О Феанаро и Нерданель, праздничное

[vinyawende]

АПД: Перечитала пост и исправила ошибки. Извините, что их было так много. Кажется, вчера в ночи я отредактировала текст, потом скопировала в Дайри неотредактированный вариант, а отредактированный стерла

8 июля настроило меня на романтический лад. В честь этого захотелось поделиться, пожалуй, самой красивой и самой эльфийской версией встречи Феанаро и Нерданель после его выхода из Чертогов Мандоса, которую я когда-либо видела.

Эта версия находится в фике "And What Happened After" by arrogantemu в третьей главе.

Под катом помещаю свой кустарный перевод соответствующего фрагмента.

Дисклаймер: Права на мир и персонажей принадлежат Дж.Р.Р. Толкину и другим законным правообладателям. Права на фик принадлежат автору фика. Я не извлекаю никакой выгоды и не имею никаких прав.

Только косяки в переводе, безусловно, мои. Надеюсь, их немного.

Итак, встреча Феанаро и Нерданель в начале Четвертой Эпохи.

По сюжету фика Фродо рассказывает об этом событии Сэму.

Чем больше мы приближались [к дому Нерданель], тем больше Феанор говорил о ней, - сказал он. - Не об их расставании и не об их жизни вместе, прежде чем между ними произошел разлад, а о ней самой. Ты знаешь, как эльфы всегда говорят о чем-то, что глубоко поразило их - очень красиво, но не всегда легко следить за ходом их мысли. И я обнаружил, что нолдор в этом хуже всех. Представь, о чем мы думаем, как о трогательных словах любви: мы можем привести сравнения с, ох, цветами, птицами или весной и все такое. Так вот, Феанор говорил об уравнениях, оптике и астрономии, сравнивая свою жену с диагональю квадрата и с призмой рассеивающей свет, и я не мог понять, был он ликующим или нервозным, или то и другое. Он говорил о старой горечи и старом горе, но он определенно не выглядел грустным. Как будто горе больше не имело власти над ним или было поглощено чем-то еще.

Я спросил его в конце пути, какого приема он ожидает.

- Совершенно никакого, - ответил он. - Я потерял право на ожидания. И на прием тоже, по правде говоря.

Но он не выглядел угнетенным этим.

- Возможно, она отвергнет меня, ее право. Но даже если я вернулся в мир только для этого, это все равно будет хорошо, потому что я могу предстать перед ней еще раз и забрать несправедливые оскорбления, которые я обрушил на нее. Мы начали наше разделение давно. И мы оставили друг друга так сильно и так полно, что может быть - кто знает - мы сможем возвратиться друг к другу.

Тут мы миновали гребень холма и поняли, что смотрим прямо на неглубокую широкую долину. От этого у меня перехватило дыхание. Что можно сказать об очень многих вещах в этой земле - здесь больше красоты, чем может вместить любое смертное сердце - но эта долина была не просто красива, она была оживленной, полной созидания и свидетельств этого созидания.

Вокруг большего центрального чертога на дальней стороне долины выстроились здания и башни из дерева и камня. Это не был город, не совсем. Казалось, не было большой разницы между домом и улицей, дорожками, жильем и скульптурами. Крытые галереи возникали прямо из горного склона как тонкие каменные мостики, струи фонтанов журчали на крышах и бежали вниз через сады.

Склоны долины были устроены как террасы, с полями, орошаемыми множеством ручьев и родников, и посреди всего этого был широкий канал. Народ работал в полях и мастерских, над некоторыми постройками поднимался дым, и пение женщин слышалось с берегов канала, где они сгружали с баржи большие каменные блоки.

Так что я просто онемел, и даже Феанор казался удивленным.

- Это не дом! - воскликнул он. - Это земли! Крепость! Государство! - он рассмеялся. - А что еще она могла сделать, действительно? Не в ее характере мучиться бездельем.

Когда мы спустились в долину, я увидел, что гонцы опередили нас; вести о нашем прибытии распространились. Но Феанор не остановился, чтобы приветствовать кого-то или даже расспросить. Казалось, он точно знал, куда идет: к одному из дальних от центра полей, где женщина высаживала рассаду в свежую темную землю.

Она не прервала работу и не подняла взгляд, когда Феанор спрыгнул с лошади. После этого он повернулся ко мне, чтобы помочь мне спуститься. Я поймал его взгляд, и, я думаю, это было самое близкое,к страху, что я когда-либо видел в нем, до или после. Но он сумел повернуться лицом к своей жене, и она, закончив высаживать рассаду, выпрямилась и посмотрела на него в ответ, и ждала, тихо и изучающе.

По тому, как Феанор описывал ее, я ожидал кого-то - ну, красивого. Конечно, все эльфы красивы для нас. Но ты знаешь, что я имею в виду.
Она была одета в свободную практичную одежду, выгоревшую на солнце, с широкими рукавами, испачканными водой, сажей и пылью. Но, когда я взглянул на нее, я внезапно увидел, что имел в виду Феанор, когда сравнивал ее с языком и светом.

Медленно, осторожно, она поставила корзину с саженцами, которую несла. Она не двигалась, просто ждала, пока Феанор встретил ее взгляд, и продолжала ждать, когда он стал подходить к ней. Он встал перед ней, в свою очередь ожидая. Наконец, он протянул руки, и она взяла их, и они стояли, рука в руке, неподвижные, глядя друг на друга.

Кто-то тронул меня за плечо. Я подскочил - я не заметил, как задержал дыхание. Два молодых мужчины стояли около меня, так похожие друг на друга, что они должны были быть близнецами, и так похожие на Нерданель, что они должны были быть ее сыновьями.

- Близнецы, - прервал Сэм. - Я так и подумал, но потом стал бояться, что мои глаза обманывают меня. Значит, их все-таки двое.

- Ну, вроде того, хотя у них одно имя на двоих, когда они дома. Говорят, их можно различить по волосам - один из них немного темнее - но они никогда не показывают ясно, кто из них кто, и я думаю, им это нравится. Разговор с ними немного тревожит - каждый из них ловит мысль другого, прежде чем она закончена. И я почти уверен, что они видят глазами друг друга, всякий раз как отвлекутся. Но все это я узнал позже. Тогда я только предположил, что они должны быть младшими сыновьями, о которых Феанор говорил так нежно, когда мы шли в лесу.

- Ну, незнакомец, - сказал один из них. - Оставим их с их воссоединением.

- Это могло бы занять годы, - согласился его брат.

- Но мы не забыли наши обязанности перед гостями, даже если они забыли.

- В их положении, они забыли три Эпохи мира.

- И свои собственные имена.

Тут послышался переливчатый смех, который заструился эхом между двумя младшими сыновьями Феанора; общий разговор постепенно стих, и аудитория Фродо расширилась, пока он говорил. Хотя Амбарусса смеялись, слыша, как Фродо пересказал их собственные слова, Фродо, казалось, не был смущен вообще. Он посмотрел на них и продолжил:

- Это не были действительно годы, как они грозились, но это определенно было достаточно долго, чтобы сделать вещи очень неловкими - по крайней мере, для меня, потому что я только хоббит, в конце концов, и я думал, что все случаи, когда кто-то проводит годы, глядя в глаза друг другу, - это всего лишь поэтический образ.

Наконец, в одно прекрасное утро, они закончили слушать глубины душ друг друга, или что эльдар делают, когда они так смотрят друг на друга, они вошли в большой зал рука об руку и выглядели совершенно беззаботными. Они смеялись больше, чем говорили, и они говорили много.