Еще один способ убить дракона, фанфик, джен

[vinyawende]

Обзорам

[L]vinyawende[/L] переносит к себе <a href="http://vinyawende.diary.ru/p211259653.htm">фик</a> про девушку из ваниар, которая убила дракона, джен, PG-13 (12+)

Как я и говорила в предыдущем посте, начинаю выкладывать фики с последней БПВ у себя. Первым пойдет не тот, который был действительно самым первым по порядку, а тот, который нашел неожиданно теплый прием у читателей. Фик "Еще один способ убить дракона". Специально я не подсчитывала, но, по моим ощущениям, именно этот фик получил больше всего благожелательных отзывов, причем таких, где читатели реально отмечали именно то, что очень дорого в тексте и мне как автору. Потом было еще голосование за приз читательских симпатий, и этому тексту в итоге досталась вот такая медаль:



Я, честно, до сих пор не нарадуюсь, что текст получил такой мощный отклик, потому что обычно новые персонажи да еще и ваниар популярностью не пользуются, а мне, конечно, хотелось, чтобы текст понравился, потому что сама я его очень полюбила, пока писала, и много важных для себя вещей туда вложила.

Во-первых, нельзя быть в команде женских персонажей и не написать, как девушка убивает дракона. Это самый общий пласт. Как же без него.

Во-вторых, ваниар. У меня давно зреет довольно обширный личный фанон про этот эльфийский народ, но в текстах он отражения находит довольно мало. А тут я, наконец, написала про ваниар после Гибели Древ. Еще написала про подготовку к Войне Гнева и про саму Войну Гнева. Про ваниар и Тулкаса. В общем, довольно много всего уместилось в этот фик.

Еще и кое-что про дочь Ингвэ,

Узнать о ней больше

на самом деле, у меня уже долгое время есть подробно разработанный фанон о дочери Ингвэ по имени Аклариэль и по прозванию Колокольчик, которая прославилась как целитель во время Войны Гнева. Но имя Аклариэль я использовала в другом своем фике (для этой же героини), так что плакала бы моя анонимность с этой деталью, поэтому я заменила имя на Ньелледэ, и предлагаю считать, что оно и значит "колокольчик"

В-третьих, нолдор. Но не просто какие-то когда-то, а нолдор на острове Балар и в Белерианде перед самым началом Войны Гнева. Я давно порываюсь то тут, то там написать, как они жили, как себя ощущали, чем для них была Война Гнева. С моей точки зрения, разумеется. Наконец, немного написала.

В-четвертых, Война Гнева. В каноне о ней совсем мало, в фандоме - тоже особо не разбежишься. Я сама писала раньше в основном о подготовке. Тут о подготовке тоже есть, но и о самой войне.

В-пятых, Валинор начала Второй Эпохи. Его в тексте вообще мало, но, мне кажется, он удался.

И все, пожалуй. А то и так уже, наверное, распугала всех, кто еще не читал текст. Простите)))

Название: Еще один способ убить дракона
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: НЖП-ваниа, НМП-нолдо, много других персонажей, дракон
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма, общий
Размер: мини, 3320 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: История о девушке из ваниар, убившей дракона во время Войны Гнева. Но началась история, конечно, не с этого, закончилась тоже не этим, в ней вообще довольно много всего.
Примечание автора: 1. Автор фика считает, что в последнем бою за Ангбанд вполне могли участвовать не только крылатые, но и бескрылые драконы, раз уж Моргот бросил в бой все, что у него оставалось. 2. Принцесса Ньелледэ — дочь Ингвэ, в каноне не упоминается, и сразу надо оговориться, что в истории с драконом она не принимала никакого участия. Почти.

"От развилки за рощей направо, а дальше дом Эрдонис легко найти по запаху свежеиспеченного хлеба, который распространяется на всю округу".
Так сказали Бронадвэ, когда он спросил, как можно ее разыскать.
И все оказалось верно.
Опьяняющий запах выпечки Бронадвэ почувствовал намного раньше, чем в поле зрения показался небольшой, очень изящно, в моде ваниар, выстроенный дом без ограды.
Хозяйка разложила ковриги, батоны, лепешки, пирожки и булочки прямо на внешнем подоконнике кухонного окна, который был сделан намного длиннее обыкновенного явно с этой целью.
И целое утро Бронадвэ наблюдал, как к дому подходят эльдар и забирают хлеб, иногда оставляя что-то взамен, иногда просто обмениваясь с хозяйкой приветствием, иногда останавливаясь поболтать.
Бронадвэ смотрел, скрываясь в тени деревьев недалеко от дома, и глазам своим не верил.
Такая хрупкая девушка... Правда, высокая... Но все же хрупкая, нежная... Похожая больше на веселую птичку, чем на великого воина. Не может быть, чтобы она... Но все говорят, это так... И песни об этом он тоже слышал. Разные песни от разных менестрелей, но в главном они сходились... Как же...
Эрдонис вдруг выглянула из своего окна почти по пояс и крикнула:
— Ты пришел за хлебом или хочешь узнать, вправду ли я убила дракона?
Бронадвэ не сразу понял, что она обращается к нему. А когда понял, совсем растерялся.
— Хлеб... Да... — пробормотал он.
— Значит, хочешь узнать про дракона, — заключила она.
Бронадвэ хотел в основном немедленно провалиться сквозь землю, проклиная про себя миг, когда ему вообще пришло в голову прийти сюда. Ведь она не диковинка, чтобы с самого Тол Эрессеа приезжать в Валинор специально поглазеть на нее. А он не мальчишка из Смертных, чтобы разинув рот пялиться на героев песен.
И все-таки он приехал. Как только смог, сразу приехал.
Что-то, какое-то чувство, природы которого Бронадвэ не понимал, толкало его к этому с тех самых пор, как он впервые услышал о подвиге Эрдонис.
— Я к тому спросила, что хлеб уже, считай, закончился, а рассказать я в любое время могу, — продолжала тем временем Эрдонис.
Сказала не сердито, но и без намека на хвастовство, а так "ну, надо — расскажу, а не надо — не буду".
Бронадвэ заколебался. Он проделал долгий путь, да и мысли, которые привели его сюда, никуда не денутся, если он просто уйдет. А она его не гонит, и...
— Заходи в дом, — позвала она. — Здесь поговорим, и напою тебя бодрящим травяным отваром, а то, небось, устал все утро там стоять.
Бронадвэ вскинулся было, чувствуя, что она немного, самую малость, над ним посмеивается. Но потом подумал, что и в самом деле, должно быть, выглядит сейчас смешно, и Эрдонис, если бы хотела, могла бы высмеять его куда злее.
Так что он вежливо поблагодарил и, стремительно прошагав расстояние, которое отделяло его от дома, вошел. Потом на голос хозяйки свернул прямо в кухню.
— Располагайся, — сказала Эрдонис, широким жестом обведя стол светлого полированного дерева и такие же стулья.
И тут же отвернулась снять с огня котелок с кипящей водой.
Бронадвэ сел, выбрав стул как можно ближе к двери. С каждым мгновением ему все больше казалось, что он занимает слишком много места и вообще не должен быть здесь.
Так что в конце концов он произнес это вслух:
— Прости, не следовало мне приходить и беспокоить тебя, госпожа.
Эрдонис, не отвлекаясь от приготовления отвара, отмахнулась:
— Какое беспокойство! К тому же, — продолжала она, — ты ведь пришел сюда не за тем, чтобы объяснить мне, как несправедливо, что ваш народ жил и страдал в Сирых Землях всю Первую Эпоху, а потом явились мы и бессовестно украли у вас право отомстить Морготу, верно?
Впервые за время разговора, да и за все это утро, в голосе Эрдонис не было ни капли радости, и это звучало, пожалуй, страшней, чем иная неприкрытая горечь.
Бронадвэ подавил желание воскликнуть: "Неужто кто-то приходил к тебе с такими речами?!" Он был вовсе не уверен, что желает услышать ответ на этот вопрос.
Сказал только:
— Насколько я помню, все было совсем не так.
Разве объяснишь словами, в какую бездну бесконечной усталости год за годом погружались те, кто "жил и страдал в Сирых Землях всю Первую Эпоху"... Совсем отчаяться не давало одно только упрямство, которого, к счастью, всем выжившим из всех народов было не занимать. Да еще нежданно взошедшая в небе новая звезда, которую все, не сговариваясь, почему-то считали добрым знаком, может быть, просто потому, что им очень нужен был хоть какой-то добрый знак.
Но все равно держаться было чем дальше, тем труднее.
Бронадвэ отчетливо помнил, что ощущал себя в ту пору таким же, каким выглядел его доспех: изношенным и тусклым, изогнутым и смятым так, что ни один мастер полностью уже не поправит. Остальные жители острова Балар испытывали примерно то же. Об этом не говорили, разумеется. Но Бронадвэ мог прочесть по глазам достаточно, чтобы понять.
И когда мимо берегов Балара промчался, стремясь достичь Эндорэ, флот прекрасных белых судов, все обитатели острова почувствовали себя так, словно это они достигли суши после долгого изнурительного пути. Причем проделанного исключительно вплавь. И единственное, на что они были способны в тот момент — это вздохнуть, наконец, с облегчением и упасть без сил.
Что они и сделали, даже лучшие из них, даже те, кто продолжал верить в победу, когда ничто в действительности не намекало на ее возможность.
Вот почему первые бои войска Валар, как быстро стали называть объединенное воинство, явившееся из Валинора, прошли вовсе без их участия. Потом уже некоторые из них, собравшись под началом государя Эрейниона, присоединились к битвам.
Но Бронадвэ в их числе не было. Он так и не нашел в себе сил, чтобы попытаться пройти этот путь еще раз, просто не смог. Вот отец Бронадвэ смог бы. Если бы только был жив. Но он погиб еще в Хэлкараксэ. До восточного берега из всей семьи добрались лишь Бронадвэ и его мать. Она-то и дала ему в новых землях новое имя — Бронадвэ — Выживший, которое там быстро сжалось до Бронад, а после возвращения в Валинор снова развернулось в Бронадвэ, как подвядший бутон, который сбрызнули прохладной водой. Только вот был ли это бутон, еще способный стать настоящим цветком или уже срезанный, не мог пока понять и сам Бронадвэ.
— Вот и славно! — сказала Эрдонис.
Бронадвэ едва не вздрогнул, внезапно возвращаясь из своего мысленного путешествия на сотни лет и тысячи миль обратно к настоящему.
Эрдонис поставила на стол чашки с отваром и блюдо с выпечкой, по всему видно, той самой, которая благоухала на всю округу.
— Пей, — сказала Эрдонис. — И булочки попробуй, тебе обязательно понравится. А я пока начну рассказывать.
На словах "обязательно понравится" она гордо улыбнулась, так что Бронадвэ невольно улыбнулся в ответ и потянулся за булочкой. Но улыбка Эрдонис быстро погасла, сменившись выражением серьезной сосредоточенности.
— Знаешь, — сказала она задумчиво, — трудно как следует рассказать эту историю. Я в самом деле убила дракона и могу описать это во всех подробностях очень быстро, минуты за две, что почти на две минуты дольше, чем длилось целое дело. Но это не та история, которую ты хочешь услышать. Она не ответит на твои вопросы.
Бронадвэ чуть склонил голову:
— Если ты так говоришь, госпожа. Я не знаю, за ответами на какие вопросы пришел сюда.
Признавать такое должно было быть неловко, но вышло как-то само собой. И потом только стало слегка неловко.
— Это ничего, — заверила в ответ Эрдонис. — Те, кто знают, обычно до меня не доходят. — Затем она вернулась к прежней теме: — Стало быть, тебе нужна длинная версия моей истории, а с ней никогда не понятно, откуда же начинать рассказывать.
Эрдонис отпила из своей чашки и немного помолчала, Бронадвэ за это время успел съесть булочку, оказавшуюся просто неописуемо вкусной, и потянулся еще за одной.
Эрдонис тряхнула головой, решаясь, видимо, приступить, и вдруг спросила:
— Ты ведь знаешь валу Тулкаса?
Вопрос поставил Бронадвэ в тупик, и не только потому, что был очень неожиданным. Бронадвэ родился в Валиноре и, можно сказать, успел вырасти при свете Древ, его совершеннолетие пришлось на 1495 год, немного позже праздника Урожая... Детство он провел со всей своей семьей в Тирионе, валу Тулкаса видел, кажется, считанные разы, издалека... А потом уже больше никогда не видел. Но слышал о нем, конечно, много.
Так что Бронадвэ все-таки счел возможным кивнуть.
— Знаю.
— У валы Тулкаса всегда было много учеников из моего народа, — продолжала Эродонис после его ответа. — Наверное, каждый четвертый, если считать вообще, и каждый третий, если брать только женщин. Конечно, они учились не только у него самого, но и у его майяр, и у тех эльдар, что уже были его учениками раньше, но все равно все...
— Но Тулкас — боец! — невольно воскликнул Бронадвэ, прикинув, что, по расчётам Эрдонис, у Тулкаса выходит какое-то просто невообразимое число учеников среди ваниар, особенно среди ваниарских женщин.
— Тулкас — защитник, — возразила Эрдонис. — Тот, кто будет противостоять злу, когда другого выхода не останется, когда остальные ослабеют или устанут, или погибнут, или будут скованы страхом. И своих учеников он учит тому же. Учит быть готовым в любой момент не нападать, но защищаться. Учит не отступать ни перед какой угрозой. Учит владеть своим телом. Вот почему с первых дней эльдар в Валиноре у него так много учеников из нашего народа, из наших женщин. У вод Куивиэнэн, в дни нападений Моргота, которого тогда еще звали Темным всадником, всем квэнди пришлось несладко. Настолько, что многие предпочли обо всем забыть, как только представилась такая возможность. Но Первые выбрали помнить. И обучение у Тулкаса стало одной из возможностей хранить эту память. Традицией, которую чтили сотни лет, задолго до моего рождения. Правда, для меня все было иначе...
Тон Эрдонис неуловимо изменился, так что Бронадвэ понял: она уже не рассказывает ему о Тулкасе и ваниар, она начала, наконец, рассказ про дракона — и дал себе зарок ее не перебивать, что бы она ни говорила.
— Я родилась в 1494 году Древ. Я видела Древа, видела их свет. Любила его всем сердцем и, как выяснилось, слишком сильно. Когда Древа погибли, увядание коснулось этой земли: растения стали чахнуть, животные худели и теряли шерсть, а некоторые эльдар из нашего народа, в основном дети, ложились, и больше у них не было сил подняться, и целители, как ни старались, не могли излечить их... Растениям и животным помогли свой силой валар. Природа целиком в их власти, тем более природа Валинора. С эльдар все было сложнее. Им валар не могли одним своим могуществом вернуть волю к жизни, так что, в конце концов, Манвэ призвал наш народ отправить заболевших в Лориен, чтобы там владыка Лориен и леди Эстэ могли позаботиться о них. Мои родители привезли меня туда, положили под деревьями в серебристо-зеленой траве, как указал им один из майяр, а потом мама легла рядом со мной, сжала мою руку, а я, как могла, сжала ее. И так мы уснули. В тот миг отец — он говорил мне потом, когда я стала взрослой — понял, что или мы вернемся к нему вдвоем, или ни одна из нас не вернется. Мы вернулись. Не скоро. Уже при Новых Светилах, первый восход которых я проспала в Лориене, как и большую часть своего детства. Но я приспособилась к отсутствию света Древ, стала снова здоровой и сильной, и почти ничего не напоминало о том, что со мной произошло. Вот только седина, которая появилась в волосах моей матери, пока я умирала, не растаяла до сих пор. Мама всегда прятала ее, чтобы я не расстраивалась, но я все равно знала: она там есть. Я стала ученицей Тулкаса, мечтая о мести. Все знали, что война с Мортогом еще будет, хотя не было ясно, как и когда это случится. Я тренировалась до изнеможения, представляя, как однажды проткну его копьем.
Было очень трудно не перебить ее в этот момент, словами удивления или утешения, Бронадвэ не был уверен, какие больше просятся на язык. Но все-таки он сумел сдержаться.
Эрдонис перебила себя сама. Рассмеялась весело и звонко, словно ветер донес отголосок валмарских колоколов.
— Со временем, я, конечно, успокоилась, и поняла: чтобы отомстить этому врагу, выстроится такая очередь, что, если смотреть с моего места, конца у нее вовсе нет. Да и великий воин из меня выйдет вряд ли. Но просто воином я все-таки стала и научилась владеть копьем, а еще немного кинжалом. И, когда начали готовиться к Походу, я не сомневалась, что должна пойти. Не ради подвигов или мести, а просто потому, что в таком деле никогда не помешает еще одно верное копье. Я понимала, что могу умереть и даже скорее всего умру... особенно после того как из уст Эарендиля мы узнали, как до сих пор шли бои с Морготом... И кто был удивлен, что я дожила до того боя — последнего штурма Ангбанда, так это я сама. Но я была жива, и началась битва. Черные полчища Морготовых слуг были так многочисленны, что, казалось, не только занимают всю землю до самой крепости, но и наползают на небо. Мы даже не думали, что у него осталось еще столько войск. Впрочем, так бывало уже не раз: мы разбивали их подчистую, уничтожали многие тысячи, ни один орк не уходил с поля, а потом нас встречало новое войско, не меньше прежнего, и впору было усомниться, есть ли дно у тех ям, из которых они все лезут и лезут на свет. Но мы знали, что дно должно быть и когда-нибудь мы до него доберемся, а пока нужно только идти вперед. И мы шли. И в этот, последний, день шли к воротам Ангбанда, как до этого шли ко множеству точек во множестве боев, и орда орков перед нами стала таять, но тут... враг и правда оказался в небе. Над полем битвы закружили драконы, огромные крылатые ящеры, каких мы ни разу прежде не видели, и поливали нас сверху огнем. Все вокруг наполнилось пламенем и мучительными криками умирающих.
Эрдонис вздрогнула от воспоминаний, Бронадвэ потянулся было, чтобы утешительно коснуться ее, но в последний момент передумал, видя, как далеко она ушла в воспоминания. Он мог бы, чего доброго, сейчас напугать ее. А она, хоть и смотрела прямо на Бронадвэ, не заметила его движения и просто продолжала говорить.
— Я видела, как мои соратники — и эльдар, и люди — бежали, кричали, беспомощно смотрели в небо, которое привыкли считать своим другом и которое стало вдруг таким враждебным... падали, охваченные огнем... А из Ангбанда во всей этой неразберихе уже выползли и теперь ползали по полю боя, сея вокруг себя смерть, драконы бескрылые. Я тоже кричала, куда-то бежала, делала что-то, чтобы спастись, как все... Потом все исчезли и все исчезло, или так мне показалось. В целом мире остались только я и морда ползучего ящера прямо передо мной. Я подняла копье, дракон лениво выпустил маленькую струйку огня — верхняя часть древка превратилась в пепел, расплавленный наконечник упал куда-то мне под ноги. Дракон смотрел на меня с насмешливым любопытством. Я на него просто смотрела. Солнце совершенно скрылось за тучами черной копоти, но и в отблесках пламени его чешуя сверкала так, что больно глазам, его пасть была огромна. В тот момент он мог бы убить меня очень легко, но не сумел отказать себе в удовольствии насладиться ужасом откровенно более слабого противника... Это дико звучит, однако к тому времени я уже знала, что созданиям Моргота чужие страдания приносят ни с чем не сравнимую радость. И это чудовище забавлялось, глядя на меня. А во мне вдруг поднялась такая ярость, что даже странно, как я могла ее вместить. И я подумала, что не позволю ему вот так просто убить меня, а потом поползти убивать еще кого-то. Я сама его убью. Точно убью. Я не размышляла о том, как это сделаю и хватит ли у меня сил. Единственное, что я знала — мне нужно добраться до его морды, тогда будет какой-то шанс. Используя остатки своего копья словно шест, я прыгнула и приземлилась на спину дракона. Выхватила из ножен кинжал... Не могу сказать, что я собиралась делать, кажется, хотела вонзить лезвие в глаз. Вряд ли у меня получилось бы, но дракон не дал попробовать. Он повернул голову на длинной шее, посмотрел на меня еще раз и раскрыл пасть, явно готовясь спалить меня прямо на себе. Я ударила кинжалом ему в верхнее нёбо, оно было мягким, и клинок легко вошел по самую рукоять. Вонзился прямо в мозг. Я, конечно, не могла этого видеть, но я видела, как жизнь уходит из глаз чудовища. Я отдернула руку, которой сжимала кинжал, за мгновение до того, как из пасти дракона вырвалась последняя струя пламени. Я уже не успевала ни спрыгнуть, ни закрыться, и все же мне казалось, что огонь летит до меня безумно долго. А потом он долетел, и все закончилось. По крайней мере, для меня. Битва продолжалась еще весь день и всю ночь. А когда на следующий день люди из нашего войска нашли меня, обгоревшую, все еще лежащей на туше мертвого дракона, они подумали, что я тоже мертва. К счастью, рядом оказался кто-то из эльдар, кто смог почувствовать, что жизнь во мне еще теплится. Так что меня отнесли к целителям. Мною занялась сама принцесса Ньелледэ, которая в Войну Гнева прославилась в основном тем, что, как выразился кто-то из наших соратников-Смертных, "кого угодно может вытащить прямо из лап Вевантура". Самой принцессе, правда, это выражение не понравилось, она очень чтит валу Мандоса, да и вала Мандос принцессу любит. Впрочем, он вообще благоволит целителям, как все Феантури. Но я совсем отвлеклась.
Эрдонис вздохнула, отпила из чашки уже остывшего отвара, потом продолжила рассказ:
— Леди Ньелледэ спасла мне жизнь. Но даже она не могла спасти мое лицо. Оно было все сплошная рана, а потом стало все сплошной шрам. Только леди Эстэ, уже здесь, в Валиноре, сумела вернуть мне прежний облик. Она сказала: "Шрамам все равно суждено изгладиться, пусть и через тысячи лет. Этот естественный процесс я могу ускорить. Не тревожься ни о чем"... Я заснула, а проснулась уже без шрамов. И сон даже не занял годы, всего неделю. Но я согласилась бы и дюжину лет проспать ради такого. Все-таки приятно, когда, глядя на тебя, эрухини — да и валар — не начинают плакать от ужаса или жалости. И ты не плачь. Не надо.
Только после того, как она произнесла последние слова, Бронадвэ понял, что действительно плачет. Он закрыл глаза, сжал зубы и мысленно приказал слезам не течь. Из этого ничего не вышло. Тогда Бронадвэ попытался стереть слезы со щек, но новые все равно тут же занимали их место, так что он бросил эту затею. И, не глядя, не смея глядеть, на Эрдонис, сказал:
— Прости меня, госпожа. Прости за то, что тебе пришлось пройти через это. Что меня не было там...
— Тише, тише, — мягко, как ребенка, остановила его Эрдонис. — Тише.
Она обошла вокруг стола, присела на корточки около стула Бронадвэ и принялась сама утирать его слезы.
— Успокойся, — приговаривала она. — Ты ни в чем не виноват передо мной. Ни в чем. На том поле было много воинов, кроме меня, но это был мой враг и мой бой, и я ни о чем не жалею. Ни о чем. Я сделала бы это снова, если б пришлось. Конечно, во второй раз мне было бы еще страшнее. Но я сделала бы это снова. Непременно.
Вина. Наконец у чувства, которое Бронадвэ испытал, когда впервые услышал о подвиге Эрдонис, и с тех пор продолжал испытывать, появилось имя. Бронадвэ всхлипнул, но упрямо покачал головой:
— Нет, я должен был быть там, должен был избавить тебя от этого.
— Но даже если бы ты был там, ты не обязательно мог бы меня избавить. Мы могли даже не встретиться. Или ты погиб бы. Или мы оба, — возразила Эрдонис.
Она была права. Бронадвэ понимал, что ее рассуждения разумны, а его — нет. Но никак не мог успокоиться.
— Я не знаю, что со мной, — признался он.
— Я тоже, — ответила Эрдонис, беря его руки в свои. — Но ты не первый, в ком моя история будит вину или гнев, или даже то и другое сразу. Не могу объяснить, почему так случается, — явно взволнованная, она закусила губу. — Говорят, иногда драконы перед смертью проклинают своих убийц, чтобы отравить им радость победы, превратить их жизнь в муку. Тот дракон, которого я убила, вроде бы ничего не говорил. Может быть, не умел или просто не успел. Или я не слышала его. В тот момент у меня так шумело в ушах, что, если подумать, я вообще ничего не слышала. Возможно, я проклята. Да так, что никто не заметил этого, даже валар, ведь и им ведомо не все. А может, это только совпадения. Много совпадений, так тоже бывает. Но мне все это совсем не нравится. У меня такое чувство, что от этого дракон становится чуть более живым, что он радуется, когда эльдар виной и гневом терзают себя и других. Отпусти свою вину, Бронадвэ. Пожалуйста. Отпусти свою вину и убей дракона.
Эрдонис сжала руки Бронадвэ в своих. Он ответил на пожатие, потом, впервые с тех пор как она приблизилась к нему, поднял взгляд и сказал:
— Хорошо. Я убью дракона. Точно убью.
Эрдонис улыбнулась ему.