Несчастные дети, или О милосердии и надежде, фанфик, джен

[vinyawende]

Обзорам

[L]vinyawende[/L] выкладывает фик <a href="http://vinyawende.diary.ru/p207784051.htm">Несчастные дети</a>, джен,агнст PG-13 (12+),Эльве|Финвэ, встреча в Мандосе

Название: Несчастные дети, или О милосердии и надежде
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Эльвэ, Финвэ, упоминаются Феанаро и феаноринги, Лютиен и в общем потомки Тингола
Рейтинг:PG-13 (12+)
Жанр: агнст
Размер: мини, 950 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Фик написан на Драббл-Фест в Арде по заявке: "16.1 Эльве|Финвэ. Встреча друзей в Мандосе. Разговор о Феанаро. A+".

— Здравствуй, старый друг, — ровно произнес Эльвэ, не оборачиваясь к Финвэ.
И если бы они оба были живы, это могло бы быть знаком, что он не желал встречи и разговора, но в Чертогах Мандоса невозможно встретиться с тем, кто этого не хотел бы, или с тем, с кем тебя больше не связывает любовь и дружба. Однако радость при встречах редка, и Финвэ, проведший здесь уже немало времени, не был удивлен или расстроен.
— Здравствуй, — ответил он. — Знаешь, я предвидел эту встречу. Давно, в дни, которые были для нас, эльфов, утром Валинора. Но не знал тогда, что это предвидение, и представить не мог, какой будет встреча или что предшествует ей.
Эльвэ вздохнул. Феар мертвых эльфов не нуждались в этом, но дух помнил привычки жизни и в моменты беспокойства повторял их для успокоения.
— Тогда никто не мог бы, Финвэ, — сказал он все так же ровно. — Чтобы представить такое не хватит никакой мудрости и никакого безумия.
После этого разговор совсем иссяк. Эльвэ смотрел на гобелен: что-то совсем простое из мирных дней Дориата. Финвэ — на спину Эльвэ.
— Знаешь, — сказал, наконец, Финвэ. — Я разрываюсь между желанием молить тебя о прощении за дела моего сына и внуков, которые ранили тебя так глубоко и принесли столько горя твоей семье и народу, и желанием упрекнуть тебя за то, что ты не проявил к ним милосердия, несмотря ни на что, ведь для меня они только дети. Несчастные дети, которые повредили себе столько же или больше, чем повредили другим. А ты мог бы остановить их, по крайней мере, на полпути к окончательному падению. Мог отдать им Сильмарилл и предотвратить все остальное. Пока камень еще не был отмечен кровью и смертью так многих из твоего рода. И твоей.
Эльвэ слушал молча.
— Но и то, и другое теперь слишком поздно и в любом случае бессмысленно, — продолжал Финвэ.
— В самом деле, — отозвался Эльвэ все тем же тоном. — Но если тебе от этого станет легче, говори, что полагаешь правильным. Я возражать не стану. Хотя мне и трудно понять, почему ты здесь тратишь время и силы на разговор со мной, вместо того, чтобы пойти и попытаться утешить тех, кто так дорог тебе. Ведь ты можешь сделать это, а я не могу. Те из моих потомков, кто все еще живет в Арде, недосягаемы для меня отсюда, да и чтобы однажды просто встать с ними лицом к лицу мне потребуется больше сил, чем есть у меня сейчас.
— Я не могу также, — ответил Финвэ. — Недосягаемы в Чертогах Мандоса те, кто не хочет быть достигнутым.
Снова воцарилось молчание. На этот раз нарушил его Эльвэ, и тон его голоса изменился, стал сострадательным и сразу же гораздо более живым, чем прежде.
— О, это пройдет со временем. Гордецы, слишком сокрушенные чувством вины за то, что они причинили своей семье и своему народу, не новость для этих залов, — в голосе явно послышалась самоирония. — То, что сделано другим народам, вероятно, тоже будет иметь значение, и на исцеление потребуется больше времени. Но исцеление никогда не невозможно. Это леди Ниенна объяснила мне очень хорошо. Хотя, — тут Эльвэ неожиданно повернулся к Финвэ и улыбнулся ему, — я могу только гадать, сколько ей потребовалось времени.
Финвэ улыбнулся в ответ.
— Она объясняла это и мне, много раз. Но я продолжаю забывать, — сказал он. — И, может, это странно, но слышать то же самое от тебя обнадеживает меня больше.
Эльвэ только слегка склонил голову, показывая, что понял, но ничего не говоря.
— Мне не хватало тебя, — добавил Финвэ. — Когда я был жив. Твоего присутствия в дни радости, твоей поддержки и совета в дни сомнений.
— Мне тоже, — отозвался Эльвэ. — Ужасно было узнать о твоей гибели.
На этот раз промолчал Финвэ. Собственная смерть не легкая тема для поддержания беседы.
— Твой сын, из того что я сначала слышал о нем, — продолжал Эльвэ. — Твой старший сын, — уточнил он, и Финвэ кивнул. — Показался мне похожим на тебя в юности, и я сожалел о его гибели и о том, что никогда не встречал его. До того, как я услышал об Альквалондэ. — Эльвэ вздохнул и добавил жестким тоном: — После я все еще сожалел, но уже по совершенно другой причине. И затем, когда мне все-таки удалось обуздать свой гнев, я был скорее рад, что ни моя мудрость, ни мое милосердие, ни добрая воля, с которой я следую законам Арды, не должны были подвергнуться такому испытанию. Оправдать, хотя бы отчасти, остальных, было проще. И с расстояния в целый Белерианд я мог позволить себе видеть признаки раскаяния даже там, где их, возможно, никогда не было. Но потом твои, как ты говоришь, несчастные дети подобрались ко мне слишком близко и все же стали моим испытанием, потому что Лютиен значила для меня больше, чем мой народ, мои убеждения или законы Арды.
Тингол замолчал и долго стоял со странным, нежным и горьким одновременно, выражением лица, погруженный, очевидно, в воспоминания о дочери. Финвэ не торопил его.
— Вся моя воля требовалась, чтобы только удержаться от мести им, столь же скорой и жестокой, как я желал. Да, сейчас я могу сказать, что мог бы, наверное, пройти это испытание лучше, — признал Эльвэ, возвращаясь к разговору. — Но тогда я не думал об этом. Еще меньше о милосердии, которого они и не просили, и не заслуживали, — последние слова он произнес с заметно большей горячностью, чем остальные, потом покачал головой. — Но милосердие всегда больше, чем кто-то заслуживает, иначе оно не было бы милосердием. И здесь они получат его так или иначе, пусть даже заслуживают его еще меньше, чем прежде. Вопрос только в том, когда они смогут принять его.
— Что ж, я никуда не тороплюсь. И времени до конца Арды довольно для всего, — отозвался Финвэ тихо и печально.
— Прости, я не хотел причинить тебе боль, — сказал Эльвэ.
— Нет, все в порядке, — заверил его Финвэ. — Твои слова, поистине, не то, что кто-то желает услышать о своих детях или внуках, но они все еще обнадеживают меня. Благодарю.
— Я рад, — ответил Эльвэ. — Если смог помочь тебе, хотя бы немного.