Вспомнила, что так и не выложила сюда фик про Ингвэ с БПВ.
За прошедшее время все связанные с ним игровые переживания и эмоции как-то уже стерлись из памяти. А текст остался. Перечитала. Понравилось)
Может. и еще кому понравится, кто еще не видел.
Название: Длинные тени
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи:Ингвэ, НП-нолдор, Финвэ, Феанаро
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: общий
Размер: мини, 1206 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Немного о Непокое нолдор с точки зрения Ингвэ.
Может. и еще кому понравится, кто еще не видел.
Название: Длинные тени
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи:Ингвэ, НП-нолдор, Финвэ, Феанаро
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: общий
Размер: мини, 1206 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Немного о Непокое нолдор с точки зрения Ингвэ.
читать дальшеДля Ингвэ, короля народа миньяр, которого эльдар Амана часто называли так же Владыкой всех эльфов, войти в Тирион незамеченным было проще простого, и никакие чары для этого не требовались.
Достаточно заплести густые и обычно свободно спадающие волосы в две тугие косы и потом перехватить их внизу золотыми — точно в тон — заколками, а затейливый наряд из белого шелка сменить на простые штаны и рубашку с вышивкой по вороту — и вот уже он не Первый из Пробужденных, а скромный путник, наполовину ваниа, наполовину нолдо, каких немало в Валиноре, и идет он по какому-нибудь своему, совсем обычному и простому, делу, и никто не взглянет на него дважды.
Хорошо, что не взглянет. Со второго взгляда не узнать Ингвэ было бы очень сложно, особенно если случайно посмотреть прямо в глаза. Но Ингвэ, когда хотел, умел не привлекать внимания, поэтому второго взгляда ему, как правило, не доставалось, и нехитрая маскировка исправно работала в те времена, когда ему приходило в голову неожиданно навестить сестру.
При мысли об Индис на губах Ингвэ сама собой заиграла улыбка, но скоро померкла. На этот раз он шел не к ней, а к своему зятю Финвэ, королю нолдор. Королю, который, как говорили, давно уже не показывался своему народу, вместо этого предаваясь размышлениям за стенами дворца.
Судя по тому, какие слухи доходили до Ингвэ, королю нолдор, конечно, было над чем поразмыслить. Но Ингвэ хотелось бы все же услышать, что именно думает Финвэ, потому что смятения среди нолдор уже невозможно было не замечать. Невозможно было не обращать внимания на звучащие тут и там речи о том, что покинуть Эндорэ, "истинный дом эльфов", и поселиться под властью валар было ошибкой. Ужасной ошибкой. И эту ошибку нужно исправить, пока еще не слишком поздно. Нужно возвратиться домой, "в земли нашего рождения", поселиться там, на просторе, "под яркими звездами у сладких вод"...
Говорили об этом, насколько мог судить Ингвэ, только и исключительно те, кто был рожден в Валиноре и никогда не видел земель к востоку от Разделяющих морей. Очевидно, поэтому планы будущей вольной жизни были так многим обязаны старым песням об Эндорэ. Песням, самых мрачных частей которых в Тирионе давно уже не пели. И все, что было когда-то живыми и местами ужасными воспоминаниями, превратилось в сладкие грезы, которые имели с реальностью очень мало общего.
А вот грезы Ингвэ больше не были ни сладкими, ни безмятежными — его сны заполнили не умеренные поэзией картины прошлого. Чудовища, чьи глаза жадно блестели в темноте, а когти и зубы раздирали плоть со жгучей слепящей болью... обглоданные кости квэнди... Длинные угрожающие тени, которые иногда действительно оживали, чтобы схватить квэндо... Родичи, исчезнувшие без следа... Бессильная ярость. Страх. Безутешные рыдания. Отчаянные крики...
Видения были очень яркими, почти запредельно подробными, и во сне Ингвэ никогда не помнил, что это всего лишь прошлое, а когда пробуждался, горе его каждый раз было таким острым и свежим, что даже свет Древ не мог сразу утешить его.
Обо всем этом Ингвэ и хотел поговорить с Финвэ. Помнит ли он еще? Видит ли те же сны? Собирается ли поднять, наконец, голос ради блага и защиты своего народа, как когда-то? И если собирается, то чем Ингвэ мог бы ему помочь?
Но вот вопроса, почему Финвэ ничего не сделал до сих пор, Ингвэ задавать не собирался. Ведь он и так знал ответ. Феанаро. Вот кто разжигал пламя. Вот кто хотел увести нолдор по дороге из сказок и песен, в прекрасную страну, где все, наконец, будут счастливы. Интересно, понимал ли сам Феанаро, скольким его речи обязаны еще и песням о Великом Переходе, который он теперь называл Великой Ошибкой, а то и Великой Глупостью? Наверняка нет. И если кто-то попытался бы ему объяснить, не поверил бы все равно, только почувствовал бы себя лишний раз уязвленным.
А Финвэ не хотел причинять ему боли. Ингвэ тоже не хотел этого, а на месте Финвэ не хотел бы тем более. Но нельзя же безропотно позволить Феанаро и впрямь увести нолдор в Эндорэ!
Даже здесь, в Блаженном краю, не все абсолютно счастливы, ведь это все еще Арда Искаженная. В Эндорэ дело обернется совсем скверно. Грезы быстро развеются от столкновения с болью и жестокостью. Дорога сказок заведет прямо в черные ямы, где прячутся чудовища, в любой момент готовые обглодать кости беспечных мечтателей!
А у выросших в счастливых и безопасных землях Валинора самоуверенных детей, которые ничего не помнят да и сейчас не желают узнавать о настоящем Эндорэ, не будет даже привычки к осторожности, чтобы противостоять опасности...
Занятый такими мыслями Ингвэ и не заметил толком, как прошагал половину города и добрался от ворот почти до королевского дворца. Но даже в своей глубокой задумчивости, он не мог не ощутить в самом духе Тириона какую-то тревожную странность.
На каждом доме красовались гербовые доски, на некоторых по несколько одна над другой, и доски на соседних домах явно соперничали друг с другом в яркости и размере, а не в полноте выражения душевных стремлений своих хозяев.
Некоторые из встречных нолдор несли с собой щиты, также украшенные гербами. Но и те, у кого щитов не было, носили броши и кольца или другие отличительные знаки своих родов, и при встрече эльдар смотрели в первую очередь не в глаза друг другу и вообще не на лица, а на эти знаки, и только после этого обменивались приветствием. Или наоборот, расходились, без слова или иного признака, что вообще заметили друг друга. А некоторые шипели друг другу вслед оскорбления.
Ингвэ тоже досталось. Он уже почти вошел во дворец, но остановился взглянуть на Миндон Эльдалиэва, когда-то бывшую его домом, а теперь ставшую просто данью памяти о былых днях. Но также и о былых предчувствиях: стоило взглянуть на светильник, горящий в самом верхнем окне, и снова душу заполнила уверенность, что однажды этот свет еще пригодится, хотя Ингвэ по-прежнему понятия не имел для чего.
И вот тут-то до слуха Ингвэ долетел чей-то разговор, без начала и конца, но говорили явно о нем и со злой насмешкой, которая ударила в спину, как камень:
— ... таращится как на диковину, — сказал один голос.
— Ну, ничего более диковинного их король с тех не смог создать, так что приходится глазеть на что дают, — отозвался другой с притворным сожалением.
— Да это еще и нолдо, по-моему. Наполовину, наверное, — серьезнее и тише заметил первый. — По крайней мере, ни рисунков, ни лент я не увидел.
Второй отвечал назидательно:
— Нельзя быть наполовину нолдо, ты или нолдо или нет. И если нет, то ничего уже не поделаешь. Не повезло.
Это было неожиданно больно. Сотни лет прошли с тех пор как в него последний раз кидали камнями, хоть в прямом, хоть в метафорическом смысле. Ингвэ успел отвыкнуть. Захотелось обернуться. Ответить. Впрочем, ему и взгляда хватило бы, чтобы сделать эту встречу совершенно незабываемой для парочки незадачливых острословов.
Но Ингвэ сдержал себя. Не дело нагонять жуть на детей, которые сами не знают, что болтают. Надо поговорить с Финвэ. Теперь тем более надо. Ведь нолдор всегда славились своим умением находить общий язык с другими народами. И с миньяр, и с линдар они были связаны теснее и крепче, чем миньяр и линдар друг с другом. А теперь, значит, или ты нолдо, или тебе не повезло. Как же так? Что это? Откуда?
Ингвэ стремительно преодолел последнее расстояние, отделявшее его от дворца, и вошел внутрь.
В тот момент он не знал и не предвидел, что эта их встреча с Финвэ станет последней перед долгой, ужасно долгой, разлукой. А будущее, которое ожидает их народы да и всех эльдар по обе стороны Разделяющих морей, окажется страшнее и труднее, чем любой из них мог бы представить.
Достаточно заплести густые и обычно свободно спадающие волосы в две тугие косы и потом перехватить их внизу золотыми — точно в тон — заколками, а затейливый наряд из белого шелка сменить на простые штаны и рубашку с вышивкой по вороту — и вот уже он не Первый из Пробужденных, а скромный путник, наполовину ваниа, наполовину нолдо, каких немало в Валиноре, и идет он по какому-нибудь своему, совсем обычному и простому, делу, и никто не взглянет на него дважды.
Хорошо, что не взглянет. Со второго взгляда не узнать Ингвэ было бы очень сложно, особенно если случайно посмотреть прямо в глаза. Но Ингвэ, когда хотел, умел не привлекать внимания, поэтому второго взгляда ему, как правило, не доставалось, и нехитрая маскировка исправно работала в те времена, когда ему приходило в голову неожиданно навестить сестру.
При мысли об Индис на губах Ингвэ сама собой заиграла улыбка, но скоро померкла. На этот раз он шел не к ней, а к своему зятю Финвэ, королю нолдор. Королю, который, как говорили, давно уже не показывался своему народу, вместо этого предаваясь размышлениям за стенами дворца.
Судя по тому, какие слухи доходили до Ингвэ, королю нолдор, конечно, было над чем поразмыслить. Но Ингвэ хотелось бы все же услышать, что именно думает Финвэ, потому что смятения среди нолдор уже невозможно было не замечать. Невозможно было не обращать внимания на звучащие тут и там речи о том, что покинуть Эндорэ, "истинный дом эльфов", и поселиться под властью валар было ошибкой. Ужасной ошибкой. И эту ошибку нужно исправить, пока еще не слишком поздно. Нужно возвратиться домой, "в земли нашего рождения", поселиться там, на просторе, "под яркими звездами у сладких вод"...
Говорили об этом, насколько мог судить Ингвэ, только и исключительно те, кто был рожден в Валиноре и никогда не видел земель к востоку от Разделяющих морей. Очевидно, поэтому планы будущей вольной жизни были так многим обязаны старым песням об Эндорэ. Песням, самых мрачных частей которых в Тирионе давно уже не пели. И все, что было когда-то живыми и местами ужасными воспоминаниями, превратилось в сладкие грезы, которые имели с реальностью очень мало общего.
А вот грезы Ингвэ больше не были ни сладкими, ни безмятежными — его сны заполнили не умеренные поэзией картины прошлого. Чудовища, чьи глаза жадно блестели в темноте, а когти и зубы раздирали плоть со жгучей слепящей болью... обглоданные кости квэнди... Длинные угрожающие тени, которые иногда действительно оживали, чтобы схватить квэндо... Родичи, исчезнувшие без следа... Бессильная ярость. Страх. Безутешные рыдания. Отчаянные крики...
Видения были очень яркими, почти запредельно подробными, и во сне Ингвэ никогда не помнил, что это всего лишь прошлое, а когда пробуждался, горе его каждый раз было таким острым и свежим, что даже свет Древ не мог сразу утешить его.
Обо всем этом Ингвэ и хотел поговорить с Финвэ. Помнит ли он еще? Видит ли те же сны? Собирается ли поднять, наконец, голос ради блага и защиты своего народа, как когда-то? И если собирается, то чем Ингвэ мог бы ему помочь?
Но вот вопроса, почему Финвэ ничего не сделал до сих пор, Ингвэ задавать не собирался. Ведь он и так знал ответ. Феанаро. Вот кто разжигал пламя. Вот кто хотел увести нолдор по дороге из сказок и песен, в прекрасную страну, где все, наконец, будут счастливы. Интересно, понимал ли сам Феанаро, скольким его речи обязаны еще и песням о Великом Переходе, который он теперь называл Великой Ошибкой, а то и Великой Глупостью? Наверняка нет. И если кто-то попытался бы ему объяснить, не поверил бы все равно, только почувствовал бы себя лишний раз уязвленным.
А Финвэ не хотел причинять ему боли. Ингвэ тоже не хотел этого, а на месте Финвэ не хотел бы тем более. Но нельзя же безропотно позволить Феанаро и впрямь увести нолдор в Эндорэ!
Даже здесь, в Блаженном краю, не все абсолютно счастливы, ведь это все еще Арда Искаженная. В Эндорэ дело обернется совсем скверно. Грезы быстро развеются от столкновения с болью и жестокостью. Дорога сказок заведет прямо в черные ямы, где прячутся чудовища, в любой момент готовые обглодать кости беспечных мечтателей!
А у выросших в счастливых и безопасных землях Валинора самоуверенных детей, которые ничего не помнят да и сейчас не желают узнавать о настоящем Эндорэ, не будет даже привычки к осторожности, чтобы противостоять опасности...
Занятый такими мыслями Ингвэ и не заметил толком, как прошагал половину города и добрался от ворот почти до королевского дворца. Но даже в своей глубокой задумчивости, он не мог не ощутить в самом духе Тириона какую-то тревожную странность.
На каждом доме красовались гербовые доски, на некоторых по несколько одна над другой, и доски на соседних домах явно соперничали друг с другом в яркости и размере, а не в полноте выражения душевных стремлений своих хозяев.
Некоторые из встречных нолдор несли с собой щиты, также украшенные гербами. Но и те, у кого щитов не было, носили броши и кольца или другие отличительные знаки своих родов, и при встрече эльдар смотрели в первую очередь не в глаза друг другу и вообще не на лица, а на эти знаки, и только после этого обменивались приветствием. Или наоборот, расходились, без слова или иного признака, что вообще заметили друг друга. А некоторые шипели друг другу вслед оскорбления.
Ингвэ тоже досталось. Он уже почти вошел во дворец, но остановился взглянуть на Миндон Эльдалиэва, когда-то бывшую его домом, а теперь ставшую просто данью памяти о былых днях. Но также и о былых предчувствиях: стоило взглянуть на светильник, горящий в самом верхнем окне, и снова душу заполнила уверенность, что однажды этот свет еще пригодится, хотя Ингвэ по-прежнему понятия не имел для чего.
И вот тут-то до слуха Ингвэ долетел чей-то разговор, без начала и конца, но говорили явно о нем и со злой насмешкой, которая ударила в спину, как камень:
— ... таращится как на диковину, — сказал один голос.
— Ну, ничего более диковинного их король с тех не смог создать, так что приходится глазеть на что дают, — отозвался другой с притворным сожалением.
— Да это еще и нолдо, по-моему. Наполовину, наверное, — серьезнее и тише заметил первый. — По крайней мере, ни рисунков, ни лент я не увидел.
Второй отвечал назидательно:
— Нельзя быть наполовину нолдо, ты или нолдо или нет. И если нет, то ничего уже не поделаешь. Не повезло.
Это было неожиданно больно. Сотни лет прошли с тех пор как в него последний раз кидали камнями, хоть в прямом, хоть в метафорическом смысле. Ингвэ успел отвыкнуть. Захотелось обернуться. Ответить. Впрочем, ему и взгляда хватило бы, чтобы сделать эту встречу совершенно незабываемой для парочки незадачливых острословов.
Но Ингвэ сдержал себя. Не дело нагонять жуть на детей, которые сами не знают, что болтают. Надо поговорить с Финвэ. Теперь тем более надо. Ведь нолдор всегда славились своим умением находить общий язык с другими народами. И с миньяр, и с линдар они были связаны теснее и крепче, чем миньяр и линдар друг с другом. А теперь, значит, или ты нолдо, или тебе не повезло. Как же так? Что это? Откуда?
Ингвэ стремительно преодолел последнее расстояние, отделявшее его от дворца, и вошел внутрь.
В тот момент он не знал и не предвидел, что эта их встреча с Финвэ станет последней перед долгой, ужасно долгой, разлукой. А будущее, которое ожидает их народы да и всех эльдар по обе стороны Разделяющих морей, окажется страшнее и труднее, чем любой из них мог бы представить.