Королевский питомник, фанфик, джен, драма, общий

[vinyawende]

Обзорам

[L]vinyawende[/L] два последних своих фика с БПВ: <a href="http://vinyawende.diary.ru/p202176827.htm">Легенда о Тени</a>, джен, новые персонажи, один потомок Финвэ, PG (6+); <a href="http://vinyawende.diary.ru/p202176933.htm">Королевский питомник</a>, джен, сыновья Финвэ, волшебные животные, PG (6+)

(на этот пост и предыдущий)

Написать о волшебных животных мне хотелось с тех пор, как я увидела в "Сильмариллионе" ту самую цитату, с которой начинается фик))) Потом я еще увидела в словаре слово "единорог"... И каждый раз, когда я натыкалась взглядом на цитату или это слово, думала, что надо бы написать. Но идеи как-то не было подходящей. А потом вдруг откуда ни возьмись явились сыновья Финвэ, и сюжет сложился, наконец.

Название: Королевский питомник
Автор: vinyawende
Категория: джен
Герои: Финвэ, Феанаро, Нолофинвэ, Арафинвэ, Иримэ, Эарвен, НМП-нолдо, специфические аманские животные, упомянуты Турукано, Анайрэ.
Рейтинг: PG (6+)
Жанр: драма, общий
Размер: мини, 2692 слова
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: О волшебных животных Валинора и сыновьях Финвэ.
Примечание: 1. Слова, взятые автором фика из словаря квенья: eretildo – единорог, nyeni – коза. 2. Слова, сконструированные автором фика: telperinto от telperin – серебряный, to – шерсть; aiwelaure от aiwe – птица, laure – золото. 3. Единороги в тексте в общем остаются единорогами, хотя некоторые мифологические свойства не сохранились, например, единорогов не приманивают девами; nyeni telperinto и aiwelaure представляют собой собирательные образы; прототипы aiwelaure – феникс и жар-птица, хотя она не сгорает и не возрождается, в отличие от феникса, и не светится собственным светом, в отличие от жар-птицы; прототипами nyeni telperinto можно считать Амалфею, козу, вскормившую своим молоком Зевса, а также барана с золотой шкурой из мифа о Золотом руне, но сходство с обоими тут минимально. 4. Авторское имхо: эльдар не выращивали скотину на убой. Сельскохозяйственных животных держали для молока и шерсти (птицу, соответственно, ради перьев и яиц), но мясо и шкуры добывали только на охоте. 5. "Сильмариллион" Дж.Р.Р. Толкина существует на самом деле, остальные книги, выдержки из которых приведены в начале фика, полностью вымышлены.

"Ибо все живые создания, что есть или были в Арде, кроме только лиходейских тварей Мелькора, жили тогда в Амане; и было там много прочих существ, невиданных в Средиземье, – и которых теперь уж не будет в нем, ибо мир изменился".
"Сильмариллион", глава 5, перевод Н. Эстель

"Любое из животных, что бродят свободно на просторах Амана, может быть приручено. Однако процесс приручения всегда требует огромного терпения, почти всегда значительного времени и очень часто многих специальных знаний и навыков, поэтому с первых лет жизни в Амане эльдар, кроме одомашнивания вольных зверей, уделяли внимание также получению потомства от уже прирученных и быстро достигли заметных успехов на этом поприще.
В настоящее время очень многие домашние животные являются именно потомками прирученных, а не собственно прирученными. Это справедливо почти для всех коров и овец, а так же для большей части лошадей, собак и кошек. Детеныши, которые с рождения привыкают к присутствию эльдар, сравнительно легко находят общий язык со всеми. При этом связь между таким животным и тем эльда, которого оно признает как своего хозяина и друга, бывает столь же крепка, как при личном приручении".
из предисловия к книге "О разведении животных", коллектив авторов

"Из всех животных Амана самыми трудными в приручении оказались специфические виды, обитающие в Лориене и его окрестностях. Много терпения и большая удача нужны уже для того, чтобы увидеть их без помощи валар, не говоря о более близком общении.
Тем не менее, они так прекрасны, удивительны и полезны, что мысль об их приручении с самого начала будоражила воображение многих эльдар.
Сам Финвэ Нолдоран объявил обширный участок леса к северо-западу от Тириона свободным от охоты и других применений, чтобы можно было попытаться там создать новый дом для нескольких видов лориенских животных. Некоторые из попыток увенчались успехом, и место это стало впоследствии называться Королевским питомником, или просто Питомником".
из предисловия к книге "История Королевского питомника" автор Линталиндо Синквион

Eretildo

— Приветствую тебя, мой король! И тебя, принц Феанаро, — сказал Линталиндо с изящным поклоном.
Глаза мальчика светились горячим нетерпением, и Линталиндо, заметив это, просиял. Радостно знать, что кто-то жаждет видеть плоды твоей работы столь же сильно, как сам ты жаждешь их показать. Пусть даже этому кому-то еще нет и трех лет Древ. Нет, особенно поэтому.
— Идемте же скорее! — в один голос произнесли Линталиндо и Феанаро, а король Финвэ улыбнулся, и печаль в его взгляде на мгновение стала почти незаметна.
Не тратя времени даром, Линталиндо повел своих гостей в глубь Питомника по тропам, едва приметным самому зоркому взгляду, но хорошо знакомым ему самому и его помощникам, по большей части, таким же ученикам валы Оромэ, как сам Линталиндо.
— Сколько цветов. Похоже на Лориен, — тихо сказал Феанаро.
— Да, — ответил Линталиндо, хотел добавить: "Очень красиво", но, посмотрев на мальчика, передумал, сказал другое: — Это для единорогов. Они едят только цветы, а пьют росу.
— Ясно, — кивнул Феанаро. — Мы должны вести себя очень тихо, да?
— Шуметь, конечно, не стоит, — сказал Линталиндо. — Но и красться нам нет нужды. То-то и радость, что единороги, которые живут здесь, не стремятся скрыться от эльдар. А жеребенок, который родился недавно, сам тянется ко всем. Увидишь, как он обрадуется тебе!
Маленький единорог, в самом деле, обрадовался юному эльда. А юный эльда был восхищен маленьким единорогом. Прекрасно было все: и белая шерсть, которая, казалось, сияет молочно-белым светом, и маленький, но явно острый прямой серебряный рог, и глаза — ярко-синие, невероятно умные. И роста единорог как раз такого, чтобы им с Феанаро удобно было смотреть друг на друга.
— Как его зовут? — спросил Феанаро, не отводя взгляда.
— Мы называем его просто Эретилдо, потому что он первый единорог, который родился здесь, — ответил Линталиндо.
"Давай я лучше буду называть тебя Тиндо, только между нами, хорошо?" — подумал Феанаро, обращаясь к единорогу.
Единорог в ответ весело фыркнул.
Взрослые эльдар ничего не заметили. И уж конечно, они не знали, что с этого дня принц Феанаро и Эретинлдо станут большими друзьями, а по сути, молодой единорог изберет себе хозяина по душе и начнет отдаляться от других эльдар, пока Феанаро, к тому времени уже юноша, не останется единственным, кого он еще подпускает к себе. А после, когда Феанаро, увлекшись другими делами, станет посещать Питомник все реже и реже, Эрелиндо уйдет оттуда и, в конце концов, объявится в Лориене, где заживет среди своих вольных сородичей, избегая показываться на глаза Воплощенным.
Если бы Линталиндо мог предвидеть, что так случиться, он, быть может, попытался бы предотвратить это, и уж наверное, был бы очень огорчен. Но он не мог, а потому был безмятежно радостен, много и оживленно рассказывал о единорогах.
— Присутствие единорога дарит душе мир и спокойствие, — среди прочего сказал он. — Это можно почувствовать.
Феанаро замер, будто прислушиваясь к чему-то. Наконец, произнес:
— Не знаю про мир и спокойствие, но мне очень редко бывает так хорошо.
Линталиндо улыбнулся. Глаза Финвэ странно блеснули, и он быстро отвернулся, чтобы справиться с собой.
— А еще говорят, тот, кто попьет воды из озера, в котором купался единорог, исполнится мудрости.
— И тут есть такое озеро? — спросил Феанаро.
— Есть, — ответил Линталиндо.
— И ты пил из него? — спросил Феанаро.
— Да, пил, — признался Линталиндо.
— Тогда как ты можешь знать, что все, что ты сделал, здесь и вообще, это правда ты, а не просто вода из озера? — спросил Феанаро, глядя на взрослого эльда испытующе и даже как будто разочарованно.
Линталиндо, не ожидавший такой реакции, растерялся.
— Я стал работать над этим питомником и сам приручил первых здешних животных, задолго до того как попил из озера, — начал Линталиндо, почувствовал, что оправдывается и, к тому же, говорит все не то, и замолчал.
К счастью, тут ему на помощь пришел король Финвэ, уже вполне овладевший собой.
— Мудрость — это не то же самое, что мастерство или знание, мой дорогой, — ласково улыбаясь сыну, сказал он.
— А в чем разница? — тут же спросил Феанаро.
— Знания и мастерство дают понимание, как сделать что-то или достичь какой-то цели. А мудрость подсказывает, как поступить правильно.
Феанаро задумался на мгновение.
— Все равно никогда не буду пить из этого озера, — сказал он.
— Хорошо, не хочешь — не будешь, — ответил Финвэ.
— И ты не пей! — добавил Феанаро. — Ты и так самый мудрый, это все знают. Не пей, ладно?
— И я не стану, — пообещал Финвэ.

Nyeni telperinto

Заливистый смех Иримэ Нолофинвэ услышал, еще не успев войти в гостиную. А когда вошел, увидел, что сестра хохочет, забравшись с ногами на подоконник, а вокруг скачет, игриво пытаясь достать ее, маленькая козочка с блестящей серебряной шерстью, еще совсем козленок.
— Я и не знала, что козы — это так весело, — сказала Иримэ, заметив брата. — Даже веселее, чем белки. Помнишь, у меня была в детстве?
— Как же, помню, — улыбнулся Нолофинвэ.
Он наклонился, легко поймал козочку на руки и сел с ней на кушетку. Она сперва хотела спрыгнуть, но потом передумала, вместо этого растянулась у него на коленях, как делают собаки.
— Заскакивала в окно, садилась мне на плечо, а я угощала ее миндалем с сахаром и гладила, — продолжала тем временем Иримэ. — Потом она принималась скакать по комнате, перебирать вещи на столе и, напоследок покачавшись на люстре, убегала в сад до следующего раза.
— Когда тебя не было рядом, белка приставала к другим домашним и была очень настойчива, — сказал Нолофинвэ. — Как-то я зашел, а отец как раз отправлялся на поиски засахаренного миндаля. С твоей белкой на голове. Увидев меня, он сказал: "Ох, кажется, я не обращал на нее внимания слишком долго".
Иримэ рассмеялась.
— Надо же, мне он такого не рассказывал!
— С моей козой было проще, — сказал Нолофинвэ и тут же задумчиво добавил: — Хотя, может, она и пыталась забодать кого из членов Совета, просто я об этом ничего не знаю.
— Ой, у тебя же была коза, да, — припомнила Иримэ. — Среброшерстная, как эта?
— Только большая, — ответил Нолофинвэ. — В смысле, когда мы с ней познакомились, она была достаточно большой, чтобы я мог при желании прокатиться на ней верхом. И я катался, по крайней мере, несколько раз. А еще я пробовал грызть ее рога, — признался он в порыве ностальгии. — Только, тсс, не рассказывай никому.
Иримэ прыснула.
— Ладно, не расскажу, — согласилась она. — Это будет наш секрет. Все думают, что это молоко среброшерстной козы укрепляет тело и дарит твердость духа, а на деле рога надо погрызть.
— Лалвендэ! — воскликнул Нолофинвэ.
Иримэ опять рассмеялась.
— Так было бы даже понятнее, — заметила она, отсмеявшись. — Что с того, что коза твоя, что она сама пришла за тобой из Питомника, когда родители водили туда маленького тебя, ведь молоко ее все равно пил не ты один? А недюжинной силой из всех только ты отличаешься.
— Никогда не думал об этом, — сказал Нолофинвэ. — Но с такими животными, каких разводят в Питомнике, много непонятного. Вроде бы, они привыкают ко всем эльдар без разбора, тянутся к ним, и их свойства работают для всех, но потом они находят себе одного хозяина, если находят, конечно, и что-то неуловимо меняется. Так, во всяком случае, говорит Линталиндо. А вообще я любил Алтэ не за ее молоко. Она была хорошим другом. Теперь вот история повторилась, и у Турукано тоже будет своя коза. Интересно, как он ее назовет...
— Посоветуй ему погрызть рога, не забудь! — сказала Иримэ и подмигнула брату.
— Лалья, перестань! — снова воскликнул Нолофинвэ.
Вот ведь давно уже взрослая девушка, а ведет себя, как дитя.
— Все-все, больше не буду говорить об этом! — примирительно сказала она.
— А кстати, где Турукано? — спросил Нолофинвэ.
— Наигрался и уснул, — ответила Иримэ. — Анайрэ решила отдохнуть вместе с ним. А мы с козой остались, у нас сил больше, — улыбнулась Иримэ. — Хотя, по-моему, она тоже уже засыпает.
Козочка, в самом деле, дремала на коленях у Нолофинвэ, пока он рассеянно перебирал ее серебряную шерстку.
— Думаю, им с Турукано будет не скучно вместе, — сказал Нолофинвэ. — Да и молоко, в самом деле, полезно. Хотя некоторые и говорят, что ни настоящей дружбы, ни настоящей пользы не может быть, если эльда сам не поймал и не приручил своего питомца.
— Некоторые? — чуть приподняла брови Иримэ. — Уж не наш ли дорогой Феанаро успел высказаться? Он и в козах разбирается?
— Он во всем разбирается, — ответил Нолофинвэ. — Или думает, что разбирается.
— Ерунда это все, — вздохнула Иримэ.
— Я так и сказал, — кивнул Нолофинвэ. — Ну, то есть, не совсем так, — он криво усмехнулся. — Еще я мог бы напомнить, что у него самого в детстве был друг из Питомника.
— Почему же не напомнил? — спросила Иримэ.
— Это мне рассказывал отец, а не Феанаро, так что вроде бы и знать мне такого не полагается. К тому же, он тогда наверняка возразил бы, что, по крайней мере, это была не коза.
Козочка подняла голову и посмотрела на Нолофинвэ, словно спрашивая: "А разве плохо быть козой?". Нолофинвэ чмокнул ее в морду, что должно было означать: "Нет, конечно, не плохо. Спи". Козочка поняла его правильно и тут же опять задремала.
— Значит, теперь вы в ссоре из-за козы? — спросила Иримэ.
— Что ты. Мы никогда не ссоримся, мы расходимся во мнениях, — поправил ее Нолофинвэ. — Но надеюсь, слух об этом разговоре не дойдет до отца. Он может расстроиться, что двое взрослых разумных эльдар способны сильно разойтись во мнениях по поводу козы.
— Двое взрослых разумных эльдар, если это ты и Феанаро, способны разойтись во мнениях по любому поводу, — усмехнулась Иримэ. — Можно уже привыкнуть.

Aiwelaure

Яблоки и пшеница. С этого начинался каждый новый день Арафинвэ, короля нолдор. Он мелко резал яблоки и смешивал их с зерном, а потом засыпал все это в кормушку; наполнял поилку свежей родниковой водой и несколько мгновений ждал: может быть, Липтэ сама заинтересуется угощением? Когда этого, как обычно, не происходило, зачерпывал горсть из кормушки, протягивал на раскрытой ладони. Уговаривал:
— Давай же, хорошая моя, поешь. Ты всегда любила эту еду.
Златоптица печально глядела на него и словно раздумывала, стоит ли в очередной раз прислушаться к его словам, потом неохотно начинала клевать.
Пшеница и яблоки действительно были той пищей, которую она любила. Вернее сказать, они были тем, что всегда ели все златоптицы. Вот только обычно в кормушку засыпали одно зерно, а яблоки Липтэ брала прямо с веток, благо, в саду дворца были посажены деревья разных видов, и плоды их никогда не переводились.
Но теперь у Липтэ не стало сил, чтобы самой заботиться о пропитании. Даже пищу с ладони она брала с трудом и, быстро устав, прятала голову под крыло.
После этого Арафинвэ легонько гладил ее по золотистому оперению, подбирал выпавшие перышки, если они находились — а находились они слишком часто, — и шел заниматься делами. Дел у него всегда было больше, чем мог вместить в себя день. Но вечером, прежде чем в изнеможении шагнуть на Дорогу Грез, он обязательно снова навещал Липтэ.
Эта птица, как и почти все, чем оказалась теперь наполнена жизнь Арафинвэ, раньше принадлежала его отцу, королю Финвэ. Потом, когда Финвэ покинул Тирион, о ней заботился Нолофинвэ. Он тоже иногда кормил ее с руки, но в ту пору это была ласка, а не необходимость.
Арафинвэ не раз, навещая брата, видел, как тот гладил Липтэ и говорил:
— Я знаю, тебе тоже его не хватает.
Липтэ в ответ издавала звонкие трели и иногда даже роняла слезы на руки Нолофинвэ.
Песни златоптиц проясняли разум во времена усталости и сомнений, а их слезы помогали поддерживать бодрость духа в дни несчастий. За что их иногда еще называли птицами Ниенны, хотя жили они в основном в Лориене.
А Липтэ жила в саду дворца короля нолдор. Уже долгое время она не пела и даже не плакала. Арафинвэ был тем, кто старался поддержать бодрость ее духа в несчастии, а не наоборот. Он и петь для нее пробовал, но не помогло.
Не выходило даже понять, отчего тоскует птица. Почувствовала ли она смерть Финвэ, к которому была привязана много лет? Или, может быть, ей не хватает Нолофинвэ, к которому она привязалась в последнее время? А возможно, Липтэ просто жизнь не мила без света Древ, к которому она привыкла? Даже многие эльдар болели без света, что уж говорить о птицах.
Только в одном Арафинвэ был уверен точно — срок жизни Липтэ еще не прошел. Златоптицы были одним из самых долгоживущих видов Амана. Они могли прожить больше пяти сотен лет Древ. По словам валар, конечно, ведь ни один эльда еще не жил достаточно долго, чтобы убедиться. Но Арафинвэ вполне доверял мнению валар и точно помнил, когда вылупилась из яйца эта златоптица.
В конце концов, это был день и его появления на свет тоже, и именно на праздник его имянаречения Линталиндо, глава Питомника, принес тогда еще совсем небольшую птичку во дворец. А уж она сама пожелала остаться, и в детстве Арафинвэ часто слышал от отца:
— Это твоя птичка, сынок. Твоя. Вы с ней родились в один день и даже похожи.
Арафинвэ все хотел спросить, чем же они так похожи, но так и не собрался. А на счет того, кто ее хозяин, у Липтэ было свое мнение. К Арафинвэ она относилась точно так же, как ко всем другим домашним и гостям короля, явно выделяя лишь самого Финвэ.
Только вот теперь Липтэ с Арафинвэ остались вдвоем, и его не покидало стойкое ощущение, которое он даже про себя не хотел называть предчувствием, что если птица погибнет, то и все другие его усилия пойдут прахом. Но он мало что мог сделать, чтобы она выжила: кормить ее, говорить с ней... вот, пожалуй, и все.
— Я приду завтра, — говорил он, уходя.
Липтэ подставляла голову под прощальную ласку, но не издавала ни единого звука.
А Арафинвэ шел по пустым в этот час и теперь всегда освещенным только звездным светом коридорам дворца, приходил в свою спальню, ложился рядом с женой, обнимал ее, вдыхал запах ее волос, и ему уже становилось лучше. Ее присутствие — само по себе почти невозможное чудо, дар судьбы. Разве может он хоть в чем-нибудь потерпеть неудачу, если она рядом?
Однажды, словно в ответ на его мысли, Эарвен шепнула сквозь сон:
— Я знаю, все получится. Однажды все будет хорошо.
Она тут же крепко уснула, так что он не успел расспросить ее, почему ей на ум пришли эти слова, а после Эарвен не помнила этого и сама.
Но именно в ту ночь Арафинвэ приснился Тирион... не тот темный, тихий, печальный и почти пустой город, каким он был теперь... другой... сияющий в свете плывущей по небу золотой ладьи... живой, звенящий голосами эльдар и шумом открытых мастерских... красивый, сильный город... и над этим городом летела песнь Липтэ... и сама Липтэ, тоже красивая и сильная, с перьями, горящими на свету, словно золотой огонь, сидела на ветке старой яблони, той самой, что ближе всех к окну кабинета...
Этот сон принес душе Арафинвэ неожиданное успокоение, и следующим утром, снова давая Липтэ пшеницу и яблоки, он сказал ей:
— А знаешь, у нас еще будут дни радости, и тогда ты споешь мне.
И Липтэ вдруг уронила на его ладонь слезинку, и из ее горла, будто бы преодолев преграду, вырвалась трель, очень тихая, но очень чистая. Первая за долгое-долгое время. Тогда Арафинвэ, король нолдор, рассмеялся, тоже в первый раз за долгое время.
До появления Новых Светил оставалось еще почти полгода Древ.