить Индис, лет пять, — Тириннис на мгновение задумалась, — или шесть... Точно. Шесть лет назад.
— И где же теперь живет Индис? — подчеркнуто безразлично осведомился Куруфинвэ.
— Слишком близко к валар для твоего спокойствия, — ответила Тириннис. — Где-то на полдороги к вершине Таникветиль.
— Ясно, — выдохнул Куруфинвэ. — Не волнуйся, я уж как-нибудь соображу, что мне делать.
Он резко повернулся и вышел. Можно сказать, сбежал. Не в первый раз. Тириннис слышала, как хлопнула входная дверь.
Она наполнила кубок остывшим уже отваром и залпом осушила. Снова наполнила и снова осушила. Хотя особой надежды на то, что ромашка поможет унять тревогу, не было.
***
Он вернулся вечером, видимо, так ничего и не сообразив. А может, его пригнала домой вдруг разыгравшаяся буря. Спросил:
— Пустишь переночевать под крышей?
Она ответила:
— Заходи.
Ни слова не добавила о том, что в Тирионе больше, чем достаточно пустых домов, если его интересует только крыша.
С него ведь станется и в самом деле уйти. А она и так весь день бродила по округе, тщетно пытаясь его отыскать. Только когда от дождя стало не разглядеть ничего и в двух шагах, вернулась домой.
Тириннис постелила ему постель в их старой спальне. В его спальне. Еще при строительстве дома планировали одну спальню для него, одну — для нее, и десяток для гостей и детей. Но на деле Тириннис не помнила, чтобы хоть раз пользовалась свой спальней до самого возвращения в Тирион из Форменоссе.
Но теперь ей, конечно, и в голову не могло прийти ночевать с ним в одной постели. Она боялась, что он скажет что-то злое об этом. Он не сказал.
А утром, увидев ее, вместо приветствия спросил:
— Где можно достать лошадь?
— Смотря куда ты собрался, — осторожно ответила Тириннис.
— В Маханаксар, — ответил он и посмотрел на нее в упор. — Можешь считать, что ты победила.
— Мне просто повезло, — отозвалась Тириннис.
Ей и правда повезло: ее муж не был трусом и, хотя мог некоторое, даже долгое, время быть дураком, не мог все время быть дураком.
— В нашей конюшне, — добавила Тириннис, под вопросительным взглядом мужа вспомнив, что так и не сказала ничего про лошадь.
В конюшне как раз было две лошади. Вообще-то Тириннис по-настоящему требовалась только одна, но одной лошади в конюшне стало бы одиноко. Так что их там было две.
Тириннис не говорила, что собирается поехать с ним. Куруфинвэ тем более не просил ее с ним поехать. Но он не возражал, когда стало ясно, что она едет. И даже не отпустил по этому поводу ни одного колкого замечания. Из чего Тириннис заключила, что он на самом деле рад ее компании. По крайней мере, настолько, насколько вообще сейчас способен быть рад чему-то.
Он выглядел мрачнее тучи и молчал всю дорогу. А дождь, начавшийся в день его возвращения, всю дорогу не прекращался. Так что их путешествие в Маханаксар вышло очень тихим и очень мокрым.
Тириннис наполовину ожидала, что в Кольце Судьбы их будут уже ждать. Но троны стояли пустыми. И Куруфинвэ не был бы Куруфинвэ, если б в этот момент не вышел в центр круга, не откинул с головы капюшон и не крикнул во всю мощь легких:
— Я, Куруфинвэ, сын Феанаро сына Финвэ, объявляю себя перед вами! Если вы, конечно, можете видеть и слышать меня посреди того бедлама, который устроили!
Несколько мгновений Тириннис почти надеялась, что его правда никто не услышал. Потом появился Эонвэ, в обличье и облачении герольда Старшего короля, и сообщил, что Совет Валар будет собран на закате следующего дня. После чего исчез. Правда, прибавив напоследок, что к тому времени с погодой наладится.
***
К закату следующего дня валар, очевидно, успели не только разобраться с погодой, но и разослать вести. Куруфинвэ и Тириннис оказались далеко не единственными эльдар на совете.
Впрочем, это было скорее обычно, чем удивительно. Со времени прихода эльфов в Валинор, вопросы, которые затрагивали жизнь всего Валинора, обсуждались, как правило, в присутствии свидетелей из эльдар. Часто это бывали только ваниар, просто потому что они жили ближе других, а остальные были вполне довольны возможностью узнавать новости от них.
Но при решении действительно спорных вопросов появлялись и нолдор, а иногда даже телери, хотя они всегда были не большие любители покидать свое побережье.
Сейчас среди зрителей нолдор и телери было немного: те, кто волей случая оказался в эти дни в Валмаре и его окрестностях. Слишком малый срок, чтобы добраться в Маханаксар из Тириона или Альквалондэ.
Но пришедших будет достаточно, чтобы вести о любом принятом решении распространились мгновенно.
Среди нолдор выделялась, притягивая взгляды, Нерданель. Особенно хорошо у нее получалось притягивать взгляд Куруфинвэ, который явно пытался сделать вид, что не знает о ее присутствии, и в все же украдкой смотрел на нее то и дело. В конце концов она сжалилась над ним и встала у него за спиной, чтобы притворяться ему было проще.
Тириннис подумала было подойти к свекрови, но не стала. Сейчас они едва ли могут поддержать друг друга. У каждой еле хватает сил справиться с собственными чувствами.
Глядя на Куруфинвэ, Тириннис видела, что ему страшно, хотя голову он поднял высоко и гордо, даже более, чем обычно, так что посторонние наблюдатели могли бы сказать, скорее, что он держится бесстыдно вызывающе, а не испуганно. Но она знала, что, когда речь идет о ее муже, это во многом одно и то же.
Тириннис и самой было страшно. Пусть она не сомневалась в валар никогда и не собиралась начинать сейчас, все же чувствовала, как холодок страха ползет по спине, готовясь схватить за горло.
"Совет" и "решение". Даже в мыслях Тириннис тщательно избегала слов "суд" и "приговор". Все происходящие с валар на тронах, эльдар вокруг и Куруфинвэ в центре этого круга и без того уже слишком сильно напоминало суд над ее свекром. Тот самый, после которого последняя видимость спокойной и нормальной жизни для их семьи развеялась без следа.
На этот раз так, конечно, не будет. Теперь все уже настолько плохо, что может только улучшиться. И все-таки сходство было тревожно велико.
Правда, когда начался совет, сходство закончилось.
Теперь валар не задавали вопросов, не искали истину. Они уже знали все и сообщали.
И если бы Тириннис меньше волновалась, она могла бы гордиться собой — настолько точно ей довелось угадать эту самую истину.
Ее муж действительно оказался в Валиноре по воле Эру.
— Но почему я! — воскликнул Куруфинвэ. — У меня шестеро братьев и четверо из них, — он поморщился. – Нет, пятеро! Были бы, может, счастливы, случись с ними такое. Но не я, можете мне поверить.
Присутствующие эльдар зашептались. Тириннис едва удержалась, чтобы не покачать головой. Ее муж, конечно, жить бы не мог без того, чтобы не перебить посреди речи самого Манвэ и не сообщить ему, что вовсе не счастлив оказаться в Валиноре.
Манвэ не выглядел изумленным или разгневанным.
— Твой сын просил за тебя, — сказал он просто.
Это известие заставило Куруфинвэ надолго замолчать. Но наконец он разыскал подходящий, в смысле, столь же подходящий, как и все, что он сказал до того, ответ:
— И что? С тех пор как мы попали в Эндорэ, а особенно с тех пор как рухнула Осада, некоторые только и твердят, что напрасно ушли из Валинора, обильно орошая все вокруг слезами. Но я не слышал ни о ком, кому сожаления помогли бы вернуться. Почему же слова моего сына оказались такими особенными?
— Твой сын очень тревожился за тебя в последнее время, в тревоге своей он молил самого Эру спасти тебя. И Эру изменил твою судьбу.
Это вызвало еще один долгий период молчания со стороны Куруфинвэ. А когда тот собрался, наконец, еще что-то сказать. Неожиданно заговорил Мандос. Хотя, может быть, это было неожиданностью только для Тириннис и других эльдар. Как бы то ни было, заговорил Мандос, общараясь к Куруфинвэ:
— Любое изменение всегда больше, чем кажется в начале. Это тоже, и оно непременно затронет многие судьбы, не одну только твою. Но кроме того, оно знак. Если хочешь, намек...
Тут Тириннис показалось, что Мандос почти усмехается.
— ... для твоих братьев. Не только вашего отца и не только в минуты величайших потрясений слышит Илуватар. Он может услышать и других. Может услышать их. Если вдруг они хотят сказать ему что-то или, возможно, забрать кое-что из уже сказанного.
Тириннис снова показалось, что Мандос готов вот-вот усмехнуться. Но, конечно, лицо его осталось спокойным. И все равно Тириннис подумала, что сегодня Судия как будто в хорошем настроении... или взволнован? Не так много она знала валар, особенно этого валу, чтобы понять.
Ясно было одно: он говорил о клятве, которую когда-то принес ее свекор, а за ним ее муж и девери. О том, что от этой клятвы, которую все считали нерушимой, можно отказаться.
И Куруфинвэ, против ожиданий, не крикнул, что братья скорее умрут, чем откажутся от своих слов.
Сказал:
— Да они же вообще не узнают, что со мной стало. Я здесь, они там. Для них я просто исчез.
— Они получили и другие знаки, — ответил Манвэ. — Сны, видения, предчувствия. Им осталось сделать только одно, теперь совсем малое, необходимое усилие — поверить.
— Они не поверят, — категорически заявил Куруфинвэ.
— Тогда они дураки! — воскликнул, явно не сдержавшись, Тулкас.
Ответом ему был дерзкий взгляд Куруфинвэ и осуждающие — других валар. Тулкас в свою очередь смотрел на всех взглядом "скажите еще, что я не прав", и только встретившись глазами с Ниенной смутился и пробормотал:
— Но, может, они еще и поверят, что так сразу-то, в самом деле...
— Тем более они до сих пор не напали на Дориат, — сказал вдруг Манвэ. – И не прочесывают окрестные леса. Это, возможно, добрый знак.
— Или это вообще ничего не значит, — горько заметил Ауле.
— Или это ничего не значит, — согласился Манвэ. — Ни в чем нельзя быть уверенным, но в конце концов, они примут какое-то решение, и мы узнаем какое.
— Хорошо бы скорее, — вдруг сказала Йаванна, глядя на Манвэ со значением. — У нас здесь и так почти наводнение.
— Нет-нет, я абсолютно спокоен, — заверил ее Манвэ и улыбнулся, как будто виновато: — Уже. И Ульмо тоже.
Среди зрителей из ваниар раздались смешки. А валар как будто вовсе забыли о том, что на них смотрят эльдар. О том, где они и для чего собрались. Тириннис пришло на ум, что так бывает с эльфами: миг беззаботного веселья во время огромного напряжения.
Конец этому положил Куруфинвэ, вмешавшись на этот раз с вопросом:
— И какая же судьба теперь уготована мне? Кроме того, чтобы быть поучительным намеком для моих братьев?
— Эру решил возвратить тебя в земли твоего рождения, к твоей прежней жизни. Так все и будет, — ответил Мандос.
— Вы хотите сказать, что просто позволите этому случиться? — недоверчиво спросил Куруфинвэ.
Валар переглянулись с явным удивлением.
Потом Манвэ сказал.
— Он Илуватар.
Как будто это все объясняло. Наверное, это и вправду объясняло все. Но под вопросительными взглядами эльдар Манвэ продолжал:
— Оспаривать его решение — не наше место. И ничье, — Тут он пристально посмотрел на Куруфинвэ. — Таким образом, да, мы просто позволим этому случиться. Остальное в твоих руках.
— Остальное? — переспросил Куруфинвэ. — Что же еще осталось, если участь моя решена?
Ответил ему Мандос:
— Твоя жизнь. Возможно, до конца Мира. У тебя было только несколько часов, прежде чем твой путь оборвался бы, надолго, если не навсегда, в моих чертогах. Илуватар в щедрости своей дал тебе намного больше времени. Этим даром ты можешь распорядиться теперь, как пожелаешь. Или как сумеешь. Но помни, мир Валинора более не должен быть нарушен. Каждый живущий здесь, да не забудет об этом.
При последних словах Мандос обвел долгим взглядом всех присутствующих эльдар. И далеко не все они могли спокойно выдержать этот взгляд.
— Таково слово валар, — заключил Мандос.
Это означало, что решение оглашено. Совет окончен.
Обычно после этого валар исчезали, предоставляя эльдар обсуждать услышанное и расходиться или не расходиться, как и когда они пожелают. Но сегодня валар оставались на своих местах, очевидно, предлагая эльфам покинуть Круг Судеб первыми. Исчезли они только когда, кроме Куруфинвэ, Тириннис и Нерданель, никого из эльдар не осталось.
Нерданель глядела на сына, не отрываясь, но не делала попыток приблизиться, не то собираясь с силами, не то предоставляя ему выбрать самому, хочет он сейчас говорить с ней или нет. Возможно, и то и другое сразу.
Тириннис тоже не решалась приблизиться к Куруфинвэ, не зная, что должна теперь сказать или сделать.
Он сам подошел к ней.
— Твоя судьба, выходит, тоже решена. Ведь моя прежняя жизнь — это ты и есть.
— Да, уж верно придется смириться, — сказала она, просто чтобы не молчать.
Куруфинвэ отпрянул.
— Я тебе навязываться не стану.
Да что ж такое!
Тириннис схватила его за руку. Сжала сильно. Вероятно, до боли, но от этого он не дернулся. Глядя ему прямо в глаза, проговорила, почти со злостью:
— А я тебе стану. Еще как стану.
Лицо Куруфинвэ заметно расслабилось. И он даже слегка улыбнулся.
Тириннис улыбнулась в ответ. Тоже слегка.
Это было немного. Но уже кое-что. Больше, чем она имела все эти сотни лет. Больше, чем она надеялась когда-нибудь иметь снова. И пусть Куруфинвэ, такой, как сейчас, вполне способен за две минуты разговора заставить ее возносить молитвы, чтоб оказаться где-нибудь от него подальше. И пусть мир в Валиноре не будет держаться без усилий только потому, что Мандос провозгласил это. Зато появилась, по крайней мере, маленькая возможность, что все еще станет когда-нибудь по-настоящему хорошо.
Меня как-то опять съел реал, я стала редко заходить в Дайри и совсем забыла, что даже не все фики с последней БПВ сюда перенесла. А сегодня случайно вспомнила.
И вот еще один. Про Куруфинвэ, сына Феанаро, и его жену.
Сюжет этого текста появился из обсуждения в команде темы "Подкидыш", мол, весело было бы мужа в корзинке подкинуть кому-нибудь. Посмеялись. Я ничего такого писать не собиралась, у меня на этот этап уже писался другой текст, а буквально на следующий день сюжет полностью сложился, и прямо руки чесались поскорее его записать. Пришлось записывать)))
Но не думаю, что все сложилось бы так легко, если бы у меня в голове уже не было продуманного образа жены Куруфинвэ со своей историей. Причем появился этот образ не так давно, до этого были общие представления, а несколько месяцев назад он прямо как-то четко сложился. И я все думала, что надо бы что-то о ней написать. И вот.
Но в текст о ней персонально вошло не очень много, и вряд ли я соберусь в ближайшее время писать что-то еще. А поделиться хочется. Так что...
Узнать больше о Тириннис?Кто читал мой цикл фиков "11 историй о Нолофивнэ", знает, что я придумала довольно подробную биографию для Анайрэ. И, кроме всего прочего, у нее есть четверо старших братьев. Тириннис - дочь одного из них. То есть племянница Анайрэ и Нолофинвэ. При этом Куруфинвэ, когда познакомился с ней в чертогах Ауле, у которого она училась кузнечному делу, и влюбился в нее, умудрился об этом не знать. Хотя, даже если бы он знал, это не имело бы значения, потому что до Непокоя было еще далеко. Но он не знал, а она не знала, что он не знает, так что все это выяснилось, когда они уже признались друг другу в любви и объявили помолвку.
Заодно выяснилось, что отец невесты не в восторге от семьи жениха. То есть не то чтоб он что-то против них имел, но знал, что Феанаро не любит братьев, особенно Нолофинвэ, считал, что это неправильно и странно... и мало ли, вдруг девочка будет не счастлива в этом браке. Что-то беспокоило его, в общем, а предчувствие или предубеждение, кто ж разберет. Он, конечно, не уперся рогом, что свадьбы не будет, это было бы чересчур, но попросил, чтобы помолвка была долгая - по максимуму, десять лет. А вот если за это время никто не передумает, тогда пожалуйста.
"Дичь какая-то" - подумал Куруфинвэ. Но, как ни странно, к перспективе долгой помолвки отнесся нормально. Десять лет пролетят незаметно, а будущий тесть, глядишь, успокоится.
Но Тириннис сказала, что она десять лет ждать не хочет. Но и отца огорчать не хочет, поэтому надо его как-то переубедить.
Тогда Куруфинвэ решил обратиться за помощью к своему отцу, ведь тот кого хочешь в чем хочешь может убедить или переубедить, какая разница.
Но до Непокоя было еще далеко, поэтому Феанаро был нормальным адекватным эльфом и иллюзий о собственном всемогуществе не питал, вследствие чего понимал, что отца будущей невестки он, при таком раскладе, переубедит вряд ли.
Так что он пошел к Нолофинвэ и направил свои ораторские способности на него, с посылом: "Ты ему скажи, давай!"
Нолофинвэ сказал, но шурина своего все-таки не переубедил.
А вот Финдекано переубедил. Его Тириннис попросила, и он согласился, потому что очень ее любил, она была его младшей сестренкой, когда у него еще не было Арэльдэ.
Так что ради нее он дядю переубедил. Хотя в глубине души Финдекано тоже считал, что Тириннис могла бы найти себе мужа и получше. Но этой мыслью он ни с кем не делился, особенно с Тириннис, она бы точно не оценила. Ей, кроме Куруфинвэ, никто не был нужен.
Вот так Куруфинвэ и Тириннис поженились через год после объявления помолвки.
И жили долго и счастливо. До самого Непокоя нолдор. А потом уже нет. Но Тириннис все равно не жалела, что вышла за Куруфинвэ замуж, потому что она его любила. Даже когда он бесил ее и доводил до отчаяния, что под конец случалось часто.
Вот так.
Она, конечно, его ждала потом. Тысячи лет ждала. И, я думаю, дождалась в итоге.
Название: Это намек
Автор: vinyawende
Категория: гет
Персонажи: Куруфинвэ/Тириннис (его жена), валар, совсем чуть-чуть Нерданель, упоминаются Тьелперинквар, Эру Илуватар.
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: АУ, драма, гет
Размер: мини, 3771 слово
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Однажды утром женщина из народа нолдор, которая жила одна с тех пор, как ее муж отправился в Исход, забрав с собой и сына, обнаруживает на своем пороге того, кого уже давно не надеялась увидеть.
читать дальшеТириннис с раннего утра пребывала в непривычно хорошем настроении. Дурные предчувствия, которые долго не давали ей покоя, вдруг исчезли без следа. Так что она напевала вслух и даже слегка пританцовывала на ходу, что случалось с ней крайне редко.
Может быть, делать этого и вовсе не следовало, потому что, едва шагнув за порог, Тириннис споткнулась и чуть было не упала. Впрочем, виной тому стала не ее неловкость, а... эльда, который спал прямо у двери. Не просто грезил, а именно спал, словно раненый или безгранично усталый.
Поглядев на него внимательнее, Тириннис невольно вскрикнула. Это лицо она знала лучше, чем свое. Сколько раз любовалась им, гладила его, целовала... Но сейчас на ум больше шло время перед расставанием, когда она уже не могла смотреть на него без гнева.
Внезапно очень захотелось вернуться в дом, затворить дверь покрепче и сделать вид, что ничего такого она не находила. Но игнорировать очевидное — глупо. А Тириннис была женщиной разумной.
Да к тому же она давно уже не чаяла снова увидеть мужа, и теперь, говоря по правде, даже ради спасения собственной жизни не могла бы отвести взгляд.
А между тем от крика ли ее или от взгляда, он начал просыпаться. Поднял голову, посмотрел шальными со сна глазами. Сказал:
— Тебя только сегодня не хватало.
И отвернулся, оставив Тириннис стоять в полнейшей растерянности.
Правда, растерянность эта быстро начала перерождаться в гнев. Старые обиды закипели, словно и не было пятисот с лишнем лет разлуки.
Да как он смеет появляться вот так, когда она с таким трудом привыкла жить без него? Как он смеет появляться один, когда увел с собой сына?
Кровь застучала в висках. На глаза очень кстати попалось с вечера принесенное и оставленное ведро воды. Тириннис схватила его и все до капли вылила на спящего, хотя теперь скорее притворяющегося спящим, супруга.
Неожиданно обрушившийся сверху поток воды заставил эльда подскочить. Но он не встал, только резко сел и потряс головой, так что с мокрых волос полетели брызги.
Снова посмотрел на Тириннис и поморщился.
— Уйди, добром прошу, уйди. Мне спать осталось совсем ничего, а потом в бой. После как-нибудь мне приснишься, в другой раз. Вернем Камень, и можешь сниться хоть каждый день, мне все равно.
"Ну вот, снова Камни его отца..." — подумала было Тириннис с раздражением. Хотя в этот раз был почему-то "Камень"… только один... Но тут ее внимание привлекло нечто более важное.
— Ты, по-твоему, спишь? — переспросила она.
— Конечно, — бровью не поведя, ответил он.
Но он ведь и в самом деле спал, прежде чем она его разбудила. Так что вопрос следовало задать иначе.
— Где ты, по-твоему, спишь? — спросила Тириннис.
— В своем шатре, недалеко от границ Дориата, — ответил он. — Хотя тебя это не касается.
Она не знала, что такое Дориат или где он, что за бой должен быть там сегодня и почему... Ее это, вправду, не касалось бы, если б муж действительно спал в своем шатре, а не сидел у нее на пороге.
Странно все это. Впрочем, Тириннис давно знала, что в мире очень много странного.
— У меня для тебя дурная весть, Курво, — сказала она.
Губы с трудом выговорили имя, которое когда-то произносили множество раз в день.
— Ты в Валиноре, — продолжала она. — На самом деле в Валиноре.
Он хмыкнул.
— Ну да, в годы Древ, как и бывает во сне.
— Нет, — возразила Тириннис. — В пятьсот шестом году Первой Эпохи, десятый день рингарэ. Ариэн уже ведет свою ладью над морем, здесь ее пока не видно, но ни с чем не спутаешь ее свет.
Он взглянул на небо, потом покачал головой.
— Все равно это сон.
Остатки гнева Тириннис совершенно угасли. А хорошее настроение испарилось еще прежде, так что теперь навалилась усталость, словно она неделю проработала без минуты сна. Спорить не было сил. Да и к чему.
— Зайди в дом и убедись, — предложила Тириннис. — Заодно сможешь переодеться, твоя старая одежда должна быть тебе в пору.
После этих слов, она пошла обратно в дом, не оглядываясь, чтобы посмотреть, следует ли муж за ней.
Но все-таки ей слышны были его шаги, и, заваривая на кухне травы, Тириннис в то же время на слух следила, как он обходит дом: комнату за комнатой. Дольше всего он задержался в их старой спальне и в комнате сына. Потом из жилой части ушел в мастерские, и больше она ничего не слышала довольно долго. Пока он не вернулся и не зашел в кухню. В сухой одежде, с почти сухими волосами, но белый, как стена.
— Этого не может быть, — сказал он. — Мне часто снятся старые дни, гораздо реже — наш уход, иногда пустота и запустение, разрушения повсюду... Но это что-то другое.
Казалось, он не говорит с Тириннис, а рассуждает сам с собой.
— То есть моей мастерской определенно не пользовались тысячу лет, но в твоей будто каждый день кипит работа, — продолжал он.
— Меньше тысячи, только с тех пор как ты ушел, — вставила Тириннис. — А в моей мастерской почти каждый день работа, все верно. Не так много в Тирионе осталось хороших кузнецов, а дел для них — хоть отбавляй. Но мы говорим о глупостях, скажи лучше, где наш сын?
Он дернулся и скривился. Потом ответил:
— Где-то, с кем-то, я не знаю и не желаю знать.
Теперь дернулась и скривилась Тириннис. Она чувствовала что-то такое... но одно дело чувствовать, а другое знать. Усталость давила свинцовой тяжестью, не давая даже снова разозлиться.
Тириннис сказала:
— Тогда мог бы не тащить его с собой в Сирые земли.
И услышала в ответ:
— Он сделал выбор сам.
Тириннис знала, что в этом муж прав. Сын был уже взрослым и выбрал то, что считал правильным. Как и она. Но в то же время ее не отпускало чувство, что, если бы не отец, он вернулся бы, пришел назад с другими, повернувшими из Арамана. Но об этом не стоит и говорить.
Видя, что возразить ей нечего, Куруфинвэ усмехнулся, и Тириннис вдруг почувствовала, что ей отвратительна эта усмешка.
— Уходи, — сказала она. — Я не знаю, как ты попал сюда и не хочу знать. Просто уходи.
— Это и мой дом тоже, — все так же усмехаясь, напомнил он, и, насладившись, видимо, выражением ее лица, добавил: — Но не волнуйся, я уйду. Я тоже не знаю, как попал сюда, и, хотя это может быть только глупой шуткой валар, мне дела нет до того, зачем они вытворили это. Я должен попасть обратно в Эндорэ и попаду, даже если снова придется кого-нибудь здесь убить.
Он повернулся, чтобы уйти. Ее муж, наполовину мерзавец, наполовину безумец. И ей все еще мучительно не все равно, что с ним станет.
— Ты не сможешь вернуться в Эндорэ, — сказала она.
Он обернулся, приподняв брови:
— Это вызов?
— Это правда, — Тириннис нахмурилась. — Корабли есть только у телери, а если ты подойдешь к Альквалондэ на расстояние полета стрелы, эта стрела мигом окажется у тебя в горле.
От этих слов он вдруг посерьезнел. На пару шагов приблизился к Тириннис и спросил:
— Настолько плохо?
— Нет, — ответила Тириннис. — То есть плохо, но не настолько, и со временем становится лучше, чем было сразу после, — она оборвала себя на половине фразы и воскликнула: — Но ты Куруфинвэ, сын Феанаро! Тебя убьют и не будут считать это грехом, словно темную тварь. У валар, правда, может быть другое мнение на этот счет. Но в Альквалондэ валар нет, и ты точно угодишь в Мандос.
Куруфинвэ рассмеялся каким-то, не только не веселым, а болезненным даже, смехом.
— По-твоему, я должен держаться поближе к валар, чтобы они, если что, защитили меня от телери?
— По-моему, пойти к валар — вообще единственное, что ты можешь сделать, — серьезно ответила Тириннис.
Куруфинвэ перестал смеяться.
— Ты неисправима. Что бы ни случилось, твердишь: валар, валар, валар. И тебе даже в голову не приходит, что кому-то вроде меня, возможно, не стоит делать именно то, чего они и добиваются! — в конце этой фразы он уже кричал в полный голос. – Что, если я, как дурак, добровольно отдам себя в их руки, все может кончиться хуже, чем стрелой в горле, а?
Последнее предположение Тириннис пропустила как совершенно невероятное и сосредоточилась на первом.
— А с чего ты взял, что они чего-то от тебя добиваются? — спросила она.
— Они притащили меня сюда, — ответил Куруфинвэ своим особым, неподражаемым "как можно этого не понимать" тоном.
— И бросили на моем пороге? — подняла брови Тириннис. — Сил не хватило, дотащить, как ты выражаешься, тебя до Валмара?
Он задумался на минуту, наконец пожал плечами.
— Это валар, кто их поймет.
— Знаешь, я долго наблюдала за ними и заметила, что они довольно разумны, — саркастически отозвалась Тириннис.
— Ну, если ты так говоришь, — тоже с сарказмом ответил Куруфинвэ.
Тириннис вздохнула, возвращаясь к серьезному тону.
— Они не могли этого сделать. Валар, я имею в виду.
— Я думал, ты считаешь их всемогущими, — заметил на это Куруфинвэ нарочито спокойно.
Тириннис проигнорировала это не слишком усердно замаскированную колкость. У нее были более важные вещи, чтобы сказать. Ответы, которые как будто вдруг сами нашли ее.
— Валар устанавливают законы Арды, — сказала она. — Но после того, как они их устанавливают, они должны с этим считаться. И по законам Арды ты не мог бы просто исчезнуть из Эндорэ и оказаться здесь. Если бы валар хотели тебя сюда доставить, им пришлось бы найти возможный в Арде способ сделать это. Да еще и ослабить защиту, которой они оградили Валинор, а на такое они бы не пошли.
Глаза Куруфинвэ распахнулись шире. Потом он спросил:
— Но если не валар перенесли меня сюда, тем более зачем мне идти к ним?
О том, кто, если не валар, мог сделать это, не было нужды спрашивать. Существовал только один, кто выше и могущественнее их. Выше и могущественнее всех.
— Потому что ты теперь в их землях и здесь останешься, что бы ни говорил, — ответила Тириннис. — А они все равно либо уже знают, что ты здесь, либо узнают скоро. Лучше не дожидаться, пока они сами призовут тебя.
— Нет, — решительно отказался Куруфинвэ. — Я не собираюсь идти к ним.
— Тогда куда ты пойдешь? — спросила Тириннис.
Куруфинвэ пожал плечами.
— Твой дед в городе, — начала она.
Он просиял. Будто услышал первую за полтысячи лет по-настоящему хорошую новость.
— Дед! Он возродился?!
Даже жаль было его разочаровывать. Но делать нечего. Финвэ не возродился, и едва ли с ним это когда-нибудь случится. Хотя после всего, что было в ее жизни, а особенно после этого утра, Тириннис с большой осторожностью относилась к употреблению слова "никогда".
— Другой твой дед, — уточнила она.
Радость Куруфинвэ сразу померкла.
— Он не будет счастлив меня видеть.
— Я о том и хотела сказать, — согласилась Тириннис. — А твоя мать...
Тириннис глубоко вздохнула. Куруфинвэ настороженно замер.
— Во-первых, она скажет тебе то же, что и я, — продолжила Тириннис. — А во-вторых, ее нет в Тирионе. Она отправилась навестить Индис, лет пять, — Тириннис на мгновение задумалась, — или шесть... Точно. Шесть лет назад.
— И где же теперь живет Индис? — подчеркнуто безразлично осведомился Куруфинвэ.
— Слишком близко к валар для твоего спокойствия, — ответила Тириннис. — Где-то на полдороги к вершине Таникветиль.
— Ясно, — выдохнул Куруфинвэ. — Не волнуйся, я уж как-нибудь соображу, что мне делать.
Он резко повернулся и вышел. Можно сказать, сбежал. Не в первый раз. Тириннис слышала, как хлопнула входная дверь.
Она наполнила кубок остывшим уже отваром и залпом осушила. Снова наполнила и снова осушила. Хотя особой надежды на то, что ромашка поможет унять тревогу, не было.
***
Он вернулся вечером, видимо, так ничего и не сообразив. А может, его пригнала домой вдруг разыгравшаяся буря. Спросил:
— Пустишь переночевать под крышей?
Она ответила:
— Заходи.
Ни слова не добавила о том, что в Тирионе больше, чем достаточно пустых домов, если его интересует только крыша.
С него ведь станется и в самом деле уйти. А она и так весь день бродила по округе, тщетно пытаясь его отыскать. Только когда от дождя стало не разглядеть ничего и в двух шагах, вернулась домой.
Тириннис постелила ему постель в их старой спальне. В его спальне. Еще при строительстве дома планировали одну спальню для него, одну — для нее, и десяток для гостей и детей. Но на деле Тириннис не помнила, чтобы хоть раз пользовалась свой спальней до самого возвращения в Тирион из Форменоссе.
Но теперь ей, конечно, и в голову не могло прийти ночевать с ним в одной постели. Она боялась, что он скажет что-то злое об этом. Он не сказал.
А утром, увидев ее, вместо приветствия спросил:
— Где можно достать лошадь?
— Смотря куда ты собрался, — осторожно ответила Тириннис.
— В Маханаксар, — ответил он и посмотрел на нее в упор. — Можешь считать, что ты победила.
— Мне просто повезло, — отозвалась Тириннис.
Ей и правда повезло: ее муж не был трусом и, хотя мог некоторое, даже долгое, время быть дураком, не мог все время быть дураком.
— В нашей конюшне, — добавила Тириннис, под вопросительным взглядом мужа вспомнив, что так и не сказала ничего про лошадь.
В конюшне как раз было две лошади. Вообще-то Тириннис по-настоящему требовалась только одна, но одной лошади в конюшне стало бы одиноко. Так что их там было две.
Тириннис не говорила, что собирается поехать с ним. Куруфинвэ тем более не просил ее с ним поехать. Но он не возражал, когда стало ясно, что она едет. И даже не отпустил по этому поводу ни одного колкого замечания. Из чего Тириннис заключила, что он на самом деле рад ее компании. По крайней мере, настолько, насколько вообще сейчас способен быть рад чему-то.
Он выглядел мрачнее тучи и молчал всю дорогу. А дождь, начавшийся в день его возвращения, всю дорогу не прекращался. Так что их путешествие в Маханаксар вышло очень тихим и очень мокрым.
Тириннис наполовину ожидала, что в Кольце Судьбы их будут уже ждать. Но троны стояли пустыми. И Куруфинвэ не был бы Куруфинвэ, если б в этот момент не вышел в центр круга, не откинул с головы капюшон и не крикнул во всю мощь легких:
— Я, Куруфинвэ, сын Феанаро сына Финвэ, объявляю себя перед вами! Если вы, конечно, можете видеть и слышать меня посреди того бедлама, который устроили!
Несколько мгновений Тириннис почти надеялась, что его правда никто не услышал. Потом появился Эонвэ, в обличье и облачении герольда Старшего короля, и сообщил, что Совет Валар будет собран на закате следующего дня. После чего исчез. Правда, прибавив напоследок, что к тому времени с погодой наладится.
***
К закату следующего дня валар, очевидно, успели не только разобраться с погодой, но и разослать вести. Куруфинвэ и Тириннис оказались далеко не единственными эльдар на совете.
Впрочем, это было скорее обычно, чем удивительно. Со времени прихода эльфов в Валинор, вопросы, которые затрагивали жизнь всего Валинора, обсуждались, как правило, в присутствии свидетелей из эльдар. Часто это бывали только ваниар, просто потому что они жили ближе других, а остальные были вполне довольны возможностью узнавать новости от них.
Но при решении действительно спорных вопросов появлялись и нолдор, а иногда даже телери, хотя они всегда были не большие любители покидать свое побережье.
Сейчас среди зрителей нолдор и телери было немного: те, кто волей случая оказался в эти дни в Валмаре и его окрестностях. Слишком малый срок, чтобы добраться в Маханаксар из Тириона или Альквалондэ.
Но пришедших будет достаточно, чтобы вести о любом принятом решении распространились мгновенно.
Среди нолдор выделялась, притягивая взгляды, Нерданель. Особенно хорошо у нее получалось притягивать взгляд Куруфинвэ, который явно пытался сделать вид, что не знает о ее присутствии, и в все же украдкой смотрел на нее то и дело. В конце концов она сжалилась над ним и встала у него за спиной, чтобы притворяться ему было проще.
Тириннис подумала было подойти к свекрови, но не стала. Сейчас они едва ли могут поддержать друг друга. У каждой еле хватает сил справиться с собственными чувствами.
Глядя на Куруфинвэ, Тириннис видела, что ему страшно, хотя голову он поднял высоко и гордо, даже более, чем обычно, так что посторонние наблюдатели могли бы сказать, скорее, что он держится бесстыдно вызывающе, а не испуганно. Но она знала, что, когда речь идет о ее муже, это во многом одно и то же.
Тириннис и самой было страшно. Пусть она не сомневалась в валар никогда и не собиралась начинать сейчас, все же чувствовала, как холодок страха ползет по спине, готовясь схватить за горло.
"Совет" и "решение". Даже в мыслях Тириннис тщательно избегала слов "суд" и "приговор". Все происходящие с валар на тронах, эльдар вокруг и Куруфинвэ в центре этого круга и без того уже слишком сильно напоминало суд над ее свекром. Тот самый, после которого последняя видимость спокойной и нормальной жизни для их семьи развеялась без следа.
На этот раз так, конечно, не будет. Теперь все уже настолько плохо, что может только улучшиться. И все-таки сходство было тревожно велико.
Правда, когда начался совет, сходство закончилось.
Теперь валар не задавали вопросов, не искали истину. Они уже знали все и сообщали.
И если бы Тириннис меньше волновалась, она могла бы гордиться собой — настолько точно ей довелось угадать эту самую истину.
Ее муж действительно оказался в Валиноре по воле Эру.
— Но почему я! — воскликнул Куруфинвэ. — У меня шестеро братьев и четверо из них, — он поморщился. – Нет, пятеро! Были бы, может, счастливы, случись с ними такое. Но не я, можете мне поверить.
Присутствующие эльдар зашептались. Тириннис едва удержалась, чтобы не покачать головой. Ее муж, конечно, жить бы не мог без того, чтобы не перебить посреди речи самого Манвэ и не сообщить ему, что вовсе не счастлив оказаться в Валиноре.
Манвэ не выглядел изумленным или разгневанным.
— Твой сын просил за тебя, — сказал он просто.
Это известие заставило Куруфинвэ надолго замолчать. Но наконец он разыскал подходящий, в смысле, столь же подходящий, как и все, что он сказал до того, ответ:
— И что? С тех пор как мы попали в Эндорэ, а особенно с тех пор как рухнула Осада, некоторые только и твердят, что напрасно ушли из Валинора, обильно орошая все вокруг слезами. Но я не слышал ни о ком, кому сожаления помогли бы вернуться. Почему же слова моего сына оказались такими особенными?
— Твой сын очень тревожился за тебя в последнее время, в тревоге своей он молил самого Эру спасти тебя. И Эру изменил твою судьбу.
Это вызвало еще один долгий период молчания со стороны Куруфинвэ. А когда тот собрался, наконец, еще что-то сказать. Неожиданно заговорил Мандос. Хотя, может быть, это было неожиданностью только для Тириннис и других эльдар. Как бы то ни было, заговорил Мандос, общараясь к Куруфинвэ:
— Любое изменение всегда больше, чем кажется в начале. Это тоже, и оно непременно затронет многие судьбы, не одну только твою. Но кроме того, оно знак. Если хочешь, намек...
Тут Тириннис показалось, что Мандос почти усмехается.
— ... для твоих братьев. Не только вашего отца и не только в минуты величайших потрясений слышит Илуватар. Он может услышать и других. Может услышать их. Если вдруг они хотят сказать ему что-то или, возможно, забрать кое-что из уже сказанного.
Тириннис снова показалось, что Мандос готов вот-вот усмехнуться. Но, конечно, лицо его осталось спокойным. И все равно Тириннис подумала, что сегодня Судия как будто в хорошем настроении... или взволнован? Не так много она знала валар, особенно этого валу, чтобы понять.
Ясно было одно: он говорил о клятве, которую когда-то принес ее свекор, а за ним ее муж и девери. О том, что от этой клятвы, которую все считали нерушимой, можно отказаться.
И Куруфинвэ, против ожиданий, не крикнул, что братья скорее умрут, чем откажутся от своих слов.
Сказал:
— Да они же вообще не узнают, что со мной стало. Я здесь, они там. Для них я просто исчез.
— Они получили и другие знаки, — ответил Манвэ. — Сны, видения, предчувствия. Им осталось сделать только одно, теперь совсем малое, необходимое усилие — поверить.
— Они не поверят, — категорически заявил Куруфинвэ.
— Тогда они дураки! — воскликнул, явно не сдержавшись, Тулкас.
Ответом ему был дерзкий взгляд Куруфинвэ и осуждающие — других валар. Тулкас в свою очередь смотрел на всех взглядом "скажите еще, что я не прав", и только встретившись глазами с Ниенной смутился и пробормотал:
— Но, может, они еще и поверят, что так сразу-то, в самом деле...
— Тем более они до сих пор не напали на Дориат, — сказал вдруг Манвэ. – И не прочесывают окрестные леса. Это, возможно, добрый знак.
— Или это вообще ничего не значит, — горько заметил Ауле.
— Или это ничего не значит, — согласился Манвэ. — Ни в чем нельзя быть уверенным, но в конце концов, они примут какое-то решение, и мы узнаем какое.
— Хорошо бы скорее, — вдруг сказала Йаванна, глядя на Манвэ со значением. — У нас здесь и так почти наводнение.
— Нет-нет, я абсолютно спокоен, — заверил ее Манвэ и улыбнулся, как будто виновато: — Уже. И Ульмо тоже.
Среди зрителей из ваниар раздались смешки. А валар как будто вовсе забыли о том, что на них смотрят эльдар. О том, где они и для чего собрались. Тириннис пришло на ум, что так бывает с эльфами: миг беззаботного веселья во время огромного напряжения.
Конец этому положил Куруфинвэ, вмешавшись на этот раз с вопросом:
— И какая же судьба теперь уготована мне? Кроме того, чтобы быть поучительным намеком для моих братьев?
— Эру решил возвратить тебя в земли твоего рождения, к твоей прежней жизни. Так все и будет, — ответил Мандос.
— Вы хотите сказать, что просто позволите этому случиться? — недоверчиво спросил Куруфинвэ.
Валар переглянулись с явным удивлением.
Потом Манвэ сказал.
— Он Илуватар.
Как будто это все объясняло. Наверное, это и вправду объясняло все. Но под вопросительными взглядами эльдар Манвэ продолжал:
— Оспаривать его решение — не наше место. И ничье, — Тут он пристально посмотрел на Куруфинвэ. — Таким образом, да, мы просто позволим этому случиться. Остальное в твоих руках.
— Остальное? — переспросил Куруфинвэ. — Что же еще осталось, если участь моя решена?
Ответил ему Мандос:
— Твоя жизнь. Возможно, до конца Мира. У тебя было только несколько часов, прежде чем твой путь оборвался бы, надолго, если не навсегда, в моих чертогах. Илуватар в щедрости своей дал тебе намного больше времени. Этим даром ты можешь распорядиться теперь, как пожелаешь. Или как сумеешь. Но помни, мир Валинора более не должен быть нарушен. Каждый живущий здесь, да не забудет об этом.
При последних словах Мандос обвел долгим взглядом всех присутствующих эльдар. И далеко не все они могли спокойно выдержать этот взгляд.
— Таково слово валар, — заключил Мандос.
Это означало, что решение оглашено. Совет окончен.
Обычно после этого валар исчезали, предоставляя эльдар обсуждать услышанное и расходиться или не расходиться, как и когда они пожелают. Но сегодня валар оставались на своих местах, очевидно, предлагая эльфам покинуть Круг Судеб первыми. Исчезли они только когда, кроме Куруфинвэ, Тириннис и Нерданель, никого из эльдар не осталось.
Нерданель глядела на сына, не отрываясь, но не делала попыток приблизиться, не то собираясь с силами, не то предоставляя ему выбрать самому, хочет он сейчас говорить с ней или нет. Возможно, и то и другое сразу.
Тириннис тоже не решалась приблизиться к Куруфинвэ, не зная, что должна теперь сказать или сделать.
Он сам подошел к ней.
— Твоя судьба, выходит, тоже решена. Ведь моя прежняя жизнь — это ты и есть.
— Да, уж верно придется смириться, — сказала она, просто чтобы не молчать.
Куруфинвэ отпрянул.
— Я тебе навязываться не стану.
Да что ж такое!
Тириннис схватила его за руку. Сжала сильно. Вероятно, до боли, но от этого он не дернулся. Глядя ему прямо в глаза, проговорила, почти со злостью:
— А я тебе стану. Еще как стану.
Лицо Куруфинвэ заметно расслабилось. И он даже слегка улыбнулся.
Тириннис улыбнулась в ответ. Тоже слегка.
Это было немного. Но уже кое-что. Больше, чем она имела все эти сотни лет. Больше, чем она надеялась когда-нибудь иметь снова. И пусть Куруфинвэ, такой, как сейчас, вполне способен за две минуты разговора заставить ее возносить молитвы, чтоб оказаться где-нибудь от него подальше. И пусть мир в Валиноре не будет держаться без усилий только потому, что Мандос провозгласил это. Зато появилась, по крайней мере, маленькая возможность, что все еще станет когда-нибудь по-настоящему хорошо.
@темы: мои фанфики, новые персонажи, Битва Пяти Воинств-4, Сильмариллион
-
-
22.01.2017 в 09:28Весь Сильм одной строкой
-
-
22.01.2017 в 13:44-
-
22.01.2017 в 16:52Snow_berry, у него вообще полным-полно обязанностей)))
-
-
22.01.2017 в 16:57на полстраницы. ))-
-
22.01.2017 в 17:30Э? Эонвэ играет самого себя?
-
-
22.01.2017 в 21:29-
-
25.01.2017 в 21:31-
-
27.01.2017 в 22:29И вот тут я поняла, что выложила в дневнике не вычитанный вариант из командной выкладки, а тот, который хранится у меня на компе.