А чем ты думаешь заняться, когда настанут холода?
Обзорам
У меня, как обычно, с фандомным то густо, то пусто. Сейчас густо, что ни день, то пост. Вот написала еще один фанфик на фест. Этот, правда, заметно короче)))
Написала по своей собственной заявке, потому что очень хотела что-то такое прочитать, но не думала, что заявка кому-то понравится. Она вообще вышла неудачной, слишком подробной (даже в саммари я не всю ее процитировала, чтобы не спойлерить сюжет), сама не люблю такие, а вот подала) Сильно увлеклась идеей. Не ожидала, что сама смогу написать такое. Но после предыдущего фика осталось немножко куража, и он пошел сюда)))
Название: Старый рецепт
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Феанаро, Мириэль, Финвэ, упоминаются другие персонажи: Ниенна, Намо, нолдор в больших и неизвестных количествах, родители Мириэль
Рейтинг:PG-13 (12+)
Жанр: АУ, драма, агнст
Размер: мини, 3434 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Фик написан на Драббл-Фест в Арде по заявке: "14.1 Мириэль возвращается из Мандоса. Феанаро уже не ребенок, но еще не женат, совсем молодой эльда. Сначала все безумно счастливы. Но чем дальше, тем больше ясно, что живая Мириэль не соответствует тому образу, который создал себе с чужих слов Феанаро".
читать дальше— Любимый, ты не знаешь, где Феанаро?
Услышав голос Мириэль, Финвэ широко улыбнулся. По правде говоря, ее присутствие до сих пор было для него таким чудом, таким невероятным счастьем, что он едва удерживался, чтобы всякий раз, когда она появлялась рядом, не начинать скакать и кувыркаться, словно он не король нолдор, а котенок, гоняющийся за бликами света.
Но как только до него дошел смысл ее вопроса, улыбка померкла. Сейчас он скажет, и Мириэль расстроится. А Финвэ так не хотел ее расстраивать. Хотел, чтобы она была счастлива. Он думал, если она вернется, нет, когда она вернется, они будут безмятежно, беспредельно счастливы всегда-всегда. Он, она и Феанаро. И первые дни после ее возвращения так и было. А потом... словно тени удлинились в их доме. И Финвэ не мог понять, отчего это произошло.
— Феанаро уехал, — со вздохом ответил Финвэ. — Я встретил его, когда он выводил из конюшни свою лошадь. Сказал, ему нужно что-то выяснить. Он часто уезжает или уходит куда-нибудь.
— О, — воскликнула Мириэль, и на ее нежном лице на мгновение явно отразилось огорчение.
"Хотя я надеялся, что теперь он не станет. По крайней мере, так часто. И так скоро..." — эти мысли Финвэ и от себя бы скрыл с удовольствием, и уж тем более не хотел беспокоить ими жену.
Но Мириэль как будто догадалась.
— Ничего страшного, — сказала она, словно хотела уговорить не то саму себя, не то Финвэ. — Конечно, ему нужно жить своей собственной жизнью. Он не может теперь все время проводить со мной только потому, что меня так долго не было. Он уже взрослый. Я просто...
Она сбилась с тона и вдруг заплакала, закрывая лицо руками.
Финвэ бросился к ней. Обнял. Спросил с тревогой:
— Что? Что произошло?
Она отчаянно закачала головой.
— Я не знаю...
Финвэ крепче прижал ее к себе, давая время, чтобы успокоиться. И когда это наконец случилось, Мириэль высвободилась из его объятий и сказала:
— Я вышивала в гостиной, и ко мне пришел Феанаро. Мы говорили, смеялись. Он был очень весел. Я тоже. Ты знаешь, как я люблю, когда он смеется... — она снова всхлипнула, но овладела собой и продолжала: — Потом Феанаро вдруг словно вспомнил о чем-то, сказал: "Сейчас я кое-что тебе принесу" и умчался. А когда вернулся, принес мне большую чашку кофе, сказал: "Держи, как ты любишь!". Кофе был сварен по старому рецепту, ты наверняка его помнишь: очень много кофе и больше ничего. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас Феанаро, я могла выпить такого три чашки за раз, но потом стала находить его слишком крепким и слишком горьким, полюбила сахар, сливки и корицу. Но Феанаро так явно хотел меня порадовать, а мне так не хотелось его расстраивать, — Мириэль вздохнула. — Я решила выпить этот кофе, но Феанаро сразу понял, что что-то не так, и спросил: "Тебе не нравится?", а я сказала: "Нет, все в порядке", а он: "Я же вижу, что тебе не нравится!" и потянулся забрать у меня чашку, я не отдала и... — Мириэль покачала головой. — Такая глупость! Кофе выплеснулся на вышивку, Феанаро выбежал из комнаты, я за ним... Но он куда-то подевался, и осталась мне одна пустая чашка. Я отнесла ее на кухню.
— Феанаро любит такой кофе, по старому рецепту, — только и сказал Финвэ.
— Да, я поняла, — отозвалась Мириэль. — И я вижу, что он хочет, чтобы мне нравилось то, что нравится ему, чтобы у нас было что-то общее. Я тоже этого хочу, я ничего не хочу больше, чем этого, — с силой сказала Мириэль. — Но я никогда не могу угадать вовремя, — она улыбнулась печально. — Это как с тенгвой туле. Он спросил, почему я говорю на ее месте "с", а не "т", ведь я не любила этого раньше. А я сказала, что привыкла говорить "с" во всех словах, кроме своего имени. А он так странно на меня посмотрел, как будто в первый раз увидел, и сказал: "Но говорить "т" — правильно и красиво". А я сказала: "Хорошо, я буду говорить "т", если ты хочешь". Но он ничего не ответил. Я стараюсь теперь говорить "т", правда, забываю, — она вздохнула. — Часто.
— Да, он считает, что лучше говорить "т", — подтвердил Финвэ. — У него было уже много очень горячих диспутов об этом с нашими Мудрыми. Никто не смог его переубедить.
— Но почему он думал, что я люблю говорить "т" и не люблю "с"? — удивленно спросила Мириэль.
— Не знаю, — пожал плечами Финвэ.
— Сознавайся, что такого ты ему обо мне рассказывал? — Мириэль чуть улыбнулась.
— Ничего, — ответил Финвэ.
— Как это ничего? — удивилась она.
— Я хочу сказать, ничего о "т", — поправился Финвэ. — И о кофе, и о всем таком.
Мириэль продолжала смотреть на него удивленно. Даже с еще большим удивлением.
— Сначала он был слишком мал, а мне было слишком тяжело, а потом как-то так получилось...
Под взглядом жены Финвэ смутился и умолк.
— Но кто-то же ему обо мне рассказывал? — настойчиво спросила она. — Мои родители?
— Сначала он был слишком мал, — повторил Финвэ.
— А потом? — спросила она уже с беспокойством.
— Потом он перестал посещать их дом, — тихо ответил Финвэ.
— Почему?! — пораженно воскликнула Мириэль.
— Когда ты сказала, что никогда не вернешься, я был в отчаянии, — сказал Финвэ. — Они тоже. Но они приняли твой выбор, смирились. А я не мог, и твой отец убеждал меня, говорил, что мы должны отпустить тебя и жить дальше. Феанаро это услышал, случайно... — Финвэ вздохнул. — И, когда мы вернулись домой, сказал, что больше никогда-никогда не пойдет к дедушке и бабушке. Я не принуждал его. И с тех пор он не навещал их. Они сами навещали нас иногда, но Феанаро мало говорил с ними, и они...
— Финвэ! — отчаянно, как от боли, закричала Мириэль.
— Да-да, я виноват, я знаю, — быстро сказал он.
— Нет, это я виновата, — так же быстро ответила Мириэль. — Я оставила вас одних.
— Не говори так, — тут же взмолился Финвэ. — Ты не виновата ни в чем.
Они снова обнялись и какое-то время стояли так.
Потом Мириэль отстранилась и тряхнула головой.
— Хорошо, никто не виноват. Но кто же все-таки рассказывал обо мне Феанаро?
— Я не знаю, — сокрушенно ответил Финвэ.
Мириэль тяжело вздохнула.
— Тогда чего же нам ждать дальше? И что делать?
Ответов на эти вопросы Финвэ не знал. И мог только надеяться, что они не окажутся слишком трудными.
***
— Да чтоб они провалились в Пустоту! — пробормотал Феанаро, входя в свои покои и закрывая дверь.
— О, ты вернулся! — отозвался на это Финвэ, который дожидался сына в кресле у окна.
Феанаро пораженно остановился.
— Отец? Что-то случилось? — спросил он.
Финвэ вздохнул.
— Это я хотел узнать у тебя. Где ты был столько дней? Мы с твоей мамой волновались.
— В Мандосе, — ответил Феанаро.
— Что?! — Финвэ невольно подался вперед и повысил голос.
— Не в самом Мандосе, конечно, — успокоил его Феанаро. — А рядом. Говорил с валой Мандосом.
— Вот как? — удивился Финвэ. — О чем?
— Спросил, почему после его Чертогов маму не узнать. А он, — Феанаро поморщился. — Ответил, что Чертоги здесь ни при чем. И я должен просто сначала узнать ее, чтобы потом уже узнавать. И исчез. Зато явилась Ниенна и три часа рассказывала мне о любви и терпении, о том, что мы с мамой станем друг другу гораздо ближе и дороже, если я просто успокоюсь и позволю всему идти свои чередом.
— Она пра... — начал Финвэ.
— Да что она понимает! — воскликнул Феанаро и горячо продолжал: — Я всю жизнь старался быть ближе к маме. Я говорил "т", хотя надо мной смеялся весь город! Я так много спорил об этом с Румилом, моим наставником, что теперь, если вдруг об этом заходит речь, он только вздыхает устало и говорит: — "Давай просто не будем об этом, Феанаро!", и все, что она мне сказала: "Хорошо, если ты хочешь!"... А кофе! Еще хуже, — в голосе Феанаро зазвенели слезы.
— Что ты, мой дорогой! — воскликнул Финвэ, быстро подошел к сыну и обнял его. — Ну, не любит она этот кофе, ну, и что? Это не страшно.
— Не страшно? — спросил Феанаро. — А ты представляешь, как я заставлял себя пить эту горькую гадость?
— Ох, — растерянно откликнулся Финвэ, а потом улыбнулся и добавил: — По крайней мере, теперь ты можешь больше этого не делать.
— Теперь я уже привык, — мрачно отозвался Феанаро, отстраняясь. — И в довершение всего я испортил ее вышивку.
Финвэ хотел сказать, что вот это уж точно не страшно, но не успел и слова вставить.
— Знаешь, отец, — горячо продолжал Феанаро. — Я удивлен, что она действительно вышивает. Все прочее, что я слышал о ней, оказалось неправдой. И стараясь быть похожим на нее, я только отдалялся все эти годы...
— Она очень любит тебя, Феанаро, — сказал Финвэ. — Так же сильно как я, даже еще больше.
— Я чувствую, — ответил Феанаро. — Но еще я чувствую, что совсем ее не знаю. Она не такая, как я себе представлял. И, — Феанаро закрыл глаза, словно ему страшно было от собственных слов, и произнес быстро: — мне кажется, что раньше я любил ее сильнее.
Финвэ, услышав такое, застыл, как громом пораженный. И тут из-за двери, ведущей в коридор дворца, раздался всхлип, а потом быстрые удаляющиеся шаги. Финвэ бросился к двери и рывком распахнул ее, но уже никого не увидел, а когда обернулся, не увидел и Феанаро, только хлопнула с силой закрытая дверь спальни.
— Вы и так похожи, оба убегаете, когда вам больно, — прошептал Финвэ.
Он не мог решить, идти ему к сыну или к жене. Не знал, как утешить хоть кого-то из них. И закончил тем, что сел прямо на пол в коридоре и обхватил голову руками. Не так он представлял себе их жизнь вместе.
***
Тишина в комнате была неуютной. Финвэ вспомнились дни болезни Мириэль, перед тем, как он отнес ее в Лориен, тогда она старалась, как могла, скрыть свои страдания, а он сам видел правду и мучился, что не может ей помочь. Теперь все было, к счастью, далеко не так безнадежно. Воодушевившись этим, он посмотрел на жену, которая сидела напротив него за столом, и сказал:
— Милая, тебе нужно поговорить с Феанаро. Он, на самом деле, не хотел причинить тебе боль...
— Я и не думала обвинять его в чем-то таком, — сразу ответила Мириэль. — Да и разве во мне дело? Ты знаешь, я могу перенести много боли, не жалуясь...
— Скорее, слишком много, — вздохнул Финвэ.
Она кивнула.
— Да. А потом за это приходится платить усталостью, отчаянием, — Мириэль тяжело вздохнула. — И Феанаро такой же: носит все в себе, борется в одиночку. Но чего это будет стоить ему? Вот что меня мучает. Как бы я хотела одним прикосновением исцелить его печали и успокоить душу. Но не могу. Мы уже говорили с ним, сегодня, рано утром. Я вышла на крышу, а он был там... Я сказала: "Люблю отсюда смотреть на город", а он сказал: "О, я не знал", а потом: "Я тоже". И мне показалось, что в этот раз все может получиться не так уж плохо. Но он сказал: "Не буду мешать". Тогда я сказала: "Пожалуйста, останься". Он остался и долго молчал, а потом сказал: "Мне жаль, что ты это слышала. То, что я сказал вчера", а я сказала: "Ничего страшного. Ты не должен извиняться". А потом я спросила: "Хочешь, я обниму тебя?" Такая глупость! Будто о таком спрашивают, — Мириэль расстроенно поморщилась. — Но с ним я всегда так боюсь сделать что-то неправильно... А он ответил: "Если ты хочешь", и это нисколько не помогло. Конечно, я обняла его, но мне было так ужасно неловко, и ему тоже. Так что, если у меня и был шанс, я все испортила. Снова.
— Мириэль... — начал Финвэ.
Она, не слушая, продолжала:
— Может быть, я была мертвой слишком долго и поэтому не могу продолжить жизнь с того же места, где закончила ее. То есть, место в любом случае не было бы точно то же... — она умолкла на несколько мгновений. — Но теперь, кажется, я должна связать слишком много слишком давно порванных нитей. И неизвестно вообще, возможно ли это. Хотя леди Ниенна наверняка посоветовала бы мне не отчаиваться. Но она всегда так говорит. Впрочем, в прошлый раз она оказалась права, надо было с самого начала ей поверить.
С этими словами Мириэль поднялась на ноги, подошла к Финвэ и поцеловала его.
— Куда ты? — спросил он.
Она усмехнулась:
— К своей вышивке. Хоть с ней я знаю, что делать.
Финвэ только вздохнул, глядя вслед жене. И стал ждать, пока Феанаро вернется из дома Махтана, своего наставника, и тоже что-нибудь скажет обо всем этом. Он обычно делился с Финвэ тем, что его беспокоило, после того как немного остынет. А теперь его многое беспокоило, наверняка.
Но ждал Финвэ напрасно. Феанаро говорил о чем угодно, только не об этом. Так что, в конце концов, когда они вдвоем сели у камина, Финвэ сам задал ему вопрос:
— Поговорили с мамой?
— Поговорили, — лаконично ответил Феанаро.
— И? — поднял бровь Финвэ.
— По крайней мере, она не ненавидит меня после вчерашнего. Это хорошо, — без особой охоты продолжал Феанаро. — Все, — добавил он, явно давая понять, что больше ничего рассказывать не намерен.
— Я думал, ты глубоко осуждаешь этот риторический прием, — улыбнулся Финвэ. — И никогда им не пользуешься.
Феанаро действительно всегда говорил, что использовать слово "все", чтобы показать, что завершил свою речь, — бездарно.
— "Окончание речи должно быть очевидно для слушателей из самой речи, без дополнительных маркеров," — процитировал Финвэ, все еще улыбаясь.
Феанаро не улыбнулся в ответ.
— А ты часто говорил, что все когда-нибудь бывает в первый раз. Считай, это было подтверждение.
Феанаро отвернулся от Финвэ и замер, глядя на огонь.
— Феанаро, — окликнул его Финвэ.
— Да, — ответил он, не оборачиваясь.
— Скажи, кто рассказывал тебе о маме? Ну, я хочу сказать, всякие подробности?
Феанаро обернулся и посмотрел на Финвэ с каким-то странным выражением.
— Что, считаешь, это с них надо спрашивать за то, что у нас теперь все не клеится?
— Нет, — ответил Финвэ. — Просто подумал вдруг...
— У кого я только не спрашивал, — сказал Феанаро, поворачиваясь опять к огню. — Большинство не отвечали. Переводили тему, вспоминали про неотложные дела, убегали без объяснений...
Лица сына Финвэ в этот момент не видел, но по голосу слышно было, что он невесело усмехается.
— ... Некоторые начинали не к месту меня утешать или даже предлагать мне что-нибудь съесть. Обычно сладкое. Хотя какая тут связь, я не понимаю! — Феанаро повысил голос.
— Я тоже? — осторожно спросил Финвэ, с ужасом осознавая, что сейчас не помнит, как реагировал на вопросы Феанаро о Мириэль, когда тот еще их задавал.
— Нет, — ответил Феанаро и снова посмотрел на отца. — Не так, как другие. Тебе просто было больно вспоминать о ней, а я не хотел, чтобы тебе было больно. Так что я искал кого-то еще, кто мог бы мне рассказать. И я не назову тебе их имен. Это была бы плохая благодарность за то, что они, по крайней мере, не испугались говорить со мной о ней.
— Да я не собираюсь им ничего... — отозвался Финвэ почти с возмущением. За кого его принимает его собственный сын?
— Все равно, — ответил Феанаро. — К тому же, может быть, дело вовсе не в их ответах, а во мне. В конце концов, это же ты сам сказал мне, что мама никогда не меняет решений, которые приняла однажды. А теперь уж точно ясно, что это не так, — видя, что Финвэ собирается что-то сказать, Феанаро махнул рукой. — Ты не думай, я рад. Очень рад, правда. Вот только, что мне теперь с собой-то делать? Я так хотел быть на нее похожим, — он улыбнулся горько. – Ты даже не представляешь как.
"Начинаю представлять", — подумал Финвэ, а вслух сказал: — Сынок, по справедливости, не все в своем характере можно изменить по своему желанию, некоторые вещи просто есть... — он подумал мгновение. — Они вроде стального стержня.
— Отец, я ученик кузнеца, — отозвался Феанаро. — И как ученик кузнеца я могу сказать тебе, что из стального стержня можно сотворить все, что душе угодно. Вопрос только в количестве усилий, которые для этого потребуются.
Феанаро тяжело вздохнул. Финвэ тоже.
— Но ты же понимаешь, что мама в этом не виновата? — спросил он у сына.
— Конечно, я и не собирался ее в чем-то обвинять, — ответил Феанаро и встал.
— Куда ты? — спросил Финвэ.
— В мастерскую. Там все намного, намного проще, — ответил Феанаро.
И ушел, оставив Финвэ в одиночестве смотреть на огонь и размышлять о том, кто же в действительности во всем этом виноват, а главное, как теперь все исправить.
***
В тот день Финвэ так ничего и не придумал. А Мириэль и Феанаро, будто сговорившись (вот только Финвэ был, к сожалению, точно уверен, что они не сговаривались), перестали посвящать его в сложности, которые возникали у них друг с другом.
Но все равно Финвэ чувствовал, что напряжение в доме не только не успокаивается, но и нарастает, и гадал, во что оно, в конце концов, выльется.
Однако он и представить не мог, что однажды Феанаро войдет к нему в кабинет и скажет:
- Отец, я хочу перебраться в дом Махтана.
— Что? — переспросил Финвэ, почти надеясь, что ослышался.
— Понимаешь, я продвигаюсь все дальше и дальше в мастерстве кузнеца, учитель дает мне все более сложную работу, которая требует все больше времени, и было бы удобнее, если бы я жил у него. А сюда я буду приходить. Навещать... — Феанаро будто запнулся на полуслове, чего с ним никогда не бывало, — вас с мамой. Мы будем видеться не реже.
— Ты еще скажи чаще, — расстроенно отозвался Финвэ, казаться спокойным у него не было сил.
— Отец, но я больше не могу так! — воскликнул Феанаро, с которого тоже как-то вдруг слетело спокойствие.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, потом Феанаро продолжил более легким тоном:
— Я хотел сказать, что мне станет легче учиться, если я поселюсь у Махтана.
Глаза его при этом очень странно блестели, и Финвэ боялся, что любое продолжение обсуждения только окончательно выведет Феанаро из душевного равновесия.
— Хорошо, я тебя понял, — ответил он.
— Спасибо, отец! — ответил Феанаро с явным облегчением и исчез из кабинета так быстро, будто испарился.
А Финвэ сидел, чувствуя, что у него не осталось ни сил, ни мыслей. Ничего.
Так и нашла его Мириэль, когда вбежала в кабинет со словами:
— Останови его, Финвэ! Не дай ему уйти из дому.
— Как? — спросил Финвэ. — Он уже взрослый.
— Не настолько, — возразила Мирэль. — Я знаю. Почти все эльдар его лет живут со старшими родичами, даже притом, что некоторые из них уже женаты.
— Феанаро любит дочь Махтана, — Финвэ говорил с женой, как во сне.
Он не мог сказать ей правду, просто не мог, хотя в глубине души она и сама, наверное, знала.
— Да, пожалуйста! — воскликнула Мириэль. — Пусть женится на ней хоть завтра и приведет сюда! Непохоже, чтобы у нас могло стать тесно.
— Мириэль...
— Финвэ! Если он сейчас уйдет, ничего уже не изменится к лучшему! Все останется как есть. Останови его! — в голосе Мириэль послышалась мольба.
— Я не могу, — вздохнул Финвэ.
Лицо Мириэль дрогнуло. Казалось, она вот-вот разрыдается. Но вместо этого она решительно вздернула подбородок.
— Тогда я это сделаю, — сказала она и развернулась, чтобы выйти из кабинета.
— Ничего не получится, — предостерег ее Финвэ.
— Посмотрим, — сказала она на ходу, не оборачиваясь.
***
***
— "Я запрещаю"? Ты серьезно? — Феанаро криво усмехнулся. — Это неожиданно.
Что ж. Он имел полное право удивляться. Мириэль сама была удивлена, даже напугана своими словами. И как они только вырвались: "Я запрещаю". После этого, возможно, все уже потерянно. Впрочем, если Феанаро уйдет сейчас из дому, он тоже будет для нее потерян. Мириэль очень ясно это чувствовала, поэтому не было ничего, что она не могла бы позволить себе в этом разговоре. Не было такого безрассудства, на которое не решилась бы.
— И что это даст? — спросил Феанаро. — Допустим, я останусь... мы будем по-прежнему ранить друг друга на ровном месте и притворяться, что все хорошо, когда все не хорошо? Как долго? Вечность?
— Нет, зачем притворяться, мы могли бы... — Мириэль замолчала, не договорив.
— Мы могли бы что? — спросил Феанаро.
— Я хотела сказать, что мы могли бы подружиться, — медленно ответила Мириэль. — Но тебе это ни к чему. Друзей у тебя и так много. А если бы тебе было недостаточно, ты мог бы просто пойти и найти кого-нибудь еще.
— И таким образом, нет ничего, что можно было бы сделать, не так ли? — заметил Феанаро.
— Нет, не так, — возразила Мириэль. — Я все же могла бы... — Тут у нее перехватило дыхание, но уж рисковать, так рисковать. — Я все же могла бы быть твоей матерью.
Феанаро хотел что-то сказать, но Мириэль не дала ему возможности. Когда она хотела, она могла говорить очень быстро и четко, и она сказала:
— Я знаю, что безнадежно опадала к тому времени, когда ты нуждался в том, чтобы я держала тебя за руку, гладила по голове или лечила твои ссадины, ты вырос и давно привык обходиться без этого. Но я все еще могу любить тебя, любить всем сердцем, несмотря ни на что, и при этом, — Мириэль повысила голос, видя, что Феанаро все же собирается перебить ее. — Говорить тебе правду обо всем и всегда. Правду, а не то, что, как я думаю, ты хочешь услышать, или что тебя не расстроит, или за что ты не испепелишь меня взглядом.
При этих словах Феанаро невольно усмехнулся.
— Это всегда проблема, когда ты говоришь с другими, не так ли? — спросила Мириэль.
— Часто, — признал Феанаро. — Но ты думаешь, это будет работать?
В его вопросе были явно слышны и недоверие, и надежда.
— Должно, — ответила Мириэль. — Это старый рецепт. И возможно, как во многих старых рецептах, — она улыбнулась. — В нем не хватает сахара, зато он проверен временем. Так ты останешься? – спросила она.
На некоторое время воцарилось молчание, и Мириэль показалось, что даже ее собственное сердце перестало биться. А потом Феанаро ответил:
— Останусь.
Улыбнулся лукаво, как иногда улыбался Финвэ, но, до сегодняшнего дня, никогда ей, и спросил:
— Хочешь, я обниму тебя?
Мириэль рассмеялась. И сквозь смех крикнула:
— Да, да! Очень хочу!
У меня, как обычно, с фандомным то густо, то пусто. Сейчас густо, что ни день, то пост. Вот написала еще один фанфик на фест. Этот, правда, заметно короче)))
Написала по своей собственной заявке, потому что очень хотела что-то такое прочитать, но не думала, что заявка кому-то понравится. Она вообще вышла неудачной, слишком подробной (даже в саммари я не всю ее процитировала, чтобы не спойлерить сюжет), сама не люблю такие, а вот подала) Сильно увлеклась идеей. Не ожидала, что сама смогу написать такое. Но после предыдущего фика осталось немножко куража, и он пошел сюда)))
Название: Старый рецепт
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Феанаро, Мириэль, Финвэ, упоминаются другие персонажи: Ниенна, Намо, нолдор в больших и неизвестных количествах, родители Мириэль
Рейтинг:PG-13 (12+)
Жанр: АУ, драма, агнст
Размер: мини, 3434 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Фик написан на Драббл-Фест в Арде по заявке: "14.1 Мириэль возвращается из Мандоса. Феанаро уже не ребенок, но еще не женат, совсем молодой эльда. Сначала все безумно счастливы. Но чем дальше, тем больше ясно, что живая Мириэль не соответствует тому образу, который создал себе с чужих слов Феанаро".
читать дальше— Любимый, ты не знаешь, где Феанаро?
Услышав голос Мириэль, Финвэ широко улыбнулся. По правде говоря, ее присутствие до сих пор было для него таким чудом, таким невероятным счастьем, что он едва удерживался, чтобы всякий раз, когда она появлялась рядом, не начинать скакать и кувыркаться, словно он не король нолдор, а котенок, гоняющийся за бликами света.
Но как только до него дошел смысл ее вопроса, улыбка померкла. Сейчас он скажет, и Мириэль расстроится. А Финвэ так не хотел ее расстраивать. Хотел, чтобы она была счастлива. Он думал, если она вернется, нет, когда она вернется, они будут безмятежно, беспредельно счастливы всегда-всегда. Он, она и Феанаро. И первые дни после ее возвращения так и было. А потом... словно тени удлинились в их доме. И Финвэ не мог понять, отчего это произошло.
— Феанаро уехал, — со вздохом ответил Финвэ. — Я встретил его, когда он выводил из конюшни свою лошадь. Сказал, ему нужно что-то выяснить. Он часто уезжает или уходит куда-нибудь.
— О, — воскликнула Мириэль, и на ее нежном лице на мгновение явно отразилось огорчение.
"Хотя я надеялся, что теперь он не станет. По крайней мере, так часто. И так скоро..." — эти мысли Финвэ и от себя бы скрыл с удовольствием, и уж тем более не хотел беспокоить ими жену.
Но Мириэль как будто догадалась.
— Ничего страшного, — сказала она, словно хотела уговорить не то саму себя, не то Финвэ. — Конечно, ему нужно жить своей собственной жизнью. Он не может теперь все время проводить со мной только потому, что меня так долго не было. Он уже взрослый. Я просто...
Она сбилась с тона и вдруг заплакала, закрывая лицо руками.
Финвэ бросился к ней. Обнял. Спросил с тревогой:
— Что? Что произошло?
Она отчаянно закачала головой.
— Я не знаю...
Финвэ крепче прижал ее к себе, давая время, чтобы успокоиться. И когда это наконец случилось, Мириэль высвободилась из его объятий и сказала:
— Я вышивала в гостиной, и ко мне пришел Феанаро. Мы говорили, смеялись. Он был очень весел. Я тоже. Ты знаешь, как я люблю, когда он смеется... — она снова всхлипнула, но овладела собой и продолжала: — Потом Феанаро вдруг словно вспомнил о чем-то, сказал: "Сейчас я кое-что тебе принесу" и умчался. А когда вернулся, принес мне большую чашку кофе, сказал: "Держи, как ты любишь!". Кофе был сварен по старому рецепту, ты наверняка его помнишь: очень много кофе и больше ничего. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас Феанаро, я могла выпить такого три чашки за раз, но потом стала находить его слишком крепким и слишком горьким, полюбила сахар, сливки и корицу. Но Феанаро так явно хотел меня порадовать, а мне так не хотелось его расстраивать, — Мириэль вздохнула. — Я решила выпить этот кофе, но Феанаро сразу понял, что что-то не так, и спросил: "Тебе не нравится?", а я сказала: "Нет, все в порядке", а он: "Я же вижу, что тебе не нравится!" и потянулся забрать у меня чашку, я не отдала и... — Мириэль покачала головой. — Такая глупость! Кофе выплеснулся на вышивку, Феанаро выбежал из комнаты, я за ним... Но он куда-то подевался, и осталась мне одна пустая чашка. Я отнесла ее на кухню.
— Феанаро любит такой кофе, по старому рецепту, — только и сказал Финвэ.
— Да, я поняла, — отозвалась Мириэль. — И я вижу, что он хочет, чтобы мне нравилось то, что нравится ему, чтобы у нас было что-то общее. Я тоже этого хочу, я ничего не хочу больше, чем этого, — с силой сказала Мириэль. — Но я никогда не могу угадать вовремя, — она улыбнулась печально. — Это как с тенгвой туле. Он спросил, почему я говорю на ее месте "с", а не "т", ведь я не любила этого раньше. А я сказала, что привыкла говорить "с" во всех словах, кроме своего имени. А он так странно на меня посмотрел, как будто в первый раз увидел, и сказал: "Но говорить "т" — правильно и красиво". А я сказала: "Хорошо, я буду говорить "т", если ты хочешь". Но он ничего не ответил. Я стараюсь теперь говорить "т", правда, забываю, — она вздохнула. — Часто.
— Да, он считает, что лучше говорить "т", — подтвердил Финвэ. — У него было уже много очень горячих диспутов об этом с нашими Мудрыми. Никто не смог его переубедить.
— Но почему он думал, что я люблю говорить "т" и не люблю "с"? — удивленно спросила Мириэль.
— Не знаю, — пожал плечами Финвэ.
— Сознавайся, что такого ты ему обо мне рассказывал? — Мириэль чуть улыбнулась.
— Ничего, — ответил Финвэ.
— Как это ничего? — удивилась она.
— Я хочу сказать, ничего о "т", — поправился Финвэ. — И о кофе, и о всем таком.
Мириэль продолжала смотреть на него удивленно. Даже с еще большим удивлением.
— Сначала он был слишком мал, а мне было слишком тяжело, а потом как-то так получилось...
Под взглядом жены Финвэ смутился и умолк.
— Но кто-то же ему обо мне рассказывал? — настойчиво спросила она. — Мои родители?
— Сначала он был слишком мал, — повторил Финвэ.
— А потом? — спросила она уже с беспокойством.
— Потом он перестал посещать их дом, — тихо ответил Финвэ.
— Почему?! — пораженно воскликнула Мириэль.
— Когда ты сказала, что никогда не вернешься, я был в отчаянии, — сказал Финвэ. — Они тоже. Но они приняли твой выбор, смирились. А я не мог, и твой отец убеждал меня, говорил, что мы должны отпустить тебя и жить дальше. Феанаро это услышал, случайно... — Финвэ вздохнул. — И, когда мы вернулись домой, сказал, что больше никогда-никогда не пойдет к дедушке и бабушке. Я не принуждал его. И с тех пор он не навещал их. Они сами навещали нас иногда, но Феанаро мало говорил с ними, и они...
— Финвэ! — отчаянно, как от боли, закричала Мириэль.
— Да-да, я виноват, я знаю, — быстро сказал он.
— Нет, это я виновата, — так же быстро ответила Мириэль. — Я оставила вас одних.
— Не говори так, — тут же взмолился Финвэ. — Ты не виновата ни в чем.
Они снова обнялись и какое-то время стояли так.
Потом Мириэль отстранилась и тряхнула головой.
— Хорошо, никто не виноват. Но кто же все-таки рассказывал обо мне Феанаро?
— Я не знаю, — сокрушенно ответил Финвэ.
Мириэль тяжело вздохнула.
— Тогда чего же нам ждать дальше? И что делать?
Ответов на эти вопросы Финвэ не знал. И мог только надеяться, что они не окажутся слишком трудными.
***
— Да чтоб они провалились в Пустоту! — пробормотал Феанаро, входя в свои покои и закрывая дверь.
— О, ты вернулся! — отозвался на это Финвэ, который дожидался сына в кресле у окна.
Феанаро пораженно остановился.
— Отец? Что-то случилось? — спросил он.
Финвэ вздохнул.
— Это я хотел узнать у тебя. Где ты был столько дней? Мы с твоей мамой волновались.
— В Мандосе, — ответил Феанаро.
— Что?! — Финвэ невольно подался вперед и повысил голос.
— Не в самом Мандосе, конечно, — успокоил его Феанаро. — А рядом. Говорил с валой Мандосом.
— Вот как? — удивился Финвэ. — О чем?
— Спросил, почему после его Чертогов маму не узнать. А он, — Феанаро поморщился. — Ответил, что Чертоги здесь ни при чем. И я должен просто сначала узнать ее, чтобы потом уже узнавать. И исчез. Зато явилась Ниенна и три часа рассказывала мне о любви и терпении, о том, что мы с мамой станем друг другу гораздо ближе и дороже, если я просто успокоюсь и позволю всему идти свои чередом.
— Она пра... — начал Финвэ.
— Да что она понимает! — воскликнул Феанаро и горячо продолжал: — Я всю жизнь старался быть ближе к маме. Я говорил "т", хотя надо мной смеялся весь город! Я так много спорил об этом с Румилом, моим наставником, что теперь, если вдруг об этом заходит речь, он только вздыхает устало и говорит: — "Давай просто не будем об этом, Феанаро!", и все, что она мне сказала: "Хорошо, если ты хочешь!"... А кофе! Еще хуже, — в голосе Феанаро зазвенели слезы.
— Что ты, мой дорогой! — воскликнул Финвэ, быстро подошел к сыну и обнял его. — Ну, не любит она этот кофе, ну, и что? Это не страшно.
— Не страшно? — спросил Феанаро. — А ты представляешь, как я заставлял себя пить эту горькую гадость?
— Ох, — растерянно откликнулся Финвэ, а потом улыбнулся и добавил: — По крайней мере, теперь ты можешь больше этого не делать.
— Теперь я уже привык, — мрачно отозвался Феанаро, отстраняясь. — И в довершение всего я испортил ее вышивку.
Финвэ хотел сказать, что вот это уж точно не страшно, но не успел и слова вставить.
— Знаешь, отец, — горячо продолжал Феанаро. — Я удивлен, что она действительно вышивает. Все прочее, что я слышал о ней, оказалось неправдой. И стараясь быть похожим на нее, я только отдалялся все эти годы...
— Она очень любит тебя, Феанаро, — сказал Финвэ. — Так же сильно как я, даже еще больше.
— Я чувствую, — ответил Феанаро. — Но еще я чувствую, что совсем ее не знаю. Она не такая, как я себе представлял. И, — Феанаро закрыл глаза, словно ему страшно было от собственных слов, и произнес быстро: — мне кажется, что раньше я любил ее сильнее.
Финвэ, услышав такое, застыл, как громом пораженный. И тут из-за двери, ведущей в коридор дворца, раздался всхлип, а потом быстрые удаляющиеся шаги. Финвэ бросился к двери и рывком распахнул ее, но уже никого не увидел, а когда обернулся, не увидел и Феанаро, только хлопнула с силой закрытая дверь спальни.
— Вы и так похожи, оба убегаете, когда вам больно, — прошептал Финвэ.
Он не мог решить, идти ему к сыну или к жене. Не знал, как утешить хоть кого-то из них. И закончил тем, что сел прямо на пол в коридоре и обхватил голову руками. Не так он представлял себе их жизнь вместе.
***
Тишина в комнате была неуютной. Финвэ вспомнились дни болезни Мириэль, перед тем, как он отнес ее в Лориен, тогда она старалась, как могла, скрыть свои страдания, а он сам видел правду и мучился, что не может ей помочь. Теперь все было, к счастью, далеко не так безнадежно. Воодушевившись этим, он посмотрел на жену, которая сидела напротив него за столом, и сказал:
— Милая, тебе нужно поговорить с Феанаро. Он, на самом деле, не хотел причинить тебе боль...
— Я и не думала обвинять его в чем-то таком, — сразу ответила Мириэль. — Да и разве во мне дело? Ты знаешь, я могу перенести много боли, не жалуясь...
— Скорее, слишком много, — вздохнул Финвэ.
Она кивнула.
— Да. А потом за это приходится платить усталостью, отчаянием, — Мириэль тяжело вздохнула. — И Феанаро такой же: носит все в себе, борется в одиночку. Но чего это будет стоить ему? Вот что меня мучает. Как бы я хотела одним прикосновением исцелить его печали и успокоить душу. Но не могу. Мы уже говорили с ним, сегодня, рано утром. Я вышла на крышу, а он был там... Я сказала: "Люблю отсюда смотреть на город", а он сказал: "О, я не знал", а потом: "Я тоже". И мне показалось, что в этот раз все может получиться не так уж плохо. Но он сказал: "Не буду мешать". Тогда я сказала: "Пожалуйста, останься". Он остался и долго молчал, а потом сказал: "Мне жаль, что ты это слышала. То, что я сказал вчера", а я сказала: "Ничего страшного. Ты не должен извиняться". А потом я спросила: "Хочешь, я обниму тебя?" Такая глупость! Будто о таком спрашивают, — Мириэль расстроенно поморщилась. — Но с ним я всегда так боюсь сделать что-то неправильно... А он ответил: "Если ты хочешь", и это нисколько не помогло. Конечно, я обняла его, но мне было так ужасно неловко, и ему тоже. Так что, если у меня и был шанс, я все испортила. Снова.
— Мириэль... — начал Финвэ.
Она, не слушая, продолжала:
— Может быть, я была мертвой слишком долго и поэтому не могу продолжить жизнь с того же места, где закончила ее. То есть, место в любом случае не было бы точно то же... — она умолкла на несколько мгновений. — Но теперь, кажется, я должна связать слишком много слишком давно порванных нитей. И неизвестно вообще, возможно ли это. Хотя леди Ниенна наверняка посоветовала бы мне не отчаиваться. Но она всегда так говорит. Впрочем, в прошлый раз она оказалась права, надо было с самого начала ей поверить.
С этими словами Мириэль поднялась на ноги, подошла к Финвэ и поцеловала его.
— Куда ты? — спросил он.
Она усмехнулась:
— К своей вышивке. Хоть с ней я знаю, что делать.
Финвэ только вздохнул, глядя вслед жене. И стал ждать, пока Феанаро вернется из дома Махтана, своего наставника, и тоже что-нибудь скажет обо всем этом. Он обычно делился с Финвэ тем, что его беспокоило, после того как немного остынет. А теперь его многое беспокоило, наверняка.
Но ждал Финвэ напрасно. Феанаро говорил о чем угодно, только не об этом. Так что, в конце концов, когда они вдвоем сели у камина, Финвэ сам задал ему вопрос:
— Поговорили с мамой?
— Поговорили, — лаконично ответил Феанаро.
— И? — поднял бровь Финвэ.
— По крайней мере, она не ненавидит меня после вчерашнего. Это хорошо, — без особой охоты продолжал Феанаро. — Все, — добавил он, явно давая понять, что больше ничего рассказывать не намерен.
— Я думал, ты глубоко осуждаешь этот риторический прием, — улыбнулся Финвэ. — И никогда им не пользуешься.
Феанаро действительно всегда говорил, что использовать слово "все", чтобы показать, что завершил свою речь, — бездарно.
— "Окончание речи должно быть очевидно для слушателей из самой речи, без дополнительных маркеров," — процитировал Финвэ, все еще улыбаясь.
Феанаро не улыбнулся в ответ.
— А ты часто говорил, что все когда-нибудь бывает в первый раз. Считай, это было подтверждение.
Феанаро отвернулся от Финвэ и замер, глядя на огонь.
— Феанаро, — окликнул его Финвэ.
— Да, — ответил он, не оборачиваясь.
— Скажи, кто рассказывал тебе о маме? Ну, я хочу сказать, всякие подробности?
Феанаро обернулся и посмотрел на Финвэ с каким-то странным выражением.
— Что, считаешь, это с них надо спрашивать за то, что у нас теперь все не клеится?
— Нет, — ответил Финвэ. — Просто подумал вдруг...
— У кого я только не спрашивал, — сказал Феанаро, поворачиваясь опять к огню. — Большинство не отвечали. Переводили тему, вспоминали про неотложные дела, убегали без объяснений...
Лица сына Финвэ в этот момент не видел, но по голосу слышно было, что он невесело усмехается.
— ... Некоторые начинали не к месту меня утешать или даже предлагать мне что-нибудь съесть. Обычно сладкое. Хотя какая тут связь, я не понимаю! — Феанаро повысил голос.
— Я тоже? — осторожно спросил Финвэ, с ужасом осознавая, что сейчас не помнит, как реагировал на вопросы Феанаро о Мириэль, когда тот еще их задавал.
— Нет, — ответил Феанаро и снова посмотрел на отца. — Не так, как другие. Тебе просто было больно вспоминать о ней, а я не хотел, чтобы тебе было больно. Так что я искал кого-то еще, кто мог бы мне рассказать. И я не назову тебе их имен. Это была бы плохая благодарность за то, что они, по крайней мере, не испугались говорить со мной о ней.
— Да я не собираюсь им ничего... — отозвался Финвэ почти с возмущением. За кого его принимает его собственный сын?
— Все равно, — ответил Феанаро. — К тому же, может быть, дело вовсе не в их ответах, а во мне. В конце концов, это же ты сам сказал мне, что мама никогда не меняет решений, которые приняла однажды. А теперь уж точно ясно, что это не так, — видя, что Финвэ собирается что-то сказать, Феанаро махнул рукой. — Ты не думай, я рад. Очень рад, правда. Вот только, что мне теперь с собой-то делать? Я так хотел быть на нее похожим, — он улыбнулся горько. – Ты даже не представляешь как.
"Начинаю представлять", — подумал Финвэ, а вслух сказал: — Сынок, по справедливости, не все в своем характере можно изменить по своему желанию, некоторые вещи просто есть... — он подумал мгновение. — Они вроде стального стержня.
— Отец, я ученик кузнеца, — отозвался Феанаро. — И как ученик кузнеца я могу сказать тебе, что из стального стержня можно сотворить все, что душе угодно. Вопрос только в количестве усилий, которые для этого потребуются.
Феанаро тяжело вздохнул. Финвэ тоже.
— Но ты же понимаешь, что мама в этом не виновата? — спросил он у сына.
— Конечно, я и не собирался ее в чем-то обвинять, — ответил Феанаро и встал.
— Куда ты? — спросил Финвэ.
— В мастерскую. Там все намного, намного проще, — ответил Феанаро.
И ушел, оставив Финвэ в одиночестве смотреть на огонь и размышлять о том, кто же в действительности во всем этом виноват, а главное, как теперь все исправить.
***
В тот день Финвэ так ничего и не придумал. А Мириэль и Феанаро, будто сговорившись (вот только Финвэ был, к сожалению, точно уверен, что они не сговаривались), перестали посвящать его в сложности, которые возникали у них друг с другом.
Но все равно Финвэ чувствовал, что напряжение в доме не только не успокаивается, но и нарастает, и гадал, во что оно, в конце концов, выльется.
Однако он и представить не мог, что однажды Феанаро войдет к нему в кабинет и скажет:
- Отец, я хочу перебраться в дом Махтана.
— Что? — переспросил Финвэ, почти надеясь, что ослышался.
— Понимаешь, я продвигаюсь все дальше и дальше в мастерстве кузнеца, учитель дает мне все более сложную работу, которая требует все больше времени, и было бы удобнее, если бы я жил у него. А сюда я буду приходить. Навещать... — Феанаро будто запнулся на полуслове, чего с ним никогда не бывало, — вас с мамой. Мы будем видеться не реже.
— Ты еще скажи чаще, — расстроенно отозвался Финвэ, казаться спокойным у него не было сил.
— Отец, но я больше не могу так! — воскликнул Феанаро, с которого тоже как-то вдруг слетело спокойствие.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, потом Феанаро продолжил более легким тоном:
— Я хотел сказать, что мне станет легче учиться, если я поселюсь у Махтана.
Глаза его при этом очень странно блестели, и Финвэ боялся, что любое продолжение обсуждения только окончательно выведет Феанаро из душевного равновесия.
— Хорошо, я тебя понял, — ответил он.
— Спасибо, отец! — ответил Феанаро с явным облегчением и исчез из кабинета так быстро, будто испарился.
А Финвэ сидел, чувствуя, что у него не осталось ни сил, ни мыслей. Ничего.
Так и нашла его Мириэль, когда вбежала в кабинет со словами:
— Останови его, Финвэ! Не дай ему уйти из дому.
— Как? — спросил Финвэ. — Он уже взрослый.
— Не настолько, — возразила Мирэль. — Я знаю. Почти все эльдар его лет живут со старшими родичами, даже притом, что некоторые из них уже женаты.
— Феанаро любит дочь Махтана, — Финвэ говорил с женой, как во сне.
Он не мог сказать ей правду, просто не мог, хотя в глубине души она и сама, наверное, знала.
— Да, пожалуйста! — воскликнула Мириэль. — Пусть женится на ней хоть завтра и приведет сюда! Непохоже, чтобы у нас могло стать тесно.
— Мириэль...
— Финвэ! Если он сейчас уйдет, ничего уже не изменится к лучшему! Все останется как есть. Останови его! — в голосе Мириэль послышалась мольба.
— Я не могу, — вздохнул Финвэ.
Лицо Мириэль дрогнуло. Казалось, она вот-вот разрыдается. Но вместо этого она решительно вздернула подбородок.
— Тогда я это сделаю, — сказала она и развернулась, чтобы выйти из кабинета.
— Ничего не получится, — предостерег ее Финвэ.
— Посмотрим, — сказала она на ходу, не оборачиваясь.
***
***
— "Я запрещаю"? Ты серьезно? — Феанаро криво усмехнулся. — Это неожиданно.
Что ж. Он имел полное право удивляться. Мириэль сама была удивлена, даже напугана своими словами. И как они только вырвались: "Я запрещаю". После этого, возможно, все уже потерянно. Впрочем, если Феанаро уйдет сейчас из дому, он тоже будет для нее потерян. Мириэль очень ясно это чувствовала, поэтому не было ничего, что она не могла бы позволить себе в этом разговоре. Не было такого безрассудства, на которое не решилась бы.
— И что это даст? — спросил Феанаро. — Допустим, я останусь... мы будем по-прежнему ранить друг друга на ровном месте и притворяться, что все хорошо, когда все не хорошо? Как долго? Вечность?
— Нет, зачем притворяться, мы могли бы... — Мириэль замолчала, не договорив.
— Мы могли бы что? — спросил Феанаро.
— Я хотела сказать, что мы могли бы подружиться, — медленно ответила Мириэль. — Но тебе это ни к чему. Друзей у тебя и так много. А если бы тебе было недостаточно, ты мог бы просто пойти и найти кого-нибудь еще.
— И таким образом, нет ничего, что можно было бы сделать, не так ли? — заметил Феанаро.
— Нет, не так, — возразила Мириэль. — Я все же могла бы... — Тут у нее перехватило дыхание, но уж рисковать, так рисковать. — Я все же могла бы быть твоей матерью.
Феанаро хотел что-то сказать, но Мириэль не дала ему возможности. Когда она хотела, она могла говорить очень быстро и четко, и она сказала:
— Я знаю, что безнадежно опадала к тому времени, когда ты нуждался в том, чтобы я держала тебя за руку, гладила по голове или лечила твои ссадины, ты вырос и давно привык обходиться без этого. Но я все еще могу любить тебя, любить всем сердцем, несмотря ни на что, и при этом, — Мириэль повысила голос, видя, что Феанаро все же собирается перебить ее. — Говорить тебе правду обо всем и всегда. Правду, а не то, что, как я думаю, ты хочешь услышать, или что тебя не расстроит, или за что ты не испепелишь меня взглядом.
При этих словах Феанаро невольно усмехнулся.
— Это всегда проблема, когда ты говоришь с другими, не так ли? — спросила Мириэль.
— Часто, — признал Феанаро. — Но ты думаешь, это будет работать?
В его вопросе были явно слышны и недоверие, и надежда.
— Должно, — ответила Мириэль. — Это старый рецепт. И возможно, как во многих старых рецептах, — она улыбнулась. — В нем не хватает сахара, зато он проверен временем. Так ты останешься? – спросила она.
На некоторое время воцарилось молчание, и Мириэль показалось, что даже ее собственное сердце перестало биться. А потом Феанаро ответил:
— Останусь.
Улыбнулся лукаво, как иногда улыбался Финвэ, но, до сегодняшнего дня, никогда ей, и спросил:
— Хочешь, я обниму тебя?
Мириэль рассмеялась. И сквозь смех крикнула:
— Да, да! Очень хочу!
@темы: Феанор, Финвэ, мои фанфики, Сильмариллион, Мириэль, нолдор
-
-
16.01.2016 в 08:06И характеры очень хорошо прописаны ))
-
-
16.01.2016 в 12:10-
-
16.01.2016 в 12:22за летоА фик хороший, как сказали выше, чувствуется характер героев.
-
-
16.01.2016 в 12:37Спасибо!
-
-
16.01.2016 в 16:14-
-
16.01.2016 в 17:52Его источники в большинстве своем, были не из самого близкого круга общения, и не особенно много могли сказать, например, как с кофе, она любила такой кофе. когда была совсем молода, и кто-то вспомнил об этом, и сказал Феанаро, но о том, что потом ее вкусы в этом аспекте поменялись, ему уже никто не сказал. Или не знали, или забыли, или просто к слову не пришлось.
И с другими вещами примерно так же.
Потом, ну, это уже мое любимое, которое, я думаю, и в каноне было: то самое "т", точно говорится, только что она любила, чтобы ее прозвище произносили с "т". Ну, наверное, она говорила об этом часто, наверное, экспрессивно, поэтому всем запомнилось, но это еще не значит, что она была категорически против того, чтобы произносить "с" на месте этого сочетания в других словах.
Феанаро каждый кусочек информации о матери берег как драгоценность. Сказали так, значит, так. А она живая, она менялась на протяжении своей жизни, она больше любого описания, которое он мог получить. Даже если бы сам Финвэ рассказывал ему о ней все, что знает, все равно такой эффект в какой-то мере был бы, я думаю.
-
-
16.01.2016 в 18:19Да, именно про это. Нет, это видно из текста, я просто уточняю, так ли я поняла.
Даже если бы сам Финвэ рассказывал ему о ней все, что знает
Если бы он хоть что-то рассказал, было бы гораздо легче. И все родственники-знакомые туда же.
но это еще не значит, что она была категорически против того, чтобы произносить "с" на месте этого сочетания в других словах.
Да, естественно!
-
-
16.01.2016 в 18:23Б.Сокрова, а, понятно)
Если бы он хоть что-то рассказал, было бы гораздо легче. И все родственники-знакомые туда же.
Ну, что-то он рассказывал... все-таки.
Но, на самом деле, вот я раньше, пока мне не пришла эта идея в голову, особо над этим вопросом не думала, но вполне могло быть и так, что, действительно, окружающие избегали говорить с Феанаро о его матери, потому что им тяжело или неловко, потому что, вроде как, это только лишний раз бередить его раны... И это все ужасно, на самом деле.
Да, естественно!
-
-
16.01.2016 в 18:47Да!
-
-
16.01.2016 в 22:32